4

Машина пришла в семь часов утра.

– Быстрее умывайтесь, и едем к вашим друзьям! – бодро сказал Смит, возникая на пороге комнаты.

– Для деловых визитов несколько рано, но желание хозяина для нас закон! – бодро ответил Клим, вскакивая с койки.

– Я, пожалуй, останусь дома. Для переговоров хватит и одного негра, – заметил Дейл, переворачиваясь на другой бок.

– Абсолютно правильное решение! – похвалил Смит, облегченно вздыхая.

Клим заметил, что в присутствии Дейла Смит чувствует себя несколько скованно.

– Белые люди остановились в гостинице «Виктория», только вот в каком номере, мне неизвестно, – пояснил Клим, усаживаясь в знакомый «Ниссан Патрол».

– Богатые ребята твои приятели! – с уважением заметил Смит.

Машина, выскочив на шоссе, быстро понеслась по нему, обгоняя вереницу старых легковых автомобилей, плетущихся по левой полосе дороги.

– Здесь живет обслуживающий персонал отелей, банков, казино. Люди встают очень рано и спешат на работу. Для туристов и отдыхающих Багамские острова подлинный рай, а для нас, простых жителей, это место, где мы зарабатываем себе на жизнь, – пояснил Смит, презрительно скривив физиономию при виде стареньких машин.

Узкие бетонные дороги справа и слева отходили под разными углами от основной магистрали.

Множество мотоциклистов мчались по дороге, ловко лавируя между автомобилями.

– Где же живет весь этот народ? – спросил Клим, всматриваясь в высокие сосны с густым кустарником у подножия, ровными рядами стоящие вдоль дороги.

– В основном народ живет в рабочих поселках, в километре-двух от дороги. У нас на острове небольшой нефтеперегонный завод, две консервные фабрики, которые раньше процветали, а сейчас влачат жалкое существование. Инженеры и служащие живут либо в городе, либо на побережье. Сейчас все эти поселки заселены персоналом, обслуживающим отели, банки, кемпинги. Много на острове муниципального жилья, которое бесплатно сдается малоимущим слоям населения с условием аккуратного и бережного отношения к нему. Если замечают варварское отношение к жилью, то выселяют в течение часа. Автоматически человек выселяется и с острова. Нам не нужны праздношатающиеся люди. На острове таких нет! – гордо заметил Смит, подъезжая к высокому десятиэтажному зданию из стекла и бетона.

Остановившись на стоянке справа от входа, Смит вышел из машины и быстро направился к входу в гостиницу.

Стеклянные двери разошлись перед ним, пропуская в светлый холл, перегороженный деревянной дубовой стойкой.

– У вас остановились два белых джентльмена, прибывшие вчера вечером? – небрежно спросил Смит у высокого мулата, вставшего при их появлении.

– Да, мистер Смит, но господа еще спят, – вежливо ответил мулат, выставляя на стойку телефон.

– Разрешите позвонить им? – спокойно поинтересовался Смит, протягивая руку к телефонному аппарату.

– Это несколько против наших правил, но для вас можно сделать исключение. Телефонный номер двадцать два – семнадцать, – пояснил мулат, недоуменно смотря на Клима, стоящего сзади Смита.

– Этот человек со мной! – небрежно изрек Смит, сделав приглашающее движение рукой.

Быстро набрав номер, Смит послушал минуту и передал трубку Климу, сделав страдальческое лицо. Смит вовремя вспомнил, что незнаком с обитателями номера, и передал инициативу Климу.

Трубку взял Малыш и недовольным голосом произнес:

– Кого это в такую рань несет?

– Прошу прощения, мистер Джефри, вас беспокоит Дик, с которым вы вчера обедали на корабле. Вы не могли бы нас принять по совершенно неотложному делу?

– Через двадцать минут в баре! – буркнул Малыш и бросил трубку.

– Через двадцать минут господа спустятся в бар, и мы переговорим, – пояснил Клим.

– У нас так рано бар не работает! – попробовал возмутиться портье, но Смит властно прервал его:

– Откройте бар, приготовьте завтрак на четырех человек!

– Слушаюсь, господин Смит! – склонил голову мулат.

Усевшись в низкое кожаное кресло в пяти метрах от стойки, Смит рукой указал на кресло напротив и пояснил:

– Совсем прислуга разболталась. Во времена моего прадедушки за ненужный вопрос могли до смерти запороть.

– Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, – философски ответил Клим, который за три месяца пребывания в шкуре негра успел немного обтесаться и принимал свое положение человека второго сорта не так болезненно, как в первые дни.

– Прошу прощения, господин Дик, я все время забываю, что вы тоже черный.

– Я подводник, а под водой нет различий по цвету кожи, вероисповеданию и имущественному классу. Когда на твоего подопечного нападает акула, то некогда смотреть на цвет его кожи – надо спасать, а потом уже разбираться, какого он оттенка и есть ли у него счет в банке.

– Около корабля вертится много белых акул. Мои инструктора имели пистолеты, которыми убивали акул, – заметил Смит, пытливо всматриваясь в лицо Клима.

– Это большая глупость. Акул под водой убивать нельзя, только в самом крайнем случае. Каждая убитая акула привлекает своих сородичей, которые нападают на все, что движется, привлеченные запахом крови, который они распознают на расстоянии до десяти миль, – пояснил Клим, кидая короткие взгляды на широкую лестницу.

– Инструктора объясняли это производственной необходимостью. Акулы часто нападают на ныряльщиков и отгоняют их от корабля, мешая нормальной работе.

– Ничего не могу пока сказать ни за, ни против той тактики, которую избрали ваши бывшие подводные инструктора. Если они так же работали на глубине, как дерутся, то я вам соболезную. Только после того, как сам спущусь под воду, смогу сказать определенно, что там и как, – пояснил Клим, вставая с кресла при виде своих друзей.

По лестнице спускался Малыш, что-то негромко говоря врачу, который по недавно принятой привычке гундосил себе под нос.

– Позвольте представить моего нанимателя: господин Смит, – церемонно произнес Клим.

– Алекс Коллинз! – оттопырив нижнюю губу, негромко произнес врач, старательно делая вид, что ему скучно в обществе Смита.

Надо сказать, что ему это удалось. Смит на глазах съежился и помрачнел. До него только сейчас дошло, что поднимать в начале восьмого утра незнакомых людей – верх бестактности.

– Джефри Смайлз! – весело сказал Малыш и, подхватив врача под руку, потащил его мимо стойки портье к широко открытым дверям бара.

– Позволите угостить вас завтраком? – предложил Смит, обгоняя Малыша.

От желания загладить бестактность Смит прямо стелился над полом. Казалось, еще минута, и он схватит веник и будет сметать пыль перед идущими людьми.

Малыш, недоуменно взглянув на Клима, сразу перевел взгляд на Смита.

– Только завтрак в чисто английском духе! – весело согласился Малыш, подталкивая врача в дверь.

Едва компания уселась за стол, как моментально появились два негра-официанта в белоснежных куртках и галстуках-бабочках.

Официанты аккуратно поставили перед каждым посетителем по тарелке жидкой овсяной каши бледно-серого цвета. Следующим действием была установка серебряных подставок с вставленными в них яйцами. Горка свежеподжаренных тостов заняла центр стола. Не успел Клим и глазом моргнуть, как справа и слева появилось штук по пять вилочек и ложечек непонятного назначения. Что с ними делать и как правильно обращаться, похоже, знал только Алекс, который совершенно спокойно разбил скорлупу яйца и с аппетитом начал выковыривать изнутри содержимое чайной ложечкой, одновременно рассказывая:

– Мне понравился метод поглощения пищи японцами. Они заставляют весь стол закусками и едят, набирая понемногу от каждого блюда!

Алекс, больше не тратя времени на слова, зачерпнул ложку каши и, отправив в рот, медленно прожевал, подняв глаза к потолку.

Клим с Малышом последовали примеру врача, не понимая, что в этом хорошего, стараясь не выделяться.

Официант, беззвучно возникший рядом со столом, по молчаливому кивку Смита поставил рядом с каждым по высокому стакану молока.

Отхлебнув глоток из стакана, врач откинулся на спинку стула и, в упор посмотрев на Смита, спросил:

– Выкладывайте, уважаемый господин Смит, что за нужда заставила вас приехать в такую рань в гостиницу?

– Мне нужны инструктора-подводники для определенной работы по специальности, – не тратя времени на преамбулу, выпалил Смит, с надеждой всматриваясь в лицо Алекса, которого он явно принял за самого главного члена компании.

