Карты лежали повсюду. Покрывали кровать в номере «Уотергейта» и были навалены на кофейный столик, разбросаны по всему полу и раскиданы на трюмо и гостиничном диване.

Карты с обозначением заправочных станций на автодорогах, карты железных дорог, схемы с указанием высоты над уровнем моря, геологические карты, карты растительного мира и даже карты и схемы аэрофотосъемки, сделанные последовательно с высоты 500, 1500, 5000 и, наконец, 20 000 футов.

Карты, схемы и 363 различного формата фотоснимка каждого дюйма изучаемой местности.

Ничто не было упущено.

Пять минут назад он принял окончательное решение. И теперь с минуты на минуту ожидал приезда маклера по недвижимости из весьма авторитетной международной фирмы «Шато Сьуис де Гранд Сьекль». Естественно, встреча носила сугубо конфиденциальный характер, что гарантировалось руководством этой уважаемой компании, ставившим абсолютную секретность проведения всех операций во главу угла.

Маккензи Хаукинз отыскал уединенный замок в кантоне Вале южнее Церматта, в сельской местности неподалеку от Шамполюка. Его окрестности – две тысячи акров у подножия горы Маттерхорн – были практически неприступны.

При выборе этого места решающую роль сыграли два обстоятельства. Первое из них заключалось в том, что данный район отвечал предъявленным Хаукинзом требованиям к рельефу, который должен был как можно точнее воспроизводить особенности некой территории, названной им «Нулевым объектом», где генерал намеревался провести задуманную им операцию: любые учения на местности бесполезны, если учебная площадка не похожа на реальную зону боевых действий. Особенности же эти он знал хорошо. Ведь каждый поворот, изгиб, подъем, спуск дороги, равно как и высотка или холм, которые могли играть хоть какую-то роль при подходе к «Нулевому объекту» или отходе от него, были заранее тщательнейшим образом зафиксированы на картах и схемах.

Второе обстоятельство – это неприступность будущего лагеря. Его база, как смел надеяться Мак, обозревая арендованное им поместье, совсем не просматривалась как с проселочных дорог, так и с воздуха. Именно таким и должен быть район учебных занятий, что позволяет в считаные секунды надежно укрыть огромное количество снаряжения, а личному составу общей численностью не менее дюжины человек жить и тренироваться как минимум в течение восьми недель, не опасаясь быть обнаруженными излишне любопытными наблюдателями.

Итак, замок отвечал всем требованиям. К тому же располагался неподалеку от Цюриха, куда и следовало теперь перевести капиталы «Шеперд компани». Контроль за перемещением денежных средств возлагался на Сэма Дивероу. Ему же поручался юридический надзор над процедурой заключения арендного договора.

В дверь номера тихо постучали. Осторожно переступая через карты и фотографии, разбросанные на полу, Маккензи подошел к ней и, не открывая, произнес:

– Мсье д’Артаньян? – Компания «Шато Сьуис» всегда использовала для своих служащих псевдонимы.

– Да, мой генерал, – послышался из коридора негромкий ответ.

Хаукинз отворил дверь, и в комнату вошел дородный, средних лет мужчина с неброской внешностью. Какими-то уж очень ординарными показались Маккензи даже его слегка нафабренные усы. Гость выглядел довольно крепким физически, однако способным без труда раствориться в толпе: в наружности мсье не было вроде бы ничего, что могло бы выделить его в людской толчее.

– Я надеюсь, вас заинтересовала посланная нами информация, – произнес д’Артаньян с акцентом, выдававшим в нем жителя западной части Эльзас-Лотарингии. Он явно не был расположен тратить свое, да и чужое, время на излишние любезности, и Хаукинз порадовался этому.

– Да, и я принял решение, – лаконично ответил он.

– И что это за усадьба?

– Замок Махенфельд.

– А-а, Махенфельд! Прекрасно! Даже изумительно! Знаете ли вы, что за удивительные события разыгрывались на его каменистых полях? Какие битвы выигрывались и проигрывались перед его увенчанными башнями гранитными стенами?! Однако, доложу вам, внутренние покои замка отделаны вполне в современном стиле. Притом весьма изысканно. Я от души поздравляю вас с удачным выбором. Вы и ваши единоверцы наверняка останетесь довольны.

