Кооператив «Озеро» – один из первых организованных и «вельможных» берегозахватов – стал индульгенцией для других нарушителей. Как рассказывают жители старого садоводства «Салют», соседствующего с «Озером», влиятельные «кооператоры» «убедительно попросили» владельцев ближайших к Комсомольскому участков продать их и спустили заборы по урез воды. Огороженным оказался берег длиной около полутора километров. Потом слева от кооператива возникли новые элитные дачники – братья Фурсенко. Первое время проход между ними и путинской дачей (она расположена как раз в торце кооператива «Озеро») сохранялся, однако затем домовладельцы решили, что это незачем, и закрыли узкую перемычку забором. Теперь, чтобы попасть к воде, обычным дачникам приходилось совершать обход длиною примерно в 1,5 км. Тут даже самые пассивные садоводы не выдержали. Как-то раз они группой прорвались на закрытый берег путинской дачи, неся в руках ответы надзорных органов. Реакция охраны была жесткой – одна из дачниц получила сотрясение мозга. В судах тоже успеха добиться не удалось – несколько исков было проиграно. Кроме одного: суд предписал снести узкую заборную перемычку между участками Путина и Фурсенко. Однако это решение никто и не думал выполнять.

Забор снесли активисты летом 2010 года. Тогда на него навалились майор Алексей Дымовский, бывший следователь Андрей Зыков (в 90-е вел дело о коррупции, фигурантом которого был Путин. После переезда Путина в Москву дело забрали в Генпрокуратуру, а следователя отправили на пенсию) и еще несколько гражданских активистов. Повалив забор, участники акции спустились к озеру, прошли (точнее, пролезли) на берег перед путинской дачей и устроили там «пикник протеста» (разумеется, оставив после себя идеальную чистоту). Правда, продвинуться дальше дачи ВВП не удалось: уже у следующего забора участников ждала усиленная охрана с собакой. Активисты дали себе слово вернуться и пройти по берегу весь кооператив. Осуществить это удалось спустя два года.

На этот раз активисты были неплохо экипированы: в руках были ответы из прокуратуры, гласящие, что никаких заборов по урез воды в кооперативе «Озеро» нет и проход вдоль берега свободен, газовые баллончики на случай нападения собак и самое главное – рулетка для точного измерения береговой полосы. Подойдя к забору кооператива, участники группы миновали проход, который сами же сделали два года назад, и спустились к озеру. Справа находился забор дачи ВВП; примерно пять метров бокового забора у самого берега были заменены огромной кучей бревен. Так кооператор отреагировал на очередное предписание о сносе забора (нельзя не отметить отвагу органа, это предписание выдавшего). Перелезши через бревна, экологи оказались на берегу перед дачей. Здесь, установив рулетку на линии уреза воды, они протянули ее вглубь берега. Оказалось, что в пределах общедоступной береговой полосы (ст. 6 Водного кодекса РФ) находятся баня Путина, элементы ландшафтного дизайна. Двое охранников (вскоре им в подкрепление пришли еще двое) пытались препятствовать осмотру, но активистов было больше. В результате они вызвали полицию из Приозерска (она подоспела, когда группа измеряла береговую полосу на последнем, 9-м участке). По словам охранников, администрация Приозерского района якобы сократила береговую полосу озера Комсомольское до 5 метров, умудрившись тем самым отменить на своей территории федеральный закон. Еще охранники сообщили, что оставшиеся пять метров «сокращенной береговой полосы»… смыло водами озера! И в итоге не осталось ничего, на что граждане могли бы претендовать как на общедоступную территорию. Но это еще не верх абсурда. В одном из бесчисленных ответов на жалобы местных жителей говорилось, что «так как озеро Комсомольское является подземным водным объектом, береговая полоса у него не предусмотрена».

