23
К сейнеру приближался большой черный деревянный бот, метров десяти длиной, в котором сидело никак не меньше двадцати мужчин.
На корме бота стоял древний двигатель, выкидывающий в небо толстый столб черного дыма. Рулевой, сидя за метр до этого исторического ископаемого, управлял им с помощью длинной черной металлической трубы. Левой рукой он дергал два черных конца, в такт движениям которых двигатель то прибавлял, то убавлял обороты.
Мужчины, одетые в белые рубашки и такого же цвета штаны, воинственно потрясали оружием, что-то выкрикивая, явно готовясь славно провести время.
Оружие у них выглядело подозрительно новым и ухоженным. Клим различил, помимо широко известных во всем мире автоматов Калашникова, пару «узи» и даже времен Второй мировой войны автомат «ППШ» с круглым диском. Пара американских «М-16» и английский «томпсон» довершали вооружение аборигенов. Более серьезного оружия в руках не было видно.
Бородатый мужик, явно разбойничьего вида, молча сидел на корме, куря длинную сигару, явно осуществляя общее руководство.
Практически все мужчины были с бородами, и только сигарокурец одет в военную форму, что навевало на грустные размышления.
Наиболее серьезным оружием были старые «АК», родственники того самого «калашникова», который лежал справа от него. При своей внешней неуклюжести автомат Калашникова под патрон калибра 7,62 мм обладал огромной убойной силой и безотказностью, чем не могло похвалиться американское, английское и французское стрелковое оружие.
Если стрелять в эту толпу идиотов, которые летели на сейнер с желанием пограбить и потрахать молоденьких девочек, то одного, максимум двух рожков должно хватить.
Оглянувшись, Клим не заметил ни Малыша, ни трупов на палубе. Хозяйственный Малыш успел прибрать и, судя по свежим мокрым следам, замыть кровь.
Когда до баркаса осталось метров пятьсот, появился Малыш, неся новенькую «СВД» со снайперским прицелом и тяжелую пластиковую сумку.
– Откуда дровишки? – кивнув на сумку, спросил Клим.
– Нашел в каюте капитана. Там, однако, немного гранат имеется, – спокойно сообщил Малыш, хозяйственно укладываясь на палубе, под свернутой и смятой корабельной трубой, которая давала прекрасную защиту от пуль противника. – Ты бы переоделся, командир, от тебя потом и мочой за километр несет. Я тебе одежки припас, – сообщил Малыш, вытряхивая из сумки комплект натовского хаки.
– Вот это ты молодец! – обрадовался Клим, скидывая с себя гидрокостюм и прямо на голое тело облачаясь в форму.
– Там от берега еще лодка с бандерлогами отчалила, а следом вторая идет. Всем хочется нежного девичьего мяса. Когда они не найдут девочек, так примутся нас трахать, – задумчиво сказал Малыш.
Лодка, не доходя метров триста до сейнера, остановилась и заглушила мотор. Одетый в белую рубашку толстый бритый абориген что-то яростно доказывал сидящему на корме бородатому мужику, который отрицательно покачивал головой.
Две лодки, которые отплыли от берега, быстро приближались к сейнеру. Первая представляла собой такой же баркас, как и первый, но в ней сидело вдвое меньше людей, и поэтому она мчалась быстрее, наполовину высунувшись из воды.
Третья лодка явно предназначалась для поездок большого начальства – это был большой морской катер на подводных крыльях, который хоть и стартовал намного позже, но уже через пару минут обогнал баркас и прямо летел над водой, направляясь к сейнеру.
– Ты заметил, что, несмотря на то, что часть аборигенов в форме, знаков различия ни у кого нет, – заметил Малыш, подложив себе под грудь тряпки.
– Для начала пробуем вариант «Лох», а там как кривая выведет, – скомандовал Клим, вставая во весь рост на борту.
– Эй, на баркасе! Снимите меня отсюда! – по-английски закричал Клим, размахивая руками. На лице он постарался изобразить мировую скорбь и отчаяние.
