Глава вторая
— Вот это я тебя удивил, ага? — крикнуло радостно существо. С момента, когда я вышла из такси, оно говорило без паузы. — Не так-то просто отделаться от такого, как я.
— Ладно-ладно. Послушай…
Я нервно оглянулась на такси. Водителю я сказала, что мне срочно нужно на свежий воздух, а то меня стошнит, и сейчас он подозрительно поглядывал в нашу сторону и удивлялся моему разговору со стеной. Гидеон пока не появился.
— А еще я летать могу. — Для доказательства горгулья расправила крылья. — Как летучая мышь. Быстрее любого такси.
— А теперь послушай меня: то обстоятельство, что я могу тебя видеть, еще не значит, что…
— Видеть и слышать! — перебила меня горгулья. — Ты хоть себе представляешь, как редко это встречается? Последняя, кто меня видела, была мадам Тюссо, которая, к сожалению, не слишком ценила мое общество. Большей частью она брызгала на меня святой водой и читала молитвы. Бедненькая, она была слишком чувствительна. — Он закатил глаза. — Ну, ты в курсе: слишком много отрезанных голов…
Мне под ноги снова вылился поток воды.
— Немедленно прекрати!
— Извини! Это от волнения. Небольшое воспоминание о том времени, когда я был водостоком.
Я не слишком рассчитывала на то, что мне удастся от него отделаться, но я должна была хотя бы попытаться. По-дружески. Поэтому я наклонилась, чтобы наши глаза находились на одном уровне.
— Ты наверняка чудесный парень, но ты не можешь со мной оставаться. В моей жизни достаточно сложностей и, откровенно говоря, у меня достаточно знакомых призраков. Поэтому, пожалуйста, исчезни.
— Я не призрак, — сказало существо обиженно. — Я — демон. Или, вернее, то, что осталось от демона.
— И в чем же разница? — спросила я, теряя надежду избавиться от него. — Мне нельзя видеть ни призраков, ни демонов, понимаешь? Ты должен вернуться в свою церковь.
— В чем разница?! Я бы попросил… Призраки — это всего лишь отпечатки умерших людей, которые почему-то не смогли покинуть этот мир. А я был демоном еще во время жизни. Ты не можешь валить меня в одну кучу с призраками. И кстати, эта церковь вовсе не моя. Мне просто нравилось там околачиваться.
Водитель такси смотрел на меня разинув рот. Через открытое окно он наверняка слышал каждое слово, каждое мое слово.
Я потерла лоб.
— Мне все равно. Ты не можешь остаться у меня.
— Чего ты боишься? — существо подошло ко мне поближе и склонило голову набок. — Сегодня никого не сжигают как ведьму, только потому, что она видит немного больше, чем обычные люди.
— Но сегодня того, кто разговаривает с призраками и… э-э-э… демонами, отправляют в психушку, — сказала я. — Неужели ты не понимаешь, что… — Я прервала сама себя. Все было напрасно. По-дружески я здесь ничего не добьюсь. Поэтому я наморщила лоб и сказала как можно более грубо: — Только потому, что мне не повезло и я могу тебя видеть, у тебя нет никакого права претендовать на мое общество.
Но на горгулью это не оказало никакого воздействия.
— Но зато ты имеешь право претендовать на мое общество, счастливица…
— Короче. Чтобы ты понял: ты мешаешь. Так что, пожалуйста, иди отсюда! — фыркнула я.
— Никуда я не пойду. Ты потом страшно пожалеешь. Кстати, вон идет твой партнер по поцелуям. — Он вытянул губы и стал громко чмокать, имитируя поцелуй.
— Ах, замолчи уже. — Я увидела, как Гидеон вышел из-за угла и стал быстро приближаться. — И исчезни уже наконец.
Последние слова я прошипела, не разжимая губ, как чревовещательница. Разумеется, на демона это не произвело ни малейшего впечатления.
— Не таким тоном, барышня! — сказал он довольно. — Помни всегда пословицу: «Как аукнется, так и откликнется».
Гидеон был не один, позади него я увидела округлую фигуру мистера Джорджа. Он должен был бежать, чтобы поспевать за Гидеоном. Зато уже издали он улыбался мне.
Я выпрямилась и разгладила платье.
— Гвендолин, слава богу! — сказал мистер Джордж, вытирая носовым платком пот со лба. — С тобой все в порядке, моя девочка?
— Толстячок сбился с дыхания, — сказал демон.
— Всё в порядке, мистер Джордж. У нас было только несколько… э-э-э… небольших проблем…
Гидеон, который как раз отдавал водителю деньги, предупреждающе посмотрел на меня через крышу автомобиля.
— … со временем, — пробормотала я и стала смотреть, как водитель, качая головой, выезжал с парковочного места и поехал восвояси.
— Да, Гидеон уже сказал, что возникли некоторые сложности. Трудно себе представить, что в нашей системе есть слабое звено. Мы должны основательно всё проанализировать. И возможно кое-что переосмыслить. Но самое главное, что с вами всё в порядке. — Мистер Джордж предложил мне свою руку, что выглядело несколько странно, так как он почти на полголовы был меньше меня ростом. — Идем, девочка, у нас еще есть дела.
— Вообще-то я хотела бы как можно скорее попасть домой, — сказала я.
Горгулья вскарабкалась по водосточной трубе и перебиралась вдоль здания, вися на сточном желобе, распевая во все горло Friends will be friends.
— Конечно, конечно, — сказал мистер Джордж. — Но ты пробыла сегодня в прошлом только три часа. Чтобы до завтрашнего полудня точно ничего не случилось, тебе нужно еще пару часиков элапсировать. Не волнуйся, ничего особенного. В уютном подземном помещении, где ты сможешь сделать домашние задания.
— Но моя мама наверняка ждет меня и волнуется!