От неожиданности лицо врача приняло удивленное выражение, и тут, после сильного тычка локтем в бок, заговорил Малыш:

– Это слишком расплывчатое предложение. Попробуйте подробнее рассказать о нем с точным обозначением глубин, работы и сроков ее выполнения.

– Глубины там небольшие: от пятидесяти до восьмидесяти метров, задача тоже простая – поднять золото и драгоценности с затонувшего испанского галеона. Срок на выполнение операции – две недели.

– Сколько вы намерены нам заплатить? – быстро спросил Алекс, сразу проявив незаурядный интерес к теме разговора.

– Всю работу должны будут выполнить ныряльщики-карибы, которых я нанял и обучил. За вами только задача обеспечения безопасности под водой, – заторопился с объяснениями Смит.

– Сколько примерно золота на галеоне? – спросил Малыш.

– От тысячи до пятидесяти тысяч фунтов, – быстро ответил Смит, опуская глазки на стол.

– Сколько у вас ныряльщиков? – поинтересовался Алекс, водя вилкой по тарелке с кашей.

– Сто пятьдесят человек было. Сейчас осталось сто двадцать, – быстро ответил Смит, разламывая на столе поджаренный тост на мелкие кусочки.

– За такую опасную работу требуется и соответствующее вознаграждение, – медленно протянул Малыш, уставясь на Смита тяжелым взглядом.

– Пять процентов от стоимости поднятого металла вас устроят? – спросил Смит, облизнув разом пересохшие губы.

– Цифра десять мне больше нравится, – вступил в разговор Алекс, молитвенно подняв глаза к потолку.

– Это настоящий грабеж в Чикаго! – темпераментно воскликнул Смит, гордо вскидывая голову.

– Вы тут красиво рассказывали о своих ныряльщиках, которые мрут, как мухи от дихлофоса, опускаясь на такую глубину, а хотите, чтобы белые люди за какие-то мифические пять процентов страховали ваших черномазых обезьян! Не в обиду здесь присутствующим, которые далеко ушли от вышеупомянутых индивидов! – взяв торговлю в свои руки, темпераментно воскликнул Алекс, сразу растеряв свой сонный вид.

Получить приличную сумму денег и стать независимым от своей подруги – такая перспектива сильно вдохновила Алекса.

Клим отечески смотрел на врача, меланхолично прикидывая все шансы поднять сокровища. По самым оптимистичным прикидкам, поднять такое количество золота с глубины более пятидесяти метров за две недели было нереально.

– Восемь процентов мое последнее слово! – твердо сказал Смит, вставая из-за стола.

– Сегодня совершим пробное погружение на месте гибели галеона, а потом уже решим, как поступить! – сказал Малыш, тоже вставая из-за стола.

– Но у меня разряжены акваланги, в которых ныряли инструктора! – попробовал возразить Смит с виноватой улыбкой на лице.

– У меня есть свои аппараты для ныряния! – успокоил Смита Малыш.

– Если вы, господин Смит, не против, то можно выйти в море примерно через час? – спросил Клим, впервые за все время разговора открывший рот.

– Через два часа. Мне надо распаковать аппараты, проверить их, и только после этого можно отправляться на погружения! – жестко сказал Малыш.

– Через два часа машина отвезет вас к катеру! – пообещал Смит. – Предлагаю, пока ваш друг, простите, забыл его имя, будет собираться, посмотреть на моих ныряльщиков и определить их качество, – предложил Смит.

Клим, усевшись на заднее сиденье «Ниссана», спокойно ответил:

– Извините, хозяин, но Джефри Коллинз мне просто знакомый, которого я вижу второй раз в жизни. Мы случайно оказались на одном корабле, и они заняли нашу каюту, сев на Кубе. Нам, двум черным, предложили освободить каюту для белых путешественников и занять место в матросском кубрике, где у нас произошел небольшой инцидент с командой, – пояснил Клим, всматриваясь в окружающий дорогу пейзаж, проносящийся за окном.

– Результатом вашего, как вы говорите, небольшого инцидента стали три трупа. Возбуждено уголовное дело, и только мое личное знакомство с начальником полиции острова позволило замять ваше преступление, – многозначительно заметил Смит, поправляя свои цвета вороньего крыла волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке.