Д’Артаньян вытащил из внутреннего кармана пиджака толстый пакет и подал Хаукинзу. Мак вспомнил, что столь засекреченная фирма не пользовалась ни кейсами, ни портфелями: держать вместе всю конфиденциальную документацию слишком опасно, и поэтому маклеры при встрече с клиентами брали с собой только те бумаги, которые требовались в данный момент.

– Здесь арендные соглашения? – поинтересовался Маккензи.

– Да, мой генерал. Они подготовлены нами в соответствии с вашими пожеланиями и замечаниями. Все, что требуется от вас, – это поставить подпись. И, конечно, внести плату за шесть месяцев вперед.

– Перед тем как мы займемся этим, повторите еще раз ваши условия.

– Это что-то новое, мсье?

– Нет. Просто я хочу удостовериться, что вы поняли, каковы наши требования.

– Но, мой генерал, все ведь и так уже было обговорено, – с обворожительной улыбкой произнес д’Артаньян. – Вы продиктовали мне свои условия в деталях, я собственноручно записал их, поскольку таково наше правило, а вы прочитали и одобрили записанное мной. Вот она, моя запись. Просмотрите ее еще раз. – Он протянул бумагу Хаукинзу. – Я думаю, вам известно, что мы всегда внимательны к требованиям наших клиентов. Подыскав подходящий замок, мы неукоснительно следим за тем, чтобы все требования клиента выполнялись тщательнейшим образом и при этом не возникало никаких конфликтных ситуаций, связанных с условиями аренды, выдвинутыми собственником недвижимости. Так я поступаю всегда, и, поверьте, до сих пор у нас не было никаких недоразумений с клиентами.

Маккензи взял документ и, стараясь не наступать на лежавшие на полу карты и фотоснимки, направился к дивану. Сбросив с него пару каких-то схем, он сел.

– Я хочу быть уверенным в том, что прочитанное мной равнозначно тому, что я услышал от вас.

– Задавайте мне какие угодно вопросы. Согласно правилу – правилу, свято соблюдаемому фирмой «Шато Сьуис де Гранд Сьекль», – каждый ее маклер обязан знать требования своего клиента во всех деталях. Когда мы с вами завершим дело, все документы будут микрофильмированы и отправлены в Женеву, где их положат в один из сейфов компании. Полагаю, что и вы точно так же поступить со своими бумагами. Храните их в надежном месте.

Хаукинз прочитал вслух:

– «Поскольку одна из договаривающихся сторон, впредь именуемая… арендатор, высказала пожелание оставаться инкогнито…» – Мак скользнул глазами вниз, потом продолжил чтение: – «При отсутствии согласия между сторонами…» О, черт возьми! У ваших парней богатый опыт тайных операций!

Д’Артаньян улыбнулся, его нафабренные усы чуть встопорщились.

– Задавайте ваши вопросы, мсье.

И они приступили к обсуждению условий договора.

Фирма «Шато Сьуис де Гранд Сьекль» была бы пустышкой, если бы не думала и не заботилась о языке, которым составляются документы на аренду, с тем чтобы больше к ним не возвращаться.

Состав участников контракта засекречивался – он не подлежал разглашению как частным лицам, организациям и учреждениям, так и судам и правительствам. Ни один государственный или международный закон не мог отменить исполнение этого контракта, ибо он сам является своего рода законом. Оплата фирме должна была производиться наличными или казначейскими чеками, которые в случае с «Шеперд компани» вносились из депозитария Каймановых островов.

Согласно контракту, в случае, если потребуется представить сведения об источниках финансирования предусмотренных контрактом расходов, то это должно быть сделано лишь в той мере, в какой данная акция диктуется, и при соблюдении условий, исключающих утечку информации. Что касается «Шеперд компани», то она как источник финансирования именовалась в документах Международной федерацией филантропов, заинтересованных в изучении и распространении религиозного культа.

