Футбольный денди
Валерий Воронин, «Торпедо», Москва
Валерий Воронин родился 17 июля 1939 года в Москве в обычной семье. Его отец в свое время работал заведующим одесской торговлей и к спорту не имел никакого отношения. Однако свою немалую лепту в его спортивную карьеру все же внес. Какую? Не будем забегать вперед.
После войны Воронин-старший угодил в какую-то передрягу по торговой линии и решил сменить место жительства – переехал с семьей (жена, дочь Валя и сын) в Москву. Здесь глава семейства устроился директором магазинчика в писательском поселке Переделкино. Знал многих именитых обитателей поселка, а с некоторыми даже вместе выпивал (например, с Александром Фадеевым). Чуть позже эта пагубная страсть передастся и его сыну.
Валерий в детстве, как и многие мальчишки, был страстным футбольным болельщиком и болел за столичное «Динамо». Азы футбола он постигал не у себя во дворе на Калужской, а в Нескучном саду, причем его партнерами были не мальчишки, а… две девочки, которые вместе с ним ходили в тот же сад. То ли они любили футбол, то ли самого Воронина, поскольку он был тот еще красавчик. А затем в 13 лет Воронин записался в футбольную секцию завода «Каучук». Спустя год (1953) перешел в юношеский состав московского «Торпедо», причем попал туда благодаря… своему отцу. Тот когда-то служил в армии с самим Константином Бесковым и на этой почве решил показать ему сына. А Бесков в том году как раз тренировал юношеское «Торпедо». Выпустив на поле юного Воронина, опытный тренер сразу определил в нем несомненный талант и взял в команду. И когда спустя год Бескова из «Торпедо» выставили, Воронин остался в дублирующем составе команды. Однако на протяжении последующих трех лет в основной состав его не брали, поскольку слишком сильна была тогда конкуренция и ветераны команды не желали уступать свои места талантливой молодежи.
И все же в 1959 году, при тренере Викторе Маслове, Воронин попал-таки в основной торпедовский состав. В том сезоне автозаводцы заняли 5-е место, но Воронин выходил на замену не очень часто. Однако со следующего сезона он уже стал основным полузащитником, выступая в связке с Николаем Маношиным, которого многие специалисты стали прочить на позицию Игоря Нетто в сборной, дав ему прозвище Гусь-2. Начинались 60-е, которые по праву можно назвать золотым веком автозаводцев. Ведь до этого все 50-е рвались в чемпионы, но так и не смогли ими стать. Так, в 1950 году заняли 10-е место, в 1951-м – 12-е, в 1952-м – 10-е, в 1953-м – 3-е, в 1954-м – 9-е, в 1955-м – 4-е, в 1956-м – 5-е, в 1957-м – 2-е (отстав от чемпионов, столичных динамовцев, на 8 очков – 28 против 36), в 1958-м – 7-е, в 1959-м – 5-е.
Тактически «Торпедо» в те годы играло по следующей схеме. Нападающие команды постоянно искали свободное пространство и двигались, что усложняло задачу их соперникам. Торпедовцы играли по схеме 3–3–4, поскольку популярную в те годы «бразильскую» схему 4–2–4 команда не переняла – не хватало четвертого защитника. «Торпедо» играло с тремя чистыми защитниками (Александр Медякин, Виктор Шустиков, Леонид Островский), а во время обороны назад отходил Валерий Воронин, который становился четвертым защитником (позже подобную позицию называли «передний центральный защитник», «стоппер» или «опорный полузащитник»).
В сезоне 1960 года Воронин стал полноценным игроком основного состава, сыграв 29 матчей и забив 4 гола. Тот сезон стал «золотым» для «Торпедо» – команда стала чемпионом СССР, обогнав своих ближайших преследователей – киевских и московских динамовцев на три очка (14 против 11). А затем взяла еще и Кубок СССР, обыграв тбилисских динамовцев в дополнительное время со счетом 4:3. Причем торпедовская команда тогда была одной из самых молодых – самому старшему футболисту было только 26 лет (Воронину шел 22-й год).
«Торпедо» в тот период играло в следующем составе: М. Глухотко, А. Поликанов, А. Медакин, В. Шустиков, Л. Островский, В. Хомутов, В. Воронин, Н. Маношин, Н. Сенюков, Ю. Хромов, С. Метревели, В. Иванов, Г. Гусаров, Б. Батанов, О. Сергеев, Ю. Фалин, К. Доронин, В. Денисов, А. Савушкин, Н. Посуэло.
Главным «забивалой» был Гусаров – 12 мячей. Далее шли: Фалин (9), Иванов (8), Батанов (7), Метревели (6), Сергеев (5), Воронин (4), Маношин и Доронин (2), Денисов (1).
Вспоминает А. Нилин:
«Валерий Воронин образца шестидесятого года не ходил в премьерах, равнозначных Валентину Иванову (один из лучших игроков «Торпедо» тех лет. – Авт.). Он был не более чем боевым патроном в обойме мастеров, строго избранных Масловым (даже очень высоко ценимый в «Торпедо» Валентин Денисов, стоящий, по гамбургскому счету, в одном ряду с великими и общепризнанными, не так-то много игр провел в основном составе).
Журналисты ухватились за сочетание Воронин – Моношин. Их непременно вдвоем фотографировали на обложки спортивных изданий, их пытались представить неразлучниками. Но противоречие в игровом союзе Моношина с Ворониным образовалось едва ли не сразу. Моношин восхищал широкую публику – к ней, правда, и годы спустя, примыкает оригинал Владимир Маслаченко, утверждающий, что Валерий скорее дутая величина, а Коля на голову его выше в своем высокотехничном обращении с мячом. Но внутри «Торпедо» его частенько называли «полотером».
Кстати, для знатоков журналистская версия о том, что столько значившая для новоявленного клуба линия полузащиты замыкается на Валерии Воронине и Николае Моношине, казалась абсурдной. Они видели, какой неслыханный объем работы совершает Борис Батанов, умевший отпахать и за Николая, которому не хватало выносливости. Единственный новичок в торпедовском составе Батанов, перешедший из ленинградского «Зенита», был и единственным, кого в сезоне 1960-го можно выделить наряду с Валентином Ивановым…
Сезон 1960-го принес Моношину популярности несколько больше, чем Воронину. Но у Валерия уже возникли стойкие почитатели. Помню, как знаменитый в будущем писатель-детективщик Георгий Вайнер, служивший тогда в скромной газете «За образцовое обслуживание» (кажется, она так называлась), взял себе журналистский псевдоним: Воронин. С настоящим Ворониным он, между прочим, и познакомился в Доме журналистов. О Валерии вне игрового поля – в сфере отдыха и развлечений – я от Вайнера впервые и услышал…
Впоследствии Николай Моношин не без обиды говорил, что со следующего сезона «Валера стал рваться вперед». Тесть Воронина – человек из артистического мира – настропалял его выйти на первый план. В моношинских словах есть, наверное, резон. Но вряд ли одним влиянием тестя объяснима большая заметность Валерия на поле. Он становился торпедовским мотором, а Николай по своим физическим особенностям мотором быть не мог – и начал выпадать из торпедовской фирменности…»
Раз уж речь зашла о тесте Воронина, то скажем, что он был женат на артистке – танцовщице из популярного ансамбля «Березка» Валентине. Это была весьма красивая женщина. Впрочем, учитывая, что и сам Воронин был похож на лондонского денди, их пара смотрелась весьма эффектно, часто появляясь в кругах столичной богемы. Но вернемся к футболу.