– Большое спасибо, хозяин! Моя благодарность будет безгранична! Вы всегда можете на меня рассчитывать на суше и под водой! – вслух пообещал Клим, на всякий случай приложив для большей убедительности обе руки к сердцу, про себя добавив: «Благодарность будет безгранична, но в разумных пределах, которые я сам определю!»

Смит тем временем, вытащив радиотелефон старинного образца с выдвижной антенной, быстро в него говорил, приблизив микрофон к самому рту.

Послушав минуту, Смит обернулся и сообщил:

– Катер нас ждет на втором причале. В одном акваланге осталось атмосфер сто пятьдесят, так что разок нырнуть вы сможете.

– Что же это за акваланги, в которых остается по сто пятьдесят атмосфер и вы считаете, что воздуха в них недостаточно для нормального погружения? – сразу профессионально заинтересовался Клим.

– Я не специалист по подводным работам, но знаю, что Френсис и Ахилл сами собирали эту систему из списанного авиационного компрессора и очень им дорожили. Я даже слышал, что им предлагали за него триста тысяч долларов.

– Хороший компрессор примерно столько и стоит, особенно если он малогабаритный, – успокоил Смита Клим, прикидывая, что за акваланги были у инструкторов.

– Вот и наш катер! – обрадовал Смит, показывая на белый океанский катер, пришвартованный рядом с военным миноносцем под флагом Соединенных Штатов Америки. На палубе судна лениво водили шваброй два по пояс голых моряка, в которых Клим с одного взгляда признал «морских котиков».

«Сплендид» мирно стояла рядом с колумбийским сухогрузом, но вот их либерийского чуда нигде видно не было.

Правильно поняв интерес Клима, во все глаза осматривающего пирс, Смит ехидно заметил:

– Зря ищешь свой сухогруз. Он еще вчера ночью отчалил по своему маршруту. Судно отплыло в двадцать два ноль-ноль.

«Ты никакого начальника полиции не подмазывал – у тебя просто не было на это времени! В это время ты как раз метался со своими инструкторами, пристраивая их в госпиталь», – отметил про себя Клим, выходя из машины.

– У вас всегда в бухте так много военных кораблей? – спросил Клим, вслед за Смитом поднимаясь по трапу на катер.

– Не могу понять, в чем дело! Никогда такого не было. Заходил в порт один корабль, но чтобы атомная подводная лодка и эскадренный миноносец, такое событие случилось в первый раз за мою тридцатилетнюю жизнь на острове, – озабоченно сказал, обернувшись, Смит.

Едва Клим ступил на палубу, как два матроса сноровисто убрали трап, и, взревев мощным двигателем, катер рванул от пирса.

Не успел катер пройти милю к выходу из бухты, как с правой стороны бухты выскочил матрос с сигнальными флажками и с завидной скоростью замахал ими.

Катер сразу сбросил скорость, и Смит бросился к рулевому.

Через пять минут Смит снова вышел на палубу и тяжело вздохнул, демонстрируя крайнее огорчение. Встав рядом с Климом, облокотился на высокий фальшборт и, меланхолично глядя на берег, пояснил:

– Военные начали свои игры. Они поставили поперек бухты боновые заграждения, и пока начальник порта не даст «добро» на выход из бухты, мы вынуждены будем стоять, ожидая разрешения.

– Такова наша жизнь! – философски заметил Клим, наблюдая, как от подводной лодки отчаливает надувной «Зодиак» и стремглав несется к их катеру.

– Сойдите в каюту, Дик! – попросил Смит, с легким беспокойством наблюдая за «Зодиаком», в котором сидело шесть английских моряков.

Клим безропотно спустился в крохотную каюту по узкому трапу, отметив про себя начищенные комингсы и тщательно промытый трап.

В каюте на рундуке лежала белая морская роба, в которую Клим быстро переоделся. Аккуратно сложив свою одежду в рундук, схватил швабру и стал драить палубу, вспомнив свои морские навыки.

Мягко стукнувшись о борт катера, причалил «Зодиак», и сразу же по палубе затопали тяжелые матросские башмаки.

Здоровенный матрос заглянул в каюту и, увидев занятого работой Клима, приветливо махнул рукой, не задавая вопросов.

Не прошло и пяти минут, как «Зодиак» отошел от катера.

Никакого шума двигателя Клим не услышал.

«Специальный водометный двигатель стоит на этом «Зодиаке», – понял Клим, продолжая уборку каюты.

