ЭПИЛОГ
1
Дверь своей квартиры я запер изнутри, окно чуть приоткрыл. Если мне не хватит мужества встретить их лицом к лицу, прыгну в окно. Ниже — семь этажей. Хватит вполне. Путь через окно — легкий путь, но и его я обдумываю. Это путь для малодушных. Для тех, кто боится конвейера. Если в последний момент испугаюсь, то воспользуюсь этим путем.
Недавно гордый варяг из ГРУ ушел от конвейера именно так — прямо в центре Парижа бросился из окна на каменную мостовую.
Другой варяг ГРУ, из Лондона, работал в очень важном обеспечении в Швейцарии. Ошибся. На конвейер не захотел. Вскрыл себе вены.
А майор Анатолий Филатов, борзой, конвейера не побоялся. И я не побоюсь.
Вообще-то, кто его знает… Хорошо зарекаться сейчас. И все же я не пойду через окно. Я встаю и решительно его закрываю. Это не для меня. Но и на конвейер я не пойду. Когда постучат, открою дверь и вцеплюсь кому-нибудь в глотку зубами.
Я глянул на часы и похолодел. Уже за полночь! Тактику Аквариума я знаю. Эвакуация обычно начинается на рассвете. Аквариум свои удары наносит внезапно. В самое сонное время. Могут, конечно, и до рассвета начать, для этого расстановку людей они должны были провести еще раньше. Так что я уже, наверное, опоздал. Вполне возможно, двое уже ждут сигнала на лестничной площадке этажом выше. Еще пара где-то у входа. Кто-то, конечно, и в гараже. Основная группа — где-то рядом.
Сейчас у меня есть только одна возможность уйти от них — осторожно выйти из квартиры, спуститься на два-три этажа вниз и только тут вызвать лифт, на лифте — прямо в подземный гараж, а из гаража выезжать не через выходные ворота, а через входные, если, конечно, их удастся открыть изнутри.
2
Замок я открыл бесшумно. Осторожно жму на ручку двери. Главное, чтоб она не скрипнула. Вздыхаю глубоко и тяну дверь на себя. Полоса света из коридора на полу моей комнаты становится все шире. Затаив дыхание, я потянул дверь сильнее, и она заскрипела тихо, тоскливо и протяжно.
3
Моя машина на солидном расстоянии от дома. Моя машина в тени, в гуще других машин на большой стоянке. Но свой дом я вижу отчетливо. Пока ничего подозрительного вокруг не происходит. Всё спит. Все спят.
В 3:40 во всех окнах моей квартиры вспыхнул свет. Что ж, это именно то, чего я ожидал.
4
Лес. Холодный серый рассвет. Клочья тумана. Ледяная роса. Я еще никуда не бегу. Я тут только для того, чтобы подумать. Не люблю, когда мои размышления прерывают внезапным настойчивым стуком или звонком в дверь.
Прежде всего мне предстоит выбор: вернуться, сдаться, добровольно пойти на конвейер или…
В самый последний момент, оказавшись один на один с системой, миллионы людей задавали себе такой вопрос. Мне совсем не интересно, что подумают обо мне другие сейчас и позже. Посторонние меня все равно осудят, как осудили миллионы моих предшественников.
Людей, которые шли под коммунистический топор, не протестуя, сейчас осуждают: мол, рабские души, не способные протестовать, туда вам и дорога.
Те, кто не шел на убой добровольно, должны были или убегать, или драться. Этих тоже осуждают: изменники, предатели, пособники врага!
Если я добровольно сдамся — прослыву дураком, холуем, рабом.
Если не сдамся — стану преступником, предателем.
Считайте меня, братцы, преступником, холуем не считайте.
Но и преступником меня считайте не очень большим. Рано или поздно все наши вожди будут признаны тиранами, кровавыми злодеями, волюнтаристами, проходимцами, предателями, шпионами, болтунами и развратниками.
Убежать от них — преступление.
А оставаться и выполнять их приказы?
Холодно в лесу, зябко. Не привык я слишком долго думать. И философия — не моя область. Но на один вопрос я обязан ответить сам себе: я бегу потому, что ненавижу систему, или потому, что система наступила мне на хвост?
На этот вопрос я даю самому себе совершенно четкий ответ: я ненавижу систему давно, я всегда был против нее, я готов был рисковать своей головой ради того, чтобы заменить существующую систему чем угодно, но… Но если бы система мне на хвост не наступила, я бы не убежал. Я бы продолжал ей служить верой и правдой и преуспел на этой службе.
Не знаю, начал бы я протестовать когда-нибудь позже или нет, но в данный момент я просто спасаю свою шкуру.