В том же 1960-м Воронин впервые был приглашен в состав национальной сборной СССР. Его первая игра состоялась на выезде 4 сентября против сборной Австрии. Но дебют нельзя было назвать удачным – тот матч наша сборная проиграла со счетом 1:3. Так же неудачно сложилась и следующая игра (снова выездная) с участием Воронина – против сборной Польши (21 мая 1961 года), где наши спортсмены уступили с минимальным счетом 0:1. И только в третьей игре (это был отборочный матч чемпионата мира) нам повезло: 18 июня мы обыграли сборную Турции со счетом 1:0, причем единственный гол забил именно Воронин. Кстати, свой следующий гол в майке игрока сборной СССР наш герой забьет спустя три года – 27 мая 1964 года в матче Кубка Европы против сборной Швеции в Москве. Наши тогда победили со счетом 3:1.
Тем временем в сезоне 1961 года «Торпедо» не смогло повторить свой прошлогодний успех, заняв всего лишь 2-е место. А «золото» чемпионата взяли киевские динамовцы, сумевшие в одном матче сыграть с торпедовцами вничью (1:1), а второй выиграли (2:0). В итоге торпедовцы отстали от них на четыре очка (41 против 45).
Проиграли торпедовцы и Кубок СССР, уступив в финальной игре донецкому «Шахтеру» 1:3. За это поражение из «Торпедо» был уволен ее тренер Виктор Маслов. Что не могло не сказаться на игре его бывших подопечных, которые очень уважали своего наставника. А тут еще и шлейф «пьющей» команды, который зацепился за «Торпедо» в те годы. К тому же и интриги в высших сферах тоже не стоит сбрасывать со счетов – новый суперклуб в Москве был никому не нужен (естественно, кроме самих зиловцев).
Короче, в чемпионате 1962 года торпедовцы скатились вниз турнирной таблицы – на 7-е место (чемпионом стал московский «Спартак», обогнавший торпедовцев на 10 очков – 32 против 22). После этого в команде случился раскол – ее покинули лучшие игроки: Слава Метревели (перешел в тбилисское «Динамо»), Леонид Островский (в киевское «Динамо»), а Геннадий Гусаров (лучший бомбардир команды, забивший в сезоне 1962-го 22 мяча) влился в ряды московского «Динамо».
Вполне мог бы покинуть «Торпедо» и Воронин, благо предложений от разных клубов ему поступало предостаточно. Но он был патриотом своей команды и категорически отметал любые предложения о переходе в другую команду. Заводское начальство за это его отблагодарило – предоставило трехкомнатную квартиру недалеко от стадиона «Торпедо», на Автозаводской улице.
Однако исход игроков не мог не сказаться на игре торпедовцев. В результате в чемпионате 1963 года, в котором приняли участие 20 команд, «Торпедо» финишировало десятым, отстав от чемпиона (московского «Динамо») на 15 очков (40 против 55). Однако в список 33 лучших футболистов вошли сразу трое торпедовцев: Воронин, Иванов и Шустиков. Причем все – под номером 1.
Перед чемпионатом 1964 года «Торпедо» пополнилось большим количеством исполнителей, которые должны были заменить прежних лидеров. С новыми игроками и тренером (Виктором Марьенко) команда снова заиграла мощно и вплоть до последних матчей боролась с тбилисским «Динамо» за чемпионство. Причем «Торпедо» имело реальный шанс обогнать тбилисцев, но фортуна от них отвернулась. В матче против киевских динамовцев, когда на табло был счет 1:1, в ворота динамовцев был назначен пенальти. К мячу подошел лидер команды Валентин Иванов. Удар – вратарь Банников отбивает мяч. В итоге «Торпедо» и «Динамо» (Тбилиси) набрали по 46 очков и должны были проводить «золотой матч» за первое место, который был сыгран на нейтральном поле – в Ташкенте, на стадионе «Пахтакор». Основное время завершилось вничью 1:1, но в дополнительное время «Торпедо» пропустило три гола – 1:4.
Валерий Воронин тогда провел один из самых своих блестящих сезонов. По словам Э. Стрельцова:
«…Он был уже по-своему даже выше Кузьмы (так одноклубники звали Валентина Иванова, у которого было отчество Кузьмич. – Авт.). Я бы не сказал, что Иванов стал играть с годами хуже, он и закончил выступать, на мой взгляд, преждевременно, – и взрывная стартовая скорость и хитрость игровая оставалась при нем. С Кузьмой по-прежнему трудно было кого-либо сравнивать в тонкости понимания, в тонкости исполнения в решающий момент. Он всегда точно знал, отдашь ты ему мяч или нет.
Но Воронин играл, как бы это сказать, объемистее, пожалуй. Объем высококлассной работы, им производимой, просто удивлял. Диапазон действий был громадный. А головой он играл так, как ни мне, ни Кузьме не сыграть было…»
А вот еще одно мнение – уже знакомого нам журналиста А. Нилина: «Хорошо помню Воронина в игре. В трудную минуту как бы в мгновение ока переносился в горячую точку возле своих ворот и неуловимым движением уводил мяч из-под ног атакующих. Или вдруг врывался в штрафную площадку противника и, вытянув на себя дрогнувшую защиту, выдавал хитроумный, голевой пас своему форварду. Но более всего, как ни странно, он восхищал меня своей игрой в центре поля, когда, приняв мяч каким-то грациозным, кошачьим движением, Воронин поднимал голову, отрывая взгляд от укрощенного зверя, и, молниеносно оценив расположение перемещавшихся фигур на шахматной доске футбольного поля, так распоряжался мячом, что невольно вырывался вздох восхищения…»
Прекрасно складывались дела Воронина и в составе сборной СССР, которая на чемпионате Европы – 64 завоевала серебряные медали. Наши спортсмены выиграли три матча из шести (у итальянцев 2:0, шведов 3:1, датчан 3:0, два матча свели вничью – с теми же итальянцами 1:1, шведами 1:1). В финальной игре сборная СССР встречалась с командой Испании на поле соперника – в Мадриде (21 июня 1964 года). Стадион был забит под завязку – пришло 120 тысяч зрителей. Игра началась бурными атаками испанцев, которые уже на 6-й минуте открыли счет. Однако спустя всего несколько минут Галимзян Хусаинов восстановил равновесие. А во втором тайме, когда до конца игры оставалось всего шесть минут и зрители настроились на дополнительное время, испанец Марселино сделал прострельную передачу в нашу штрафную и Переда забил нам красивый гол. 2:1, увы, не в нашу пользу, и кубок «уплыл» к испанцам. На этом турнире Воронин забил два гола: шведам и датчанам.
