Глава 33
Симбаларь. Некогда – первый претендент на титул красивейшего города в мире. Ныне – лишь пространные руины. Большинство зданий серьезно повреждены, многие – разрушены до основания. На южной окраине вздымается мрачная громада Промонцери Альбра, день за днем поднимается к облакам зиккурат Лэнга, чуть заметно пульсируют инкубаторы цреке.
Но и здесь, на северной окраине, заметно присутствие серых. Одно из зданий по-прежнему кипит жизнью. До недавнего времени – Колво-Стелла, крупнейшая ларийская тюрьма. Теперь же – Промонцери Юджери.
Цитадель Страха.
Хотя «кипит жизнью» в данном случае звучит несколько неуместно. От этого здания стараются держаться подальше не только ларийцы, но и свои же серые.
Турсея Росомаха, на чьих плечах лежит слежение за внутренней безопасностью, вызывает нервозность даже у колдунов высших уровней. Кто знает, в какой момент эта когтистая стерва сочтет тебя угрозой спокойствию Серой Земли? Турсея не щадит никого вплоть до красных плащей – только всевластный Совет Двенадцати избавлен от ее неусыпного надзора.
Что-то свистнуло в воздухе. Ночной стражник осел с распоротым горлом. Тело подхватили, бережно прислоняя к стене. Если особо не вглядываться – вроде живой, стоит себе на посту, носом клюет.
Угольно-черная катана с чуть слышным звоном вернулась в ножны. Ее хозяин на цыпочках проследовал дальше, разглядывая узенькое окошко, забранное решеткой. Человеку не пролезть. Да и не взобраться – третий этаж все-таки. Точнее, второй – первый этаж здесь сдвоенный, с высокими потолками. Окон нет вообще.
Но Логмир Двурукий изрядно набил руку в таких вот скрытных проникновениях. Сокровищницы и гаремы султанов Закатона защищены ничуть не хуже. Да и с колдовскими охранками герой уже имел дело – у них тоже есть свои уязвимые места, пройти незамеченным вполне можно.
Если вооружен знаниями, конечно.
Спустя несколько минут Логмир уже рассматривал Промонцери Юджери изнутри, сматывая веревку с крюком. Вырезанную из окна решетку он аккуратно вставил на место – словно никто и не прикасался.
Тишина. Жуткая тишина, нарушаемая лишь отдаленным плачем. Из-за тяжелых дубовых дверей, уходящих вдаль по коридору, не слышно никаких звуков. Похоже, казематы не слишком-то богаты узниками. Впрочем, если вспомнить о юридической системе серых… вряд ли пленники задерживаются здесь надолго.
– Если в доме свет горит, значит… – задумчиво произнес Логмир, рассматривая чадящие на стенах факелы. – Значит, кто-то в нем не спит!
Сказав это, он прижался к стене – из-за поворота доносятся негромкие шаги. Странная поступь – не поймешь, во что этот тип обут. Постукивает так легонечко, сухо клацает об пол… высокие каблуки, что ли?… Или, может, подковки такие на сапогах?…
Долго раздумывать не приходится – неизвестный направляется именно сюда. Логмир резко выступил из-за поворота, с силой замахиваясь Рарогом. Однако в последний миг все же попридержал движение – мало ли что случается на свете, вдруг да свой кто окажется?…
– Нет, я тебя не знаю, – мгновенно вынес суждение Логмир, довершая удар.
– Чклак!… – неразборчиво клацнул тюремщик, теряя череп и падая грудой костей.
Логмир с любопытством посмотрел на убитого… если можно так назвать того, кто и не был живым. Итак, ему только что встретился ходячий скелет с саблей. Довольно ржавой саблей.
Интересно, много тут еще таких?…
Через несколько минут выяснилось – много. Похоже, тюремщики Промонцери Юджери остаются на службе и после смерти. По коридорам медленно ковыляют мычащие ревенанты и шустро носятся клацающие скелеты.
