Спустя несколько дней Андраша с такими же беженцами погрузили в поезд и отправили на запад – через страну, которую он боялся больше всего в мире, – Германию. Остановят их на границе? И как они отреагируют на еврея, пересекающего границы их страны? «Напряжение не покидало меня до того, как мы не сделали первую остановку в Германии, в городе Пассау».

В Бремерхафене беженцы пересели на побитый, списанный из военного флота боевой корабль Второй мировой войны. Это нельзя было назвать комфортным путешествием. Когда в долгом плавании через Атлантику 1715 беженцев уставали от дискомфорта и морской болезни, среди них начинали разгораться не всегда приятные споры, темы многих из которых затрагивали старую вражду, включая антисемитизм. Венгро-американский священник, который сопровождал толпу, провел наставительную беседу: для того чтобы стать частью американской культуры, необходимо забыть о старых разногласиях. Ему ответил один из беженцев, доставая огромный нож: «Я буду ненавидеть того, кого хочу ненавидеть». В тот момент Андраш понял, что новый мир никогда не станет убежищем от проблем старого мира.

Тем не менее, несмотря на трудности, Андраш был увлечен путешествием. Когда корабль проплывал мимо Дувра, «…меня посетила мысль: я смотрю на Англию. Значительность всего происходящего внезапно осенила меня: побег из Венгрии, путешествие сквозь Германию, первые картины моря вживую, Англия… Я даже мечтать о таком не мог пару недель назад».[215]

Корабль прибыл на конечный пункт в Бруклине 7 января 1957 года. Как обнаружил биограф Энди, Ричард Тедлоу, журнал Таймв тот день объявил Человеком 1956 года обобщенного «Венгерского борца за свободу» – за сорок лет до того, как Энди сам удостоился этого звания.

Бруклин в разгар зимы оставил не лучшее первое впечатление об Америке в памяти Андраша. То же самое можно сказать о поездке на автобусе до базы Килмер, бывшего лагеря для немецких военнопленных в Нью-Джерси. Во время поездки через разрушенную, плохо пахнущую, сырую землю Нью-Джерси один из беженцев, сидящих сзади, крикнул: «Это не может быть правдой. Это, скорее всего, коммунистическая пропаганда!» База Килмер была не многим лучше.

Однако, заселившись, Андраш смог позвонить своему дяде Лахосу, тете Ленке и двенадцатилетнему двоюродному брату Полу, которые жили в Бронксе, чтобы сообщить о прибытии. На следующий день Энди стоял на пороге их квартиры на 197 Уэст-стрит. И впервые за несколько месяцев он смог позвонить родителям в Будапешт.

Через несколько дней он пошел с родственниками осмотреть город. Дядя Лахос работал в Колледже Бруклина, но вызвался отвезти Энди в Манхэттен – на работу к тете в супермаркете. Как можно предположить, поездка на метро мало изменила смешанные чувства Энди о «богатой, сверкающей Америке», которую он ожидал увидеть, но когда они поднялись на поверхность в центре огромного города:

«Я встал как вкопанный. Я был окружен небоскребами. Я смотрел на них не способный сказать и слова.

Небоскребы выглядели как на открытках. Внезапно меня охватило осознание, что я действительно был в Америке. Ничто так не символизировало Америку для меня, как небоскребы; теперь я стоял на улице, вытягивая шею, чтобы разглядеть их.

Что также значило, что я был невероятно далеко от дома – или от места, что было когда-то моим домом».[216]