В том же 1964 году впервые был проведен опрос среди спортивных журналистов страны для определения лучшего игрока СССР – большинство голосов было отдано за Валерия Воронина.
А вот еще одна история о Воронине времен его пребывания в сборной СССР. Рассказчик – Владимир Пономарев из ЦСКА:
«…В Бразилии дело было. Воронин рассказал, что побывал в местном борделе. Нам с Хмельницким любопытно, оба холостые. Берем такси – и туда. У Хмеля случилась заварушка. Уж не знаю, что он там хотел творить, но девица заартачилась. Шум, гам. Выскакиваю на лестницу, какая-то болонка тявкает. Пнул ее ногой. Хозяйка вызвала полицию. Проверили документы, обозвали «крейзи» и отпустили.
В Сантьяго еще веселее. Сыграли товарищеский матч с «Коло-Коло». На банкете каждому раздали визитные карточки. Воронин, знавший английский, разобрался – у «Коло-Коло» собственный бордель! По этим карточкам для гостей бесплатно все – девки, выпивка, еда. Поехали большой компанией. Через год снова играли в Сантьяго. После матча с карточками рванули по знакомому адресу. Обрадовались нам, как родным.
Поэт Евгений Евтушенко потом описывал те чилийские приключения и написал, что Воронин пошел со всеми, но просидел целый вечер в стороне, играя сам с собой в шахматы. Но в стороне сидел не Воронин, а Шестернев. Ни в какие шахматы не играл, водку пил. Алик – тёпа, с девушками был застенчив. Не понимал, как себя с ними вести, о чем разговаривать…»
А вот еще одна история от того же рассказчика: «…Отыграли со сборной в Швейцарии. Ужин. Морозов распорядился, чтоб на столе – никакого алкоголя. Спрашивают: «Кому первое?» Помимо меня руки подняли человек восемь. Воронин пошел на кухню и договорился, чтоб вместо супа нам разлили водку. Куда? По тарелкам. Повара и официанты обалдели. Но принесли – и мы ложками вприкуску с хлебушком быстренько все вылакали. Естественно, тут же развезло. Морозов в шоке. Вроде не пили, а полкоманды еле на ногах стоит…»
В 1965 году в «Торпедо» вернулся легендарный Эдуард Стрельцов, отсидевший в тюрьме. Однако тот чемпионат начался для торпедовцев неудачно – они проиграли в Баку местному «Нефтчи» с разгромным счетом 0:3. Однако потом игра «Торпедо» стабилизировалась. Как итог: то бакинское поражение будет единственным у «Торпедо» в первом круге и зиловцы возглавили турнирную таблицу чемпионата после первого круга. Воронин был в ударе, буквально паря над полем. Но потом случился один весьма болезненный момент.
В начале июля Воронина привлекли в сборную страны, которой предстояло 4 июля встретиться в Лужниках с «кудесниками мяча» – бразильцами, во главе с самим Пеле. Матч хоть и был товарищеский, но вызвал небывалый ажиотаж. Воронин прикрывал Пеле и, учитывая тот кураж, который владел им в играх союзного чемпионата, должен был не подкачать. Но на деле вышло иначе. В ударе оказался Пеле, который забил в том матче два гола из трех бразильских. Наши футболисты не забили «кудесникам» ни одного. Говорят, Воронин после этого матча долго ходил сам не свой. Правда, на его игре на чемпионате СССР это не отразилось – «Торпедо» продолжало лидировать. И, несмотря на то что торпедовцы проиграли своим ближайшим преследователям – киевским динамовцам (2:3), однако «Торпедо» сумело набрать на одно очко больше (51 против 50) и во второй раз стало чемпионом СССР. Дирижером атак был Стрельцов, который на удивление быстро ориентировался на поле и точными передачами выводил партнеров на ударные позиции.
Из прежнего «золотого» состава «Торпедо», ставшего чемпионом в 1960 году, в команде осталось всего пять игроков: В. Шустиков, В. Воронин, В. Иванов, Б. Батанов и О. Сергеев. Остальные были новичками (за исключением Эдуарда Стрельцова): А. Кавазашвили, В. Марушко, В. Бреднев, В. Сараев, В. Щербаков, В. Андреюк, В. Михайлов, А. Мушковец, В. Сидоров, А. Ленев, В. Соловьев, Э. Шаповаленко, В. Мещеряков.
Из них главным «забивалой» был Стрельцов – 12 мячей. Далее шли: Воронин и Иванов (7), Михайлов (5), Бреднев и Сергеев (4), Сидоров (2), Ленев и Соловьев (1).
Благодаря этой победе «Торпедо» стало первым советским клубом – участником Кубка европейских чемпионов. И хотя тот «поход» завершился неудачей, однако проиграли торпедовцы в упорной борьбе. Уже в первом раунде жребий свел их с двукратными обладателями этого трофея – миланским «Интером». Итальянская команда славилась невысокой результативностью и крепкой оборонительной тактикой «катеначчо», которую использовал наставник Эленио Эррера. Первый матч игрался в Милане и завершился с минимальным преимуществом хозяев – 1:0. Потом был матч в Москве, на Центральном стадионе имени В. И. Ленина, который вызвал небывалый ажиотаж – на него пришло 105 тысяч зрителей. Итальянцы заперлись у своих ворот и оборонялись практически все 90 минут игры. Торпедовцы так и сумели «распечатать» их ворота. Табло зафиксировало ничейный результат – 0:0.
Воронин тогда находился в зените своей славы, был одним из самых популярных футболистов страны. Числился по разряду богемы. Рассекал по Москве на престижном автомобиле «Волга», был завсегдатаем лучших столичных ресторанов – «Арагви» и ВТО (оба на улице Горького, поблизости друг от друга). А в 1966 году у него даже был шанс стать… киноактером, снявшись в фильме Марлена Хуциева «Июльский дождь». Но из этой затеи ничего не вышло, причем по вине самого Воронина. Вот как об этом вспоминает А. Нилин:
«Мой приятель детства пришел в бар с нашей отечественной звездой Натальей Фатеевой. И у меня мелькнула мысль – к тому времени по бутылке водки с наценкой ресторанной уже выкушали – переориентировать Фатееву, представив ей Воронина. И подозвал к нашему столику счастливого обладателя домашней звезды и осторожно спросил: увлекается ли он футболом? Он ответил, что нет. Я все же спросил: может быть, он узнает человека, который сидит рядом со мной? «Посуэло?» – предположил он. Миша Посуэло, прибывший на фестиваль, хотя в «Зените» еще, кажется, играл, находился здесь же в баре. Но сидел за другим столиком со своей возлюбленной – тоже советской кинознаменитостью Викторией Федоровой.