Кроме того, сегодня была среда, а значит, у нас к обеду была курица-гриль и жареная картошка. Это не говоря уже о том, что дома меня ждали ванная и кровать!
В такой ситуации заставлять меня еще делать домашние задания — это было уже нахальство! Кто-нибудь должен был просто написать объяснительную записку. Поскольку Гвендолин теперь ежедневно будет находиться в другом времени с важной миссией, она освобождается от обязанности делать домашние задания.
Демон на крыше продолжал орать и мне нужно было изо всех сил сдерживаться, чтобы не исправлять его ошибки. Благодаря Singstar и вечеринкам с караоке, устраиваемым у Лесли дома, я помнила у Queen все тексты и точно знала, что в этой песне нет слова «огурец».
— Два часа вполне достаточно, — сказал Гидеон, который опять шел вперед такими большими шагами, что мы с мистером Джорджем едва поспевали за ним. — Потом она сможет поехать домой и выспаться.
Я ненавижу, когда в моем присутствии обо мне говорят в третьем лице.
— Ага, и она с нетерпением этого ожидает, — сказала я. — Так как она очень устала.
— Мы позвоним твоей маме и объясним, что ты самое позднее в десять часов будешь дома, — сказал мистер Джордж.
Десять часов? Прощай, курица-гриль. Могу поспорить на что угодно, что мой прожорливый братишка съест ее намного раньше.
— When you're through with life and all hope is lost, — пел демон, полулетя-полуцепляясь за кирпичную стену, пока изящно не приземлился на асфальте возле моих ног.
— Мы скажем, что у тебя еще занятия, — сказал мистер Джордж, обращаясь больше к самому себе. — О своем посещении 1912 года ты ей лучше не рассказывай, ведь она думает, что мы послали тебя для элапсации в 1956 год.
Мы как раз дошли до дверей Главного штаба Хранителей. Здесь контролировали путешествия во времени уже много веков. Де Вилльеры якобы ведут свой род от самого графа Сен-Жермена, великого путешественника во времени по мужской линии. Мы, Монтроузы, ведем женскую линию, что для де Вилльеров в первую очередь означает, что мы не в счет.
Именно граф Сен-Жермен изобрел контролируемые путешествия во времени при помощи хронографа, и он же потребовал, чтобы все двенадцать путешественников во времени были обязательно вписаны в хронограф.
В настоящий момент в хронографе не хватало только Люси, Пола, леди Тилни и еще одной барышни, придворной дамы, имя которой я никак не могла запомнить. У них всех надо было еще выманить пару капель крови.
Но главным вопросом было: что случится, когда в хронограф будут внесены все двенадцать путешественников и круг замкнется? Похоже, что это никто точно не знал. И вообще, Хранители вели себя, как лемминги, когда речь заходила о графе Сен-Жермене. Слепое поклонение не шло ни в какое сравнение с их поведением.
У меня же при мысли о графе в буквальном смысле слова перехватывало горло, поскольку моя единственная встреча с ним в прошлом была какой угодно, но не приятной.
Передо мной мистер Джордж сопя поднимался по лестнице. В его небольшой круглой фигуре было что-то утешительное. Во всяком случае, он был единственным в этом сообществе, кому я хоть как-то доверяла. Не считая, конечно, Гидеона, хотя нет, это нельзя было назвать доверием.
Здание ложи внешне ничем не отличалось от других домов в узких переулках вокруг церкви Темпла, в которых преимущественно размещались адвокатские бюро и помещения доцентов института правоведения. Но я знала, что штаб был намного больше и менее скромным, чем можно было подумать, глядя на здание снаружи, и что, в первую очередь, его подземные площади простирались на громадные расстояния.
Возле дверей меня задержал Гидеон и шепнул тихо:
— Я сказал, что ты сильно напугана, так что, если ты хочешь сегодня вовремя попасть домой, смотри соответствующим взглядом.
— Я думала, я все время так смотрю, — пробормотала я.
— Они ждут вас в Зале Дракона, — сказал мистер Джордж, добравшись наверх и переводя дыхание. — Идите вперед, я только попрошу миссис Дженкинс приготовить вам что-нибудь поесть. Вы наверняка очень голодны. Есть какие-то особые пожелания?
Прежде чем я успела высказать какие-нибудь пожелания, Гидеон схватил меня за руку и потащил дальше.
— Как можно больше всего! — успела я еще крикнуть мистеру Джорджу через плечо, и Гидеон втащил меня через дверь в очередной коридор. В своем длинном платье я едва удерживалась на ногах.
Демон-горгулья грациозно прыгал возле нас.
— На мой взгляд, у твоего дружка плохие манеры, — сказал он. — Так тащат козу с базара.
— Не мчись так, — сказала я Гидеону.
— Чем раньше мы с этим покончим, тем раньше ты попадешь домой.
Была в его голосе забота или он просто хотел поскорее от меня избавиться?
— Конечно, но… Может, я тоже хотела бы присутствовать, ты об этом не думал? У меня куча вопросов и мне надоело, что никто на них не отвечает.
Гидеон немного замедлил шаг.
— Сегодня в любом случае никто не станет отвечать на твои вопросы. Сегодня они все хотят узнать, как это получилось, что Люси и Пол нас подкараулили. И, к сожалению, ты до сих пор — наша главная подозреваемая.
Словечко «наша» больно укололо меня в сердце и продолжало глодать.
— Я единственная, которая обо всем этом вообще понятия не имеет!
Гидеон вздохнул.
— Я уже один раз пытался тебе объяснить. Сейчас ты, может быть, и не знаешь ничего и… полностью невиновна, но никто не знает, что ты сделаешь в будущем. Не забывай, что ты и тогда можешь путешествовать в прошлое, а значит, можешь предупредить Люси и Пола о нашем визите. — Он замолчал. — Э-э-э… могла бы предупредить.