Катер на подводных крыльях по красивой дуге обогнул первый баркас и снизил скорость, точно притираясь к борту сейнера. Катер остановился как раз перед Климом, так что, чуть повернувшись влево, вся компания в катере была видна как на ладони.
В катере сидело пять человек. Рулевой, худой парень с жидкой бороденкой, три плотных мужика с израильскими автоматами «узи», зыркавшие глазами во все стороны. На Клима они обращали меньше всего внимания.
На третьей банке, отдельно от всех, развалился пузатый толстяк лет пятидесяти с обширной лысиной во всю голову. Его густая, черная с проседью борода, аккуратно подстриженная, казалась продолжением подбородка. Он держал в зубах кальян и, казалось, совсем не обращал внимания на Клима, который застыл наподобие статуи с поднятыми вверх руками.
Неторопливо подняв голову, толстяк выпустил клуб дыма и негромко спросил:
– Откуда ты, неверный?
Его английский был безупречен. Чувствовалась истинная английская университетская школа.
– Я плыл на яхте по Каспийскому морю, и она попала во вчерашний шторм. Через два часа болтанки развалилась на части. Люди с сейнера подобрали меня, но сами сели на мель. Эту банку мало кто знает. Она обозначена только на очень точных иранских картах. Это плавающая банка, если тебе это что-нибудь говорит. Я подводный археолог. Мы искали корабли Степана Разина, но вчера попали в шторм, и вот чем кончились наши подводные исследования.
Малыш едва слышно щелкнул языком.
Клим поднял голову и увидел, что, пока он разговаривал с толстяком, баркасы придвинулись к сейнеру метров на сто и теперь стояли совсем близко. Внимательно присмотревшись, Клим заметил, что люди в первом баркасе, опустив руки за борт, гребли ими. Первый баркас немного выдвинулся вперед и готов был зайти к сейнеру с другой стороны.
Клим предложил:
– Давай я куплю у тебя один баркас и уйду на нем в море. На все воля господа нашего.
Металлический стук прервал его выступление.
Малыш, пока он говорил, связал гранату бечевкой и, пропустив бечевку сквозь кольцо, осторожно положил возле правой ступни босой ноги Клима.
– Зачем мне продавать тебе баркас? – удивился толстяк.
– Но вы же цивилизованный человек, прекрасно говорите по-английски. По всей видимости, знаток международного права. Вы же знаете, что необходимо оказывать помощь попавшим в кораблекрушение.
– Твои белые собаки оккупировали нашу страну, бомбят наши города, а ты говоришь о каком-то международном праве, неверный? – завопил толстяк и открыл рот, готовясь отдать приказание, но так и сел на свое место, не закрыв рта.
С сейнера прямо на катер спускалась бечевка, к которой была привязана граната.
Резко ударил одинокий выстрел, и первый баркас, подошедший к сейнеру меньше чем на пятьдесят метров, вспыхнул как спичка. Люди с него, объятые пламенем, бросались в воду.
Второй баркас, взревев мотором, готовился напасть на сейнер, но не успел. Сухо щелкнул второй выстрел, и мотор, захлебнувшись, замолк.
– Вот видишь, как переменчива военная судьба. Минуту назад у тебя было тридцать воинов, а сейчас это просто мокрые курицы, которые сидят и дрожат от страха. Скажи своим нукерам, пусть бросят оружие в воду! – спокойно сказал Клим, не спуская взгляда с толстяка.
Прозвучала короткая команда, и автоматы охранников полетели в воду.
Опять раздался выстрел, и мужчина со второго баркаса упал в воду.
– Мой человек со снайперской винтовкой успеет перестрелять все твое войско, а вы его не увидите, – предупредил Клим толстяка, который рот закрыл, но продолжал с опаской поглядывать на гранату у себя над головой.
Клим ничем не рисковал, держа гранату в метре от себя, он всегда успевал скрыться за железным бортом сейнера.
– Охрана, в воду! – приказал Клим и шепотом добавил Малышу, который, не отрываясь от оптического прицела, смотрел на второй баркас, который утренним бризом подносило к сейнеру все ближе и ближе: – Давай канат в катер!