Производство закупок, транспортировка и прочие хозяйственные заботы находятся в исключительном ведении фирмы «Шато Сьуис», причем все грузы направляются в ее филиалы в Церматте, Интерлакене, Шамони и Гренобле. Поставки непосредственно в замок Махенфельд производятся между полуночью и четырьмя часами утра. Водители автомобилей, техники и рабочие должны быть, по возможности, набраны из членов братства «Шеперд компани» и уже из Махенфельда отправлены в филиалы. Если же по каким-либо причинам выполнение данного требования будет затруднено, осуществление перевозок может быть доверено сотрудникам фирмы, имеющим не менее десяти лет стажа работы в ней.

Вся оплата должна производиться предварительно, заноситься в книгу расходов с учетом надбавки в сорок процентов за конфиденциальность обслуживания замка.

– Это весьма высокий процент, – заметил Маккензи.

– Да, – согласился д’Артаньян. – Мы предпочитаем широкие бульвары и не собираемся носиться с теми, кто ходит по узким улочкам. Мы полагаем, что высокий гонорар за нашу консультацию является убедительным тому доказательством.

«Да уж!» – подумал Хаукинз. Гонорар за консультацию составил громадную по сравнению с обычной арендной платой сумму. При подписании арендного договора она исчислялась 500 тысячами долларов США.

– Вы превосходно выполнили свою работу, мистер д’Артаньян, – сказал Хаукинз, доставая из кармана авторучку.

– Да, вы попали в надежные руки, – улыбнулся маклер. – Через несколько дней в соответствии со своим желанием вы исчезнете с лица земли.

– Не волнуйтесь. Все, кого я знаю, все без исключения, были бы рады никогда и ничего не слышать обо мне. Можно подумать, будто бы я источник разных недоразумений и осложнений.

Хаукинз удовлетворенно усмехнулся. Затем вывел на бумаге свое новое имя: Джордж Вашингтон Рапопорт.

Д’Артаньян покинул его, положив в карман чек, выписанный на «Эдмерелти бэнк» Каймановых островов. Указанная в нем сумма составляла 1 миллион 495 тысяч долларов.

Хаукинз подобрал с пола пачку фотоснимков и вернулся на диван. Он, конечно, понимал, что жить по-королевски в Махенфельде ему не придется. Были и кое-какие другие соображения. Махенфельд, к примеру, окажется ненужным, если в нем не будет вестись подготовка участников предстоящей операции. Однако бывший генерал-лейтенант Маккензи Хаукинз, дважды удостоенный медали конгресса за доблесть, знал, к чему он стремился и как достичь своей цели. От «Нулевого объекта» его отделяли еще несколько месяцев. Но первые шаги по пути к нему уже сделаны.

Интересно, а чем там занимаются Сэм и Мэдж? Черт побери, этот малый везде поспевает.

Вертолет пошел на посадку. Срывая пласты веками слежавшейся поверхности пустыни, он поднял густые тучи песка. Воздух был так плотно насыщен пылью, что разглядеть даже находившиеся вблизи предметы было довольно сложно. Сэм понял, что определить момент приземления можно будет лишь по удару шасси.

Машина пробыла в воздухе куда дольше, чем предполагалось. Возникли кое-какие трудности с определением направления полета, или, попросту говоря, пилот заблудился. Он никак не мог представить себе, чтобы шатер Азаз-Варака оказался в таком месте. Но, к счастью, они увидели все же внизу целую россыпь палаток. Песчаная завеса постепенно рассеялась, и Питер Лорре открыл дверь. Яркий свет ударил в глаза. Сэм подал руку Мэдж, и они выбрались из вертолета. Солнце заставляло жмуриться, раскаленный песок обжигал лица. «Господи, куда нас занесло!»

– Айяее!.. Айяее!.. Айяее! – раздавались со всех сторон оглушительные вопли. Отовсюду надвигались орущие лица с разверстыми ртами. Из палаток выскакивали и неслись к ним арабы в чалмах и белых накидках, развевавшихся на ветру подобно парусам. Питер Лорре и Борис Карлов, подскочив к Сэму с двух сторон, схватили его за руки и замерли, словно демонстрируя дикого зверя. Мэдж, как бы прикрывая их, встала перед ними, чем привела Сэма в смятение. Все выглядело так, будто она собирается дать указания мяснику на бойне.