Я закатила глаза.
— И ты тоже! И вообще — почему это должен быть кто-то из нас? А может, Маргрет Тилни сама себе оставила сообщения в прошлом. Или Хранители. Они могли дать путешественнику письмо, из этого времени в то…
— Э-э-э-э? — послышалось от демона, который летел над нами. — Кто-нибудь может мне объяснить, о чем это вы сейчас говорили? Я ничего не понимаю.
— Конечно, есть несколько возможных объяснений, — сказал Гидеон и пошел еще медленнее. — Но сегодня мне показались, что Люси и Пол произвели впечатление на тебя. — Он остановился, отпустил мою руку и серьезно посмотрел на меня. — Ты бы с ними поговорила, ты бы выслушала их лживые истории, может быть, ты даже добровольно дала бы свою кровь для украденного хронографа, если бы меня с тобой не было.
— Нет, не дала бы, — возразила я. — Но я бы действительно хотела выслушать их. Они не произвели на меня впечатления злодеев.
Гидеон кивнул.
— Видишь, это как раз то, что я имею в виду. Гвендолин, эти люди собираются разрушить Тайну, которую хранили сотни лет. Они хотят получить для себя то, что им не принадлежит. И для этого им нужна лишь наша кровь. Я не думаю, что есть что-то, на что они не были бы готовы, чтобы это заполучить.
Он убрал со лба непослушную прядь, и я непроизвольно задержала дыхание.
Боже, как он хорошо выглядел! Эти зеленые глаза, красиво изогнутая линия губ, бледная кожа — в нем все было совершенным. Кроме того, от него шел такой запах, что я какую-то секунду игралась с мыслью просто опустить голову ему на грудь. Но, конечно, я этого не сделала.
— Может быть, ты забыл, что мы тоже хотим их кровь. И это ты держал пистолет у виска Люси, а не наоборот, — сказала я. — У нее не было оружия.
Между бровями Гидеона залегла яростная складка.
— Гвендолин, не будь наивной. Нас как бы то ни было завлекли в ловушку. У Люси и Пола была вооруженная поддержка, как минимум четверо против одного.
— Двое! — выкрикнула я. — Я тоже там была.
— Пятеро, если считать леди Тилни. Без моего пистолета мы, возможно, были бы уже мертвы. Во всяком случае, они могли бы силой взять у нас кровь, поскольку именно за этим они явились. И ты хочешь с ними поговорить?
Я прикусила губу.
— Эй! — сказал демон. — Может, кто-нибудь вспомнит обо мне? Я уже совершенно запутался!
— Я понимаю, что ты сбита с толку, — сказал Гидеон, смягчив тон, в котором все-таки чувствовалось превосходство, которое нельзя было ни с чем спутать. — Тебе пришлось слишком много пережить и узнать в последние пару дней. Ты была совершенно не подготовлена. Как бы ты могла понять всё, о чем сейчас идет речь? Тебе надо домой, в постель. Так что давай поскорее закончим с этим. — Он снова взял меня за руку и потянул вперед. — Я буду говорить, а ты подтвердишь мой рассказ, договорились?
— Да. Ты уже раз двадцать это сказал, — ответила я раздраженно и остановилась перед латунной табличкой «Для дам», врезанной в пол. — Вы можете начать без меня, мне уже с июня 1912 года нужно в туалет.
Гидеон отпустил меня.
— Ты сама найдешь дорогу наверх?
— Конечно, — ответила я, хотя не была уверена, можно ли положиться на мое умение ориентироваться. В этом доме слишком много коридоров, лестниц, углов и дверей.
— Очень хорошо. От Цигенпетера мы уже избавились, — сказал демон. — Сейчас ты мне сможешь спокойно объяснить, что здесь происходит.
Я подождала, пока Гидеон скрылся за ближайшим углом, открыла дверь в туалет и грубо сказала существу: «Ну давай же, двигайся быстрее!»
Демон-горгулья выглядел обиженным.
— В туалет? Ну знаешь ли, мне кажется, это как-то…
— Мне все равно, что тебе кажется. Есть мало мест, где можно спокойно общаться с демонами, и я не хочу рисковать тем, что нас кто-нибудь может услышать. Давай быстрее!
Демон зажал себе нос и неохотно последовал за мной в туалет. Здесь слабо пахло дезинфекционным средством и лимоном. Я заглянула в кабинку. Никого не было.
— Так. Теперь слушай меня. Я понимаю, что я так скоро от тебя не избавлюсь, но если ты хочешь у меня остаться, тебе придется придерживаться некоторых правил. Ясно?
— Не ковыряться в носу, не произносить неприличные слова, не пугать собак… — затараторил демон.
— Что? Нет. Я хочу, чтобы ты уважал мою личную жизнь. Я хочу ночью и в ванной быть одна, и если меня кто-то целует, — в этом месте я должна была сглотнуть, — я не хочу иметь зрителей. Ясно?
— Ц-ц-ц-ц! — произнес демон. — И это говорит та, которая затащила меня в туалет.
— Короче! Мы договорились? Ты будешь уважать мою личную жизнь?
— Ни в коем случае я не стану наблюдать за тобой под душем или — и-и-и-и, боже упаси! — когда ты целуешься, — энергично произнес демон. — Этого ты точно можешь не бояться. И, как правило, мне скучно наблюдать за спящими людьми. Храп, слюни — я уж молчу обо всем остальном…
— Кроме того, ты не должен встревать посреди разговора, если я в школе или с кем-то разговариваю. И ради бога, если ты не можешь не петь, то пой, когда меня нет поблизости!
— Я очень хорошо могу имитировать игру на трубе, — сказал демон. — Или на почтовом рожке. У тебя есть собака?
— Нет! — Я глубоко вздохнула. Для этого парня мне понадобятся нервы, как канаты.
