Эпилог
Однако и после ликвидации правительства Дёница английские власти не прекращали попыток держать часть немецких войск наготове, чтобы их можно было повернуть вместе с англо-американскими против Красной Армии. Об этом свидетельствовал, в частности, примечательный обмен репликами между Сталиным и Черчиллем, состоявшийся на Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа 1945 г.).
В ходе обсуждения темы о нехватке угля и нехватке рабочей силы для его добычи в Западной Европе, Сталин сказал, что в СССР сейчас используется труд военнопленных для работы в шахтах, а затем заметил: «400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила».
Осознав истинный смысл заявления Сталина, Черчилль тут же стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их. Я не знаю точно, каково там положение, но этот вопрос был урегулирован верховной ставкой союзных экспедиционных сил. Во всяком случае, я наведу справки».
Однако Сталин не ограничился своим замечанием, а в конце заседания передал Черчиллю меморандум относительно имеющихся в Норвегии не разоруженных германских войск. Черчилль вновь стал оправдываться: «Но я могу дать заверение, что нашим намерением является разоружить эти войска». Ответ Сталина («Не сомневаюсь») был, очевидно, произнесен с ироничной интонацией, а потому вызвал смех. Продолжая оправдываться, Черчилль заявил: «Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить их из рукава. Я тотчас же потребую доклада по этому поводу». Лишь через 10 лет, когда Черчилль вновь стал премьер-министром, он признал, что он лично отдал распоряжение не разоружать часть немецких войск, а держать их готовыми на случай возможного вооруженного столкновения с СССР в Европе летом 1945 года. На конференции Сталин нашел наиболее удачный способ объявить союзнику о том, что он знает о его вероломных действиях, и вынудил Черчилля фактически признать факт нарушения Англией союзнических обязательств.
Обладая разнообразной информацией, Сталин умело пользовался ей, исходя, прежде всего, из того, в какой степени имеющиеся у него сведения могут пойти на пользу дела. Когда было нужно, он мог резко отчитать Рузвельта за тайные переговоры американцев с немцами в Швейцарии. Однако на Потсдамской конференции Сталин думал прежде всего о необходимости сохранить единство трех великих держав. Поэтому он не стал гневно обличать Черчилля за сохранение англичанами не разоруженных немецких дивизий, а ограничился метким заявлением, которое било не в бровь, а в глаз.
Зная от наших разведчиков о создании американцами атомного оружия, Сталин понимал, что теперь союзники попытаются использовать эту козырную карту для пересмотра итогов Второй мировой войны. Об этом свидетельствовало и сообщение Трумэна об успешном испытании атомной бомбы, которое американский президент сделал Сталину в перерыве конференции в присутствии Черчилля. В то же время Сталин знал, что американцы еще не уверены в том, что с помощью атомной бомбы они поставят Японию на колени. А поэтому Трумэн каждый день свои встречи со Сталиным начинал с вопроса о том, когда СССР объявит войну Японии. Ведь трехмесячный срок для начала войны с Японией после капитуляции Германии, определенный Сталиным в Ялте, истекал в ближайшие дни после завершения Потсдамской конференции.
Лишь получив окончательное подтверждение Сталина о вступлении СССР в войну против Японии, Трумэн в письме своей жене написал, что тем самым достигнута главная цель, которую он перед собой ставил на конференции, и что он думает об американских парнях, жизнь которых будет теперь сохранена.
Но Сталин понимал, что после завершения войны с Японией, прочность союза трех великих держав подвергнется суровому испытанию. Поэтому на Потсдамской конференции он не раз ставил вопросы, решение которых могло способствовать продолжению сотрудничества между тремя державами. Он говорил об угрозах всеобщему миру, которые сохранялись и после разгрома Германии. Он подчеркивал важность демилитаризации Германии, говорил о той опасности, которая исходит от франкистской Испании, являвшейся пособницей гитлеровской коалиции.