Костяки – вот как некроманты серых называют эти свои произведения. Человеческий скелет, кости которого намертво склеены колдовским образом. Крепкий, выносливый, юркий. К тому же тело помнит инстинкты и рефлексы, выработанные при жизни, что позволяет использовать их как солдат или рабочих. Серебро костякам тоже не слишком страшно – ибо плоть отсутствует, а кость весьма прочная. Ее и железным-то клинком не запросто проткнешь – что уж говорить о таком мягком металле, как серебро.
Куда более надежный способ убить подобную нежить – лишить ее черепа.
К сожалению, один недостаток некроманты серых преодолеть пока что не смогли. Костяки боятся солнечного света. Поэтому использовать их можно только в закрытых помещениях или ночью.
Логмир, привыкший всегда действовать по наитию, положившись на счастливую звезду, разрубил надвое очередного ревенанта и замер в нерешительности. Как и положено главной тюрьме сначала старых, а потом новых властей, крепость оказалась обширной. И весьма. Семь надземных этажей, да еще четыре подземных. Попробуй-ка, разыщи здесь одну определенную девушку, о которой известно только… да вообще ничего не известно. Логмир ее даже не видел.
Правда, еще есть кентавр. О нем тоже мало что известно, но вряд ли здесь так уж много этих четвероногих, верно?… Значит, если найдем кентавра – найдем и девушку.
– Хой, приятель!… – легонько постучал в ближайшую камеру Логмир. – Ты тут кентавра не видел?…
Узник поднял голову… всмотрелся в темноту… и принялся бешено тереть глаза, словно убеждая себя, что ему не мерещится. Но нет – за дверным окошечком и в самом деле виднеется краснокожий закатонец.
– Ты… кто?… – с трудом выговорили отвыкшие от разговоров губы.
– Я – Логмир! – гордо ударил себя в грудь гость. – А ты кто?
Узник поднялся с грязной соломы, медленно подошел к двери и крепко уцепился за прутья в окошечке.
– Выпусти меня!… – с жаром зашептал он. – Я тут уже четвертый месяц!… Я свихнусь скоро!…
– Да не вопрос, – пожал плечами Логмир, шаря глазами. – Не знаешь, где ключи?…
– Не знаю… Поищи, пожалуйста, поищи!… – взмолился узник.
– Да ищу, ищу уже… – пошарил в лохмотьях ревенанта Логмир. – Ты кто такой будешь-то, приятель?… За воровство, что ли?
– Ха-ха-ха!… – истерично хохотнул узник. – За воровство!… Да ты что, головой ударился?… Серым на уголовку начхать, они за это не сажают! Те, кто тут раньше сидел – воры, душегубцы, насильники – они вон, по коридорам теперь бродят! С ними и возиться не стали – прямо на месте всех кончили, не разбираясь, кого за что! Да тут же и снова подняли…
– Ну а ты-то кто такой?
– А я… я никто. Просто человек.
– И за что ты тут, просто человек?
– Да ни за что. Я почти с самого начала тут – еще с тех дней, как город брали… Серые мою жену стали насиловать – а я возьми да вступись… Голову одному разбил табуретом – а остальные меня скрутили, да и сюда… По-моему, про меня просто забыли – как кинули в камеру, так и забыли. За все месяцы даже не допрашивали ни разу – только баланду раз в день приносят…
– А, вот оно как… – жизнерадостно кивнул Логмир, отряхивая руки. – Фу, ну и тухлятник. Чего-то не нашел я никаких ключей. Извини.
– Придумай что-нибудь! – ожесточенно затряс прутья узник. – Выпусти меня!…
– Да как я тебя выпущу-то?
– Не знаю… как хочешь! Выпусти, или начну кричать! – с отчаяния пригрозил узник. – Со всей тюрьмы стража сбежится!
Логмир хмыкнул. Ладони легли на рукояти катан.
– Эй!… – отступил назад узник. Сабель-то бояться нечего, через дверь не дотянется, но вдруг у этого краснокожего и пистоль имеется? – Эй, эй, я пошутил, я пошутил же!… Ты что, всерьез?! Не буду я кричать, не буду!
– Х-ха!… – гаркнул Логмир, нанося резкий удар крест-накрест.