В баре присутствовал и человек, разбиравшийся в футболе еще меньше спутника Натальи Фатеевой и вообще ничего не слыхавший про Воронина, – кинорежиссер Марлен Хуциев. Он, однако, обратил на Валерия внимание сразу же, как только тот вошел в зал. Хуциев готовился снимать фильм «Июльский дождь» – и нужен ему был для главной роли молодой мужчина с непривычной для нашего кинематографа внешностью. И вот в человеке, вошедшем в бар, режиссер увидел черты экранного героя, им воображаемого. Но Хуциев заранее расстроился, заподозрив в нем иностранца, а в те времена снимать в своем фильме иностранца никто бы ему не позволил. Своими сомнениями он поделился с актером, сидевшим рядом. Тот – болельщик футбола, разумеется, – утешил его, сообщив, что это не иностранец, а Валерий Воронин. Хуциеву фамилия Воронина ничего не говорила, но, захваченный идеей съемок вот такого именно нездешнего брюнета, он обратился к Воронину: «Для вас есть работа на полтора года» – и начал соблазнять его интересной ролью. «Я не альтруист, – почему-то в таких выражениях отозвался, отказываясь от предложения, Воронин, – у нас в конце лета поездка в Южную Америку, дальше Италия, а там уже и Лондон». У Хуциева голова кругом пошла от всей опрокинутой на него географии. И он, когда Воронин откланялся, поспешил спросить у соседа-болельщика: кто же по профессии молодой человек, которому чуть ли не кругосветное путешествие предстоит? И, узнав, что – футболист, изумился: никогда не думал, что они такие умные!
В фильме «Июльский дождь» он снял Александра Белявского, похожего внешне на Воронина…»
В июле 1966 года Воронин в составе сборной СССР отправился на чемпионат мира по футболу в Англию. Однако тренер Николай Морозов взял его на чемпионат вторым номером, а первым – Йожефа Сабо. В итоге в первом матче, против сборной Кореи, Воронин не играл. Наши выиграли 3:0. Потом была игра с итальянцами, где Воронина выпустили на поле. Игры он не испортил, и наши снова выиграли – 1:0. Затем сборная СССР (а с ней и Воронин) победила чилийцев (2:1), венгров (2:1). Однако в матче одной восьмой финала со сборной ФРГ наша сборная уступила 1:2. После чего встретилась с португальцами в матче за 3-е место. Воронин снова играл, однако игра у нас не задалась, и мы уступили 1:2. Итог: 4-е место. Как заявил в одном из интервью сам В. Воронин: «Мы в команде строили самые разные предположения. Я словно бы объединил все эти прогнозы, отбросив крайние. Не сомневался, что из подгруппы выйдем в четвертьфинал, не сомневался также, что становиться чемпионами нам рановато. А вот любое место со второго по восьмое могло быть нашим. Но и четвертое место – шаг вперед…»
А вот что вспоминает о самом Воронине его партнер по торпедовскому клубу В. Шустиков:
«Валерка шустрый был. Повсюду ездил с учебником английского. Изучал язык, собирался работать журналистом-международником. Поехали как-то в Британию и даже переводчика брать не стали – все Валерка переводил. На том чемпионате в Лондоне сама королева Англии вручила ему приз как самому элегантному игроку…
Валерка водил дружбу со знаменитыми советскими актерами, поэтами, драматургами. Тогда ведь «Торпедо» было страшно популярно, за нас болела вся богема – Александр Ширвиндт, Олег Даль, Аркадий Арканов, поэт Андрей Дементьев. Олег Даль как-то позвал игроков в «Современник» и прямо во время спектакля спросил, какого числа у «Торпедо» следующий матч…»
И еще одно воспоминание – от А. Нилина:
«Однажды на сборах в Югославии зашел к нашим футболистам в гостиницу Шнеллингер (немец, выступавший за итальянский клуб) – «Шнеля», как называл его всегда Воронин, – и случайно выяснил в разговоре, какие копейки в качестве мифических для иностранца «суточных» получают европейски знаменитые футболисты из СССР вроде Яшина. «Шнеля» аж в лице изменился: «Вы же за эти деньги и сувенира домой привезти не сможете» (об изворотливости советских людей ему откуда же было знать). И на следующий день опять зашел – приятелей не застал, но оставил им хорошие подарки для семей и по толстому пакету с ассигнациями: «Мне и Леве, а суммы называть не буду», – хитро улыбался Воронин…
Валерий играл в бутсах «Адидас», за что получал от фирмы весь комплект амуниции. Но перед лондонским чемпионатом конкуренты «Адидас» – «Пума» (наши спортсмены говорили: Рита) – вручили Воронину сто фунтов стерлингов за обещание выступить в их футбольной обуви. Когда приехали в Лондон, представитель «Адидас» спросил его: «Ты, как всегда, играешь в наших бутсах?» Тут он вспомнил про задаток, выплаченный «Ритой». «Адидас» вернул «Пуме» эти сто фунтов, а Валерию тайно выдал пятьсот. И, кроме того, на таких же условиях договорился с протежируемыми Ворониным «Мухой» и «Осой» – Метревели и Численко…»
Между тем в чемпионате СССР 1966 года от былого «Торпедо» уже не осталось и следа – команда заняла 6-е место, а чемпионство досталось киевскому «Динамо». У торпедовцев после этого повесили бутсы на гвоздь два лидера – Валентин Иванов и Борис Батанов.
В сезоне 1967 года «Торпедо» выступило провально – заняло 12-е место, отстав от чемпиона – киевского «Динамо» – почти на 20 очков (33 против 54). Для Воронина это был самый неудачный сезон. Не случайно он тогда угодил в скандальную хронику.
