ГЛАВА 40
Ониксовый Замок Кадаф содрогнулся. Пространственная воронка над ним затряслась и пошла ходуном, как раскрученный слишком сильно волчок.
Йог-Сотхотх был центром всего этого. Йог-Сотхотх был живым ключом, энергетическим стержнем Лэнга. С его гибелью рухнули печати Мардука. Несметные мириады душ, что были заключены в Бездонном Хаосе, вырвались на свободу — и во все стороны хлестали астральные волны.
Но Креол всего этого не видел. Совершенно голый, он стоял на коленях посреди тронного зала и смотрел на свои ладони. Самые обычные смуглые ладони, с самыми обычными ногтями — грязными, давно не стриженными.
Все признаки демонистости исчезли. Грудная клетка успела сомкнуться, страшная рана зажила, но на ее месте протянулся длинный извилистый шрам. Под ним совершенно исчез предыдущий, оставленный копьем Инанны.
— Я… я победил… — изумленно прошептал Креол. — Я победил Азаг-Тота…
Креол сломал свои амбиции об колено. Уничтожил Йог-Сотхотха и уничтожил тем свою демоническую силу. С ним произошло то же, что со С’ньяком после гибели Червя, — он снова стал смертным.
Причем теперь он даже не владел магией.
Осознав это, Креол в ужасе распахнул глаза. До него вдруг дошло, что он не все предусмотрел. Маг подлетел к неподвижной Ванессе, прислушался к ее дыханию, прощупал пульс… и схватился за голову.
Она умерла. Пока Креол осуществлял свой спонтанный план, Ванесса умерла. И без своей магии он не мог ее воскресить.
Он даже не видел теперь ее ауры! Не чувствовал присутствия ее духа!
И ничего, совершенно ничего не мог с этим поделать.
Если не считать пятидесятивекового сна, Креол Урский прожил на свете девяносто восемь лет. И с тех пор, как у него пробились первые усы, он не пролил ни единой слезинки. Плач всегда был чем-то, что он оставлял женщинам и детям, глубоко презирая у мужчин.
Но сейчас он стоял на коленях перед своей мертвой женой и горько рыдал.
— Ублюдок!.. — раздался дрожащий от ненависти голос. — Гнойный смертный ублюдок!.. Что ты наделал?!
Креол нехотя обернулся и посмотрел на кипящего бешенством Элигора. Тот выглядел… запыхавшимся. Он мчался сюда со всех ног и сильно устал… сказал бы Креол, будь перед ним человек. Эмблема, конечно, устать не может.
Только вот Элигор больше не был Эмблемой. Как и двенадцать его собратьев — они толпились сзади, шокированно глядя на черное пятно, в которое превратился Хранитель Врат Бездны.
Гомори, Заган, Ситри, Дурсон, Вуал, Скор, Алгор, Сефон, Партас, Гамор, Умбра, Анабот — как и Элигор, все они перестали быть Эмблемами. Из-за гибели Йог-Сотхотха они лишились божественной частицы, дававшей им огромную мощь. Снова обратились в то, чем были изначально — рядовых, не особо могущественных демонов.
Вместо могучих Эмблем в тронный зал явились жалкие слабосильные уродцы.
От ярости у Креола покраснело лицо. Он избавился от демонистости. Он лишился магии. Но он не перестал быть Креолом.
И сейчас ему хотелось кого-нибудь убить.
Эмблемы не восприняли его всерьез. Они все еще не осознали до конца, что с ними случилось. Да и в конце концов — их целых тринадцать, а Креол всего один. Они демоны, а он смертный. Что смертный может сделать демонам без своего посоха и заклинаний?
Креол хлестнул их цепью.
Противодемоническая цепь. Она единственная осталась в целости. И теперь Креол принялся раскручивать ее, охаживая бывших Эмблем, как кнутами.
— Жалкие твари!!! — взревел он. — Я разгоню вас и без магии!!!
Креол орудовал цепью так умело, с таким неистовым пылом, что демоны не могли его даже коснуться. Они слишком отвыкли быть такими слабыми. Слишком привыкли к незримой длани Йог-Сотхотха, дарующей неуязвимость и безнаказанность.