Сталин говорил и о необходимости провести суд над германскими военными преступниками. Во время обсуждения на Потсдамской конференции вопроса о перечне главных военных преступников, новый премьер-министр Великобритании К. Эттли заявил: «Я считаю, что Гитлер жив, а его нет в нашем списке». Далее стенограмма конференции гласит:
«Сталин. Но его нет в наших руках… Я согласен добавить Гитлера (общий смех), хотя он и не находится в наших руках. Я иду на эту уступку. (Общий смех.)»
Между тем уже в мае 1945 года Сталин имел исчерпывающую и достоверную информацию о том, что Гитлер и его жена покончили жизнь самоубийством. Все доказательства этого были ему представлены. Сталин не стал раскрывать имевшиеся у него сведения, но в то же время он не погрешил против истины: Гитлера, которого можно было судить, не было «в руках» советских людей.
По этой же причине Сталин не старался развеять слухи и о других видных деятелей Третьего рейха. Как утверждал Тревор-Роупер, Сталин во время встречи с Гарри Гопкинсом 26 мая 1945 г. выразил сомнение в смерти не только Гитлера, но и Геббельса, Бормана, Кребса. Между тем Сталину было уже доложено про опознания трупов Геббельсов и их детей. Скорее всего, говоря о своих «сомнениях», Сталин преследовал определенную цель: убедить союзников в том, что враги, борьба против которых их объединяла четыре года, всё ещё живы и представляют потенциальную опасность.
В ходе войны Сталин убедился в том, что западные державы постоянно нарушали свои союзнические обязательства. Изменение политики по отношению к СССР стало все более явным по мере обретения Соединенными Штатами монополии на атомное оружия. Хотя после успешно завершенной Потсдамской конференции главы трех великих держав активно продолжали деловую переписку, а 11 октября 1945 г. президент США просил Сталина принять американского художника Шандора, чтобы написать его портрет в память о сотрудничестве между СССР и США в годы Второй мировой войны, в США при поддержке Великобритании стали вынашиваться планы развязывания новой войны против СССР.
За два дня до упомянутого выше письма Трумэна, 9 октября 1945 г. комитет начальников штабов США подготовил секретную директиву 1518 «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», которая исходила из подготовки нанесения Америкой превентивного атомного удара по СССР. По мере быстрого накопления атомного оружия в США 14 декабря 1945 г. была подготовлена новая директива № 432/d комитета начальников штабов, в приложении к которой были указаны 20 основных промышленных центров СССР и трасса Транссибирской магистрали в качестве объектов атомной бомбардировки. В дальнейшем эти планы расширялись, а число населенных пунктов СССР, которые должны быть подвергнуты ядерной бомбардировке, увеличивалось.
Очевидно, что обвинения Сталиным союзников в вероломстве, которые он не раз высказывал им на протяжении войны, были не напрасными. Получалось также, что расчеты Гитлера, а затем Гиммлера на вооруженное столкновение между союзниками по антигитлеровской коалиции не были химерой.
Прилагая максимум усилий для того, чтобы предотвратить обострение отношений с союзниками, Сталин не спешил делиться с ними ни сведениями о самоубийстве Гитлера, ни данными о готовности Геббельса и Бормана капитулировать прежде всего перед Советским Союзом. Сталин не стал тогда поднимать историю о попытках союзников заключить сепаратный мир, их тайных переговорах с агентами Гиммлера. Не стал он предавать огласке и полученную им информацию и о борьбе за власть в нацистских верхах в дни агонии Третьего рейха, когда Геббельс, Борман и другие противники Гиммлера неожиданно обратились за поддержкой к СССР.
Стараясь использовать нацистских руководителей даже после их смерти для того, чтобы сохранить после войны сотрудничество между великими державами, Сталин и другие руководители Советского правительства настаивали на немедленном аресте и суде над оставшимися в живых главарями Третьего рейха.
На открывшемся в конце ноября 1945 г. в Нюрнберге международном судебном процессе среди подсудимых оказались Геринг, Риббентроп, Розенберг, Шпеер, которых Гитлер изгнал из последнего сформированного им правительства, и те деятели нацистского рейха, которые были признаны им достойными бороться до конца и включены в кабинет Геббельса (Дёниц, Лей, Зейсс-Инкварт.) Даже в ходе процесса грызня нацистских «пауков» между собой не прекращалась.