Еще через минуту взревел мотор катера, и сразу же в каюту вошел Смит.

Увидев работающего Клима, удовлетворенно хмыкнул и достал из шкафчика бутылку коньяка «Реми-Мартен» и два пузатых стакана желтого стекла. Поставил бутылку и стаканы на стол, а сам, усевшись в плетеное кресло, жестом предложил Климу занять место напротив.

Аккуратно поставив швабру в угол, Клим подошел к раковине и вымыл руки, тщательно протер их белым полотенцем, висевшим на крючке справа от раковины. Только повесив полотенце на крючок, Клим обернулся к Смиту, напряженно сидящему в кресле. Как только Клим обернулся, Смит начал действовать. Плеснув на донышко стаканов граммов пятьдесят желтой жидкости, нетерпеливо указал пальцем Климу на стакан. Клим спокойно смотрел на своего нанимателя, не произнося ни слова. Не дождавшись реплики от Клима, Смит опрокинул стакан в рот и сразу же налил себе вторую дозу.

Он явно был неравнодушен к алкоголю.

Клим, не торопясь, поднес стакан к носу и, с удовольствием вдохнув аромат марочного коньяка, с сожалением поставил стакан на место.

– Такой нектар, а нельзя пить, очень жалко, – заметил Клим, снова беря стакан в руки.

– Почему нельзя, я разрешаю! – удивился Смит, быстро вливая в себя вторую порцию.

– Подводники и водолазы никогда не пьют перед погружениями, – пояснил Клим, аккуратно ставя стакан в специальное отверстие на столе.

Катер набрал скорость и запрыгал по волнам, как мячик.

Поймав бутылку, Клим водрузил ее в отверстие на столе и развел руками.

– Френсис и Ахилл никогда бы не отказались от такой выпивки, – заметил Смит, с интересом смотря на Клима.

– Ваши инструктора рисковые ребята, а я нет. Здоровье человеку дается один раз, и надо тщательно беречь его, тем более, если здоровье – единственный капитал.

– Где вы научились так драться? – спросил Смит, глядя на Клима совершенно трезвыми глазами.

– Мне уже давно не двадцать лет, и в моей жизни было много интересного, – пояснил Клим, замечая, что катер начал поворачивать вправо.

– Какое учебное заведение вы кончали? – спросил Смит, внимательно всматриваясь в лицо Клима.

– Ленинградский кораблестроительный институт, не считая краткосрочных курсов на флоте. Десять лет службы на флоте ее величества многому могут научить умного человека.

– После службы чем занимались? – не отставал Смит, не давая возможности даже на секунду взглянуть в иллюминатор.

– Ходил в моря, работал в Австралии инструктором подводного спорта, охранял австралийские пляжи от акул и вот на старости лет решил осесть на Багамах.

– Пенсия у вас большая? – неожиданно спросил Смит, вставая из-за стола.

– Четыре тысячи фунтов стерлингов. Вся пенсия перечисляется на счет семьи, которая живет в Ланкастере.

Клим совершенно спокойно рассказывал, не боясь проверки. Военное ведомство Великобритании строго засекречивало своих боевых пловцов, не давая о них никаких сведений даже своим ведомствам, не говоря о союзниках.

– Хорошая пенсия. За такие деньги на острове можно безбедно жить, – вновь вступил в разговор Смит и завистливо вздохнул.

– Вы абсолютно правы, тем более что она не облагается никакими налогами и не подлежит декларированию. Англия очень дорогая страна, и на эти деньги прожить можно, но не сильно разгуляешься. У моей Генриэтты еще двое детей и старая мать. Мне как военному пенсионеру положены налоговые льготы, и только благодаря им они сводят концы с концами, – рассказывал Клим, одновременно замечая, как катер снижает скорость.

Килевая качка прекратилась, осталась небольшая бортовая.

Мотор катера неожиданно выключился. Катер мягко ткнулся левым бортом о причал.

– Мы приехали! – возвестил Смит и, взяв стакан Клима, одним махом опрокинул его в рот.

– Абсолютно правильное решение. Если оставить коньяк в открытом стакане, то аромат выветрится, а если вылить обратно в бутылку, то испортит оставшийся, – заметил Клим, глядя честными глазами на своего хозяина.

– Нас, индейцев, белые люди много лет спаивали огненной водой, и у каждого краснокожего осталась в крови тяга к спиртному, – пояснил Смит, ставя бутылку коньяка в шкафчик.

