Выявленные причины поворота в финансовом положении США представляют ясное предписание того, как поставить его на твердое основание: отменить сокращение налогов эпохи Буша для миллионеров, закончить войны и свернуть военные расходы, позволить государству вести переговоры по поводу цен на лекарства и, что более важно, вернуть страну в рабочее состояние. Для восстановления финансового положения страны приведение страны к полной занятости может сделать больше, чем что-либо другое. В то время как все эти действия помогут заткнуть текущие бюджетные дыры, улучшить распределение доходов, зарабатывать деньги на инвестиции, улучшающие будущий рост, существует несколько иных реформ, которые могут пойти еще дальше[577].

Создание справедливой системы налогообложения – одна из подобных реформ. Прямо сейчас, как мы отметили в главе третьей, биржевые спекулянты облагаются налогом по той же ставке, что и те, кто зарабатывает себе на хлеб. Явный пример того, как 1 процент убедил остальное общество, что его интересы – это интересы для всех. Более низкие процентные ставки на прирост капитала не ведут к более высокому устойчивому росту, но скорее кормили два спекулятивных бума: не случайно, что вскоре после сокращения налога на прирост капитала в 1997-м и начале 2000-х годов Америка надула два пузыря – технологический и жилищный[578].

Так, Буш успешно отстоял в 2003 году (временное) сокращение налога на дивиденды, максимум 15 % – меньше, чем полставки, которую платят те, кто получает сопоставимый доход в виде заработной платы. Утверждалось, что это приведет к увеличению инвестиций фирмами в заводы и оборудование, но этого не случилось. Можно утверждать, что это имело обратный эффект. Как мы наблюдали в главе четвертой, фирмы были, по сути, мотивированы выплачивать дивиденды, пока налоговые ставки были низкими, оставляя меньше средств внутри корпорации для хороших инвестиционных проектов, если бы какой-нибудь подвернулся[579].

Более того, создание не только более справедливой налоговой системы, но и более прогрессивной могло бы помочь закрыть лазейки и запустить рост налоговых ставок наверху с одновременным сокращением налоговых ставок внизу. Освобождение от процентов по муниципальным облигациям – пример неэффективной «лазейки», которая приносит больше пользы богатым, чем муниципалитетам, предполагаемымбенефициарам. Освобождение от налогообложения позволяет городам заимствовать по более низкой ставке – но лишь немногим более низкой. Если, для арифметической простоты, процентная ставка на кредит составляла 10 %, то освобождение от налогов могло понизить ставку (по которой город мог одолжить) до 9 %. На $100-миллионной облигации город экономил миллион в год. Держатели облигаций (многие из них в верхнем уровне налогообложения) получили бы $9 миллионов в процентных выплатах и не должны были бы уплатить налоги на их процентный доход. Но предположим, они столкнулись с комбинированным федеральным налогом и налогом штата в размере 40 %. Тогда они должны выплатить $4 миллиона налогами и получить после вычета прибыль в размере $6 миллионов. В нашей текущей системе они заберут домой $9 миллионов. Пока очевидно, что город экономит $1 миллион, чтобы доставить этот миллион на благо жителей, штат и федеральное правительство должны отказаться от $4 миллионов налоговых доходов. Богатые держатели облигаций получат выгоду, в три раза превосходящую доход городов. Было бы куда более эффективно дать городам прямую субсидию из федерального бюджета[580].

Базовый принцип экономики говорит о том, что облагать налогом ренту высокоэффективно, поскольку подобные налоги не вызывают никаких искажений. Налог на аренду земли не заставит землю исчезнуть. В самом деле, великий прогрессист XIX века Генри Джордж (Henry George) утверждал, что правительство должно опираться исключительно на подобные налоги[581]. Сегодня, конечно, мы понимаем, что рента может принимать множество форм – она может собираться не только с земли, но и со стоимости природных ресурсов, таких как нефть, газ, минералы и уголь[582]. Существуют и другие источники ренты, такие, которые появляются в ходе осуществления монопольной власти. Жесткий налог на все подобные ренты мог бы не только сократить неравенство, но и лишить мотивации вовлекаться в рентоориентированную деятельность, которая искажает нашу экономику и нашу демократию.

Правые предполагают, что все налоги искажают, но это просто неправда: налоги на ренту могут в самом деле улучшить экономическую эффективность. Но некоторые новые налоги могут сделать куда больше.

Базовый принцип экономики – лучше облагать налогом плохие вещи, чем хорошие. В сравнении с налогообложением труда (продуктивная вещь) лучше облагать налогом загрязнения (плохая вещь, будь то нефтяные загрязнения наших океанов от разливов нефтяных компаний, токсичные отходы химических фирм или токсичные активы, создаваемые финансовыми фирмами). Те, кто загрязняет, не несут издержек, которые они накладывают на остальное общество. Тот факт, что те, кто загрязняет воду или воздух (включая выбросы парникового газа), не платят социальных издержек своих действий, – одно из основных искажений в экономике. Налог помог бы исправить это искажение, запрещая деятельность, которая создает негативные экстерналии, перераспределяя ресурсы в области, где социальные издержки выше. Ведь фирмы, не несущие издержки в полной мере, перекладывающие их на других, фактически субсидируются. В то же время подобный налог может собрать буквально триллионы долларов в течение десятилетнего периода.

Нефтяные, газовые, угольные, химические, бумажные и многие другие компании загрязняют нашу окружающую среду. Но финансовые компании загрязняют глобальную экономику токсичными ипотеками. Финансовый сектор накладывает огромные издержки на все остальное общество – как мы отметили, общие издержки финансового кризиса, за который они несли значительную ответственность, исчисляются триллионами долларов. В более ранних главах мы видели, как флэш-трейдинг и другие спекуляции могут создавать нестабильность, но не создавать реальную стоимость: общая эффективность рыночной экономики может даже сократиться.