– Есть, шеф! – также шепотом ответил Малыш, скидывая толстый конец в катер.
Рулевой, ни слова не говоря, быстро привязал его к борту катера и снова сел на свое место.
Несмотря на незнание английского языка, а может, и, наоборот, благодаря хорошему знанию, охрана шустро попрыгала в воду и поплыла к берегу, держась на равном расстоянии друг от друга.
Опять щелкнул выстрел, и еще один человек с криком упал в воду.
– Надоели вы мне до смерти! – рявкнул Малыш во весь голос, и сразу за этим прозвучали подряд три выстрела.
– Рулевой, в воду! – приказал Клим и тут же предупредил Малыша, перейдя на русский язык: – Страхуй меня, я пошел вниз.
Рулевой как будто ждал этого приказания. Он ласточкой прямо со своего рабочего места сиганул в море и быстро поплыл к берегу, демонстрируя вполне приличный кроль.
– Одно лишнее движение – и вы покойник! – предупредил Клим толстяка, спускаясь вниз по канату. Усевшись на место рулевого, он направил «АПС» на толстяка, крикнул наверх:
– Давай спускай сначала вещи, а потом сам. Не забудь оружие и мои вещи. Сколько у вас топлива? – спросил Клим, поворачивая ключ зажигания на панели управления.
– Я не знаю, этим занимался рулевой-моторист, – запинаясь, по-русски ответил толстяк.
– Видишь, стоило тебя припугнуть, и ты выучил русский язык, – все же по-английски сказал Клим, принимая от Малыша второй «АПС», «СВД», «АК», сумочку с подводной лодки и ту сумку, которую Малыш нашел в сейнере.
– Поищи воды и канистру с бензином! – приказал Клим, с опаской поглядывая на берег.
Малыш исчез, а Клим, перебравшись к толстяку, начал сноровисто обыскивать его, выкладывая на переднее сиденье все найденные вещи.
Толстяк начал сначала отбрыкиваться, но после хорошего тычка в солнечное сплетение разом потерял свой воинственный дух и, скрючившись на своем месте, позволил обыскать себя.
Первым делом Клима обрадовал мобильный телефон с глазком видеокамеры и фотоаппарата. Судя по указателю, батареи телефона недавно подзарядили. Две пары пластмассовых китайских наручников с ключами пришлись как нельзя кстати, и Клим, недолго думая, приковал правую руку толстяка к держателю катера.
Охлопывая необъятное брюхо своего пленника, сзади на пояснице он нашел аккуратный пистолетик «зауэр» под калибр 5,25 с перламутровой рукояткой, больше похожий на дамский. В боковом кармашке кобуры нашлись две запасные обоймы с желтенькими наконечниками пуль, на которых были крестообразные надрезы.
– Сволочной ты мужик, толстячок! Эти же пули в человеке разворачиваются, как розочки, и вынуть их большая проблема. Правильно говорят, что у вас законы не писаны, – констатировал Клим, рассматривая наконечники пуль.
– Я тут еще одну девицу живую нашел, «обрадовал» Малыш Клима, спуская на веревке две пластиковые канистры с водой, двадцатилитровую канистру с бензином и большую кожаную, вкусно пахнущую сумку. – Девицу на коробке оставим или с собой возьмем? Больно шустрая попалась, какая-то дикая кошка! Ее в каюте наручниками за руку и за ногу приковали. Я ее только отковал, она мне чуть глаз ногой не выбила, пришлось немного успокоить. Так она живая, и на ней даже одежды немного сохранилось.
– Давай ее сюда, в дороге разберемся. Если не понравится, ножичком по шее и в море, – равнодушно сказал Клим, делая ставку на толстяка, у которого дрожали ресницы.
– Давай быстрее сматываться, там от берега какое-то приличное корыто отчаливает! – озабоченно сказал Малыш, спуская на нейлоновом тросе девушку в одних плавках. Рубашка у девушки задралась на голову, поэтому лица ее Клим не видел.
Довольно небрежно кинув девушку на переднее сиденье, Клим сел на место рулевого. Дождавшись, когда Малыш спустится с сейнера, обвешанный еще тремя сумками, полоснул по канату ножом и сразу же передвинул сектор газа.