— А ты не могла бы приобрести какую-нибудь? В крайнем случае годится и кошка, но они такие задаваки и не так хорошо дают себя дразнить. Некоторые птицы тоже могут меня видеть. У тебя есть птицы?
— Моя бабушка не выносит домашних животных, — сказала я и удержалась, чтобы не добавить, что невидимых домашних животных тоже. — Хорошо, начнем сначала. Меня зовут Гвендолин Шеферд. Очень приятно, познакомиться с тобой.
— Ксемериус, — сказал демон-горгулья и широко улыбнулся. — Очень приятно. — Он залез на раковину и посмотрел мне в глаза. — Правда! Очень, очень приятно! Ты мне купишь кошку?
— Нет! А теперь убирайся отсюда, мне действительно нужно в туалет.
— Буэ! — Ксемериус поспешно вылетел сквозь дверь, не открывая ее, и я услышала, как он в коридоре снова запел Friends will be friends.
Я задержалась в туалетной комнате намного дольше, чем это было нужно. Я старательно вымыла руки и несколько раз щедро плеснула холодной водой в лицо, надеясь навести порядок в голове. Но карусель из мыслей не остановилась. Глянув в зеркало, я увидела, что моя прическа приняла вид вороньего гнезда, и я попробовала пригладить волосы пальцами, стараясь приободрить сама себя. Как это сделала бы Лесли, если бы она была рядом: «Всего пару часов, Гвендолин, и все будет позади. Эй, и при том, что ты ужасна устала и проголодалась, ты совсем неплохо выглядишь!»
Мое отражение с темными кругами вокруг глаз смотрело на меня укоризненно.
— Ладно, это я соврала, — призналась я. — Ты выглядишь страшно. Но, в конце концов, ты и хуже еще выглядела. Например, когда у тебя была ветрянка. Так что выше голову! У тебя все получится.
В коридоре Ксемериус летучей мышью висел вниз головой на лампе.
— А тут жутковато! — сообщил он. — Только что мимо прошел однорукий тамплиер. Ты его знаешь?
— Нет, — ответила я. — Слава богу, не знаю. Идем, нам туда.
— А ты мне объяснишь насчет путешествий во времени?
— Да я сама ничего не понимаю.
— А кошку мне купишь?
— Нет.
— Но я знаю, где можно взять бесплатно. Ой, смотри, внутри доспехов — человек.
Я украдкой глянула на доспехи. Мне действительно показалось, что за забралом блеснули чьи-то глаза. Это была та же фигура в доспехах, которую я вчера из озорства похлопала по плечу, считая, что это просто украшение.
Вчера, казалось, было много лет тому назад.
Перед входом в Зал Дракона я увидела миссис Дженкинс, секретаршу. Она несла полный поднос и была очень благодарна, когда я ей придержала дверь.
— Пока только чай и кексы, дорогая, — произнесла она с извиняющейся улыбкой. — Миссис Мэлори давно ушла домой, так что мне нужно еще сообразить, что я могу приготовить для голодных деток из того, что есть на кухне.
Я вежливо кивнула, но была уверена, что ворчание из моего живота «Так закажи что-нибудь в китайском ресторане!» можно было при небольшом усилии услышать.
В Зале нас уже ждали: дядя Гидеона — Фальк, который янтарными глазами и седой шевелюрой постоянно напоминал мне волка, доктор Уайт в своем вечно черном костюме и — к моему удивлению — мой учитель по английскому языку и истории, мистер Уитмен, по прозвищу «Бельчонок». Мне тут же стало вдвойне не по себе, и я стала теребить голубые ленточки на платье. Сегодня утром мистер Уитмен поймал меня и мою подругу Лесли, когда мы прогуливали урок, и прочитал нам нотацию. Кроме того, он забрал папку со всей собранной Лесли информацией. Мы предполагали, что он принадлежит к Внутреннему кругу Хранителей, но теперь этот факт можно было считать официально подтвержденным.
— А вот и ты, Гвендолин, — сказал Фальк де Вилльер дружелюбно, но без улыбки. Ему не мешало бы побриться, но, может быть, он относился к числу тех мужчин, которые утром бреются, а вечером уже выглядят, как будто специально отрастили трехдневную бороду. Возможно, дело было в щетине вокруг рта, но Фальк выглядел заметно напряженнее и серьезнее, чем вчера или даже сегодня днем. Нервничающий волк-вожак.
Мистер Уитмен подмигнул мне, а доктор Уайт проворчал что-то неразборчивое, в чем можно было угадать слова «женщины» и «пунктуальность».
Возле доктора Уайта, как всегда находился призрак светловолосого мальчика — Роберт, который, похоже, был единственным, кто мне действительно обрадовался: он улыбнулся мне сияющей улыбкой. Роберт был сыном доктора Уайта, утонувшим в семилетнем возрасте в бассейне, и с тех пор он сопровождал его повсюду как призрак. Кроме меня его, разумеется, никто не мог видеть, а я из-за постоянного присутствия доктора Уайта до сих пор не сумела толком поговорить с Робертом, чтобы хотя бы узнать, почему он остался в этом мире до сих пор.
Гидеон стоял, скрестив руки на груди и опершись на одну из богато украшенных резными панелями стен. Он коротко скользнул взглядом по мне и уставился на кексы, лежавшие на подносе, который принесла миссис Дженкинс. Надеюсь, он был так же голоден, как и я.
Ксемериус ввалился в комнату передо мной и одобрительно огляделся.
— Черт возьми, — сказал он, — совсем неплохая хибарка.