Визжавший и оравший батальон из белых накидок и тюрбанов построился вдруг в две прямые шеренги, образовавшие коридор, который вел прямиком к самому большому шатру, стоявшему футах в полутораста от остальных.

Пронзительный голос Питера Лорре буквально ввинтился в воздух:

– Айяее! О ты, глаз сокола! Повелитель грома и молний! Бог всех ханов и шейх всех шейхов! – Он оглянулся на Сэма и заголосил еще громче: – На колени, нечестивец! На колени, недостойная белая гиена!

– Что? – спросил Дивероу, ничего не понимая. Ему казалось, что песок вот-вот расплавит его брюки.

– Лучше стань на колени, – прошептал ему Борис Карлов, – иначе тебе придется стоять на культях.

Песок, конечно, был мало привлекателен. Сэм подумал сочувственно о том, как поведет себя в данной ситуации Мэдж в ее короткой юбчонке и походных ботинках. И покосился в ее сторону.

Но, как он понял тут же, она не нуждалась в сочувствии и становиться на колени не собиралась. Вместо этого она спокойно отошла в сторону и встала с высоко поднятой головой. Выглядела она весьма эффектно.

– Вот сучка! – прошептал Сэм восхищенно.

– Не вешай носа! – помахала она ему рукой. – Понятно, в переносном смысле.

– Айяее!.. Глядите все на повелителя грома и молний! – возвестил Лорре.

В конце коридора из белых накидок и тюрбанов стало заметно какое-то движение. Вперед выступили два фаворита шейха и, упав ниц, уткнули лица в песок. Затем из затененной глубины шатра появился человек, облик которого совершенно не соответствовал накалу драматических приготовлений к его выходу.

Повелитель грома и молний оказался маленьким, щуплым арабом. Вглядываясь через стену белых балахонов в его некрасивое, даже отталкивающее лицо, Дивероу лихорадочно вспоминал, где уже видел его. Ниже длинного, узкого и крючковатого носа змеились – именно змеились – тонкие губы, отчего столь же тонкие усы Азаз-Варака казались приклеенными прямо к ноздрям. Бледность его кожи, невольно обращавшая на себя внимание, свидетельствовала о нездоровье хозяина. Об этом же говорили и темные круги под глубоко запавшими глазами с тяжелыми синими веками.

Азаз-Варак приблизился. Губы его были плотно сжаты, ноздри раздувались, голова тряслась. Глядел он только на Мэдж. А когда заговорил, в его голосе зазвучали властные нотки:

– Женам льва из моего королевского гарема неведома большая честь, чем преклонение перед моей благородной персоной. Вас устроит верблюд, мадам?

Мэдж вскинула голову с царственной величественностью. Азаз-Варак не сводил с нее взора.

– Может быть, вы хотите иметь двух верблюдов, мадам? Или самолет?

– Я ношу траур, – проговорила Мэдж почтительно, но твердо. – Мой муж, богатый шейх, ушел в мир иной как раз после последней четверти луны. Вам же известны наши обычаи.

Полуприкрытые тяжелыми веками глаза Азаз-Варака выражали разочарование. Его змееподобные губы дважды причмокнули, прежде чем он произнес:

– Ах, как ужасны эти причуды вашей религии! У вас в запасе еще два полумесяца воздержания, мадам. Надеюсь, ваш шейх встретился с Аллахом. Не будет ли вам угодно посетить мои дворцы, когда пройдет это время?

– Будущее покажет. Но сейчас мой телохранитель ужасно голоден. Аллах желает, чтобы он защищал меня, но ему не удастся сделать это, если он упадет в обморок.

Азаз-Варак взглянул на Сэма как на скотину, пригнанную на убой.

– Итак, у этого нечестивца два названия: одно – достойное, другое – заслуживающее презрения… Ладно, иди, собака! Марш в мой шатер под изображением орла!

– А там найдется хоть какая-нибудь еда? – спросил Дивероу и улыбнулся одной из своих самых ослепительных улыбок.

