16
Боль опять схватила и не отпускала — вначале острая, затем тупая, ноющая боль в растянутых связках и вывернутых суставах. Такой ли участи он себе хотел? А ведь это еще цветочки по сравнению с тем, что его ждет.
Были моменты, когда он в ходе своих путешествий терпел лишения — голодал, мерз, страдал от жажды. И все же это не шло ни в какое сравнение с мучениями от пыток, не говоря уже о смерти, которая приходит, когда ее совсем не ждешь.
Так за каким лешим он довел себя до такого состояния?! Руслан твердо усвоил в жизни один принцип: во всех своих бедах винить нужно только самого себя. Это именно ты выбрал такой путь, который привел тебя туда, куда ты, может, вовсе и не хотел попасть. Именно ты сам являешься творцом своей судьбы, и все вокруг — люди, вещи, обстоятельства, ситуации — возникли именно потому, что ты притянул их к себе. Так что и винить нужно лишь себя, родимого.
Вот он — искал приключений на свою задницу? Искал. Рисковал здоровьем, а порою и жизнью? Рисковал. Не сиделось дома, у теплого камина? Нет, не сиделось, хотелось быть не таким, как все, а сердце рвалось в дальние дали и неизведанные земли — для него неизведанные… Ну так чего теперь переживать — получи то, что хотел. То, что закономерно вернулось как справедливое воздаяние за неугомонный характер и мятущуюся душу. Тут поневоле поверишь в карму.
И еще он понял с очевидностью: здесь и сейчас творятся жуткие, жестокие и опасные вещи. Реальные вещи! Это вам не стрелялка-бродилка компьютерная… Здесь и сейчас умирают по-настоящему и возродиться, просто перезагрузившись, увы, не получится. Если только ты не Создатель этой игры под названием «Земная жизнь».
И вот тут Руслан впервые реально струхнул. Понял, что на самом деле он — ничтожная, никому не нужная песчинка. Клоп, которого раздавят просто так — походя. И тогда исчезнет весь этот мир, пусть и не совершенный, но зато такой прекрасный, такой яростный, такой желанный — со всеми своими красками и ароматами, присущими только ему мелодиями и песнями. Мир, в котором он худо-бедно прожил сорок с лишком лет. И хотел прожить по крайней мере еще столько же, а лучше — побольше…
Внезапно, уже пребывая в каком-то полузабытьи, он вспомнил, отчетливо увидел картинку, как в своем автономном походе к Северному полюсу в один из дней (а точнее, во время полярной ночи) едва не загнулся. Но тогда у него были свободными руки и ноги, и там никто не угрожал ему расчетливым и спланированным смертоубийством — только слепые силы природы, безучастная ко всему сущему стихия. А с ней можно было потягаться, особенно ему, спецу по выживанию.
В очередном странствии он решил достичь крайней точки планеты на севере в одиночку и на своих двоих — точнее, на лыжах. Все, что было нужно для такого странствия, покоилось в большущем рюкзаке и на нартах, которые он тащил за собой, впрягшись вместо собаки или оленя.
До полюса оставалось каких-то двадцать километров, когда он, вконец вымотанный, решил сделать привал и как следует передохнуть. До этого он останавливался на короткое время и, разбив палатку, забывался коротким сном прямо на льду. Залезал в спальный мешок и засыпал.
Сейчас он решил переночевать основательно. После того как установил и укрепил палатку, достал инструмент и нарезал ледяных и снежных кирпичей. Из них сложил стены вокруг жилища — с трех сторон, чтобы защищаться от ветра, который в этих краях достигал порою тридцати метров в секунду. При морозе до сорока градусов, а то и больше эффект получался просто убийственный. А тут как раз разыгралась буря, повалил снег, и хоть температура повысилась, зато шквалистый ветер с неистовой пургой делали невозможным пребывание на открытом воздухе.
Палатка, сделанная из многослойной прорезиненной ткани и к тому же защищенная ледяными стенами, держалась крепко. Руслан разогрел на примусе нехитрый ужин, проглотил его и, спрятавшись в теплом спальном мешке, заснул. А ночью началось торошение льда.
Льдина, которую он выбрал для ночевки, на вид выглядела крепкой, да и просторной — не меньше километра в длину и полкилометра в ширину. С четырех сторон от других льдин ее отделяли трещины, но и они успели зарасти свежим ледком.
Увы, природная стихия в этих краях, как по большому счету и везде, непредсказуема. Внезапно начались подвижки льда. Льдины налезали одна на другую, в одних местах вздымая торосы, в других раскалывая толстые плиты, перемалывая их в крошево.