– Но вы же не чистый индеец, хозяин, – вы метис, такой же, как и я, только я практически негр, а в вас просматривается большая толика белой крови, – заметил Клим, идя следом за своим хозяином по трапу.

– О расовых проблемах поговорим на досуге, а пока занимайся своим делом, для которого тебя наняли! – не оборачиваясь, бросил Смит, отходя в сторону.

Перед Климом расстилался ровный, как стол, коралловый атолл, на берегу которого выстроилась толпа грязных, оборванных людей.

В середине атолла возвышался навес из шести металлических труб с покрытием из маскировочной сети.

Сойдя на берег, Клим сразу почувствовал тяжелый запах низкосортного алкоголя.

– Кто из вас не пьет? – спросил Клим, всматриваясь в худые, обросшие лица ныряльщиков.

– Нас еще кормить надо хотя бы раз в день, – заметил коренастый, невысокого роста кариб, выходя вперед.

– Ты с аквалангом нырял? – спросил Клим, втягивая носом воздух.

От коренастого кариба алкоголем не пахло.

– Приходилось раза два нырять, – буркнул кариб, с неприязнью глядя на Клима, казавшегося в своей чистой матросской робе прямо франтом по сравнению с оборванными людьми, стоящими перед ним.

– Тащите сюда инструкторские акваланги, а там посмотрим! – приказал Клим, зорко наблюдая за толпой ныряльщиков, на лицах которых ничего, кроме злобы, не было видно.

Коренастый, обернувшись к толпе, быстро сказал на незнакомом языке короткую фразу.

Двое худых мужчин опрометью бросились под навес.

Через минуту два грязных, с облупившейся краской, однобаллоных акваланга лежали перед Климом на берегу. Под синей краской проступал серебристый металл, в котором Клим без труда узнал титан. Манометр первого акваланга, рассчитанный на триста атмосфер, показывал сто сорок, а второго – только семьдесят атмосфер.

– Нужны ласты, маски, грузовые пояса и трос метров сто! – крикнул Клим.

– Сейчас дадим! – быстро откликнулся Смит, и за спиной Клима послышался резкий топот.

Прикинув, что перед ним стоит не больше тридцати человек, Клим спросил коренастого:

– Остальные ныряльщики где?

– Милях в двадцати отсюда есть еще один остров, там основная база.

– Моро! Закрой рот и не болтай! – рявкнул с катера Смит, в голосе которого послышались визгливые истерические нотки.

«С такими людьми и с таким оборудованием идти на серьезную работу под водой – легче сразу пустить себе пулю в лоб!» – подумал Клим, проводя первый осмотр чужих аквалангов.

– Дайте граммов сто виски! – все так же не оборачиваясь, приказал Клим, рассматривая потрескавшиеся высоконапорные шланги и загубник, замотанный грязными тряпками.

На катере снова послышался топот.

– Принеси снаряжение с катера и виски! – приказал Клим, осторожно разматывая грязные тряпки, прикрывающие загубник.

Небольшая змейка, не больше двадцати сантиметров, выскользнула из загубника, но Клим был к этому готов.

Резкий удар, и змея отброшена в сторону стоящих людей. Толпа с криками бросилась в разные стороны.

– Коралловая змея, по-научному коралловый аспид, – пояснил Клим, хладнокровно вливая в загубник виски из черной бутылки.

Из толпы, стоящей метрах в двадцати, послышался завистливый вздох и негромкие причитания.

– Возьми лучше этот акваланг, – шепотом предупредил Моро, смотря в сторону своих товарищей.

Наученный горьким опытом, Клим размотал тряпку и, вытряхнув из загубника еще одну коралловую змею, промыл акваланг в морской воде и только после этого начал дезинфекцию виски.

Критически осмотрев второй акваланг, Клим надел его на себя и, открыв вентиль, осторожно вдохнул.

Воздух подавался нормально и никаких посторонних примесей на вкус не имел.

– Что ты там копаешься? Иди быстрее под воду, у нас время кончается! – снова крикнул с борта катера Смит.

Надев поверх ремней акваланга грузовой пояс, Клим обвязался тросом и не торопясь пошел к воде, забирая вправо от катера.

Глянув в воду у берега, Клим не увидел дна и, взглянув на напряженное лицо Моро, приказал:

– Принеси с катера нож!