Он обошел зал по кругу, разглядывая изящную резьбу по дереву, на которую я лично могла бы смотреть бесконечно. Особенно русалка над диваном мне нравилась. С любовью к деталям была вырезана каждая чешуйка, а ее хвост переливался всевозможными голубыми и бирюзовыми тонами. Но свое имя Зал Дракона получил от громадной драконьей фигуры, которая занимала место на потолке между люстрами и выглядела настолько правдиво, что казалось, будто в любой момент она расправит крылья и полетит.
Увидев Ксемериуса, маленький Роберт распахнул глаза от удивления и спрятался за ноги доктора Уайта.
Я бы охотно успокоила его, сказав «Он не кусается, он просто хочет играться» (в надежде, что это правда), но разговаривать с призраком о демоне в присутствии людей, которые не могли видеть ни того, ни другого, явно не стоило.
— Я посмотрю, есть ли на кухне еще что-нибудь съестное, — сказала миссис Дженкинс.
— Вам уже давно надо было идти домой, миссис Дженкинс, — сказал Фальк де Вилльер. — Вы слишком много работаете сверхурочно в последнее время.
— Да-да, идите домой, — резким тоном распорядился доктор Уайт. — Никто с голоду не умирает.
Умирает! Я! И я была уверена, что Гидеон подумал о том же. Мы встретились глазами, и он улыбнулся.
— Но кексы — это не то, что может считаться полезным ужином для детей, — возразила миссис Дженкинс, правда, произнесла это очень тихо.
Конечно, ни Гидеон, ни я — мы не были уже детьми, но приличный ужин мы заслужили. Жаль, что миссис Дженкинс была единственным человеком, считавшим так же, она тут, к сожалению, ничего не решала. В дверях она столкнулась с мистером Джорджем, который все еще тяжело дышал и к тому же тащил два тяжелых фолианта в кожаном переплете.
— А, миссис Дженкинс, — сказал он. — Спасибо за чай. Вам уже давно пора быть дома, закройте только, пожалуйста, бюро на ключ.
Миссис Дженкинс скривила недовольно лицо, но вежливо ответила:
— До завтра.
Тяжело сопя, мистер Джордж закрыл за ней дверь и положил толстые книги на стол.
— Ну вот. Можно начинать. Хотя мы, четверо Хранителей Внутреннего круга, и не можем принимать окончательные решения, но завтра будут практически все. Синклейр и Хоукинс, как обычно, не могут присутствовать, они оба передали свои голоса мне. Сегодня мы должны лишь определить направление в общих чертах.
— Давайте присядем. — Фальк показал на стулья, стоявшие вокруг стола как раз под фигурой дракона, и все уселись.
Гидеон повесил свой сюртук на плечики стула, стоявшего наискосок напротив моего, и закатал рукава.
— Я еще раз повторю: Гвендолин нечего здесь делать. Она устала и испугана. Ей нужно элапсировать, а потом кто-то должен отвезти ее домой.
А до этого пусть кто-нибудь закажет пиццу, с дополнительной порцией сыра.
— Не волнуйся, Гвендолин только коротко расскажет о своих впечатлениях, — сказал мистер Джордж. — А потом я сам отведу ее в подвал к хронографу.
— Вообще-то она не выглядит такой уж испуганной, — проворчал черный мистер Уайт. Роберт, призрак мальчика, стоял позади его стула и с любопытством смотрел в сторону дивана, где развалился Ксемериус.
— Что это за штука? — спросил он меня.
Конечно, я ничего не ответила.
— Я не штука. Я — близкий друг Гвендолин, — ответил вместо меня Ксемериус и показал ему язык. — Может даже ее лучший друг. Она мне купит собаку.
Я строго посмотрела на диван.
— Произошло невозможное, — сказал Фальк. — Когда Гидеон и Гвендолин появились у леди Тилни, их уже ждали. Все присутствующие могут подтвердить, что мы совершенно произвольно выбрали дату и время их посещения. И все-таки Люси и Пол были уже там. Это не может быть простым совпадением.
— Значит, кто-то рассказал им об этом визите, — сказал мистер Джордж, листая один из фолиантов. — Весь вопрос в том, кто.
— Скорее, когда, — сказал доктор Уайт, глядя при этом на меня.
— И с какой целью, — сказала я.
Гидеон тут же наморщил лоб.
— Цель очевидна. Им нужна наша кровь, чтобы внести в украденный хронограф. Поэтому они позаботились о подкреплении.
— Но в Дневниках нет ни слова о вашем визите, — сказал мистер Джордж. — При этом вы контактировали минимум с тремя Хранителями, не говоря уже об охране, стоявшей на лестнице. Вы не помните имена?
— Нас принял сам первый секретарь. — Гидеон убрал со лба прядь. — Бургес или как-то так… Он сказал, что для элапсирования ранним вечером прибудут братья Джонатан и Тимоти де Вилльер и что леди Тилни уже элапсировала рано утром. Какой-то мужчина по имени Уинсли довез нас в пролетке до Белгравии. Он должен был ждать нас у двери, но, когда мы вышли из дома, пролетка исчезла. Нам пришлось удирать пешком и прятаться, дожидаясь обратного прыжка во времени.
Я почувствовала, что покраснела, вспомнив, как мы прятались. Я поспешно взяла кекс, наклонившись так, чтобы волосы упали на лицо.
— Доклад в этот день составил Хранитель Внутреннего круга, некий Франк Майн. Там всего пара строк, немного о погоде, еще о демонстрации суфражисток в центре города и о том, что леди Тилни вовремя появилась для элапсирования. Никаких особых происшествий. Близнецы де Вилльерс не упомянуты, но в те годы они тоже были членами Внутреннего круга. — Мистер Джордж вздохнул и захлопнул фолиант. — Очень странно. Похоже на заговор в собственных рядах.
— И главный вопрос остается: как могли Люси и Пол знать, что вы вдвоем в этот день, в это время появитесь у леди Тилни? — сказал мистер Уитмен.
— Фух! — произнес Ксемериус с дивана. — Слишком много имен — у меня уже кружится голова!