После приведения в силу приговора международного трибунала, из упомянутых выше государственных и военных руководителей рейха, в живых остались лишь Дёниц, Шпеер и Гудериан. Таков был закономерный конец преступной гитлеровской авантюры.
Несмотря на то, что Нюрнбергский процесс во многом помог раскрыть историю Третьего рейха, многие его тайны остались неразгаданными. Задача историков в том, чтобы попытаться разгадать их и извлечь из них уроки, важные для всего человечества.
Уроки недолгой, но устрашающей истории Третьего рейха многочисленны и поучительны. Появление на планете угрозы для жизни значительной части человечества стало возможным не в результате какого-то мора или природного катаклизма, а прихода к власти в высоко развитой стране, имевшей многовековую культурную традицию, политических сил, исходивших из превосходства «высшей расы».
Между тем, анализ биографий руководителей Третьего рейха показывает, что, за исключением Бормана, ни за кем из них не числилось уголовных преступлений. За исключением Бормана, Гитлера, Риббентропа, у них были дипломы об окончании высших учебных заведений. До вступления в нацистскую партию многие из них работали, занимаясь общественно полезным трудом. За исключением Гитлера, все они имели семьи, любили своих чад и нежно заботились о них. Словом, большинство из них имели репутацию добропорядочных граждан правового государства, членов цивилизованного общества.
Переход к политической и государственной жизни для многих из них был неожиданным. Все они были новичками в государственной деятельности и зачастую дилетантами в тех областях, за которые отвечали в правительстве Германии. Большинство из них толком не освоили даже те идейно-теоретические установки, которые они пропагандировали. Занимая высокие посты, они часто не видели чудовищные преступления, которые совершались по их приказам. Обморок Гиммлера во время устроенной для него показательной казни заключенный весьма показателен в этом отношении. Совершенно очевидно, что те роли, которые сыграли вожди рейха, были исполнены людьми, случайно оказавшимися на авансцене.
Также очевидно, что приход к власти этих людей, и победы германских армий над значительной частью европейских стран стали следствием глубокого общественного кризиса, который охватил Германию и весь мир. Именно в этой обстановке нацизм был выбран значительной частью германского народа, а затем с восторгом поддержан его подавляющим большинством. В то же время известно, что рост фашизма наблюдался не только в Германии, а во многих так называемых цивилизованных, демократических странах мира.
Так же очевидно, что победа нацизма в Германии стала возможной лишь благодаря тому, что в этой стране давно и глубоко распространились представления о превосходстве «германской расы» и германской культуры. Гитлер, Геббельс, Геринг, Лей и другие признанные ораторы Третьего рейха в своих ксенофобских и расистских речах, Розенберг, Дарре – в своих «теоретических» книгах, Гиммлер – в своих инструкциях и заявлениях, германские военачальники – в своих приказах о действиях на оккупированных территориях лишь выражали то, что давно таилось в сознании миллионов немцев, презиравших инородцев, уверенных в своем превосходстве над другими народами мира.
Возможно, что такие настроения не одержали бы верх в Германии, а нацистские вожди остались бы в рядах давно забытой маргинальной партии, если бы не разрушительный кризис 1929–1933 гг. Но немаловажную роль в великой трагедии 1933–1945 гг. сыграл не только негативный фактор кризиса, но и огромный позитивный фактор: наличие у германского народа мощных созидательных сил. Многовековые достижения германского народа в создании цивилизованной культуры не только служили для миллионов немцев источником законной гордости, но и ослепляли многих из них. Утрата способности к критической оценке себя и нации в целом способствовала искаженным представлениям о мире и своем месте в этом мире, гипертрофированным обидам и развитию презрения к другим народам.
Превращение германского народа из народа-созидателя в нацию, ставшую угрозой для всего человечества, было столь же резким и неожиданным, как и превращение химика Лея, агронома Гиммлера, архитекторов Розенберга и Шпеера в вождей нацистского режима.
