МЕСТЬ
В дверях стоял Глеб. Его всегда бодрое, надменно-толстое лицо сейчас было вялым и безнадежно кислым. «Жадина, хитрец, все мои беды из-за тебя!» – подумал Боря и увидел, как под прямым взглядом приборчика узкие глаза Глеба мгновенно расширились – вот-вот выскочат из глазниц! А уши стремительно полезли вверх.
И Боря безжалостно приказал:
– А ну, Попугай, покажи классу, как ты можешь кричать по-попугайски!
Глаза Глеба блеснули готовностью, тонкие губы улыбнулись, и он резким, птичьим голосом прокричал на весь коридор:
– Ко-ко-ко… Я Попка-дурак, Попка-дурак, Попка…
– Хватит, – прервал его Боря, испуганно озираясь. – Ты не в коридоре, ты в классе покричи.
– Пожалуйста! – Глеб ворвался в класс.
Он бегал по рядам и оглушал всех птичьим воплем. Боря тем временем повернулся к Андрею. Тот зашевелил, задергал бровями, надвигая их на самые глаза, потом принялся сжимать губы, силясь изобразить на лице свирепое мужество, и его уши нехотя, но тоже начали увеличиваться.
– Андрей, ты слышишь меня? – спросил Боря.
– Ну? – Андрей ни на миг не прекращал сжимать губы, выпячивать нижнюю челюсть, хмуриться, нагонять на лицо отвагу и свирепость, точно ему было очень важно уж если не испугать кого-то, то, во всяком случае, убедить в своей силе и мужестве.
– Выжми стул! – сказал Боря.
– Да это мне плюнуть! – Андрей решительно подошел к стулу, стоявшему у стола, взял его за заднюю ножку и на вытянутой руке легко оторвал от пола.
– Молодец! – сказал Боря. – А ты можешь поднять стул, посадив на него Цыпленка?
– Чтоб все смеялись? – Вова надулся.
– Иди к нему! – сказал Боря.
– Не хочу! Ты отдай мне сначала лайнер…
– Значит, не хочешь, чтоб этот храбрый и мужественный человек…
– Вот именно! – Андрей внушительно стукнул себя кулаком по груди.
– …поднял тебя со стулом одной рукой и пронес но всему классу?
Вова завертелся на парте и нехотя подошел к Андрею.
И тут Боря опять спохватился: ну зачем прицепился к Цыпленку?
Прозвенел звонок.
В класс вошла Нина Петровна, учительница русского языка, и начался урок. Боря сидел на парте криво, полуобернувшись карманом к окну, чтоб никого больше не задеть Хитрым глазом. И так ребята не пришли еще в себя: переговаривались, посмеивались. Но уши у всех почти достигли обычных размеров.
– Что с вами, приятели? – спросила Нина Петровна. – Бас как подменили!
– Нет, – гордо заявил Андрей, – нас никто не мог подменить, – это мы, и мы не отступим и не покоримся ему!
– Кому? – поинтересовалась учительница.
– Тому, кто хочет с нами что-то сделать… Не отступим!
– Я что-то не очень понимаю тебя… Нельзя ли ясней?
«Он еще не совсем в себе, – подумал Боря, – но о чем-то догадывается».
– Нельзя.
Нина Петровна уставилась на ребят.
– А ты, Крутиков, чего скособочился? Боря не сдвинулся с места.
– Почему ты не смотришь в лицо, когда с тобой говорят?
Боря до боли в шее повернул к учительнице голову, а корпус с приборчиком в кармане оставался повернутым к окну.
– Я.., я.., я.., не могу! – вырвалось у него, и Андрей засмеялся; ага, значит, действие Хитрого глаза уже кончилось!
Лишь только учительница отвернулась, Боря соскользнул на пол, вытащил из кармана приборчик, положил в парту Хитрым глазом вверх и снова сел.
В школе было тихо, шли занятия, но вот вверху, над головой, где был седьмой «В», стал нарастать непонятный шум. Он становился все громче – кто-то резво прокричал петухом, застучал крышкой парты, засвистел, забил ногами в пол, точно отплясывал чечетку. С потолка на Борину парту упал кусочек побелки.
– Да что они там? – спросила Нина Петровна. – Ведь так нельзя вести урок. Учитель заболел?
– Не знаю, – сказал Вова.
– А ну-ка, Цыпин, сбегай проверь.
И Вова исчез за дверью.
Минут через пять он вернулся, очень бледный. Только уши его – обыкновенные маленькие уши – были красные.
– Что там? – спросила Нина Петровна.
– Не знаю, – пробормотал Вова. – Они там все кричат, и пляшут, и бросаются учебниками. Я открыл дверь, и в меня чуть не попали… И уши у них…
– Но учитель? – спросила Нина Петровна. – У них есть в классе учитель?
– Есть, – сказал Вова и замолк, проглотив слюну.
– Что же он смотрит?
– Он… Он тоже пляшет с ними, и у него тоже…
Сердце у Бори екнуло, и он мгновенно положил приборчик Хитрым глазом вниз. Шум над головой пошел на спад, и уже можно было продолжать урок. Но странное дело: чем спокойнее становилось над головой, тем громче давал себя знать шестой «В» – класс, расположенный под ними; оттуда доносился хохот, визг.
Брови Нины Петровны сошлись на переносице.
– А там что творится?
Боря тут же переложил приборчик из парты в карман брюк, и шум внизу стал затихать. Больше всего Боря боялся, что его вызовут к доске: сможет ли он стоять так, чтоб Хитрый глаз ни на кого не смотрел? Да и уроки он не сделал.
Борю не вызвали. Он сидел и думал: как быть дальше? Ну хорошо, он отомстил – ох как отомстил всем за свои страдания! – но ведь через час они обо всем забудут и все останется по-прежнему: неприязнь к нему и.., и его лодка по-прежнему не ходит и не погружается… Какой же ему от всего этого толк?