— Ответ абсолютно очевиден, — сказал доктор Уайт, не отводя от меня взгляда.
Все задумчиво и мрачно смотрели перед собой, включая меня. Я ничего не сделала, но, очевидно, все остальные считали, что я когда-нибудь в будущем испытаю потребность рассказать Люси и Полу, когда мы придем к леди Тилни, — по какой бы то ни было причине. Все эти рассуждения сбивали меня с толку; чем больше я размышляла, тем нелогичнее мне всё это казалось. И внезапно я почувствовала себя ужасно одинокой.
— Что это за ненормальные собрались здесь? — сказал Ксемериус и спрыгнул с дивана, чтобы тут же повиснуть на люстре вниз головой. — Путешествия во времени? Я много повидал, но даже для меня это неслыханно.
— Я не понимаю одного, — сказала я. — Почему вы решили, что в отчете должно что-нибудь быть написано о нашем визите, мистер Джордж? Я имею в виду, если бы там что-то о нас было, вы бы раньше это увидели и тогда знали бы, что мы в этот день там были и что там случилось. Или это как в фильме с Эштоном Кутчером? Каждый раз, когда кто-то из нас путешествует в прошлое, изменяется наше будущее?
— Это очень интересный и очень философский вопрос, Гвендолин, — сказал мистер Уитмен, как если бы мы находились на уроке. — Я хотя и не знаю фильм, который ты упомянула, но действительно, в соответствии с законами простой логики малейшие изменения в прошлом могут значительно изменить будущее. У Рэя Брэдбери есть рассказ, где…
— Может, мы перенесем философские дискуссии на другое время? — перебил его Фальк. — Я бы хотел сейчас узнать подробности ловушки, устроенной в доме леди Тилни, а также, как вам удалось сбежать.
Я посмотрела на Гидеона. Пусть расскажет свою версию без пистолета. Я взяла еще один кекс.
— Нам повезло, — сказал Гидеон, сохраняя полное спокойствие. — Я сразу заметил, что что-то не так. Леди Тилни совсем не удивилась, увидев нас. Стол был накрыт, а когда откуда ни возьмись появились Пол и Люси, а в дверях возник дворецкий, мы с Гвендолин удрали через соседнюю комнату и лестницу для слуг. Пролетка исчезла, так что мы просто побежали.
Похоже было, что ему было нетрудно лгать. Никакого румянца, ни дрожащих ресниц, ни напряженного взгляда вверх, ни малейшей неуверенности в голосе. И все равно мне казалось, что его истории чего-то не хватает, чтобы быть правдоподобной.
— Странно, — сказал доктор Уайт. — Если западня была запланирована, то они должны были бы быть вооружены и позаботиться о том, чтобы вы не могли сбежать.
— У меня кружится голова, — сказал Ксемериус, лежа на диване. — Я ненавижу эти сложные глаголы в прошедшем и будущем времени, да еще перемешанные с сослагательным наклонением.
Я нетерпеливо смотрела на Гидеона. Сейчас ему придется что-нибудь придумать, если он не хочет менять свою без-пистолета-версию.
— Я думаю, мы их просто застали врасплох, — сказал Гидеон.
— Хм, — произнес Фальк.
Судя по лицам остальных, они тоже не были до конца убеждены. Неудивительно! Гидеон всё испортил! Если уж лгать, то нужно приплести детали, которые никого не интересуют.
— Мы и правда все сделали очень быстро! — сказала я торопливо. — Лестница для прислуги была очевидно только-только натерта мастикой, я почти поскользнулась, собственно, я больше съезжала по лестнице, чем спускалась. Если бы я не удержалась за перила, лежала бы сейчас со сломанной шеей в 1912 году. А что, кстати, произойдет, если кто-то умрет в прошлом? Вернется тело назад? Во всяком случае, нам повезло, что дверь внизу была открыта — какая-то служанка как раз возвращалась с покупками. Толстая блондинка. Я думала, Гидеон собьет ее с ног, а в корзинке были яйца — вот уж получилось бы полное свинство. Но мы выбежали мимо нее и помчались изо всех сил по улице. Я даже натерла себе ногу.
Гидеон откинулся на стуле и скрестил на груди руки. Я не могла истолковать его взгляд, но он точно не выглядел одобрительным или благодарным.
— В следующий раз я надену кроссовки, — сказала я.
Вокруг было полное молчание. Я взяла еще один кекс. Кроме меня, похоже, никто не испытывал голода.
— У меня есть теория, — сказал мистер Уитмен, покручивая перстень-печатку на правой руке. — И чем дольше я об этом думаю, тем больше уверен, что это правильно. Если…
— Я чувствую себя полным дураком, повторяя снова и снова одно и то же. Она не должна присутствовать при этом разговоре, — сказал Гидеон.
Я почувствовала, как покалывание в сердце превратилось во что-то более серьезное. Я уже не была обижена, я была разозлена.
— Он прав, — согласился доктор Уайт. — Разрешить ей присутствовать при наших размышлениях — безрассудство.
— Но нам нужны и воспоминания Гвендолин тоже, — сказал мистер Джордж. — Любая деталь об одежде, словах или внешнем виде может оказаться решающей подсказкой о том, в каком времени находятся Люси и Пол.
— Она не забудет об этом и завтра, и послезавтра, — сказал Фальк де Вилльер. — Я думаю, что действительно лучше всего будет, если ты отведешь ее сейчас на элапсирование, Томас.
Мистер Джордж скрестил руки на своем большом животе и молчал.
— Я отведу Гвендоли в… к хронографу и понаблюдаю за прыжком, — сказал мистер Уитмен и отодвинул стул.
— Хорошо, — кивнул Фальк. — Два часа будет более чем достаточно. По возвращении ее должен ожидать кто-нибудь из адептов, ты нам нужен здесь.