Ответ на главный вопрос получился четким и для меня неутешительным. Надо было раньше начинать! Надо было бежать при первой возможности. А еще лучше — работать против системы, как работали Пеньковский, Константинов, Филатов.
Можно ли ситуацию исправить?
Нет. Поздно. А может быть, и не поздно. Если мне удастся вырваться из Аквариума, я буду жить тихо, не рыпаясь, или я могу…
Что же я могу?
Я сижу неподвижно несколько минут, а затем формулирую для себя вывод: я предатель и изменник. Я заслуживаю высшей меры за то, что самовольно покидаю систему. Я заслуживаю той же высшей меры за то, что не боролся против нее. Сейчас я спасаю свою шкуру, но, если вывернусь из этого переплета, начну борьбу против этой системы, рискуя спасенной шкурой.
Если мне удастся бежать, я не буду сидеть молча. Буду работать. По много часов в день. Если мне не удастся сделать что-нибудь серьезное, я хотя бы напишу несколько книг. По пятнадцать часов в день я буду писать. По одной книге в год.
Остается последний вопрос: куда бежать?
Вопрос легкий. В Британию. Британия выслала однажды 105 советских дипломатов — резидентуры КГБ и ГРУ в полном составе. На такое никто, кроме Британии, не отважился. Раз они свои интересы могут защищать, может, они и мои смогут защитить. 105 разведчиков сразу! Статистика в пользу Британии.
Теперь нужно решить, как связаться с правительством Великобритании. Путь один — через представителей этого правительства. Чем меньше бюрократических ступеней, тем быстрее будет принято решение. Но к послу меня не пустят.
Итак, я иду к любому высокопоставленному английскому дипломату. У британского, американского, французского посольств меня наверняка ждут ребята из Аквариума. Значит, надо идти к дипломату домой. Навигатор, конечно, и это предусмотрел, но контролировать подходы к местам проживания всех западных дипломатов высокого ранга он не сможет. Кроме того, я пойду пешком, спрятав машину в лесу.
5
Дом у британского дипломата большой, белый, с колоннами. Дорожки мелкими камешками усыпаны. Сад роскошный.
Я небрит. Я в черной кожаной куртке. Я без машины. Я совсем не похож на дипломата.
Вообще-то я уже и не дипломат. Я больше не представляю свою страну. Наоборот, моя страна сейчас ищет меня везде, где только возможно.
В доме английского дипломата все не так, как в обычных домах. У него звонка нет. Вместо звонка на двери — блестящая бронзовая лисья мордочка. Этой мордочкой нужно об дверь стучать. Мне важно, чтобы появился хозяин, а не кто-то из его слуг. Мне везет. Сегодня суббота, он не на работе, и слуг его в доме тоже нет.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
Протягиваю свой дипломатический паспорт. Он полистал и вернул мне.
— Заходите.
— У меня послание к правительству Ее Величества.
— В посольство, пожалуйста.
— Не могу в посольство. Я передаю это послание через вас.
— Я его не принимаю, — он встал и открыл передо мной дверь. — Я не шпион, и в эти шпионские игры меня, пожалуйста, не втягивайте.
— Это не шпионаж… Уже не шпионаж. Это письмо правительству Ее Величества. Вы можете его принять или нет, но сейчас я буду звонить в британское посольство и скажу, что письмо правительству находится у вас. Я оставлю его тут, а вы делайте с ним что хотите.
Он смотрит на меня взглядом, который не предвещает ничего хорошего.
— Давайте ваше письмо.
— Дайте конверт, пожалуйста.
— У вас даже нет конверта, — возмущается он.
— К сожалению…
Он кладет передо мной пачку бумаги, конверты, ручку. Я отодвигаю бумагу в сторону, из кармана достаю пачку карточек с адресами кафе и ресторанов. Каждый шпион всегда имеет в запасе десятка два таких карточек. Чтобы не объяснять новому "другу" место встречи, проще дать ему карточку: приглашаю вас сюда.
Быстро просматриваю все. Выбираю одну. И несколько секунд думаю над тем, что же мне писать. Потом беру ручку и пишу на обратной стороне карточки три буквы: GRU.
Карточку вкладываю в конверт. Конверт заклеиваю. Пишу адрес: правительству Ее Величества. На конверте ставлю свою персональную печать: 173-В-41.
— Это все?
— Все. До свидания.