Пока немецкий народ оставался под властью Гитлера, многие немцы были носителями нацистской идеологии, которая их временно объединяла. В то же время сознание того, что Германия собирается превратить другие народы в своих рабов или уничтожить их, объединило свободолюбивые страны. В своем приказе от 23 февраля 1942 г. Сталин писал: «Расовая теория немцев и практика расовой ненависти привели к тому, что все свободолюбивые народы стали врагами фашистской Германии».
Но в том же приказе Сталин говорил о недопустимости «отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством». Он писал: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается». В своем докладе на торжественном собрании 6 ноября 1942 г. Сталин вновь подтвердил эту мысль: «У нас нет такой задачи, чтобы уничтожить Германию, ибо невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию».
Сталин всегда верил в возможность восстановления здоровых и сильных начал в германском народе, которые всегда отличали его. Приветствуя президента ГДР Вильгельма Пика и премьер-министра ГДР Отто Гротеволя в связи с образованием Германской Демократической Республики 13 октября 1949 г. И. В. Сталин писал: «Опыт последней войны показал, что наибольшие жертвы в этой войне понесли германский и советский народы, что эти два народа обладают наибольшими потенциями в Европе для совершения больших акций мирового значения».
Сильные качества немецкого народа, которые сначала были предметом законной гордости немцев, а затем стали питательной средой для шовинистической спеси, стали освобождаться от примеси расовой ненависти уже в последние часы Третьего рейха. Крах нацизма и предшествующая ему обострившаяся грызня между армией и нацистской партией, между вождями рейха обнажили глубокую порочность гитлеровского строя.
Немцы сбрасывали наваждение иллюзий, в плену которых они были 12 лет. Казалось, они вытесняли из своего сознания фанатичную веру в свою исключительность, которая только что заставляла их стрелять из фаустпатронов по советским танкам, заменяя ее своей традиционной непоколебимой убежденностью в возможность возрождения порядка даже среди смерти и разрушения. Словно пробуждаясь от кошмара, они сначала истово погружались в простые бытовые дела. Военная переводчица Елена Ржевская в своей книге «Берлин, май 1945» вспоминала, как в разгар битвы за германскую столицу, когда всё пылало вокруг, и всюду рвались снаряды и бомбы, хозяин квартиры, в которой она остановилась, стал собираться для визита к зубному врачу. Отвечая Ржевской, он ответил, что его ничего не беспокоит, но ему необходимо явиться на заранее намеченный профилактический осмотр своих зубов.
Наваждение гитлеризма исчезало, а на смену ему появлялись многочисленные свидетельства трудолюбия, организованности, дисциплинированности немцев. Хотя военное поражение и крах рейха посеяли среди многих упадок духа и депрессию, сразу же после окончания военных действий миллионы немцев терпеливо трудились, разбирая развалины, восстанавливая хозяйство, налаживая мирную жизнь. В двух частях разделенной Германии немцы добились огромных успехов по превращению ФРГ и ГДР в передовые страны противостоящих друг другу военно-политических блоков.
Однако ни Германия, ни другие страны мира не должны забывать об уроках истории Третьего рейха. Никакие успехи в мирном труде не могут стать надежной вакциной против возникновения страшной болезни – массовой веры в свое превосходство над другими народами. При отсутствии постоянного критического взгляда на свои достигнутые успехи, любой народ, любая страна или даже союз стран, гордящихся своей «цивилизованностью», «демократией» и богатством, могут превратиться в смертельную угрозу для человечества.
…Очевидно, что тайны последних дней существования Третьего рейха, интересовали руководителя Советской страны, внесшей решающий вклад в победу над гитлеровской Германией. Вероятно, это было главной причиной того, что осенью 1945 г., находясь в отпуске и едва оправившись от инсульта, И. В. Сталин пригласил на свою дачу в Сочи генерала армии В. И. Чуйкова. Нет сомнения в том, что его подробный рассказ о ходе переговоров с Г. Кребсом (а через телефонную связь и с Й. Геббельсом), позволил генералиссимусу узнать те детали этой встречи, которые не зарегистрировала бесстрастная стенограмма (например, два возвращения Кребса к Чуйкову после прощания, эмоциональное состояние немецкого генерала и т. д.).