Как я уже отмечал, Воронина называли «денди» или «принцем советского футбола». Рано познав пьянящий вкус славы, он все чаще стал позволять себе вольности со спиртным. Гостеприимный ресторан ВТО, где собиралась богема столицы, стал его родным домом. С молодой мировой знаменитостью считали за честь познакомиться даже отпрыски влиятельных особ, включая и дочь Леонида Брежнева – Галину, работавшую в агентстве печати «Новости» (АПН). Вспоминает А. Нилин:
«В начале шестидесятых бедному и начинающему актеру Владимиру Высоцкому крайне лестным казалось познакомиться с уже известным всей стране Ворониным. Да и знаменитости не упускали случая быть ему представленными. Восьмого марта года шестьдесят седьмого, наверное, в битком набитом по случаю женского праздника ВТО мы теснились не в обиде за одним столиком с ним, со Шпаликовым и еще полудюжиной подсевших завсегдатаев – и Гена шепнул мне: «Скажи ему, кто я», а Воронин, услышав, что пьет с автором песни «А я иду, шагаю по Москве», великодушно и дружелюбно приподнял рюмку: «Уважаю…»
Или еще случай: Валерий все из того же ресторана вышел на улицу Горького – позвонить по автомату, а когда возвращался, швейцар Володя из придури, которая на него иногда находила, не захотел впускать его обратно, делая вид, что не узнает – у Володи брат в двадцатые годы играл за сборную СССР, но сам привратник Троицкий (сын священника) никогда на футболе не был. Евгений Евтушенко, не разобравшись в ситуации, выразил готовность повлиять на Володю своим авторитетом, но рекомендовал рвущемуся в ресторан молодому человеку (Воронину) запомнить день, когда провел его в Дом актера первый поэт страны. И не хотел верить, что перед ним тот самый Воронин. Тогда Валерий поспорил с ним на десять бутылок шампанского и пошел в гардероб – вынуть из кармана пальто свой паспорт. В торжественном распитии шампанского приняли участие и все официантки – засиделись, как это принято было у работников искусства, после закрытия ресторана…»
А вот еще один рассказ – от Валерия Маслова: «Однажды Численко из московского «Динамо» и Валерка в Сочи укатили. Прямо перед матчем наших клубов. Вернуться не успели. Мы победили 1:0, я в конце «тыкву» удачно подставил. Бесков грозился выгнать Число. Но вся команда встала на его защиту: «Он же Воронина выключил из игры!» Бесков махнул рукой: «Ладно, черт с ним». А Воронина от дисквалификации спас парторг ЗИЛа Аркадий Вольский. Воронин пришел к нему каяться и неожиданно спрашивает: «Аркадий Иванович, вы когда-нибудь любили?» Тот смутился, а Воронин продолжает: «Я улетел в Сочи с девушкой, которую люблю. Советую и вам иногда так поступать…» Изумленный Вольский его простил. Хотя нам Ворона потом говорил, что от дисквалификации его спас «Адидас». Хорст Дасслер, сын владельца этой фирмы, Валерку обожал. Ездил за нашей сборной повсюду. Помню, в Австрии сидим втроем, Хорст предлагает нам сыграть в «Адидасе» и спрашивает: «Валер, долларов по четыреста ребятам за товарищеский матч – нормально?» – «Еще бы!» Так вот, Хорст поднял шум в Европе: мол, у русских единственный футболист мирового уровня, а его дисквалифицировать хотят. И наши спустили на тормозах. Если бы не это – полгода Валерка точно бы кувыркался. 400 долларов по тем временам – неплохие деньги…»
Слава явно кружила голову Воронину. Его друзья и коллеги по спорту долго взирали на «шалости» кумира, но после очередного скандала их нервы не выдержали. О перипетиях той истории вспоминает второй ее участник – тогдашний футболист столичного «Спартака» и приятель нашего героя Михаил Посуэло:
«Пришел я на матч «Торпедо» – «Нефтчи» на Валерку Воронина посмотреть. А он не играет. Вдруг вижу – откуда-то карабкается. Решили отметить встречу. Гульба шла по всей Москве. Попали в валютный бар «Националя». Сидим, пьем шампанское. И вдруг «бригадмильцы»-кормильцы. Бригада милиции то есть. «Откуда у вас валюта?» Я им разрешение показываю: для отца часто приходилось деньги менять (отец у Посуэло был испанец. – Авт.). Они Валерку спрашивают. Он говорит: «А я люблю валюту в кармане держать». – «Ах так?» Нас крутят, ведут к Моссовету, где-то там у них был штаб. Идем, а Валерка говорит: «Миш, давай их на скорость проверим?» И как рванем. Остановились метрах в тридцати: «Чего вы, ребята? Догоняйте». Ну, мы бегать больше не стали, пошли в участок.
Валерка как достал свое удостоверение заслуженного – они сами прощения попросили. Да еще шампанского принесли. Вышли, поехали к знакомому художнику на Таганку. Утром решили пивка выпить с сушечкой. Ларек. Пьем пиво. И дождик накрапывает. Я говорю: «Дождик идет. А в Сочи дождика нет». Валерка: «А что же мы, дураки, здесь делаем?» В машину, аэропорт – и в Сочи. Интересная эпопея. Три дня там были. А Валерке за сборную играть. А мы на море. В гостиницы не селились – чтобы не засекли. Сняли сарай у бабки. Железные кровати, матрасы на них, и все. Днем особенно не светились. Гуляли в основном ночью. У нас все было культурно. Мы и с девчонками всегда вели себя элегантно.
Когда вернулись, договорились: ты меня не видел, я – тебя. Разбежались. Валерка – в сборную, я – в баню. Иду, навстречу Игорь Численко: «Как на море-то? Чего меня не взяли?» Я говорю: «Игорек, какое море? Ты о чем?» Он: «Да ладно, все знают, что вы на море с Валеркой были». Прихожу на работу, на завод Лихачева. «Миш, ты где был-то?» Говорю: «Болел. Консервами отравился». А Валерка еще подсказал, где справку взять. Я справку отдаю, а Вольский, парторг завода, мне на это: «Ну, ты хорошо травишься! Чем, осетриной?» Я: «Какой осетриной? Килькой в томатном соусе». А он пачку фотографий на стол. Кто-то с завода был в Сочи и заснял нас во всей красе: с шашлыком и киндзмараули. «Ну, – говорю, – извините, виноват». И пошел. В Сибирь…»
Посуэло после этого скандала действительно вынужден был ухать из Москвы в Читу, где устроился работать на шахту. Воронина тоже по головке не погладили – хорошенько пропесочили в центральной прессе. 25 августа 1967 года в «Комсомольской правде» было напечатано открытое письмо комсорга сборной СССР по футболу и коллеги Воронина по столичному «Торпедо» Анзора Кавазашвили. Письмо называлось хлестко: «Одумайся, Валерий!» Привожу его текст полностью:
«Я решил написать тебе, Валерий, хотя в общем-то странно прибегать к такому способу общения, живя в одном городе, играя в одной команде, которая всегда была для нас вторым домом. Впрочем, с некоторых пор коллектив твоих товарищей по команде, кажется, стал тяготить тебя. Образно выражаясь, ты сегодня превратился в «блуждающего полузащитника», а говоря точнее – пустился в бега от коллектива и семьи. Некогда комсомольский вожак команды, ее капитан, ты нынче забыл о чести спортсмена, о добром имени многотысячного коллектива физкультурников автозавода имени Лихачева.