Принцип «загрязнитель платит» гласит, что загрязнители должны платить издержки, которые они налагают на других. Через нашу финансовую помощь и тысячи скрытых субсидий мы фактически эффективно субсидировали финансовый сектор. Существует растущий спрос на введение ряда налогов на финансовый сектор, включая налог на финансовые транзакции, налог на все финансовые транзакции по очень низкой ставке, или по крайне мере, на определенный набор подобных транзакций, например, как обменные транзакции. Франция уже в процессе принятия такого налога. Великобритания имеет более ограниченный набор. Главы Испании и Германии (и Еврокомиссия) защищают такой налог. Даже по очень низким ставкам такой налог позволит существенно увеличить доход бюджета[583].

Существуют и другие способы поднять доходы – просто перестать раздавать ресурсы по ценам ниже рыночных нефтяным, газовым и добывающим компаниям. Раздача может считаться субсидией этим компаниям. Государство должно, наконец, прийти к убеждению, что не годится вот так раздавать волей-неволей миллиарды долларов, как оно это делает, когда позволяет ТВ-станциям использовать частоты бесплатно, когда оно позволяет добывающим компаниям платить минимальное роялти, нежели выставлять на аукцион права на эксплуатацию этих природных ресурсов, когда оно совершает распродажи лицензий на нефть и газ, нежели организует хорошо продуманный аукцион, чтобы максимизировать доход государства.

В главе шестой мы привели доказательства важности, которую американцы придают справедливости. Более ранние главы показали, что со многими на самом верху, выплачивающими более маленький процент от своего дохода в налоги, чем те, чьи дела не так хороши, наша система налогообложения несправедлива – и широко воспринимается как несправедливая. Наша налоговая система опирается, по крайней мере в некоторой степени, на добровольное соблюдение; но если система налогообложения рассматривается как несправедливая, то подобное соблюдение может прекратиться. Мы станем как многие другие страны, где соблюдение либо слабое, либо стимулируется принуждением и суровыми мерами. Но создание более справедливой системы налогообложения может также существенно поднять добавочные доходы бюджета.

Взимание дополнительных налогов базируется на простом принципе: иди туда, где есть деньги. С тех пор как деньги все чаще уходят наверх, именно там должны быть дополнительные налоги. Это действительно так просто. Принято говорить, что у верхов нет достаточно денег, чтобы закрыть дыру в дефиците; но это становится все менее и менее правдиво. Пока 1 процент получает более 20 % национального дохода, добавочные 10 % на их доход (без лазеек) позволит получить доходы, равные 2 % ВВП.

Вкратце, если мы действительно серьезно обеспокоены сокращением бюджетного дефицита, мы довольно просто можем прибавить триллионы долларов в следующие десять лет: a) поднятием налогов на людей из верхушки – потому что они получают столь большой кусок национального экономического пирога, что даже небольшое поднятие налоговых ставок даст значительный доход; b) исключением лазеек и «специального отношения» к доходам, непропорционально зарабатываемым верхушкой – от пониженных налоговых ставок для игроков на бирже и дивидендов до освобождения от муниципальных процентов; c) исключением лазеек и специальных условий для отдельных лиц и корпоративной налоговой системы, по сути, субсидирующей корпорации; d) налогообложение ренты по более высоким ставкам; e) налогообложением загрязнения; f) налогообложением финансового сектора (по крайней мере отражением части издержек, которые он повторно налагает на остальную экономику); и g) принуждением тех, кто использует или эксплуатирует национальные ресурсы – ресурсы, которые по праву принадлежат всем американцам – платить полную стоимость. Это повышение доходов не только сработает на более эффективную экономику и значительно сократит бюджетный дефицит, но сократит также и неравенство. Именно потому эти простые идеи не были на переднем крае в бюджетных дебатах. Поскольку многие из 1 процента получают бо́льшую часть своего дохода от секторов, щедро одариваемых государством, – от нефти, газа и другой деятельности, загрязняющей окружающую среду, от субсидий, скрытых в налоговом кодексе, от способности получать наши национальные ресурсы дешево, от тысячи специальных уступок, которые даются финансовому сектору, – эти предложения не являются точкой фокуса для стандартного плана по сокращению дефицита.

Точно так же, как мы можем создать налоговую систему, которая не только даст в бюджет больше денег, но и усилит эффективность экономики и равенство, точно это же работает и в отношении государственных расходов. В главе второй мы видели роль ренты в увеличении доходов наверху и отметили, что некоторые ренты – это просто подарки от государства. В более ранних главах я описал важные функции, которые нужно осуществлять государству. Одна из них – социальная защита: помощь бедным и предоставление страхования для всех американцев, когда частный сектор не может делать это адекватно или на разумных условиях. Но пока в прошлые годы некоторые программы улучшения благосостояния для бедных сокращались, то, что мы описали в главе шестой как «корпоративное благосостояние» (субсидии корпорациям), возросло.

Конечно, в какой бы форме и когда бы предложения по сокращению или отказу от субсидий (скрытых или явных) ни высказывались, получатели этих субсидий пытаются защищать их как то, что осуществляется в общественных интересах. Определенная ирония здесь заключается в том, что многие из этих корпораций и получателей государственной щедрости одновременно выступают против государственных расходов – за малое вмешательство государства. Это в человеческой природе – суждения о справедливости формируются исходя из собственных интересов. Такое влияние может быть, по факту, подсознательным. Но так или иначе, и мы это неоднократно наблюдали, эти субсидии и усилия по их получению искажают нашу экономику и нашу политическую систему.

В следующем разделе мы объясним, как, урезая эти субсидии и тратя деньги на другие цели, мы можем на самом деле увеличить занятость[584].