Чуткий даже во сне слух путешественника-экстремала уловил первые признаки тревоги. Руслан успел проснуться, вылезти из мешка, собрать вещи в рюкзак, и тут прямо под ним с рокочущим грохотом образовалась трещина. Кажущаяся крепкой ледяная платформа разошлась на добрых пару метров, и человек рухнул в образовавшуюся полынью.
Тут же вынырнул, цепляясь за скользкие ледяные края. Не сразу, но через несколько мгновений ожгло холодом. Он понимал, что еще немного, и тело сведет судорогой, а тогда читай заупокойную, если успеешь. Руслан сорвал зубами рукавицу, закоченевшими пальцами выхватил нож, который висел в ножнах на поясе и с которым он не расставался даже во сне, и, воткнув клинок в лед, принялся постепенно, сантиметр за сантиметром подтягивать тело к спасительной тверди.
Он вылез, успел до того, как отказали бы все мышцы и связки, а тело безжизненным кулем ушло бы в темные студеные глубины. Откатился подальше от места разлома, который все так же трещал, норовя разойтись еще больше.
Не дав себе даже отдышаться, он начал двигаться. Прежде всего попытался спасти экипировку — ему это удалось. Оттащил далеко в сторону палатку, нарты и чудом уцелевший рюкзак. А вот спальному мешку и меховому коврику под ним не повезло — оба затонули, не прошло и минуты.
Руслан трясся, как осиновый лист на промозглом ветру: все же купание в ледяной проруби — это не погружение где-нибудь на Красном море. Дальше началась борьба за выживание. Переохлаждение на морозном порывистом ветру грозило как минимум воспалением легких, а как максимум — скорой смертью.
Руслан, выбрав место побезопасней, заново установил палатку. Укрепил ее нартами. Залез внутрь, разделся, принялся до покраснения растираться спиртом. Затем переоделся в сухое. Зажег керосиновые лампы и развесил возле них мокрую одежду.
Потом достал все тряпье, какое было, и зарылся в этот ворох. Перед этим принял сто грамм внутрь. До самого утра, которое и утром-то нельзя было назвать — все такая же темень полярной ночи, он дрожал, пытаясь согреться. Наутро у него начался жар. Так он и пролежал, потея и корчась в лихорадке, несколько суток. Принимал таблетки, выпивал сто грамм, закусывая салом с луком и чесноком, потом проваливался в забытье.
Крепкий организм экстремала победил — лихорадка и жар отступили, температура спала, и он задышал свободно и легко. Еще сутки отмерил на то, чтобы окончательно прийти в себя и набраться сил. А потом продолжил путь — как будто и не было ничего, как будто наполненные борьбой за жизнь часы и дни просто привиделись. Дурной сон и не более…
Все это пронеслось сейчас в сознании Мамбы. Да, он выжил тогда, используя свои физические данные — силу, ловкость, выносливость, задействовав все резервы своего тела. Но сейчас, в сложившейся ситуации, это не спасет — никакая сила нынешнюю солому не сломит. Выходит, спасение нужно искать в другом — в умственном превосходстве над врагом. В находчивости, изворотливости, хитрости. У него есть одно преимущество — он человек XXI века. За его плечами многотысячелетний опыт цивилизации. И многовековая мудрость человечества. Он должен, просто обязан перехитрить противника и обставить того.
От мертвого ишака ему уши, а не жизнь мамбетовская!
И Руслан напряг свой мозг. И — о чудо! — тут же куда-то ушли боль и страх, голова заработала в полную силу, перебирая варианты спасения, отбрасывая маловероятные и неосуществимые и помечая интересные.
Вскоре Руслан понял, что ему нужно было делать. Вернее, попытаться сделать. Вещи у него все отобрали. Обыскали на совесть — лишь часы и замаскированные в ремне и налобном обруче мини-камеры оставили. Ага, ну и о чем это говорит? Не о том ли, что барахлишко его — большей частью диковинное и непонятное для обитателей дворца — где-то складировано и ждет своего часа? Наверняка правителю доложили о странных предметах экипировки заезжего бунтаря. Может, даже показывали. И какой же правитель, если он не совсем дурак, не заинтересуется артефактами — магического, не иначе, происхождения?
Еще как заинтересуется. И не говорит ли это о том, что его именно поэтому не сразу на кол посадили, — хоть и хочется, ох как хочется сделать это садисту Зарикуму! — а вот оставили на дыбе повисеть и крепко подумать над своими ошибками?..
А если так, то не убьют и не замучают его пока — сделать это всегда успеют. Но вначале нужно им разобраться, не великий ли он маг? И как можно воспользоваться этими непонятного назначения и действия заколдованными штуками?..
Только мысль оформилась и Руслан решил, что надо прикинуться раздавленной вошкой и на коленях вымолить помилование, как раздался шум отодвигаемых засовов, тяжелая дверь распахнулась и в пыточную, в сопровождении стражников, вошел давешний «визирь».