Небесное железо Рарога и Флейма рассекло дубовую дверь, как мягкую глину. Гладкие, словно выпиленные пилой куски со стуком попадали на пол. Сжавшийся в углу лариец ошалело выпучил глаза, не в силах вымолвить ни слова.
– Я тебя выпустил, – объявил Логмир, ухмыляясь своей обычной жизнерадостной ухмылкой. – Выходи. Если пойдешь туда, потом направо, налево и прямо, увидишь окошко. Я через него сюда залез. Как будешь спускаться – не знаю. Веревку не отдам – она мне самому нужна будет. Думай сам. И я чего спросить-то хотел – ты тут кентавра не видел? Или если не видел – так может, знаешь, где его искать? Если знаешь, скажи.
– Кентавра?… – начал постепенно приходить в себя освобожденный. – Не знаю, не видел… Хотя… Тебе, наверное, вниз – слухи ходят, там серьезных держат… Не таких, как я, а настоящих бунтарей, шпионов…
– Ясно, – кивнул Логмир, без лишних раздумий зашагав в указанном направлении.
– Эй, друг, а как там снаружи-то сейчас?… – спросил вслед лариец. – Что слышно – Рокуш серые уже завоевали, или как?…
– Да ни хаба они не завоевали, – оскалился Логмир. – Мы им объяснили, что арбуз в рот не влезает! Я один не меньше тыщи серых кончил!
– Тыщи?!
– Не меньше. Или больше. Что я их, считал, что ли?!
– Да ты кто такой?! – пораженно отступил лариец.
– Я-то?! Да я Логмир! Про меня песни поют! Может, слыхал?
– Не слыхал…
– Это плохо. Ну ничего, еще услышишь. Я однажды султаном стану!
Подземная часть Промонцери Юджери оказалась еще неприветливее наземной. Правда, ревенантов и костяков поубавилось – похоже, здесь службу несут уже другие тюремщики.
Добравшись до минус третьего этажа, Логмир замедлил ход. В воздухе пахнет мертвечиной. Не теми бродячими трупами, что заполонили надземную часть, – к их вони он уже попривык. Нет, свежей мертвечиной, еще даже толком не начавшей разлагаться, и уж подавно не помышляющей о том, чтобы вновь подняться на ноги.
Даже факелы на стенах чадят как-то по-другому. Судя по сладковатому аромату, вместо масла их заправляют животным жиром. Очень может быть, что человечьим.
Ну правильно – зачем добру зря пропадать?
Пыточная камера. Вот куда в конце концов явился Логмир Двурукий. Огромная пыточная камера, уставленная самыми разными приспособлениями.
Общее у них только одно – каждое вызывает мороз по коже.
Логмир трижды бывал в пыточных закатонских султанов. Из них дважды – клиентом. В первый раз, правда, выяснилось, что султан просто хочет его припугнуть, но вот во второй… эту историю Логмир вспоминает крайне неохотно.
Однако опыт есть опыт, даже такой неприятный. Благодаря ему Логмир сразу понял – большинство приспособлений появились здесь сравнительно недавно. Старые инструменты нетрудно отличить – потемнели за годы службы, деревянные части рассохлись, железные проржавели.
Высококультурные ларийцы не то чтобы совсем уж чурались подобных методов, но все же никогда не применяли их так охотно, как серые. При старой власти эту комнату явно держали для того же, что и тот султан – стращать особо несговорчивых узников.
А вот новая власть развернулась на славу.
– А-а-а…
Логмир резко повернулся к источнику стона. Но беспокойство оказалось напрасным – кем бы ни был этот парень, угрозы он точно не представляет. Ни для кого.
На выпуклом железном столе с ремнями растянут изможденный серый. Явно уже несколько дней ничего не ел. Ноги и руки изранены, ноздри вырваны, зубы расшатаны. Палачи поработали как следует.
Логмир перевел взгляд ниже – на кучу тряпья. Кажется, когда-то эта грязная рванина была колдовским плащом. Только цвет уже не разобрать.
Хотя вряд ли кто-то из могущественных – иначе не оставили бы вот так, без всякого присмотра. Конечно, одно лишь присутствие железа ослабляет колдовские способности, однако не слишком значительно – сколько-нибудь умелого мастера это не остановит.