Катер рванул вперед, как норовистая лошадь, едва не выбросив Малыша за борт. Он в этот момент, перебирался на переднее сиденье рядом с Климом, перешагивая сразу через сиденье.
Едва катер набрал скорость, как приподнялся над водой на подводных крыльях и легко заскользил вперед, едва касаясь днищем морской поверхности.
Обернувшись назад, Малыш приковал левую руку девушки наручниками к металлической скобе и, облегченно вздохнув, полез в сумку.
Покопавшись, он нашел там бинокль и, снова повернувшись назад, стал рассматривать судно, несущееся за ними.
– Хочешь, я скажу тебе очень плохую новость? – заорал он, наклонясь к самому уху Клима.
Мотор ревел, как авиационный двигатель на форсаже, разгоняя катер все быстрее и быстрее.
– Тебе лишь бы настроение испортить. Сначала девку сумасшедшую притаранил, теперь еще какую-то пакость на хвосте принес! – рявкнул в ответ Клим, стараясь держать катер наискосок волне.
Волны стали выше и наскакивали со всех сторон. Клим сбрасывал обороты двигателя, понимая, что на такой скорости катер долго не протянет. Либо он сам развалится, либо мотор сгорит, не выдержав запредельных нагрузок.
– За нами идет российский сторожевик! – рявкнул в ухо Малыш.
Впереди по курсу взметнулся фонтан воды.
«Будем надеяться, что они плохие артиллеристы и на такой скорости все равно промажут».
Толстяк вдруг освободился от наручников и заорал прямо на ухо Климу, мешая русские и английские слова:
– Давай правее держи, там в шторм намывает банку, мы пройдем с нашей осадкой, а катер застрянет – у него осадка больше метра!
От безысходности положения Клим решил воспользоваться советом толстяка и повернул руль вправо. Фонтан воды, выросший справа от катера, был не зеленый, а желтый.
«Вот он, песочек, летит в воздух!» – подумал Клим, двигая рукоятку дросселя газа до упора.
Катер прямо взлетел на воздух, подбивая днищем верхушки волн.
– Давай глуши шарманку! – крикнул на ухо Малыш, хлопая по плечу.
– Нельзя! Я не знаю, какая тут глубина! – проорал в ответ Клим, всматриваясь в воду светло-желтого цвета.
Через пять минут, когда вода стала опять глубокого зеленого цвета, Клим постепенно сбросил скорость, и катер легко заскользил по поверхности воды.
Оглянувшись назад, Клим в бинокль увидел задранный нос сторожевика, стоявшего посередине банки.
Толстяк опять навалился на спину Клима и заорал несмотря на то, что сейчас говорить можно было спокойно:
– Правь левее! Вон на тот остров! Сейчас будет буря, по сравнению с которой вчерашний шторм – легкий ветерок!
– Афганец идет? – проорал вопрос Клим, толком не понимая, на каком языке он кричит.
– У нас по-другому называют! Это самум! – рявкнул в ответ толстяк.
Впереди показался каменный островок.
– Обходи слева! Сразу снижай скорость! Там фарватер извилистый! – командовал толстяк, дополняя свои крики тычками в нужную сторону тела Клима.
Остров был небольшой, весь сложенный из каменных глыб, которые неведомый великан взгромоздил в беспорядке одну на другую в хаотическом беспорядке.
Великан, наверное, был пьяный, когда складывал остров. Маленькая глыба внизу, потом на нее поставили большую, потом снова маленькую и снова большую. Следующая глыба поставлена вертикально, рядом еще одна, а сверху на нее установлены сразу две – размерами с футбольное поле каждая.
Заложив вираж, Клим обошел слева остров, как говорил толстяк, и за нависшей над морем каменной платформой увидел узкий проход между двумя желто-черными каменными великанами.
Климу пришлось до минимума снизить скорость катера, буквально протискиваясь между камнями. Ширина канала была явно не приспособлена для такого судна, как их катер.
Толстяк и Малыш встали по бортам катера, отталкиваясь от стен руками.