Не так давно ты совершил самовольный вояж на черноморское побережье. Как и прежние твои подобного рода отлучки, сошел он тебе с рук. Еще бы, «Воронин есть Воронин» – считают иные руководители Центрального совета спортобществ, курирующие наш футбол. Подобное потакание и привело к тому, что снова фамилия Воронин, а заодно и столь дорогое и близкое всем нам имя «Торпедо» склоняются на все лады. Клуб действительно переживает трудное время: в этом сезоне нам редко удавалось показывать свою «торпедовскую игру» (на момент появления письма «Торпедо» занимало 8-е место. – Авт.). Причин тому немало. И вот чтобы разобраться в каждой из них, несколько дней назад все игроки коллектива вместе с партийным, профсоюзным и комсомольским активом завода обсуждали положение дел в команде. Все без исключения ребята пришли на это собрание. Не было среди них только тебя, Валерий. А ведь к твоему слову, слову ведущего игрока, члена сборной команды страны, конечно, прислушались бы молодые футболисты.
Признаюсь, меня твое отсутствие огорчило, но не удивило. Это не единственный случай, когда ты подвел коллектив. Вспомни, что ты не явился на наш недавний кубковый матч с московским «Динамо», вынудив тем самым выйти на поле травмированного Стрельцова, которому врачи запретили пока выступать. Конечно, мы могли бы проиграть этот матч и вместе с тобой, как терпели поражения в этом сезоне, выступая в своем лучшем составе. Но сейчас речь не о потерянных очках, забитых и пропущенных голах, а о тебе, нашем товарище, сбившемся с пути. Мне долго не было понятно, чем ты руководствуешься в своих поступках. Но сегодня я знаю точно: только одним – сознанием полной своей безнаказанности.
Тебе многое прощается, Валерий. Прощали тебе прошлые твои грехи прежние тренеры. Но каждый раз, дав очередное обещание исправиться, ты вновь и вновь подводил и их, и команду. Так ты подвел сейчас и нашего наставника. Кстати, вспомни, ты был одним из первых, кто назвал кандидатуру нового тренера Валентина Кузьмича Иванова, своего недавнего партнера по «Торпедо» и сборной команды страны. И вот первым ты и наносишь ему удар.
Было время, когда мы любовались твоей игрой, гордились тобой, узнав о твоем включении в состав сборной команды Европы. Но столь громкая слава оказалась для тебя непосильной ношей.
В редакции «Комсомольской правды» мне показали немало писем любителей футбола с одним вопросом: «Что случилось с московским «Торпедо» и почему в последних матчах не выступает Валерий Воронин?»
Думаю, что лучше всего на них сможешь ответить ты сам, если сумел за это время дать правильную оценку своим поступкам».
От коллектива редакции это письмо прокомментировал Ю. Арутюнян. Приведу лишь небольшой отрывок из этой публикации: «…Я убежден, что автозаводцы найдут в себе силы не только подняться выше в турнирной таблице, но и поднять вместе с собой тех футболистов, которые, подобно Валерию Воронину, так низко опустились. Ну а если Валерий не примет протянутой руки товарищей, от имени которых к нему обратился Анзор, то пусть пеняет на себя. Когда-то «Торпедо» вышло из прорыва, потеряв шесть игроков. Сейчас же речь идет об одном. Пусть даже таком знаменитом, как В. Воронин».
К сожалению, эта публикация так и не смогла изменить траекторию трагической судьбы Валерия Воронина. Впрочем, не будем забегать вперед.
Итак, в сезоне-67 «Торпедо» заняло позорное 12-е место, хотя в прошлом сезоне было шестым. Однако в 1968 году команда предстала перед своими поклонниками куда более сильным и слаженным коллективом и завоевала бронзовые медали первенства, отстав от чемпионов, киевских динамовцев, на 7 очков (50 против 57). На 2-м месте был столичный «Спартак», который опередил «Торпедо» всего на 2 очка. На 4-м месте расположился ЦСКА, который догнал торпедовцев по очкам, но проиграл им обе игры: 0:3 и 0:2.
Но самое печальное, что Воронин к этому успеху своих одноклубников не был причастен. Хотя тот год начался для него более чем успешно. В апреле он вновь был привлечен к играм за сборную СССР и сыграл четыре матча: против сборных Бельгии (товарищеская встреча, 1:0), Венгрии (одна четвертая чемпионата Европы, 2:0 и 3:0), Чехословакии (отборочный цикл Олимпийских игр, 3:2). Последний матч игрался в Москве 11 мая. Причем ему предшествовало ЧП на сборах в Вешняках, когда оттуда исчезли сразу трое игроков сборной СССР. Среди последних оказался и Воронин. Правда, если двое его товарищей покинули расположение сборной и уехали кутить в Москву, то наш герой выпивал с неким рабочим из обслуживающего персонала на… чердаке их вешняковского коттеджа. Однако тренер Михаил Якушин был в ярости и собирался «отцепить» всех троих из сборной. Но потом прикинул, чем это отчисление может аукнуться, и выставил штрафников на матч с чехословаками. Наши, как уже говорилось, победили.
Видимо, эйфория от этой победы вскружила Воронину голову – он продолжал на сборах куролесить. В итоге Якушин вновь застал футболиста за бутылкой и объявил ему свой окончательный вердикт: вон из команды. Чуть позже игроки сборной будут жалеть: им бы отобрать у Воронина ключи от его «Волги» и уложить спать. А они отпустили его в город. В итоге случилась трагедия.
Поскольку «Волга» Воронина находилась в Москве, он отправился в столицу на такси – занять у знакомой буфетчицы денег и забрать свою машину. На занятые деньги футболист купил водки и вместе с той же буфетчицей отправился куролесить за город. После любовной оргии Воронин отвез любовницу домой, а сам не нашел ничего лучшего, как вновь усесться за руль своего автомобиля и отправиться на предрассветную прогулку. Поездка длилась недолго, поскольку очень скоро «Волга» футболиста на полной скорости врезалась в МАЗ с краном (видимо, Воронин заснул за рулем). Удар был настолько сильным, что руль «Волги» пробил крышу, а сама она несколько раз перевернулась и вновь встала на колеса. Жизнь Воронину спасло чудо – незакрепленное (для любовных утех) сиденье. Но удар пришелся в голову, переломанными оказались ребра и конечности. У Воронина случилась клиническая смерть, из которой его вытащили врачи. Однако к жизни вернулся уже другой Воронин – изуродованный. Даже друзья, навестившие его в больнице, не узнали своего товарища, которого совсем недавно называли «денди». Поэтому свое 29-летие, наступившее через два месяца после аварии, Воронин встретил другим человеком.