И теперь под ударами колдовской цепи они корчились, вопили и рассыпались в прах.
Трудности доставил разве что Умбра. Даже лишившись безмерной мощи Эмблемы, он остался великаном в три человеческих роста. Остальные же… змеи, вороны, жабы, мухи и прочие уроды. Кого они могли испугать?
Через пару минут Креол остался в одиночестве. Он ожесточенно пнул труп Элигора и только после этого заметил, что все вокруг мелко дрожит. От потолка уже отваливались куски, стены покрывались трещинами. Кадаф рассыпался на глазах.
Креол понял, что нужно поторапливаться. Он поднял тело Ванессы и зашагал к выходу. Но прежде, чем он дошел до дверей, перед ними свалился огромный кусок оникса.
— Ну… похоже, я сейчас тоже сдохну… — вздохнул Креол.
Как бы он хотел просто шарахнуть Звуковым Резонансом. Или шагнуть в окно и улететь. Или… или… чрево Тиамат, до чего же все-таки облегчала ему жизнь магия!
Но магии больше не было. И Креол просто стоял посреди тронного зала, размышляя о бренности бытия.
Его мысли прервал противный гнусавый вопль. Откуда-то сверху спорхнул и завис перед лицом крохотный одноглазый уродец с рогом во лбу.
Креол закатил глаза — даже перед смертью ему не избавиться от этой напасти.
— Хозяин!.. — воскликнул Хубаксис. — Ты снова стал нормальным?!
— Я всегда был нормальным, ты, глупая [цензура], — сварливо ответил Креол. — Ты что тут делаешь? Я думал, ты давно сбежал.
— Нет, хозяин, нет! Я все время был здесь, как самый преданный раб, только… я сильно ушибся, когда ты меня кинул… я, наверное, сознание потерял…
Врал, Хубаксис, ох и врал! Ничего он не ушибся и вовсе не терял сознания, а просто перетрусил настолько, что попытался удрать сквозь стену. Но черный оникс Кадафа — это хоть и не медь, однако вовсе не тот материал, сквозь который можно пролетать безнаказанно. Оказавшись там, среди духовных сплетений Азаг-Тота, Хубаксис совершенно заблудился и не смог выйти. Уж верно, он бы в конце концов погиб, если бы кошмарный оникс не начал вдруг рассыпаться — тогда-то джинн и сумел выбраться.
Хубаксис продолжал еще что-то бубнить, но тут вдруг заметил, что Креол держит на руках. При виде бездыханной Ванессы глаз джинна едва не вылез из орбиты.
— Хозяин!.. — в ужасе взвыл он. — Хозяин, Вон!.. Кто, кто, кто ее?..
— Молчать, — процедил Креол. — Только попробуй сказать что-нибудь еще, и я…
Его прервал страшный грохот — то под собственной тяжестью рушился потолок. Огромная черная плита падала прямо на то место, где стоял Креол… и замерла на полдороге.
Ее подхватил Хубаксис. Джинн вырос до двадцати локтей, поймал кусок оникса и отшвырнул его в сторону. Но потолок продолжал рушиться — Хубаксис увеличился еще сильнее и уперся плечищами в стены. По его щекам покатился пот, бицепсы страшно вздулись, а низ живота стал расплываться, терять материальность.
— Хо… хозяин, я долго не выдержу!.. — взвыл несчастный. — У… уходи быстрее!..
Креол замялся. Он уже как-то смирился с тем, что сейчас умрет. Он потерял совершенно все и просто не видел смысла продолжать дышать.
Но миг слабости быстро прошел. Даже если Креол умрет — он умрет не здесь. Не под руинами пропитанного скверной Кадафа.
И он уж точно не оставит здесь тело своей жены. Креол похоронит ее как подобает, пусть это станет последним делом в его жизни.
Хубаксис отодвинул перекрывшую выход глыбу, и Креол вышел из тронного зала. Он шел угрюмый, подавленный, словно на его плечах тоже лежал ониксовый свод. Креол понятия не имел, как ему покинуть Лэнг, да и куда ему возвращаться?