Неожиданно потемнело. Было такое ощущение, как будто сразу выключили свет.
От неожиданности Клим начал правой ногой нащупывать тормоз, стремясь остановить катер, как простой автомобиль. Это была естественная реакция водителя со стажем, попавшего в условия недостаточной видимости.
Сказав какую-то длинную фразу на своем языке, которая полностью характеризовала Клима как рулевого катера, толстяк перегнулся через спинку сиденья и щелкнул тумблером. По бокам катера вспыхнули мощные фары, которые с трудом пробивали белесую тьму, полностью создав имитацию автомобиля, едущего по узкой дороге в горах.
Ветер завывал все сильнее и сильнее, бросая в лицо острые песчинки.
– Лево руля! – заорал толстяк, хлопая довольно ощутимо по левому плечу Клима.
С трудом различая проход, Клим держал катер строго посередине фарватера, двигаясь скорее на ощупь.
Еще поворот вправо, потом влево – и катер ткнулся носом в песчаный берег.
– Давай привязывай катер. Вода скоро поднимется и его унесет! – командовал толстяк, полностью позабыв о своей роли пленного.
Едва Малыш привязал катер к стоящему вертикально камню, как толстяк снова начал командовать:
– На голову намотайте все тряпки, которые у вас есть! Девушку отстегните и оденьте!
Клим на ощупь отстегнул наручник от катера и, подхватив безжизненное тело девушки на руки, выскочил вместе с ней на берег. Несмотря на свою миниатюрность, девушка оказалась довольно тяжелой.
– Всем вместе держаться! – заорал толстяк, накидывая на голову Клима вонючее одеяло. Одеяло противно пахло бензином, козлом и застарелым человеческим потом.
В пещере совсем потемнело и, если бы не лучи фар катера, желтыми лунами светившие влево от него, то он наверняка потерял бы ориентировку.
Подмяв девушку под себя, Клим сдернул с себя куртку, начал в нее укутывать верхнюю половину тела девушки, справедливо полагая, что нижней половине песок не страшен. Девушка слабо отбивалась от него, стремясь сбросить куртку с головы.
– Цыц, стерва! – рявкнул Клим, прижимая к груди девушку левой рукой, сам одновременно накидывая на обоих выданное толстяком огромное одеяло.
Ветер задул еще сильнее, став из просто теплого обжигающе горячим.
Так продолжалось много времени. Сколько, Клим не мог определить. Ему хотелось сходить в туалет, но кто-то огромный и тяжелый навалился на него, давя на грудь и ноги.
Рядом лежащее тело начало извиваться и отталкиваться от него руками. Маленькие ладошки оказались неожиданно жесткими и больно давили на грудную мышцу.
– Да отпусти же! Я сейчас описаюсь! – заверещала девушка.
– Я сам хочу! – откликнулся Клим, пытаясь открыть глаза.
Ничего не получалось. Под веки, на лицо насыпали мелкого песка, который прилип к потной коже и не желал с нее скатываться.
– Лежи спокойно! – приказал Клим, наваливаясь на девушку всей своей тяжестью.
Девушка слабо ойкнула, но не стала вырываться.
Расставив руки и ноги над девушкой наподобие краба, Клим попробовал подняться, и это ему немного удалось.
Казалось, сверху на него навалена машина, которую надо поднять.
«Так я не встану, – понял Клим и, перевалившись с девушки, лег на спину рядом с ней.
Опять кто-то навалился на него.
Приподняв руки в локтях, девушка ехидно спросила:
– Не понравилось на мне лежать?
– Собираюсь с новыми силами! – огрызнулся Клим и, подтянув ноги к груди, стал поднимать их вверх, справедливо рассудив, что ноги человека во много раз сильнее рук.
Новая попытка сначала не принесла успеха.
Собрав все силы, Клим резко толкнул ногами, испустив при этом звук, который свойственен штангистам, поднимающим тяжесть, и пробил песок.
Ноги вместе с одеялом выскочили наружу, заставив кучу песка разойтись в стороны.
Перевернувшись на грудь, Клим отжался на руках, наполовину высунувшись кормой из песка.