Осенью Воронин стал снова появляться на людях, пытаясь держаться браво. В одном из газетных интервью даже заявил, что думает о мировом чемпионате 1970 года, надеясь выступить на нем в составе сборной СССР. Но в это заявление мало кто верил.
Весной 1969 года Воронин вернулся на поле, начал выступать за дубль «Торпедо». А осенью Валентин Иванов ввел его в основной состав торпедовского клуба, найдя ему место для игры на «свободных мячах». И в одной из игр, с московским «Динамо», Воронин даже отметился голом – забил со штрафного самому Льву Яшину. Но в целом игра Воронина выглядела бледной копией того, что он показывал до аварии. Короче, с большим футболом ему пришлось расстаться.
Отыграв в «Торпедо» всю свою спортивную жизнь (1956–1969), Воронин провел в чемпионатах СССР 219 матчей, забил 26 голов. В сборной СССР (1960–1968) провел 66 матчей, забил 5 голов (1 неофициальный матч). В 1965 году Воронин был выбран капитаном сборной СССР. В еврокубках он сыграл 7 матчей, забил 1 гол. Пять раз попадал в список 33 лучших футболистов страны: № 1 (1961, 1964, 1965), № 2 (1960, 1966).
В «Футбольной энциклопедии» про В. Воронина написано следующее: «Атлетически сложенный, работоспособный и трудолюбивый, выделялся большим диапазоном действий, широким тактическим кругозором, тонкой позиционной игрой. Владея рациональной и надежной техникой обработки мяча и обводки, хорошим отбором мяча, умением сделать своевременную и точную передачу на любое расстояние, Воронин отлично справлялся с любыми игровыми заданиями – от организации атакующих действий до персональной опеки соперника, был футболистом-универсалом. Хорошо играл головой, обладал поставленным ударом с обеих ног. Будучи одним из самых популярных футболистов страны 60-х, элегантный, с внешностью киногероя (по определению известного журналиста А. Нилина), он не выдержал испытания славой…»
После того как Воронин повесил бутсы на гвоздь, он числился инструктором физкультуры на ЗИЛе, а также входил в редколлегию газеты «Футбол-хоккей» и писал заметки для этого издания. От него же имел возможность попадать на разного рода важные спортивные мероприятия. Например, осенью 1972 года присутствовал в Лужниках на матчах легендарной Суперсерии между советскими и канадскими хоккеистами. Пришел он туда не один, а со своей очередной любовницей – молоденькой продавщицей из магазина «Людмила», что рядом с Курским вокзалом. Воронина многие узнавали, а Александр Якушев подарил ему в тот раз клюшку. Короче, потерянным бывший футболист не выглядел.
Однако у него было выше крыши свободного времени, которое он все чаще стал посвящать выпивке. Чаще всего он выпивал со случайными собутыльниками, перед которыми хвалился своими былыми связями с самыми именитыми людьми страны. Например, однажды рассказал им, что был знаком с самим Владимиром Высоцким, когда тот еще не был тем Высоцким, которого знала вся страна, и выпивал с ним в ВТО. Когда собутыльники подняли его на смех, Воронин тут же позвонил журналисту Александру Нилину и попросил его подтвердить по телефону рассказанное им только что про Высоцкого.
Еще про один случай вспоминает тот же А. Нилин:
«…В редакцию «Футбола» он пришел десятилетия спустя рано утром, никому не нужный и неузнаваемый в толпе после увечий, полученных в автокатастрофе, – и на удивленный вопрос молодого сотрудника «Советского спорта» Саши Владыкина, лично незнакомого с великим футболистом, ответил, что пришел к Радчуку за снимком.
Над столом ответственного секретаря Геннадия Иосифовича Радчука висела в рамке сильно увеличенная фотография, где азартно раздосадованный, стройный и красивый, как молодой бог, Валерий Воронин в майке сборной пытался догнать схожего с негритянским спринтером Пеле в белых, укрупняющих приземистую фигуру, бразильских одеждах, уводящего от него мяч внутренним разворотом стопы…
Он не дождался Радчука – и тот потом удивлялся неурочному визиту: ответственный секретарь ничего Валерию не обещал, снимок ему самому дорог. Тонкий человек Гена, прекрасно относившийся к Воронину, возможно, и не понял, что больному мозгу (а может быть, и душе) потребовалось подтверждение былого величия, в которое все реже верило новое окружение. Мрачным, похмельным утром прежняя жизнь казалась приснившейся.
В конце жизни такого рода – о близости к самым знаменитым людям страны и мира – подтверждения требовались ему все чаще…»
В 1974 году Воронин едва не сел в тюрьму за хулиганство все по той же пьяной лавочке. Как-то он выпивал в ресторане «Огонек», с кем-то повздорил и запустил в обидчика стаканом. Тот угодил в голову и нанес мужчине серьезную травму. Воронину грозил срок, но помогла его старшая сестра Валентина, у которой муж служил в органах. Они нашли хорошего адвоката по фамилии Трахтенберг, который сумел отмазать бывшего футболиста от зоны.
Между тем на почве пьянства развалилась семейная жизнь Воронина – от него ушла жена Валентина. Все чаще его домом стала психиатрическая клиника, после которой он возвращался… бодрым и посвежевшим. Воронин мечтал работать тренером в родном «Торпедо», но начальство боялось его брать на эту должность, опасаясь загулов. В итоге тренером он так и не стал.
А его родной клуб в те годы выступал весьма неплохо. Так, если в 1973 году «Торпедо» заняло в первенстве СССР 13-е место, то в следующие два года уже 4-е. Правда, в 1976-м, в весеннем чемпионате, откатилось на 12-ю позицию. А осенью случилась сенсация – торпедовцы стали чемпионами. А вот их земляки спартаковцы вылетели из высшей лиги, причем не без участия зиловцев, которым достаточно было сыграть вничью с «Араратом» (как и ЦСКА и «Локомотиву» с «Днепром» и «Зарей»), и «Спартак» остался бы в составе сильнейших. Но все московские команды, как будто сговорившись, свои матчи проиграли.
«Золотой» состав «Торпедо» в том году выглядел следующим образом: М. Зарапин, В. Круглов, С. Пригода, Н. Худиев, В. Бутурлакин, Ю. Миронов, В. Белоусов, B. Юрин, В. Филатов, В. Сахаров, В. Сучилин, А. Дегтярев, C. Петренко, С. Гришин, Е. Храбростин, А. Беленков, Ю. Сарайкин. Главные «забивалы» – Сахаров и Храбростин, забившие по пять мячей.