Я вопросительно посмотрела на мистера Джорджа. Он, сдавшись, только пожал плечами.
— Идем, Гвендолин. — Мистер Уитмен был уже на ногах. — Чем раньше ты с этим покончишь, тем раньше ты окажешься в постели, тогда завтра в школе у тебя не будет проблем. Между прочим, я с нетерпением жду твое сочинение о Шекспире.
Ну и ну! Вот у него нервы железные! В такой момент говорить о Шекспире!
Я коротко подумала, не должна ли я протестовать, но решила промолчать. Я, собственно, вообще не хотела продолжения этой глупой болтовни. Я хотела только домой и забыть поскорее обо всем, включая Гидеона. Пусть пережевывают свои тайны в этом дурацком зале, пока не свалятся от усталости. Особенно я желала это Гидеону. А потом пусть ему приснится кошмар, который он не сразу забудет.
Ксемериус прав, они тут все фрики.
Глупо было только, что я все равно смотрела на Гидеона, думая при этом о чем-то совершенно сумасбродном типа «Если он сейчас мне улыбнется, я ему всё прощу».
Что он, конечно, не сделал. Вместо этого он мазнул по мне безразличным взглядом, и было совершенно непонятно, что происходит у него в голове. В какой-то момент мысль о том, что мы целовались, исчезла, и по какой-то причине я вспомнила стишки, которые Синтия Дейл, наш школьный гуру в любви, постоянно декламировала: «В глаза зеленые смотри — у лягушки нет любви».
— Спокойной ночи, — произнесла я с достоинством.
— Спокойной ночи, — ответили все. То есть, все, кроме Гидеона. Он сказал:
— Не забудьте завязать ей глаза, мистер Уитмен.
Мистер Джордж возмущенно фыркнул. Пока мистер Уитмен открывал дверь и выпроваживал меня в коридор, я успела еще услышать слова мистера Джорджа:
— А вы не думаете, что именно такое неприязненное отношение может стать причиной тому, что еще может случиться?
Ответил ли ему кто-нибудь, я не знаю. Тяжелая дверь закрылась и отсекла все шумы.
Ксемериус чесал голову острым кончиком хвоста.
— Это самый неприятный клуб, который я когда-либо видел.
— Не принимай близко к сердцу, Гвендолин, — сказал мистер Уитмен. Он вынул черный шарф из кармана и держал его перед моим лицом. — Просто ты новенькая в этой игре. Великое неизвестное в уравнении.
Что я должна была ответить? Для меня всё было вновь! Три дня назад я понятия не имела о Хранителях. Три дня назад моя жизнь была абсолютно нормальной. Ну, во всяком случае, более-менее…
— Мистер Уитмен, перед тем как вы мне завяжете глаза, не могли бы мы зайти в ателье к мадам Россини и забрать мои вещи? Тут лежат уже два набора моей школьной формы, а завтра мне же нужно что-то надеть. Кроме того, там остался мой портфель.
— Разумеется. — Идя по коридору, мистер Уитмен размахивал шарфом, явно находясь в хорошем настроении. — Ты можешь уже переодеться, все равно во время прыжка ты ни с кем встречаться не будешь. В какой год ты хотела бы прыгнуть?
— Какое это имеет значение, если я все равно буду заперта в подвале? — спросила я.
— Ну, вообще-то, это должен быть год, в котором ты беспрепятственно можешь оказаться в этом… э-э-э… подвальном помещении. Начиная с 1945 года не должно возникнуть никаких помех, а раньше эти помещения использовались как бомбоубежища. Что ты скажешь насчет 1974 года? В этом году я родился, хороший год. — Он улыбался. — Или мы можем выбрать 30 июля 1966 года. Англия тогда выиграла у Германии в финале мирового чемпионата по футболу. Но ты вряд ли интересуешься футболом, я прав?
— Конечно, не интересуюсь, особенно сидя двадцать метров под землей в подвале без окон, — сказала я устало.
— Это только для твоей же пользы, — вздохнул мистер Уитмен.
— Минуточку! — вскричал Ксемериус, летевший над нами. — Я опять ничего не понял. Это что, ты сейчас залезешь в машину времени и отправишься в прошлое?
— Ну да, — ответила я.
— Ну давай тогда выберем 1948 год, — обрадовался мистер Уитмен. — Летние Олимпийские игры в Лондоне.
Он шел впереди и поэтому не мог видеть, что я закатила глаза.
— Путешествия во времени! Ничего себе я выбрал подругу! — произнес Ксемериус и впервые я услышала что-то похожее на уважение в его голосе.
Помещение, в котором хранился хронограф, находилось глубоко под землей, и хотя меня приводили и уводили с закрытыми глазами, мне казалось, что я уже знаю дорогу туда. Хотя бы потому, что и в 1912, и в 1782 году я, к счастью, выходила из подвала без повязки на глазах. Когда мистер Уитмен вел меня от ателье мадам Россини по коридорам и лестницам, я уже узнавала дорогу, только на последнем куске мне показалось, что мистер Уитмен специально делает дополнительный круг, чтобы запутать меня.
— Он умеет нагнать драматизма, — сказал Ксемериус. — Почему это машину времени спрятали в самом мрачном подземелье?
Я услышала, как мистер Уитмен с кем-то перебросился парой слов, тяжелая дверь открылась и снова закрылась, и мистер Уитмен снял с моих глаз шарф.
Я поморгала, привыкая к свету. Возле мистера Уитмена стоял молодой рыжеволосый человек в черном костюме, он явно нервничал и потел от волнения. Я огляделась в поисках Ксемериуса, который шутки ради просунул голову сквозь закрытую дверь, тогда как все остальное осталось в комнате.