Другое дело – хладное железо, из которого сделаны каабарские ошейники… но до недавнего времени Логмир даже не знал, что такая штука вообще существует. На Рари нет кузнецов-священников, умеющих перековывать обычное железо в хладное. Их и на Каабаре не так уж много, причем каждый – на особом учете у экзорцистов.
– Хой, приятель, а ты кто такой будешь, между прочим? – поинтересовался Логмир.
Изможденный колдун с трудом разлепил веки. Из приоткрытого рта потекла тоненькая ниточка слюны.
– А… а… – чуть слышно прохрипел он.
Логмир громко шмыгнул носом и выудил из-за пояса походную флягу. Будь дело в пустыне, он бы, пожалуй, предпочел приберечь воду, но здесь-то чего экономить? Тут этого добра – хоть залейся! Вон, прямо на площади перед Промонцери Юджери фонтан – пей не хочу…
– Спа… спасибо… – с трудом прошептал серый, проглатывая драгоценную влагу.
– Да чтоб ты был здоров, – хмыкнул Логмир. – Так ты чего тут делаешь-то? По-нашему-то говорить могёшь? А то я ваших сусяку-масяку не разбираю.
– Я… я Хог Тень… – выдавил из себя серый. – Колдун… бывший колдун…
– И за что тебя так жестоко? Большому колдуну на плешь харкнул?
– Я попал в плен… Такое не прощают… Зря я вернулся… Лучше бы уж быстрая казнь… у рокушцев… быстрая смерть… а теперь я буду умирать очень долго… и ты тоже…
– Ты мне тут не болтай всякую ерунду, – не понравились эти слова Логмиру. – Я сюда не для умирания пришел.
– Поздно… – скорбно прохрипел Хог. – Оно… уже здесь…
В его взгляде мелькнул дикий страх. Логмир резко развернулся… и едва успел отпрыгнуть в сторону. Воздух разрубила огромная когтистая лапа. Гигантский зверь, похожий на росомаху, но ростом с матерого пещерного медведя. Утробное урчание поведало миру – чудовище голодно и озлоблено.
– И это что – все?… – презрительно фыркнул Логмир, выхватывая из-за спины катаны. – Хой, да разве ж это противник? Это мне так, на один зубок!
Похоже, росомаха-великан поняла его слова. Морда исказилась в бешеном рыке, и зверюга метнулась на Логмира, едва не опрокинув пыточный стол.
Неуклюжая на первый взгляд туша удивительно ловко и быстро движется, не давая противнику времени даже на один взмах. Стало понятным, как этому громиле удалось подкрасться незаметно – громадные лапищи ступают так бесшумно, словно Логмира атаковал бесплотный дух.
Да еще и не пахнет ничем.
У рядового воина не было бы и шанса. Но Логмир все-таки недаром заслужил звание первого бойца Закатона. Глупого зверя он может одолеть даже без крови Султана Огня, подарившей сверхчеловеческую скорость.
Рарог и Флейм засвистали с неистовой частотой. Логмир понесся вокруг гигантской росомахи, огибая и перепрыгивая бесчисленные пыточные агрегаты. Это давалось нелегко – казалось, что кошмарные железины зло скалятся, так и тщась проткнуть храбрецу ногу, а то вовсе распороть надвое. Следы закатонских сапог остались даже на стенах – с такой скоростью носился по камере Логмир.
Пуа-а-а-а-арррр!… Это сухое фырканье возвестило миру – Флейм нанес страшный удар, отсекши росомахе правую переднюю лапу. Звук получился странный – так распарываются высохшие мясные волокна. Кровь из раны потекла, но необычно вяло, лениво, совсем не так, как следовало бы кровоточить отрубленной лапе. И рев, изданный чудовищем, прозвучал скорее досадой, чем болью.
– Раз, два, три, четыре, пять – начинаю убивать!… – весело проскандировал Логмир, с разлету взбегая покалеченной росомахе на спину и обращая катаны в подобие водоворота.
– У-у-у-у-уррррррр… – обмяк зверь. В глазах потухла жизнь, лапы все еще подергиваются, но уже только рефлекторно.