Радовался ли Воронин успеху своих бывших одноклубников? Естественно, радовался, хотя его тогдашняя жизнь все дальше отдалялась от футбола. По словам А. Нилина:
«В оставшиеся пятнадцать лет мы встречались несравнимо чаще – и хотя инициатива встреч оставалась по-прежнему за Валерием (я и не очень знал, где искать его: отношения мои с Валентиной не улучшились, и не было у меня отчего-то уверенности, что он много времени проводит дома и каждую ночь там ночует), мне казалось, что я еще меньше нужен ему, чем в те времена. И безысходность в его телефонных звонках отзывалась во мне отсутствием когдатошней радости. Я представлял себе перелистываемые им страницы записной книжки со множеством номеров – и вызванные строчками цифр усталые размышления: кто на другом конце провода захочет понять состояние Валерия? На каждое обращение надо себя настроить, чтобы не выглядеть просителем, не выглядеть всеми покинутым, до смертельного сжатия одиноким – и быть готовым не выразить боли разочарования, если ответ будет равнодушным или фальшивым…
Он звонил – и появлялся у меня. Но что я буду душой кривить сейчас – прежняя праздничность теперь редко проглядывала в наших совместных времяпрепровождениях, хотя мы гнали печаль изо всех сил. Только много дешевого вина часто приходилось выпить, чтобы ввергнуть себя в нужное состояние. Вино, конечно, не всегда бывало обязательно веселым. Появлялись вдруг деньги – и мы пили качественные напитки. Воронин легко восстанавливал в себе прежнюю барственность. Правда, случалось ему по старой памяти переборщить с заказом. Поставил даже как-то в очень неудобное положение Николая Моношина и Бориса Батанова в любимом ВТО – забыл, что не он угощает, забыл, что не при деньгах, – и получился конфуз: пришлось старым товарищам часы в залог оставлять, официантки Воронину больше в долг не верили, слишком уж часто приходил он теперь с пустыми карманами, а про то, что никаких заработков у него теперь нет, они знали.
Он шутил, что привыкает исходить из тех средств, какими располагает, – и не ощущает стесненности в средствах как беду. Есть рубль сорок – сумма, которую прежде и за мелочь-то не считал, – хорошо: знает, как ими распорядиться. Но и в кабаке, чуть появляется возможность, способен напомнить, как хорошо умеют гулять самостоятельные люди.
К своему положению он относился с великолепной иронией. Я никогда не слышал от него жалоб ни на судьбу, ни на бедность…»
В середине 70-х, расставшись с первой женой, Воронин закрутил роман с молодой журналисткой Людмилой. Многие тогда удивлялись этим отношениям, поражаясь тому, что особенного могла найти красавица в бывшем футболисте, у которого от былой славы (да и внешности) уже ничего почти не осталось. Может, это была любовь? Однако долго прожить рядом с Ворониным она не смогла – у того все чаще случались припадки (травма головы, полученная в роковой катастрофе, давала о себе знать). Но без женского внимания Воронин не остался – во второй половине 70-х женился вторым браком. Его избранницей стала работница ЗИЛа Мария Тимофеевна, которая оказалась намного старше его. Она ему стала и женой и мамкой, стоически терпя его загулы. Жили супруги в доме невесты – в двушке, полученной ею от завода. От былой славы Воронина в этом доме был яркий футбольный плакат, который он повесил на стену. Демонстрируя его своим друзьям, Воронин горько шутил: «Посмотри, в какой обстановке доживает бывшая звезда». По-своему он был привязан к новой супруге и жалел только об одном – та была не обучена «светским» манерам.
А в начале 80-х Мария Тимофеевна скончалась, после чего бывший футболист вконец потерял себя. Очевидцы рассказывают, что частенько видели вконец опустившегося Воронина в день зарплаты: он дежурил у заводских ворот, «сшибая» медяки на выпивку. Некоторые из зиловцев давали ему по гривеннику, другие отворачивались.
В последние годы своей жизни Воронин буквально предчувствовал, что его ждет трагический уход. Не зря он часто повторял своим друзьям: «Я, как Володя Высоцкий, умру рано, не намного его переживу».
Рассказывает Л. Репин:
«Отчаянно трудное время начало свой отсчет в жизни Воронина. Футбольная карьера закончилась, а чем ее заместить, он не знал, не находил. Мелькал в разных местах, в разных компаниях. Веселая вроде бы жизнь, а на самом деле – пустая. Он это понимал, и оттого, что не мог ничего изменить, ему становилось лишь хуже.
Изредка, но все реже и реже возникал на тренировках. Стоял, молча смотрел, как работают с мячом его товарищи. Какие мысли возникали у него в голове, можно только догадываться.
Юрий Михайлович Степаненко, начальник команды «Торпедо» в 60-х годах, всегда относившийся к Валерию с большой теплотой, рассказывает мне у поля, на котором мальчишки под зорким присмотром тренера наигрывают комбинации: «Мы старались вовлечь его в сферу былых интересов. Но Воронин себя не находил». Глаза его на иссеченном шрамами лице смотрели настороженно и, казалось, что-то таили («Торпедо» в те годы играло неплохо: в 1983 и 1984 годах заняло в чемпионатах СССР 6-е место. – Авт.). Степаненко иногда замечал, что какие-то очень сомнительные люди крутятся возле Воронина. Однажды сказал об этом ему, тот посмеялся и успокоил.
8 мая 1984 года в «Лужники» за ним заехали какие-то веселые кавказцы, Степаненко их прежде не видел. Спросил: «Валера, ты знаешь их хорошо?» Тот рассмеялся, по обыкновению, и ответил утвердительно. Они все вместе уехали. А на следующий день Степаненко узнал, что очень рано, часов в пять утра, Валерия нашли с проломленной головой в кустах, неподалеку от бань на Варшавском шоссе (футболист, находясь в коме, прожил еще несколько дней и скончался 21 мая. – Авт.).
Вскрытие показало, что алкоголя в его крови было очень немного, а внутренние органы, как сказал Степаненко, «были чисты, как у ребенка». Степаненко честил себя за то, что не подумал запомнить номер той «Волги». Дело было закрыто из-за полного отсутствия улик и подозреваемых…
Они все встретились на похоронах – Иванов, Степаненко, прославленные футболисты, игравшие с ним. Очень много народу собралось в тот день на Даниловском кладбище, неподалеку от автозавода, команду которого прославил и Валерий Воронин.
Кто лишил жизни Валерия, что произошло в ту далекую ночь – осталось загадкой. Сводились какие-то счеты, разборка ли произошла или пьянка с кровавым финалом – ничего никому не известно.
А мне кажется, что та катастрофа 68-го года выбросила его не только на шоссе, а на край глубокой пропасти. Он подняться сумел, но сделал несколько неверных шагов и рухнул в бездну…»