Помимо захваченного берега, активисты обнаружили в кооперативе немало интересных этнографических подробностей из быта элиты 90-х годов. За заборами их ожидали идеально подстриженные лужайки, домики для барбекю, баньки, бассейны, декоративные пушки, арочки, альпийские горки, причалы, эллинги, катера и т. п. – все в плотном нагромождении. Очевидно, что во времена строительства кооператива «Озеро» такая плотность предметов роскоши была признаком статусности. Дома тоже напоминают о лихих 90-х – это т. н. «красно-кирпичная архитектура» (дача Путина как раз относится к этому жанру) и коттеджи из калиброванного бруса. На некоторых участках старые дома активно заменяются новыми: так, примерно в середине кооператива возводится гигантский в сравнении с участком дом с панорамным остеклением. Причем здесь сам дом залез в береговую полосу. Что ж, посетовали активисты, натягивая в очередной раз рулетку, значит, здесь прокуратуре придется и часть дома ломать! В том, что береговая полоса будет освобождена, никто из группы не сомневается: времена беспредела явно уходят в прошлое.

Важно отметить, что знатные кооператоры не только нарушают право граждан на пользование общедоступной береговой полосой, но и разрушают экосистему озера. Исторически берег был окружен зарослями камыша, где выводила потомство вся водная живность от рыб до водоплавающих птиц. Но в результате строительства каменной (!) набережной, многочисленных пирсов, швартовки катеров и т. д. зарослей почти не осталось. Более того, берег подсыпан и превращен в зеленую лужайку. В одном месте экоактивисты обнаружили строительство искусственного ковша для катера, куда он должен заходить прямо с воды. О том, что подобные серьезные гидросооружения должны проходить обязательную экспертизу, хозяевам, видимо, невдомек.

Прибывшая полиция не обнаружила в действиях экологов состава правонарушения, попросив лишь не топтать клумбы (разумеется, никто и не думал заниматься подобным варварством).

Перекусив на пирсе одной из дач, участники акции покинули кооператив «Озеро».

По итогам инспекции ими передано заявление в следственные органы с требованием привлечь членов кооператива к ответственности по статье «Самоуправство».

<…>

В десятистраничном заявлении, поданном на имя председателя СК Александра Бастрыкина, Зыков сообщает, что власть ищет экстремизм в действиях ОГФ, «Яблока», других оппозиционных партий и движений, в движении «За освобождение озер от захвата», но упорно не желает замечать того, что творит сама власть, включая президента и премьера. И полагает, что под определение экстремистской деятельности «как нельзя полно» подходят члены дачного кооператива «Озеро», расположенного на берегу озера «Комсомольское», которые «давно расстались с прежним менталитетом садоводов», занимая командные посты в российской политике и экономике, в прокуратуре и вооруженных силах, и стали «государством в государстве».

Но где же «экстремизм»?

По мнению Зыкова, он – в вопиющем, циничном и длящемся долгие годы нарушении прав и законных интересов граждан, которое касается не только незаконного огораживания «фактически оккупированного ими берега озера Комсомольское, но и множества других поступков «кооператоров». Экстремизм – в том, что «кооператоры», по словам Зыкова, давно и отчетливо демонстрируют всем гражданам страны, что закон для них не писан. И что на их сообщество закон не распространяется – учитывая, что «их духовным лидером в презрительном отношении к действующему законодательству является не кто иной, как бывший «гарант прав и свобод человека».

Тем самым, считает Зыков, члены кооператива «Озеро» ставят себя выше других граждан, то есть совершают «действия, направленные на возбуждение ненависти граждан к действиям властей государства, в котором они живут, так как данная власть проявляет свою полную беспомощность и отсутствие механизмов принуждения к зарвавшимся чиновникам». А сами эти чиновники, по его мнению, «давно перестали считать себя слугами народа, переведя себя в господ народа». Более того, полагает он, «организация Путиным В. В. данного дачного сообщества подпадает под действие статьи 282-1 УК РФ об ответственности за организацию экстремистского сообщества», поскольку эта группировка «своим наличием демонстрирует другим гражданам страны, что Россия не правовое, демократическое государство, а кастовое»…

Завершая обращение, поданное в порядке статей 144–145 УПК РФ (рассмотрение сообщений о преступлении), Андрей Зыков пишет:

«Александр Иванович! Я не столь наивен, чтобы думать, что Вы, ставленник Путина, его однокурсник, обязанный данной должности не столько своими профессиональными качествами, сколько фактом личного знакомства с указанным лицом (мое мнение), не попытаетесь замылить данное обращение. Но, кроме позора, Вы этим ничего другого не наживете (исключая возможную благодарность от Путина В. В.)».