– Надо знать, с кем связываешься! – гордо выпятил грудь Логмир, отвешивая клыкастой морде пинка. – Понял, кто я?! Понял, нет?! Чего молчишь, брезгуешь ответить?! Урод!
– Цекаса хатриц ксуу?! – раздался гневный вопль.
Логмир резко развернулся, поудобнее ухватывая катаны. В дверях стоит… сначала закатонцу показалось, что это очередной ревенант. Не лицо – полуразложившееся месиво. Даже отсюда чувствуется гниловатый запашок.
Но уже в следующую секунду Логмир понял ошибку. Перед ним живой человек. К тому же женщина, и довольно фигуристая. Правда, ногти очень уж длинные, а так вполне себе симпатичная… если смотреть только ниже шеи, конечно. Лицо сплошь заляпано непонятной мерзостью – кроме гневно сверкающих глаз ничего не разобрать.
Но главное – неизвестная особа запахнута в серый плащ! Колдунья восьмого уровня, член Совета Двенадцати!
– Слышь, подруга, а ты чего, рожей в помоях спала, что ли? – вежливо спросил Логмир, ковыряя в носу. – Это зря, так даже я не делаю.
– Повторяю вопрос – что здесь происходит?! – легко перешла на рокушский колдунья. – И это не помои, а косметическая маска на основе водорослей!
– Ну ты бы тогда хоть водоросли свежие брала… – поморщился Логмир. – Воняет же…
Он уже догадался, кто перед ним. Все-таки сейчас в Совете Двенадцати только две женщины, и одна из них – дряхлая старуха. Разумеется, эта когтистая дама – сама Турсея Росомаха, хозяйка Промонцери Юджери.
Колдунья окинула взглядом сотворенный разгром, гордо стоящего посреди него Логмира и поверженное чудовище-росомаху.
– А я чего?… – слегка смутился Логмир под этим взглядом. – Я ничего. Я тут вообще ничего не делал. А ты что, недовольна? Ты чем-то недовольна? Ты если чем-то недовольна, так лучше скажи сразу!
– Ты убил моего мужа… – как-то очень философски произнесла Турсея.
– Мужа?! – изумился Логмир. – Где?! Когда?! Не помню такого! Хотя вообще может быть – я серых много кокнул в последнее время… Кто у нас был муж?…
Турсея молча кивнула, указывая подбородком на мертвого зверя.
– Хой, ты про этого урода, что ли?! – еще больше изумился Логмир. – Ну просто утопила Семь Башен! Я на своем веку всякого повидал – хотя я еще молодой совсем, учти! – но чтоб за медведя замуж выходить!…
– Это росомаха.
– Один хаб. И не ври мне тут, дура, не росомаха это! Где ты росомах такого размера видала?! Это медведь! Медведь-урод! Очень большой медведь-урод!
– Ктулху Освобождающий, откуда ты взялся на мою голову, странный тип? – приподняла брови Турсея.
– Из Ишкрима, – на миг призадумался Логмир. Он покинул родину так давно, что уже плохо ее помнил. – А это что, правда, твой муж, что ли? Ну извини тогда, я тебя вдовой сделал! Детишек-то не было? Никого сиротками не оставил? Кстати, ты в курсе, что твой муж чудищем каким-то был? Семейное сходство у вас, конечно, налицо – вон, ногти почти одинаковые! – но это все равно скотоложство, учти! Боги с чудищами детей делать не велят! Боги велят делать детей с Логмиром! Ты, кстати, личико-то покажи, не стесняйся, а то если ты и на рожу, как твой муж, так я лучше пойду, а если там нормально все… ну, тогда вместе думать будем, ага? Логмир о вдовах всегда заботился! О молодых. Только ногти все равно подстричь придется – не люблю, когда царапаются.
Турсея нахмурилась. Ей неожиданно пришло в голову, что этот безмозглый дикарь, похоже, ее не боится. Ну вот нисколечко. Обычно одного лишь ее присутствия хватало, чтобы жертва цепенела от страха, а этот мелет себе языком, даже не заботясь, слушает ли его кто-нибудь.