– Ты разделишь стол со мной, несчастный, но только после того, как мы покончим с делами. Моли Аллаха, чтобы мы завершили их до того, как на пустыню падет северный снег. Ты привез ваш презренный контракт?

Дивероу кивнул.

– А вы не принесли бы мне кусочек жареной солонины?

– Молчать! – прикрикнул на него Питер Лорре.

– Мадам, мои слуги готовы исполнить любое ваше желание, – обратился Азаз-Варак к Мэдж. Его губы сжались в тонкую линию. – Мои дворцы прекрасны и в вашем полном распоряжении, мадам. Я уверен, они придутся вам по вкусу.

– Вы искушаете меня, шейх. Я непременно побываю в них, но через месяц, – ответила Мэдж и кокетливо подмигнула Азаз-Вараку.

Губы шейха вытянулись трубочкой. Он громко причмокнул, затем взял Мэдж за руку и торжественно повел к своему шатру.

Минуты сложились в четверть часа. Потом в час. И в два часа. Сэм Дивероу еще верил, что всему этому придет конец, но надежды его постепенно улетучивались, и дело вполне могло завершиться его голодной смертью посреди унылой пустыни в семидесяти милях южнее затерянного где-то в Северной Африке городка со смешным названием Тизи-Узо.

Особенно ненавистен ему был вид Азаз-Варака, сосредоточенно вчитывавшегося в каждую фразу контракта, предоставленного ему «Шеперд компани». В этом занятии шейху помогала дюжина его министров, заглядывавших ему через плечо и страстно обсуждавших содержание документа. Каждая его страница, каждый пункт подвергались тщательному разбору и тут же с ходу отвергались. В происходящем Сэм видел дьявольскую иронию судьбы. Любой грамотный законник без труда разобрался бы во всей вздорности аргументов этой банды мозгляков: ведь толкование подобных документов являлось азами знаний для любого, считающего себя юристом.

В больном мозгу Сэма внезапно родилась безумная мысль: если документы написаны в целях установления взаимопонимания во время приема пищи, а прием пищи откладывается до установления взаимопонимания, то юстиция здесь ни при чем. И многие юристы вроде него останутся без работы.

Время от времени один из министров совал Сэму под нос ту или иную страницу контракта, указывал пальцем на какой-либо параграф и на прекрасном английском языке спрашивал, что он означает. Дивероу хладнокровно объяснял и неизменно добавлял, что параграф этот не является столь уж важным, чтобы акцентировать на нем внимание.

– Но если он не столь важен, – настаивали министры Азаз-Варака, – то почему написан таким путаным языком? Ведь путано пишутся только очень и очень важные вещи.

И все в том же духе.

На одном из пунктов терпение Сэма лопнуло, и он закричал:

– Все! Ни слова больше!

Азаз-Варак и его банда министров уставились на него. Они кивали, словно желая сказать: «Ваша точка зрения понятна». И затем опять вернулись к своему разговору.

И тут сознание Сэма начало туманиться. Он огляделся, и последнее, что услышал, были слова шейха шейхов:

– Это столь же невероятно, как северный снег в нашей пустыне. Все его бумаги напоминают мне следы верблюда на песке. Бессмысленно понять, куда они ведут. В них нет ни единой мудрой мысли, но нет и того, что могло бы вызвать гнев Аллаха или международных боссов. И к тому же выгоды показаны здесь четко, а недостатки скрыты. Что значит «стандарт»? Хорошо это или плохо? Мое величество подпишет эти жалкие бумажки. Но подпишу я их не потому, что меня прельстило предложение гяуров, а во имя достижения любви и дружбы между людьми во всем мире… Вот так-то, презренный пес!

Азаз-Варак поднялся с горы подушек и, сопровождаемый вопившими от восторга министрами и фаворитами, направился к занавесу, перегораживавшему шатер. Полог приподнялся, и шейх исчез. А галдевшие министры и приближенные остались по эту сторону шатра.