Свисающая с плеч цепь не находила себе применения. Мелкие демоны, что еще остались в Кадафе, сами стремились исчезнуть как можно быстрее. Только Шегарис, бессменный архивариус Кадафа, при виде кого-то живого завыл, умоляюще простирая сотни хилых ручонок. Твари-переростку мучительно не хотелось погибать.
Креол даже не взглянул в его сторону. Он смотрел прямо перед собой, шагал размеренно, а вокруг тряслись стены. Один за другим лопались контейнеры из металла т’лок, вываливая наружу свое скользкое содержимое. Грохнулся пюпитр с Некрономиконом, и страшная книга явственно зашевелилась, пытаясь цепляться за пол страницами.
Кадаф складывался, как карточный домик. Замок Десяти Тысяч Дверей был средоточием межмировых каналов, огромным пространственным узлом — и с гибелью центрального компонента он утратил стабильность.
Путь наружу казался бесконечно долгим. А потом еще дольше Креол спускался по бесконечной ледяной лестнице. Он пристально глядел вдаль, на порталы. Плонет, Каабар, Рари. Три портала, через которые еще можно покинуть Лэнг.
Каждый следующий шаг давался труднее. Нагой и босой, Креол мгновенно продрог до костей и не мог согреть себя магией. Заиндевевшие ноги почти не сгибались. Когда позади раздался страшный грохот, до смерти уставший маг даже не обернулся.
Он и так знал, что это обрушился Кадаф.
Сверху спорхнул Хубаксис — уже снова крохотный и почти бесплотный. Он устроился на плече хозяина и поерзал, зарываясь поглубже меж звеньев цепи. Всего несколько минут джинн держал на плечах Ониксовый Замок, но это его едва не убило. Теперь он не мог даже пошевелиться.
Развалины покинул не только Хубаксис. Оттуда с диким воем вылетали духи — огромные, расплывшиеся, почти бесформенные. Семь великих Азаг-Тотов вырвались из своей ониксовой клетки.
Креол не видел их. Он больше не мог видеть духов. Однако он их слышал — так громко они кричали. Их голоса были полны ужаса и боли, но в то же время — облегчения. Безумные, беспамятные, почти не сознающие себя, они наконец обрели свободу — и с нею к ним вернулись какие-то крупицы воспоминаний. Совсем немного, но этим немногим они жаждали поделиться со всеми, кто только мог слышать.
— Меня звали Укин Ашаф… — донесся до Креола свистящий шепот.
— Меня звали Ветеган…
— Меня звали Мальдуар…
— Меня звали Брозельярдо…
— Меня звали Рихорас…
— Меня звали Гурдалимджа…
— Меня звали Этана…
Имена забытых эпох. Величайшие маги погибших царств. Ни об одном из них Креол никогда раньше не слышал. Только чуть-чуть о самом последнем, да и то, как оказалось, все было изолгано и переврано.
Впереди теперь виднелись только два портала, третий закрылся. Почти все уже покинули Лэнг. Наверняка и демоны тоже ринулись в другие миры — ведь печати Мардука рухнули, их больше ничто не сдерживает.
Наконец измученный Креол преодолел последнюю ступеньку. Промерзшие до костей ступни погрузились в смесь снега и пепла. Он спустился, он окончательно покинул Кадаф, но сил у него не осталось совсем.
Однако Креол продолжал шагать. Он не смотрел под ноги, не смотрел и вперед. Его остановившийся взгляд был прикован к лицу Ванессы. Маг ожидал, что с минуты на минуту упадет замертво, и хотел именно это видеть в последний миг жизни.
Но он не упал. Он сделал еще шаг. А потом еще один.
И только после этого упал.
Несколько минут Креол лежал недвижимо. А потом поднялся, поднял тело жены и снова пошел сквозь холод и тьму. На окровавленных ногах он продолжал упрямо влачить себя вперед — туда, где сиял уже только один портал. Креол понятия не имел, кто до сих пор остался в этом мире, но больше идти ему было просто некуда.
Лэнг никогда не мог похвастаться хорошим освещением. Но раньше мрак разгоняли хотя бы аркалы и вечно шкварчащие вулканы. Теперь же аркалы исчезли, а вулканы потухли. Единственным островком света был последний портал. И он светился еще несколько минут.
А потом он тоже погас, и Креол остался в темноте.