– Все-таки за зверей замуж как-то не принято… – задумчиво продолжал рассуждать Логмир. – Или в Серой Земле принято?… Ну, тогда это неправильно!
– Недоумок! – наконец оборвала его Турсея. – Этот зверь раньше был человеком!
– Человеком? – ничуть не смутился Логмир. – А, ну бывает! Я вот раньше был ребенком, потом подростком, а потом в мужика вырос. А он, значит, из мужика в зверугу вырос? Бывает, бывает! Я сам не видел, но тебе верю.
– Ты точно недоумок! – Колдунья едва сдерживалась, чтобы не залиться дурацким смехом. – Это я, я переселила его душу в гигантскую росомаху! Он нанес мне несмываемое оскорбление – и поплатился!
– У-у-у, не повезло мужику с женой… – жалостливо покосился на труп Логмир. – Извини, мужик, я ж не знал. Это я, выходит, правильно тогда сделал, что от той чародейки сбег…
– От какой чародейки? – не поняла Турсея.
– Да была там одна, еще в Закатоне… Я ей помог в одном деле, а она в меня втюрилась. Говорит – люблю, будь моим вечно! Я ей – прости, родная, Логмир принадлежит всему миру! Ну, она отстала, а потом опять – давай поженимся, давай поженимся! И все настойчивей, все настойчивей намекает! Ну, я переночевал последний раз, да утром и дал ноги! И больше в тот султанат ни ногой! Знаешь, какой это кошмар – оскорбленная женщина?… Хотя да, ты-то знаешь…
Турсея Росомаха потерла лоб, смахивая уже начавшую подсыхать жижицу. Болтовня невесть откуда взявшегося закатонца оказывает странно одуряющее действие – из головы напрочь улетучиваются все мысли. А расслабляться как раз не стоит – вряд ли этот тип просто заговорил ее домашнего зверька до смерти.
– Так кто ты такой и зачем явился ко мне в гости? – ласково улыбнулась Турсея.
Хог Тень, последние десять минут молящийся только, чтобы о нем все забыли, в ужасе зажмурился. В мире существуют лишь три вещи, которых боятся почти все колдуны Серой Земли.
Боги-демоны Лэнга, Железный Маршал Хобокен и ласковая улыбка Турсеи.
– Я Логмир, – уже слегка раздраженно представился герой. Какого хаба его тут никто не знает?! – Я тут как бы по делу… только по какому? Память, память, память… а, ну да! Девушка! Я здесь, чтобы спасти девушку!
– Какую именно девушку? – еще ласковее спросила Турсея.
Логмир тяжело вздохнул, разглядывая закоптелый потолок. Он уже совершенно не помнил, кого и почему разыскивает. Девушка… а что за девушка, зачем она ему сдалась – загадка!
– С ней еще кентавр должен быть, – озвучил единственную помнимую примету Логмир. – Девушка и кентавр… у тебя такие тут есть?
– Девушка и кентавр?… – приобрела небывало счастливый вид колдунья. – А, как же, как же, помню эту парочку! Пару дней назад мы с ними очень мило побеседовали…
– И куда ты их дела?
– Ну, кентавра я отдала Муроку… – проворковала Турсея. – Он давно просил подкинуть одного для опытов… А девушка… да вон ее голова, на крюке. Третья… или четвертая слева, уже не скажу…
Логмир повернулся в указанном направлении. Стену и в самом деле украшает жуткий барельеф – две дюжины проржавленных крюков с насаженными головами. Глаза у всех выколоты, языки вырезаны, черты лиц теряются под запекшейся кровью. Невозможно определить даже расовую принадлежность, не говоря уж о том, чтобы узнать кого-то конкретного…
– Знаешь что, шваруба диа… – очень медленно произнес Логмир, пристально глядя на Турсею. – А ведь ты сейчас сдохнешь…
Человекообразный вихрь преодолел расстояние между собой и колдуньей быстрее, чем та успела моргнуть. Но Турсея Росомаха не вела бы себя так беззаботно, будь ее можно достать простым клинком. Рарог и Флейм, с гулом прочертившие воздух, ударили по невидимой стене и отскочили.