— Это самые толстые стены, которые я когда-либо видел, — сказал он, вернувшись в помещение. — Они такие толстые, что в них можно замуровать слона, и не вдоль, а поперек, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Гвендолин, это мистер Марли, адепт первого уровня. — Он будет здесь ждать, пока ты не вернешься, и отведет тебя наверх. Мистер Марли, это Гвендолин Шеферд, рубин.
— Для меня это большая честь, мисс. — Рыжеволосый учтиво поклонился.
Я неловко улыбнулась в ответ:
— Э-э-э… мне тоже очень приятно.
Мистер Уитмен возился с ультрасовременным сейфом с мигающим дисплеем, который я в прошлые два раза не заметила. Он был спрятан за настенным ковром с изящной вышивкой на мотивы средневековых сказок. Рыцари на лошадях и с перьями на шлемах и девушки в заостренных шляпах с вуалью любовались полуобнаженным юношей, победившим дракона. Пока мистер Уитмен вводил код, рыжеволосый мистер Марли подчеркнуто смотрел в пол, хотя вообще ничего нельзя было увидеть, так как мистер Уитмен закрыл дисплей спиной.
Дверца сейфа мягко открылась, мистер Уитмен вынул хронограф, завернутый в красный бархат, и положил на стол.
Мистер Марли задержал дыхание в восхищении.
— Мистер Марли впервые присутствует сегодня при применении хронографа, — сказал мистер Уитмен и подмигнул мне. Он указал подбородком на фонарик, лежащий на столе. — Возьми с собой, на тот случай, если возникнут проблемы с электричеством. Чтобы не сидеть целое время в темноте.
— Спасибо. — Я задумалась, не попросить ли еще и баллончик с репеллентом: такой старый подвал наверняка кишит пауками… и крысами? Было нечестно, отправлять меня туда одну. — А можно мне еще дубинку?
— Дубинку? Гвендолин, ты там ни с кем не встретишься.
— Но там могут быть крысы…
— Крысы тебя боятся больше, чем ты их, поверь мне. — Мистер Уитмен развернул хронограф. — Впечатляюще, не правда ли, мистер Марли?
— Да, сэр. Очень впечатляюще, сэр. — Мистер Марли смотрел на аппарат с благоговением.
— Подлиза! — сказал Ксемериус. — Рыжие всегда подлизы, ты согласна?
— Я думала, он больше, — сказала я. — И я не могла себе представить, что машина времени так похожа на каминные часы.
Ксемериус свистнул сквозь зубы.
— Неплохие камешки… если они настоящие, я бы тоже хранил эту штуку в сейфе.
Действительно, хронограф был украшен огромными драгоценными камнями, которые сверкали, как королевские драгоценности, между расписными поверхностями странного аппарата.
— Гвендолин выбрала 1948 год, — сказал мистер Уитмен, открывая клапаны и приводя в движение крохотные шестеренки. — Что в это время происходило в Лондоне, мистер Уитмен?
— Летние Олимпийские игры, сэр, — ответил мистер Марли.
— Зубрилка, — сказал Ксемериус. — Рыжеволосые всегда зубрилы.
— Очень хорошо. — Мистер Уитмен выпрямился. — Гвендолин отправляется в 12 августа, полдень, и проведет там ровно сто двадцать минут. Ты готова, Гвендолин?
Я сглотнула.
— Я бы хотела узнать… Вы точно знаете, что я там никого не встречу?
— Не считая крыс и пауков.
— Мистер Джордж давал мне свой перстень, чтобы меня там не приняли за…
— В прошлый раз ты прыгнула в архив, которым в прежние времена часто пользовались. Эта комната пустует. Если ты будешь спокойно себя вести и не выходить из комнаты — она в любом случае будет заперта — ты совершенно точно никого не встретишь. В послевоенные годы в этой комнате практически не бывали, так как в Лондоне наверху нужно было многое отстроить. — Мистер Уитмен вздохнул. — Увлекательные времена.
— Но если кто-то случайно зайдет в эту комнату как раз в это время и увидит там меня? Скажите мне хотя бы пароль на тот день.
Мистер Уитмен слегка раздраженно поднял бровь.
— Никто не зайдет, Гвендолин. Еще раз: ты окажешься в запертой комнате, просидишь там сто двадцать минут и вернешься назад, при этом никто в 1948 году ничего не заметит. Если бы кто-то заметил, об этом было бы упомянуто в Хрониках. Кроме того, у нас сейчас просто нет времени, чтобы искать, какой был пароль в этот день.
— Главное — это участие, — сказал робко мистер Марли.
— Что?
— Пароль во время Олимпиады был «Главное — это участие». — Мистер Марли смущенно смотрел в пол. — Я запомнил, потому что обычно пароли бывают на латыни.
Ксемериус закатил глаза, и мистер Уитмен выглядел так, как будто сейчас сделает то же самое.
— Да? Ну, видишь, Гвендолин? Вряд ли он тебе понадобится, но если тебе так будет спокойнее… Подойди, пожалуйста.
Я подошла к хронографу и протянула мистеру Уитмену руку. Ксемериус опустился рядом со мной на пол.
— И что теперь? — нетерпеливо спросил он.
Теперь была малоприятная часть. Мистер Уитмен открыл клапан в хронографе и засунул мой указательный палец в отверстие.
— Я думаю, что мне стоит крепко за тебя держаться, — сказал Ксемериус и ухватился за мою шею сзади, как обезьянка. Вообще-то я не должна была ничего почувствовать, но на самом деле у меня было ощущение, как будто кто-то обернул меня влажным шарфом.
Глаза мистера Марли были широко раскрыты от напряженного внимания.
— Спасибо за пароль, — сказала я ему и скривилась, почувствовав, как острая игла глубоко впилась в палец.
Помещение озарилось красным светом. Я стиснула фонарик, краски и люди закрутились в вихре, тело почувствовало толчок.