6
Я снова в лесу. Вот моя машина. Я гоню ее дальше и дальше. Теперь встреча с местной полицией тоже может быть опасной. Советское посольство могло сообщить в полицию, что один советский дипломат сошел с ума и носится по стране. Могло сообщить в Интерпол, что я украл миллион и с ним сбежал. Могло заявить протест правительству Австрии и сказать, что власти этой страны захватили меня силой и меня нужно немедленно вернуть, иначе отношения между нашими странами серьезно испортятся. Они умеют делать громкие заявления.
Мне срочно нужна телефонная связь с британским посольством. Я должен объяснить ситуацию, пока какой-нибудь деревенский полицейский пост не остановил меня и не вызвал советского консула. Тогда будет поздно что-либо объяснять. Тогда после первой встречи с консулом у меня вдруг пойдет обильная слюна, я начну смеяться или плакать, и за мной пришлют самолет. Пока не пошла слюна, я буду пытаться. Укромные телефоны у меня на примете есть.
— Алло! Британское посольство? Я направил послание… Я знаю, что меня не соединят с послом, но мне нужен кто-нибудь из ответственных сотрудников… Мне не нужно его имя, вы там сами решайте… Я направил послание…
Наконец, они кого-то нашли.
— Слушаю. Кто говорит?
— Я направил послание. Тот, с кем я его направил, знает мое имя.
— Правда?
— Да. Спросите его.
Трубка молчит некоторое время. Потом оживает.
— Вы представляете свою страну?
— Нет. Я представляю только себя.
Трубка снова молчит.
— Чего же вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы сейчас вскрыли пакет и передали мое послание британскому правительству.
Трубка молчит. В трубке какое-то сопение.
— Я не могу вскрыть конверт, так как он адресован не мне, а правительству.
— Пожалуйста, вскройте конверт. Это я его передал. В нем важное послание, оно составлено так, чтобы его поняли только те, кто очень хорошо знает нашу страну, нашу систему.
Далеко в телефонных глубинах раздается какой-то шепот.
— Это очень странное послание. Тут какой-то ресторан…
— Да не это… Посмотрите на обороте…
— Здесь только какие-то буквы.
— Вот их и передайте!
— Вы с ума сошли! Послание из трех букв не может быть важным.
— Важное это послание или нет, решать правительству Ее Величества.
Трубка молчит. Какое-то потрескивание, шипение… Потом она оживает:
— Я нашел компромисс. Я не буду посылать радиосообщение, я перешлю ваше послание дипломатической почтой, — в голосе собеседника звучит радость школьника, решившего трудную задачку.
— Дьявол бы тебя забрал с твоими британскими компромиссами. Не нам с вами решать, важное это послание или нет, но оно срочное. Через час, а, может, и раньше, будет уже слишком поздно. Но знайте, что я настойчивый, и если начал дело, то его не брошу. Я буду вам звонить еще. Через пятнадцать минут. Пожалуйста, покажите послу мое послание.
— Посла сегодня нет.
— Тогда покажите его кому угодно. Своей секретарше, к примеру. Может, она газеты читает. Может, она подскажет вам решение…
Я меняю место. Я обхожу стороной любое жилье. Избегаю людей. Во мне жутким ритмом звучит страшная песня "Охота на волков".
Совсем недавно я чувствовал себя затравленным зверем, но теперь силы вернулись ко мне. Мертвой хваткой я вцепился в рулевое колесо, как летчик-смертник в штурвал своего самолета. Живым они меня не возьмут. Эх, расшибу любого, кто поперек пути встанет! На крайний случай у меня отвертка огромная в запасе. Эх, кому-то я ее в горло всажу по самую рукоятку!
Жизнь продаю! Подходи, налетай! Дорого обойдется!
7
Снова звоню в британское посольство. Попытка вторая и последняя. Я редко кого просил дважды. А трижды — никогда. И никогда впредь не попрошу. Впрочем, немного мне осталось.
Я обещал позвонить через пятнадцать минут, но удалось сделать это только через сорок три: у намеченного мной телефона было людно.
— Британское посольство?
— Да.
Но теперь изменилось решительно все. Короткий ответ звучит резко и четко, как военная команда. Тот же мужской голос, но человека как подменили.
— У вас все хорошо? Мы волновались. Вы так долго не звонили…
— Мое послание…
— Мы передали ваше послание в Лондон. Это важное сообщение. Мы уже получили ответ. Вас ждут. Вы готовы?
— Да.
— Адрес на карточке — это место, где вас надо встретить?
— Да.
— На карточке не указано время. Это означает, что вас надо встретить как можно быстрее?
— Да.
— Мы так и думали. Наши официальные представители уже там.
— Спасибо.
Это слово я почему-то произнес по-русски. Не знаю, понял ли он меня.
Ньюпорт, Гвент, 1982 год
Исправлено и переработано в 2013–2015 годах
notes