Турсея наконец-то залилась смехом. Если подумать, этот человечек и в самом деле смешон – бесконечно храбрый и бесконечно глупый. Он, кажется, и в самом деле решил, что сумеет вот так запросто прикончить члена Совета Двенадцати!
Логмир не разобрал толком, что сделала Турсея в следующую секунду. Совершила какое-то сложное телодвижение, одновременно согнув колени, колыхнув волосами и вонзив когти самой себе в грудь. Все это сопроводил некий постанывающий хохот вперемешку с неразборчивыми словами.
Но результат последовал незамедлительно. Воздух вокруг Логмира вмиг засверкал яркой радугой. Он метнулся туда… сюда… но лишь тыркался в это «стекло». Верные катаны тоже оказались бессильны – ни Рарог, ни Флейм не смогли пробиться сквозь колдовскую преграду.
– Это чего такое? – повертел головой Логмир.
– Теперь ты не так самоуверен, назойливая муха?… – просюсюкала Турсея, пододвигая кресло и усаживаясь напротив. – Это чары Стеклянной Тюрьмы, очень помогающие против таких вот непрошеных гостей. Не старайся, клинком ты ничего не сделаешь – это не стекло, а равномерно распределенная стазис-энергия, устойчивая против любого материального проникновения…
– А, так это волшебная банка!… – ударил кулаком по ладони Логмир.
– Если твоих умственных способностей хватает только на это, то да, это волшебная банка! – презрительно фыркнула Турсея. Где уж этому неучу разобраться в высоком колдовстве… – И примерно через два часа воздух в этой банке кончится!
– Через два часа?… – уселся на пол Логмир. – Ну, это еще не скоро. Успею чуток вздремнуть.
– Да ты что, издеваешься надо мной?! – гневно сжала подлокотник Турсея. – Может, лучше просто сжать стенки и раздавить тебя, а?!
– Не, не лучше, – отказался Логмир. – Лучше просто меня выпустить. А я тебе за это приятно сделаю! Понимаешь, что я имею в виду?… Не думай долго, соглашайся! Я о-го-го как могу – меня даже в султанских гаремах ценили! Я языком работать умею, не сомневайся!
– Ты феноменально наглый тип, ты это знаешь? – взяла себя в руки колдунья. – Прости, но твое предложение отвергнуто. Ты умрешь. А пока ты будешь умирать, я погляжу, что там у тебя в голове…
Колдунья вскинула руку, нежно прижимая ладонь к чуть потрескивающей поверхности. Студенткой ей не раз доводилось присутствовать на лекциях и практориумах Теллахсера Ловкача. Тот когда-то преподавал в Иххарийском Гимнасии. Юная Турсея даже была влюблена в своего профессора, неподдельно восхищаясь его умением читать в чужих головах.
Правда, сама она на столь высокий уровень не поднялась. Большинство колдунов выбирает будущую специальность уже на первом курсе, но Турсея никак не могла остановиться на чем-то одном, то и дело меняя факультеты. Потому и овладела множеством наук, но подлинного совершенства ни в одной не достигла.
Ничего страшного тут нет – в конце концов, и владыка Бестельглосуд учился всему понемногу, за что и получил прозвище Хаос. Разносторонние колдуны Серой Земле тоже очень нужны.
– О-о-о-о-о… – тихо застонала Турсея, запуская ментальные когти в разум пленника. Глубже, глубже, еще глубже…
Но что-то идет не так. Вместо безбрежного потока мыслей, обычно вливающегося в голову колдуньи, она услышала только «та-та-там, та-та-там, та-та-там, та-та-там…». В мозгу закатонца словно выстукивает маленький барабанчик – и больше ничего.
– Какая сила… – пораженно прошептала Турсея.
Этот краснокожий – всего лишь обычный человек. Не колдун. Но он все равно каким-то образом ухитряется полностью блокироваться. Нужны невероятные ментальные способности, чтобы так искусно защищать мысли без всякого обучения!
– Пожалуй, я найду тебе и другое применение, назойливая муха… – задумчиво улыбнулась Турсея.