Реакцию, которую вызвало в Следственном комитете это заявление, предположить нетрудно.

Следователи, проводящие проверку деятельности кооператива «Озеро», опрашивающие его перечисленных членов в их служебных кабинетах или вызывающие их к себе повестками, запрашивающие документы об их деятельности и производящие ревизии (то есть делающие то, что предписано статьей 144 УПК), – это даже не фантастика. Это кошмарный сон, от которого просыпаются в холодном поту. Причем просыпаются не Путин с Фурсенко и Ковальчуками, а следователи и их начальство. Это в Америке независимый прокурор может расследовать деятельность президента – а в России, как известно со времен Юрия Скуратова, президент расследует деятельность прокурора. Кстати, именно директор ФСБ Владимир Путин – после того как Скуратов санкционировал возбуждение дел о коррупции, затронувших ельцинскую Семью, – занимался этим расследованием и объявил подлинной видеозапись с «человеком, похожим на генерального прокурора».

Понятно, что вопрос, как и предрекал Зыков, стали активно замыливать. Но сперва его следовало передать по подведомственности, и 20 июля его переслали в Ленобласть «для рассмотрения в установленном порядке», а 29 июля замруководителя отдела процессуального контроля Следственного управления по Ленинградской области Дмитрий Юхкам «в порядке ст. 144–145 УПК РФ» направил заявление Зыкова руководителю следственного отдела по городу Приозерску Виктору Ермолаеву. Который, как представляется, и стал ломать голову – как выйти из крайне неприятного положения? С одной стороны – закон, с другой – Путин с друзьями. А ну как узнает, что следственный отдел Приозерска занялся этой проверкой? Оглянуться не успеешь, как превратишься в следственный отдел поселка Эгвекинот на Чукотке. И это еще в самом лучшем случае…

3 августа младший советник юстиции Ермолаев отправил Андрею Зыкову ответ. В нем констатировалось, что «на втором листе в шестом абзаце заявления содержится нецензурное выражение». И потому в соответствии с п. 2.12 Инструкции Следственного комитета о порядке рассмотрения обращений и приема граждан, обращение «может быть оставлено без ответа по существу». Заодно младший советник юстиции предупредил Зыкова о «недопустимости злоупотребления предоставленным Вам законом правом обращения с жалобой, а также нецензурной лексикой».

«Ничего, кроме смеха и убеждения в его полной профессиональной некомпетентности, ответ Ермолаева у меня не вызывает, – говорит Андрей Зыков. – «Нецензурное выражение» в моем заявлении – это цитата из шуточного стихотворения поэта Павла Васильева, расстрелянного в 1937 году по лживому обвинению в принадлежности к «террористической группе», якобы готовившей покушение на Сталина. В 1931 году, обращаясь к «неразумному семинаристу Джугашвили», он написал: «Клянемся, о вождь наш, мы путь твой усыплем цветами // И в жопу лавровый венок воткнем». Именно это я и процитировал – указав, что строки Васильева относились к таким же «мессиям», которыми мнят себя Путин и его дружки. Стихотворения Васильева вошли в Антологию русской поэзии – а теперь следователь объявляет их «нецензурными выражениями».

Впрочем, говорит Зыков, даже если бы он действительно их употреблял, заявление не имели права отфутболить. Потому что та инструкция, на которую ссылается Ермолаев – о чем он обязан знать, – не распространяется на проверки сообщений о преступлениях в порядке статей 144–145 УПК РФ. О чем прямо в инструкции и написано – в пункте 2.2.