Надев ласты, Клим напомнил своему страхующему:

– Три раза дерну – тащи изо все сил!

– Долго копаешься, а еще профессионал! – издевательски крикнул с борта катера Смит.

Бросив отнюдь не дружелюбный взгляд на своего хозяина, Клим заметил, что у троих матросов, стоящих у фальшборта, в руках английские автоматы «стен».

– Кто торопится под водой – долго не живет! – чуть повысил голос Клим, прыгая с пирса спиной в воду. Видимость была метров тридцать, как определил сразу Клим, но дна не просматривалось.

На двадцати метрах Клим сделал остановку, продулся и неторопливо пошел дальше вниз.

Резкой шипение раздалось справа. Прощупав шланг правой рукой, Клим ощутил легкое покалывание. Бросив взгляд на манометр, Клим обнаружил, что стрелка показывает сто семьдесят атмосфер, ровно на сто больше, чем на поверхности.

«С таким оборудованием только самоубийцы опускаются под воду», – мелькнула опасливая мысль.

В этот момент Клим заметил на дне чернеющую громаду корабля, заросшего кораллами.

Корабль лежал на правом боку, уйдя в песок едва ли не наполовину.

Водоросли, тянущиеся кверху, были отклонены вправо.

«Сильное донное течение. Вот почему корабль не занесло илом!» – понял Клим, обплывая корабль с кормы.

Огромная манта, с размахом крыльев не меньше пяти метров, спикировала на Клима.

Переворот под левую руку, и Клим, прижавшись к борту судна, пропустил ее над собой.

Колышась, как большое одеяло, манта проплыла над самым дном и, обогнув судно, скрылась в глубине.

Почувствовав, что задыхается, Клим судорожно сделал вдох и только сейчас понял, что все это время не дышал. Воздух нормально подавался в легочный автомат, который еле заметно щелкнул, наполняя камеру свежим воздухом.

Подняв голову, Клим заметил еще одну манту, пикирующую на него. Резкий гребок ластами, и Клим переместился на два метра вверх, заставив охотницу промахнуться.

Манта изогнулась, как садовый шланг, намереваясь напасть на Клима, и в этот момент из небольшого, не больше полуметра в диаметре, пролома в днище судна выстрелили две тени. Куски коралла отвалились, открыв пролом в днище судна не меньше трех метров в диаметре. Две темные барракуды напали на манту, отрывая от ее плавников-крыльев огромные куски.

«Трое дерутся, а четвертый не лезь!» – решил Клим, осторожно всплывая прямо по борту судна.

Сверху спикировали три акулы и стали рвать раненую манту, не обращая никакого внимания на Клима, который осторожно, стараясь не колыхать воду, всплывал, держась подальше от бурого пятна крови, расплывавшегося во все стороны.

Резкий рывок троса, и Клим почувствовал, как его тянут наверх. Уши мгновенно заложило.

Взмах ножом, и трос мгновенно исчез вверху.

Белая акула, чуть не задев Клима своим жестким телом, стремительно спикировала сверху, готовясь принять участие в кровавом пиршестве, – не обратив никакого внимания на неаппетитную добычу, окруженную со всех сторон пузырьками воздуха. Шланг травил все сильнее.

Сделав декомпрессионную остановку на двадцати метрах, Клим внимательно смотрел по сторонам, вертя во все стороны головой.

Резкий щелчок показал, что давление в баллоне снизилось до резервного, и надо быстрее подниматься наверх.

«Хорошо хоть указатель минимального давления работает», – с облегчением подумал Клим, всплывая с левого борта катера.

– Эй, на борту! Киньте штормтрап! – крикнул Клим, хлопая по железной обшивке.

Железный трап мгновенно был спущен с левого борта, и Клим осторожно, стараясь не привлекать внимания опасных обитателей моря, начал подниматься на катер.

Сильные руки матросов выдернули его из воды. Клим только успел оттолкнуться от борта, стараясь не пораниться о фальшборт.

Встав на ноги, Клим первым делом сбросил грузовой пояс и только после этого снял акваланг. Мгновенный взгляд на манометр показал, что воздуха в акваланге осталось всего десять атмосфер.

Взревев, катер отошел от берега и, встав на редан, помчался на северо-запад, как по солнцу мгновенно определил Клим.