К Сэму подошел Питер Лорре. В руке он сжимал контракт о партнерстве в компании с ограниченной ответственностью. Передав его Дивероу, Лорре прошептал:

– Берите и прячьте побыстрее в карман. Будет лучше, если хан всех ханов больше его не увидит, а не то наш соколиный глаз…

– А сокол съедобен? – неожиданно спросил Сэм Дивероу.

Маленький араб не понял его и вскричал в гневе:

– Это у тебя глазные яблоки плавают в глазницах, Абдул Дивероу! Загляни в Коран, в первый параграф четвертой книги.

– А о чем там говорится? – с трудом произнес Сэм.

– Да о том, что для неверных безбожников устраивают пиры, и они перестают быть неверующими.

– Означает ли это, что мы наконец поедим?

– Радуйся, презренный! Бог всех ханов отдал приказ сварить верблюжьи яйца, а затем потушить их с желудками здешних крыс.

– Айяее!

Дивероу побледнел и вскочил с пола. Он чувствовал: конец близок. Силы истребления, обуянные жаждой насилия, призывают покончить с ним.

Пусть будет так. Но он встретит свой конец достойно. Без сожаления, со слепой яростью.

Он встрепенулся и побежал, перепрыгивая через подушки и коврики. Выскочив из шатра на песок, увидел солнце. Оно садилось. Наверное, его конец наступит до того, как оранжевый диск скроется за горизонтом.

Вареные яйца верблюда! Желудки крыс!

– Мэдж!.. Мэдж!..

Ему бы только повидать ее! Она расскажет о его кончине матери и Арону Пинкусу. Она передаст, что он умер как настоящий мужчина.

– Мэдж!.. Где же ты, Мэдж?! – Едва он произнес это, как ощутил замешательство. Разве в таких словах выражает свои мысли человек, стоящий на пороге смерти? – Милая, приди ко мне! Погляди, каково мне тут!.. Впрочем, все это вздор!

Сэм повернулся, и его лодыжки утонули в песке. Спекшиеся от жары губы мелко дрожали. В пятидесяти ярдах от него перед вертолетом торчала большая группа арабов. Они пытались забраться в кабину пилота.

Мало чего соображая, Сэм поплелся в сторону толпы. Арабы бесновались, визжали, толкались, однако пропустили его к машине. Он подпрыгнул, ухватился за край дверцы, подтянулся на руках и втиснулся внутрь кабины. Это оказалось не таким уж трудным делом, поскольку во время посадки вертолет довольно глубоко ушел в песок.

То, что представилось его взору, потрясло Сэма. Со стороны панели управления неслись какие-то непонятные звуки. Но главное – в кабине оказалась Мэдж. Она сидела на месте второго пилота. В шелковой блузке с расстегнутым воротом.

Сквозь треск, стоявший внутри машины, и вопли арабов снаружи довольно громко звучал чей-то голос:

– Мэджи, Мэджи! Девочка моя, ты еще там?

– Да, Мак, я еще здесь, – подтвердила Мэдж и радостно добавила: – А вот и Сэм появился. Он закончил дела с этим… Как его?..

– Проклятие! Как он?

– Голоден. Он чертовски голоден, этот парень! – ответила Мэдж, ловко манипулируя тумблерами радиостанции.

– Вы сами виноваты. У вас было достаточно времени, чтобы позаботиться о питании. Первая армейская заповедь – убирайся из зоны огня до того, как тебя успеют прикончить, и не забудь прихватить с собой свою пайку, – засмеялся Маккензи. – Кстати, бумаги у него?

– Да, торчат из его кармана…

– Он превосходный адвокат, этот малый! Увидишь, он далеко пойдет! А теперь выбирайтесь оттуда, Мэджи. Отвези его в Дар-эль-Бейда, а оттуда отправь самолетом в Церматт. Подтверди прием. Конец связи!

– Прием подтверждаю, Мак. Все. Конец связи.

Мэдж щелкнула дюжиной переключателей, как заправский радиооператор, и повернулась к Сэму. На ее лице расцвела широкая улыбка.

– Ты нуждаешься в хорошем отдыхе, Сэм. Мак сказал, что ты его получишь.

– Где же?..

– В Церматте, милый. Это в Швейцарии.