Дворец представлял собой здание ненамного меньше зиккурата. Снаружи вместе с прилегающей к нему внутренней территорией он был обнесен высокой стеной из сырцового кирпича. Только одни ворота вели внутрь. Уже издалека было видно, что возле них слонялись вооруженные до зубов, закованные в броню стражники. Не меньше десятка. Мамбетов воспользовался биноклем, чтобы внимательно рассмотреть подъезд к воротам и тех, кто их охранял.

К дворцовому комплексу вела широкая дорога, пустынная в этот час. Возвышающийся в колеснице Алгур с ненавистью пробурчал:

— Дорогу смерти выстроил себе лугаль.

Стоящий рядом Мамбетов вопросительно уставился на него.

— Сейчас ты увидишь, — угрюмо произнес возничий.

И вскоре Руслан и впрямь увидел это. Они подъехали к длинной аллее, спешились. Но не деревья росли вдоль дороги. Отнюдь.

Жители Междуречья испокон веков испытывали дефицит древесины. Дерево было привозное и очень дорогое. Поэтому все, от домашней утвари до самих домов, старались изготавливать из тростника и смеси глины с асфальтом. Но здесь на дерево не поскупились. Ибо столбы из толстенных стволов высились длинной вереницей. И на них раскачивались похожие на тряпичных кукол обвисшие фигуры.

Превозмогая отвращение, Мамба подошел ближе и присмотрелся. Люди были мертвы. Подвешенные за руки, с раскрытыми в гримасе невыносимой муки ртами, они словно беззвучно вопили, призывая к пощаде. А может, и к отмщению.

Казалось, растянутые до предела конечности вот-вот оторвутся и безрукие тела мертвецов мешком рухнут на пыльную землю. Но они не падали. А вокруг уже вились большие черные мухи.

Руслан пошел вдоль этого страшного ряда, чувствуя, как его трясет. И он ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел. Что-то менялось — не вокруг, нет. Реальность оставалась той же. В нем — внутри него переворачивался огромный холодный валун ненависти и боли.

Он достиг края дороги смерти и увидел такое, отчего ему окончательно стало плохо.

Укрепленный в постаменте медный гладкий кол в два человеческих роста. А на него, словно куропатка на вертел, была насажена обнаженная молодая женщина, девушка… Смуглая кожа, стройная фигура, копна длинных черных волос, свисающая с запрокинутой головы. А идущие вниз изо рта подсохшие густые подтеки были намного темнее кожи. Кровь, она всегда чернеет — со временем. И в довершение шока острие кола, мерзким жалом торчащее изо рта, указывало вверх — на равнодушное небо.

Словно мир потемнел, покачнулся и дрожа встал на место. Руслан попятился назад, усиленно глотая горькую тягучую слюну. Безумие обжигающе ударило в голову, окатило сознание холодной волной и превратилось в черное отчаяние. И осталось в мозгах — пожалуй, теперь навсегда.

Где-то на задворках сознания пульсировала мысль — понимание, что это иное время, иные нравы, иной мир… Он, житель постсоветской России, пришел сюда — проник! — из двадцать первого века. Совсем другая цивилизация. Хотя и у них, там, куда он вскоре должен вернуться, хватало зверств и жестокости. А для этого времени подобное вообще было в порядке вещей.

Чего только не насмотрелся он за время своих путешествий! Африканские повстанцы и азиатские партизаны, кровь, пепел пожарищ, взаимная ненависть племен и народов, умело натравливаемых друг на друга богатыми заокеанскими кровососами… Но такое!

Нет, разум не хотел мириться, не желал принимать, не собирался прощать. И отключить его было уже невозможно — поздно. Напротив, Руслан отпустил на волю чувства. И когда ярость переполнила его и затвердела, зазвенела как холодная сталь, Мамба потянул за рукоятку помповик, дослал патрон и, подготовив оружие к бою, сунул обратно. Затем извлек из заплечного рюкзачка снаряженный магазин и патроны с дробью на два перезаряда, распихал все по разгрузочным карманам универсального бронежилета. Проверил, как вынимается клинок из ножен на поясе. Меч выходил очень легко. Ну и порядок!

В этот момент к нему подошел Урал и, с восхищением разглядывая меч товарища, поцокал языком:

— Клинок из белого золота! Откуда он у тебя, Мамба? О таком оружии даже верховный лугаль Арианы не мечтал…

Мамба сказал, что сами боги подарили ему этот клинок. Иначе и не поймут ведь соратники. Он прекрасно помнил, что даже железные изделия были в то время большой редкостью, а уж о качественной углеродистой стали никто и знать не знал. В лучшем случае бронзовое оружие и доспехи, а то и вообще медь, камень да дерево — вот и вся технология.

Правда, чтобы проломить череп или выпустить кишки, той технологии было достаточно. Тогдашние кожаные да войлочные доспехи оставляли желать лучшего. Металлическая броня была дорогой, потому экипировались ею в основном лишь воины царя да всякая знать.

Вот, кстати, эти стражи на въезде в дворцовый двор — уж на их-то экипировку наместник царя не поскупился… А это значит, что нелегко будет их поразить заговорщикам. И уж тем более быстрого захвата не получится. А это плохо! Любая заминка в начале штурма может стоить им удачи во всем предприятии, а возможно, даже и самой жизни.

Так что, пожалуй, стоит воспользоваться не картечью, а пулями — такая мысль утвердилась в нем. Пуля она завсегда найдет себе дорогу к сердцу — сердцу врага, само собой! Эти их примитивные кольчуги да щиты ей, пуле, не помеха…

Он вновь достал помповик, перевел его на стрельбу патронами из магазина. «По херу мне ваша броня, уроды! — неожиданно зло выругался он про себя. — Каждый свою маслину поймает!»

Они расселись по повозкам и уже через несколько минут были возле ворот. Мамба успел глянуть на наручные часы, минуло три часа с тех пор, как он попал сюда. Что ж, за оставшееся время можно совершить что угодно — хоть революцию, хоть государственный переворот. Главное, проделать все с умом, чтоб и друзей не погубить понапрасну, и самому уцелеть…

И вернуться обратно!