Он перегруппировался и, поджав под себя ноги, начал вставать, чувствуя на себе неимоверную тяжесть.
На тренировках Клим садился и легко вставал с весом штанги до трехсот килограммов. Однажды на спор он сел и встал с полутонной веса на плечах, но тут было неизмеримо больше.
Снова раздался штангистский звук, и Клим встал, высунув голову, закутанную в одеяло, из кучи песка.
Не мудрствуя, Клим достал водолазный нож и, прорезав одеяло, высунул голову.
Проморгавшись, несмотря на резь в глазах, он увидел, что стоит в каменной пещере, почти доверху засыпанной песком. Слабое подергивание за штаны внизу дало ему понять, что он не один и надо помочь девушке, которая волей случая оказалась засыпанной вместе с ним.
Сунув вниз правую руку, он начал, не торопясь, подтягивать девушку, таща ее по своему телу. Сказать, что это было приятным, не смог бы даже заядлый мазохист. Это здорово напоминало обработку наждачной шкуркой открытой раны.
Девушка была довольно сильной, и через минуту ее голова оказалась на уровне живота Клима, о чем она немедленно уведомила его, укусив за него.
Первым делом Клим вложил нож в ножны, для чего ему пришлось поднять ногу почти до пояса, а уже потом начал вытаскивать одеяло.
Все его попытки вытащить тело из песка, упираясь в его сыпучую поверхность, ни к чему не приводили. Ладони проваливались в сыпучий песок, как в глину.
Оторвав кусок от одеяла, Клим начал откидывать им от себя песок. Мелкий песок не желал выпускать от себя жертву и все время сыпался обратно.
Примерно через час Клим понял тщетность своих попыток и остановился передохнуть. За час непрерывной работы он откопал только свою голову, которая торчала из песка наподобие головы профессора Доуэля.
Маленькие ручки вцепились ему в плечи, и тело девушки начало извиваться наподобие змеи, используя Клима как точку опоры.
Через минуту девушка уже сидела рядом с головой Клима, с ног до головы облепленная песком.
– Бррр! Никогда больше не буду играть в песочек! – выдала она первую фразу, зябко передернув плечами.
Она звонко хлопнула ладонью Клима по лбу, объяснив свой жест:
– Это вам за испорченный воздух!
– Это нечестно! Я сейчас беспомощный, а вы меня бьете! – пожаловался Клим, внимательно прислушиваясь к звукам голоса, в которых слышались знакомые нотки.
– Я встану вам на плечи и осмотрюсь! – объявила девушка и начала взбираться на плечи Клима, расшвыривая ногами песок.
Посмотрев минуту, она села на шею Клима и, повернув его голову градусов на двадцать, заявила:
– Если толкнете песок в ту сторону, то есть шанс быстро освободиться!
Клим не стал спорить, а, наклонившись, как ему было указано, стал толкать песок, упираясь изо всех сил ногами в твердое каменное дно.
«Если не чувствовать твердого дна под собой, то можно запросто утонуть в песке, несмотря на всю его кажущуюся мягкость и податливость!» – промелькнула у него в голове печальная мысль.
Через минуту песок стал поддаваться и вдруг потек, освободив фигуру Клима до пояса.
Дальше все пошло быстро. Разгребая песок, как воду, Клим выбрался из кучи песка высотой около трех метров. Куча возвышалась над ним, превышая его рост больше чем на метр.
«Если бы не девушка, вполне могла эта гора песка стать погребальным курганом», – констатировал про себя Клим, осматривая этот песчаный холм, занесенный за одну ночь в середину моря.
Сейчас холм полностью напоминал песчаный бархан в обычной азиатской или африканской пустыне.
И Клим рассказал анекдот.
Идет караван по пустыне. День идет, второй, третий. Утром четвертого дня встречают они аквалангиста. Как положено, идет аквалангист по пустыне в ластах, маске и тащит на себе акваланг.
– Далеко ли до моря, уважаемый караван-баши?
– Три дня пути, – невозмутимо отвечает караванщик и идет своей дорогой.
