Расим
Увидев перед собой Бахадыра и его «быков», Расим закрыл глаза. Однако привычных уже ударов не последовало. Спустя минуту он услышал какой-то шорох и открыл глаза. Перед ним стоял Эрдемир. Он был в плаще. Эрдемир долго смотрел прямо в глаза Расиму, а потом опять уселся верхом на стул и еще раз спросил:
— На кого ты работаешь?
— Обратись к попугаю, — разбитыми губами произнес Расим, — он тебе скажет.
— Детализируем вопрос: что ты делал в угловом доме по улице Столетова?
— Я ходил туда договариваться насчет квартиры.
— Тебя не устраивает твоя квартира?
— Да.
— Почему ты мне об этом не сказал?
— Я не могу говорить тебе обо всем, у тебя не хватит времени слушать меня, если…
— Ты был там один раз?
— Нет.
— Почему ты ходил туда столько раз?
— Да какое твое дело? Я человек холостой, может, я там любовницу завел.
— Ты ходил к любовнице днем?
— А в Каморкане к любовницам ходят только ночью?
— Да. Каморкана приличная страна с высокими нравственными устоями ее жителей.
— Испытываю искреннюю радость за то, что такие страны существуют.
— Не надо ерничанья. Что это за квартира? Ее номер?
Расим назвал номер квартиры и хотел было продолжить, но что-то толкнуло его изнутри, и он не стал этого делать. Много говорит тот, кто виноват. А он не является виноватым.
— Кто там живет?
— Старушка.
— Как ее зовут
— Агнесса Федоровна.
— Откуда ты ее знаешь.
— Она бывшая учительница.
— Как ты на нее вышел, по объявлению?
— Нет, на нее меня вывели мои коллеги из школы, где я когда-то преподавал.
— Вы не сошлись в цене?
— Первый раз не сошлись, потом она сбросила цену.
— Почему не переселился?
— Она женщина со странностями.
— В чем это выражается?
— Каждый раз в чем-то новом. Например, в требованиях по поводу того, как я должен себя вести, после того, как сниму у нее комнату.
— И ты не согласился?
— Мне придется согласиться.
— Почему?
— Стоимость комнаты на Столетова в два раза ниже, чем на Волоха.
— Логично, — произнес Эрдемир, а потом позвал: — Бахадыр.
В комнату вошел Бахыдыр с ноутбуком в руках.
— Последнее слово компьютерной техники, — сказал Эрдемир, — у вас, скорее всего, этого еще нет.
Он нажал несколько клавиш на клавиатуре, и на экране появилась какая-то информация.
— Смотри, — сказал Эрдемир и приблизил экран к лицу Расима.
На экране был адрес Агнессы Федоровны с указанием улицы, номера квартиры и даже этажа.
— Молодец, — сказал Эрдемир, — я всегда верил в тебя.
Он встал со стула и снова произнес:
— Бахадыр.
Расим вздрогнул. В комнату вошел Бахадыр, через плечо у него был перекинут большой махровый халат, а в правой руке он держал нож.
Бахадыр ловко перерезал скотч и сказал:
— Иди в туалет и в ванную, приведи себя в порядок. Эрдемир ждет тебя для беседы в гостиной.
В ванной Расим посмотрел на себя в зеркало и не узнал: все лицо было в ссадинах, а левая щека стала похожа на безобразно раздувшуюся волейбольную камеру.
Он вымыл руки, накинул на себя халат, подпоясался таким же махровым поясом и вышел из ванной. Бахадыр показал ему рукой на комнату, где его ждал Эрдемир.
Расим вошел в гостиную. Эрдемир стоял посередине ее, а по бокам его возвышались «быки».
При появлении Расима «быки» что-то произнесли по-каморкански.
— Они просят у тебя прощения, — сказал Эрдемир, — говорят, что в этом не было ничего личного.
— Аллах простит, — вырвалось вдруг у Расима.
— Вот и прекрасно, — произнес Эрдемир и что-то сказал «быкам» по-каморкански.
«Быки» покинули комнату, а Бахадыр вкатил в нее столик, на котором были фрукты, сладости и чай.
Эрдемир пригласил Расима сесть на диван рядом с собой.
— Они, — он кивнул в сторону прихожей, — сейчас уйдут, а мы с тобой поговорим спокойно, как братья.
— В Каморкане принят такой способ братания? — съехидничал Расим.
— Такой способ братания принят в разведке. Ты же понимаешь, что мы не в бирбюльки играем. В случае, если возникают сомнения в надежности источника, всегда нужна проверка.
— Если во всех случаях ваших сомнений проверка будет таковой, то увольте. Работайте сами, — сказал Расим.
— Еще раз приношу извинение за своих сотрудников, — сказал Эрдемир. — А теперь к делу.
Он вытащил из кармана пачку долларов и положил ее на стол.
— Это тебе аванс за карты. Если они будут представлять интерес, получишь еще. Ты останешься здесь с одним из охранников. Его зовут Мансур. Он у нас знаток народных целительных средств, мастер народных способов лечения. Как только следы от побоев сойдут, ты покинешь это заведение. Сегодня я тебя не буду нагружать лишними действиями, но в следующий раз тебе придется писать отчет о выполнении задания и о его результатах. И только потом будет расчет. Тебе понятно?
— Да.
— Мы с тобой переходим на коммерческую основу: ты приносишь мне стоящий товар, я плачу тебе стоящие деньги.
— Надеюсь, ты не поставишь мне задачу…
— Именно такую задачу я, как ты говоришь, тебе и поставлю. Но чуть позже, а пока лечись, наслаждайся жизнью, но в разгул не бросайся. Ибо это может быть подозрительно. И постарайся через неделю быть на банкете в гостинице «Юбилейная». Пей, кушай, присматривайся к людям. Возможно, эти контакты тебе в будущем пригодятся.
— А чей это банкет?
— Узнаешь потом, — сказал Эрдемир и протянул Расиму приглашение. — Да, если случайно встретишь кого-нибудь из наших сотрудников, постарайся не бросаться ему на шею.
— Хорошо.
— Ну, вот и отлично. Сегодня закончились все твои мытарства, и ты прошел, как это говорят в Европе, ритуал инициации. До встречи. Условия те же, но приходить будешь уже только сюда.
Эрдемир покинул квартиру, а вместо него появился Мансур. Он взглянул на лицо Расима, покачал головой и повел его в ванную. Там опустил пластиковый щит на ванную и на эту импровизированную кушетку положил Расима. Потом он принес из холодильника огромную емкость с кусочками льда, высыпал все это в наволочку и положил на лицо Расима.
Так холодом, теплом, какими-то примочками, которые Мансур прикладывал с периодичностью в два часа весь световой день, а иногда и оставлял на ночь, к концу третих суток лицо Расима приобрело облик близкий к тому, что было до прихода на конспиративную квартиру.
— Ночью ничего не будет, — сказал Мансур на ломаном русском языке
Из чего Расима понял, что эта ночь будет последней в его вынужденном заточении.
Так и произошло. Утром Мансур прикатил на столике завтрак, а потом попросил Расима одеться.
После этого он усадил его в кресло, накинул на плечи простыню и принялся доводить до логического конца свое лечение — гримировать Расима.
Закончив эту процедуру, он отошел на несколько шагов, а потом поднял вверх большой палец и произнес: «Во!»
