ПОСЛЕКАНОНИЧЕСКИЕ ЕВАНГЕЛИЯ

В большинстве евангелий, и канонических и апокрифических, рассказывается о деяниях и поучениях взрослого Иисуса. О его детстве после рождения в Вифлееме новозаветная литература ничего не сообщает. Это и понятно: о реальной жизни своего учителя авторы евангелий ничего конкретного не знали, и различные события приводятся в этих сочинениях только как фон для тех или иных высказываний Иисуса. Только описания смерти и воскресения Христа сделаны достаточно подробно, так как это имело первостепенное значение для доказательства того, что именно Иисус и был мессия.

Когда во II в. в христианские общины помимо евреев стали вступать и другие представители многоплеменного населения Римской империи — греки, италики, галлы, сирийцы и т. п., — они стали наделять нового бога чертами своих древних языческих богов. А эти боги обладали сверхъестественными свойствами с самого рождения: так, в мифе о греческом боге Гермесе, покровителе ремесла и торговли, рассказывалось, как новорожденный Гермес сразу же выказал свою ловкость: он украл трезубец у бога морей Посейдона, лук и стрелы — у Аполлона. Любимый народный герой греческих мифов Геракл, наделенный необычайной силой, тоже будучи еще в пеленках, задушил двух огромных змей… Иисус-ребенок также должен был проявлять с детства чудесную силу, иначе он не мог считаться богом в глазах суеверных, воспитанных на языческих мифах, людей. Руководители христианских общин в целом благосклонно смотрели на появление новых сказаний о жизни Иисуса: они помогали привлекать новых обращенных из язычников, а также помогали бороться против иудео-христиан с их учением об Иисусе-пророке, а не боге.

Со второй половины II в., когда уже были созданы основные евангелия различных борющихся христианских групп, появляются в дополнение к ним описания чудесного рождения и детства Иисуса. Это не евангелия в полном смысле слова, в них нет изложения христианских догматов, нет поучений или дискуссий. Это скорее мифы, сказки, сочетающие описания самых невероятных чудес с отдельными вполне реальными бытовыми картинами (например, игры детей того времени, школы и т. п.).

Одно из таких евангелий детства Иисуса полностью дошло до нас. Автор его назвал себя Фомой, как и автор одного из хенобоскионских евангелий, но ничего общего между двумя этими сочинениями нет. Содержание Евангелия Фомы (рукопись озаглавлена «Сказание Фомы, израильского философа, о детстве Христа») представляет собой рассказ о чудесах, совершенных Иисусом в возрасте от пяти до двенадцати лет. Этот рассказ почти никак не связан с раннехристианской традицией (кроме имен действующих лиц): он является вольной переработкой разных народных сказок и мифов; сам язык Евангелия Фомы близок к языку произведений фольклора.

Основная цель рассказа о детстве Иисуса — представить его всемогущим божеством с самого рождения. Причем Иисус здесь не кроткий, милосердный спаситель. Подобно древним языческим божествам, олицетворявшим грозные силы природы, Иисус в Евангелии Фомы бывает и мстительным, и жестоким, и капризным.

Вот несколько эпизодов из этого евангелия: однажды в субботу маленький Иисус играл с другими детьми на берегу реки. Он сделал ямки на берегу, собрал в них воду и стал лепить из мокрой глины птичек. Один из иудейских жрецов, проходя мимо, рассердился на Иисуса и воскликнул: «Зачем ты делаешь в субботу то, что не положено?» Тогда Иисус хлопнул в ладоши и закричал: «Летите!» — и птицы полетели. На этом чудеса не закончились. Один из мальчиков разбрызгал прутом воду из ямок, тогда маленький Иисус рассердился и сказал мальчику: «Ты высохнешь, как дерево, и не принесешь ни листьев, ни корня, ни плода», — и мальчик сразу высох. Конечно, этот акт мести не вяжется с образом защитника людей, но автора евангелия это не смущает, ведь он имел в памяти столько мифов о жестокости богов. Даже лучезарный Аполлон, греческий бог — покровитель искусства, которому по положению, казалось бы, надлежало быть гуманным, проявлял бессмысленную жестокость. Так, в одном из мифов рассказывается, что жена фиванского царя Ниоба имела четырнадцать детей и очень гордилась ими. Она посмела сравнить себя с Латоной, матерью Аполлона и его сестры — богини Артемиды. В наказание за дерзость Ниобы Аполлон и Артемида перебили всех ее детей. Те же черты жестокости перенесли на Иисуса обращенные в христианство почитатели языческих божеств.

Своенравие и жестокость, согласно Евангелию Фомы, Иисус проявлял и в годы учебы. Отец пригласил к нему учителя, который начал показывать Иисусу буквы греческого алфавита. Но Иисус не хотел заниматься: он упорно молчал и не желал отвечать на вопросы учителя. Наконец он спросил учителя: «А что такое альфа (название первой буквы греческого алфавита)? Разъясни мне значение альфы, а я разъясню тебе значение беты (вторая буква алфавита)». Учитель, обидевшись, ударил Иисуса по голове. Тогда Иисус проклял его, и учитель упал мертвым.

Не занимаясь с учителями, Иисус проявлял, тем не менее, невероятную ученость: когда ему было двенадцать лет, родители взяли его с собой в Иерусалим. Он не вернулся с ними домой, а отправился в храм и стал там разъяснять «учителям народа и старшинам» закон иудейской религии. Причем эти люди слушали его с благоговением (те самые люди, которые впоследствии, согласно каноническим евангелиям, выступали против него с ожесточенными нападками) и сказали подошедшей матери: «Такой славы, такой доблести и мудрости мы никогда не видели и никогда о ней не слышали».

Подобными фантазиями наполнено все Евангелие Фомы. Автор его мало считается с новозаветной традицией: у героя этого рассказа нет ничего общего с пророком эбионитов; трудно себе представить, что этот тщеславный мстительный божок, став взрослым, добровольно пойдет на мученическую смерть.

Когда христианские епископы устно и письменно стали проповедовать примирение с властями, когда вместо установления царства божьего на земле вознаграждение за все муки обещалось только в потустороннем мире, Иисус в глазах многих рядовых верующих превратился в такое же божество, как и все остальные языческие боги, — могучее, жестокое и непонятное.

Отношение к евангелиям детства Иисуса у руководителей церкви было двойственным: они не могли включить их в канон из-за явной фантастичности и позднего происхождения. Эти евангелия не излагали учения Иисуса, не были связаны с традициями раннехристианской литературы. Но церковники не выступали против них с той ожесточенной критикой, которую вызвали евангелия иудео-христиан или гностиков, где расхождения были в самой трактовке догматов новой религии. Евангелия детства были объявлены сказаниями, и верующие могли их читать. И без ореола боговдохновенных все эти сказки делали свое дело: внушали христианам идею изначальной божественности Иисуса, показывали его неограниченное могущество и устрашали неповинующихся. Если от сочинений иудео-христиан до нас дошли в общем жалкие отрывки, то рассказ Фомы о детстве Христа известен в пяти версиях: двух — на греческом, одной — на сирийском и двух — на латинском языке. Подобные сказки негласно популяризировались, так как это было выгодно людям, стоящим во главе церковной организации. И существование их показывает, насколько далеко ушло христианство конца II в. от тех идей, которые когда-то зародились в маленьких палестинских сектах.