– Ничего себе пляжик отгрохали. Умеют же люди строить! – восхитился аквалангист и пошел в сторону моря.
Клим с девушкой молча стояли на берегу протоки, за одну ночь засыпанной до краев песком.
Только мокрый песок показывал путь, по которому они недавно проплыли, да туго натянутый нейлоновый трос указывал, что здесь вчера стоял прекрасный катер на подводных крыльях, на котором они приплыли на остров.
– Надо помыться сначала, – заявила девушка, осматриваясь вокруг.
– Сначала надо найти моего товарища, – оборвал девушку Клим, руками разгребая кучу песка.
Критически посмотрев на работу Клима, пигалица встала и снова полезла на кучу.
Ухватившись за одеяло, она начала изо всех сил тащить его, но ничего у нее не получилось. Сил в женских руках было явно маловато для такой работы.
– Помоги мне вытащить одеяло! – резко попросила девушка.
Что-то в тоне ее показалось Климу опять знакомым, но он откинул все посторонние мысли, быстро копая песок наподобие собаки, отбрасывая его между широко расставленных ног.
– Я всегда говорила, что ум у мужиков обратно пропорционален мышечной массе! – громко сказала девушка.
– На кой ляд тебе сдалось это одеяло? – поинтересовался Клим, окидывая мужским взглядом обсыпанную с ног до головы, но, несмотря на это, довольно пропорционально сложенную девушку, в которой не было ничего от угловатости подростков, на которых он успел наглядеться за истекший день.
Одним рывком вытащив одеяло, Клим кинул его девушке и только собрался спуститься с кучи вниз, как она рявкнула на него не хуже фельдфебеля царской армии:
– Стоять! Выполняй приказание! Взялся за один конец, и потащили вниз!
Клим бестолково оглянулся, ища по морской привычке канат, за который надо тянуть.
– Да за край одеяло хватайся и сталкивай им песок с вершины вниз! Бестолочь!
Теперь Клим понял задумку девушки.
Они вдвоем тащили песок одеялом, сталкивая его сверху вниз.
Девушка в это время рассказывала:
– Я видела на станции, как разгружают путейские рабочие платформы с песком. Они не кидают его, а сталкивают вниз.
Открыли борта платформы, половина песка сама собой высыпалась. Потом берут лопату и сверху вниз сталкивают песок с платформы. Очень быстро и эффективно.
Через час ударной работы, Клим с девушкой откопали толстяка с Малышом, лежащими в обнимку около камня, к которому был привязан катер.
Малыш, закутав голову курткой, обняв одной рукой толстяка, безмятежно спал, храпя, как пароходный ревун. Толстяк вторил ему, выводя рулады носом.
На все попытки разбудить Малыша он, стащив куртку с головы, отвечал площадной руганью.
– Могли и подольше поспать! Нечего было так ударно трудиться! – заявила зловредная девчонка.
– Но лучше перебдеть, чем откопать холодный труп, – нашелся Клим.
– Пошли мыться, спасатель! – приказала девушка, увлекая Клима от спавших без задних ног мужчин.
Протока за скалой неожиданно оказалась полной чистой морской воды, ровно стоявшей у самого пола. Ни малейшего волнения на черной воде не было видно. Вода походила на разлитый мазут, но радужных разводов на поверхности не было видно.
Разбежавшись, девушка с радостным визгом нырнула в нее.
Клим снял с себя брюки и осторожно вошел в воду, чувствуя, что вода имеет температуру градусов двадцать пять тепла. Минут пять посидев в воде, Клим почувствовал, как песок смывается с тела. Кожу начало саднить, как будто ее посыпали солью.
Нырнув, Клим начал энергично смывать с себя песок, обтирая тело руками. Вода имела, кроме морского, еще и каменный привкус и не была горько-соленой. Так бывает в закрытых водоемах, подпитываемых пресными подземными источниками.
Всплыв, он не увидел девушки. В метре от него неожиданно появилась белокурая девичья головка, и Клим от удивления, снова ушел под воду.
Головка принадлежала Юлии. Той самой Юлии, отец которой категорически запретил ее видеть!