Нет сомнения в том, что проницательный советский руководитель разгадал многие хитросплетения борьбы нацистских пауков в той банке, в которую превратился гитлеровский бункер. В то же время очевидно, что подтверждение правды потребовало бы признаний со стороны эсэсовцев, вырвавшихся 1 мая 1945 г. из окружения советских войск. Однако Сталин знал, что все эти люди находятся за пределами советской зоны оккупации Германии и, возможно, сотрудничают с западными союзниками. Главная политическая задача для Сталина в это время состояла в том, чтобы любой ценой сохранить хотя бы остатки того сотрудничества с США и Англией, которое сложилось в годы войны, и сберечь мир, столь необходимый для восстановления разоренной Советской страны. Даже о наличии под командованием англичан целых немецких дивизий, вооруженных до зубов и готовых напасть на нашу страну, Сталин не стал громогласно заявлять за пределами стен Потсдамской конференции. Тем более не было практического смысла поднимать вопрос о том, как была сорвана капитуляция в Берлине после 1 мая 1945 года и каким образом ушли из жизни Геббельс, Борман, Кребс и Бургдорф.
В значительной степени поэтому на долгие десятилетия сохранилась внутренне противоречивая и очевидно ошибочная версия о внезапном отказе Геббельса и Бормана от согласованной с ними капитуляции Германии и самоубийствах в бункере или неподалеку от него 1 мая 1945 года. Однако жизнь требует восстановления исторической истины во имя более глубокого понимания тех общественных процессов, которые породили нацизм и привели его к власти.
Вспоминая о развязанной гитлеровской Германией мировой войне, мы, прежде всего, обращаем внимание на бедствия, принесенные вождями Третьего рейха человечеству. Разумеется, дрязги в нацистском руководстве – дело мелкое по сравнению с чудовищными преступлениями Третьего рейха. Однако между глобальными целями нацизма и задачами, которые решали отдельные его вожди, не было принципиальной идейной разницы. Социальная и политическая несправедливость была доведена до крайности в гитлеровской Германии, как и в любом фашистском государстве. Отличительными особенностями нацистской идеологии были: вера в господство «высшей расы», «высшей нации», культ сильного человека, «фюрера», уверенность в том, что миром управляет непримиримая борьба за выживание, в которой побеждает сильнейший. При этом рассуждениями о великой исторической миссии, которую они якобы выполняли, вожди Третьего рейха прикрывали стремление реализовать свои примитивные идеи и узкие корыстные интересы.
В своей среде они вели себя как узколобые обыватели, убежденные в собственной правоте и презиравшие всех, включая своих коллег. Ставя во главу угла свои частные интересы, они интриговали, топили соперников, строили заговоры, стремясь занять более высокое положение в чиновничьей иерархии и подбираясь к высшему посту «фюрера тысячелетнего рейха». Эта борьба началась внутри нацистской партии еще до ее прихода к власти, продолжалась все 12 лет гитлеровской диктатуры и достигла своего апогея весной 45-го года.
Впрочем, подобная борьба не на жизнь, а на смерть между власть имущими типична не только для нацистского режима. Скрытная, но непримиримая борьба за власть между, казалось бы, сотрудничающими деятелями в политических партиях, бизнесе и других сферах общественной деятельности не прекращается ни на минуту. Участники такой борьбы готовы «заказывать» своих соперников, обливать их кислотой, взрывать в автомашинах, травить ядом. Даже в странах, именующих себя «демократическими», в ходе борьбы за высшие посты организовывали заговоры, перевороты, убийства президентов, претендентов на этот пост или хотя бы их политическую дискредитацию. Такая борьба обостряется всякий раз по мере углубления общественного кризиса в том или ином государстве. Поэтому уроки борьбы в Третьем рейхе в ходе его агонии актуальны и в наши дни.
