ГЛАВА 23
Креол был уже у подножия Кадафа, когда Инкванок накрыло зовом Ктулху. Внешне ничего не изменилось, никто этого зова не увидел и не услышал… но все его почувствовали. Почувствовали сразу же, мгновенно.
И маг точно врезался в невидимую стену.
Схватившись за грудь, он несколько секунд безудержно кашлял, пытаясь собрать в кучку мысли и произнести слово-ключ. Креол приготовил защитное заклинание, как только услышал пробуждение Ктулху, но теперь не мог активировать. Мозги пытались вытечь через уши, с губ срывалась какая-то белиберда, а глаза покраснели, как у разъяренного быка.
Креол был в этом не одинок. На каждого в Лэнге сейчас обрушилось страшное ментальное давление. Глаза солдат опустели, руки безвольно повисли. Замерли плонетские машины, повалились сломанными куклами колдуны. Раши под паладинами забились, заметались, теряя высоту.
Одним только звуком своего голоса Ктулху вырубил большую часть пришельцев.
Да и некоторые демоны оказались не у дел. В отличие от смертных, они не испытывали боли, но впали в гипнотический транс, завороженно внимая зову Владыки Миров. Чистая тишина окутала все вокруг, и только в головах звучала сладчайшая музыка…
В головах демонов. Смертные от этой музыки корчились и выгибались, ломая себе кости. Кабины плонетских танков и шагоходов окрасились красным — многие водители просто разбили головы о рычаги. Колдуны ползали в лужах собственной рвоты, харкая кровью вместо чар. И даже ифриты громко стенали и держались за виски, становясь все менее плотными.
Лишь Рыцари Света остались в строю. Глухие к зову Ктулху, они слышали только один голос — своей богини. Пречистая Дева вела их вперед, Пречистая Дева придавала им сил. И хотя всполохи Света Зари уже не были так ярки, как несколько часов назад, Рыцари Света по-прежнему берегли союзников от злобы демонов.
Еще этому ужасу мало поддались эйнхерии. Давно умершие, восставшие из могил, гренадеры «Мертвой Головы» почти не воспринимали ментальных атак. Для них это оказался просто… звук. Неприятный, досаждающий, проникающий сквозь любые затычки, но не более того.
Бокаверде Хобокен сохранил ясность ума, как никто другой. Он легко отрешился от шума в голове, оттеснил его на самую грань восприятия. Приложив пальцы к виску, Железный Маршал стал созывать всех, кто также не впал в панику.
Немного их таких нашлось. Большая часть передатчиков слали только крики боли и нечленораздельные звуки. Но вот отозвался один эйнхерий, другой, третий…
— Ну, помогай нам Единый! — прокряхтел Хобокен, не без труда распрямляясь. — Как, братец, не развалюсь ли я?
— Не извольте беспокоиться, повелитель, — простучал зубами его лекарь. — Я достаточно укрепил вашу праническую пуповину. Но вперед будьте осторожней и не переходите дорогу архидемонам. Это слишком опасно даже для высшей нежити.
— Знамо дело… — усмехнулся Хобокен.
В лекарях у Железного Маршала ходил колдун аж о красном плаще. Да не простой колдун, а мертвец-некромант. Болитриан Кладбище — последний лич Серой Земли. Единственный из Костяного Триумвирата, переживший битву полчищ.
Трепеща за свой лысый скелет, он очень хотел быть полезным, старался любым способом искупить былые вины. А поскольку киигской татуировки Хобокен лишился, некромантские чары пришлись как нельзя кстати. Очень уж крепко приложил его Шаб-Ниггурат.
Разумеется, Болитриана зов Ктулху тоже не беспокоил. У него разве что слегка вибрировал череп в области лобной кости.
— Позвольте мне еще обновить заклятия Трупной Регенерации и Чарной Невосприимчивости, повелитель, — попросил лич. — А то те, что я наложил до этого, уже почти истаяли.
Хобокен рассеянно кивнул, в который раз дивясь тому, что этот живой скелет ухитряется разговаривать. Эйнхериям тоже мешает бездыханность, но легкие у них все же в наличии, гонять туда-сюда воздух они могут. А вот без губ и языка… чего только не намудрят эти колдуны!
— У тебя как с голосом, твое колдунство? — осведомился Хобокен. — Петь умеешь?
— Петь?.. — не понял Болитриан. — Петь… я… я никогда не пробовал…
— Ладно, не забивай себе череп. А ну, братцы, запе-эвай!.. — гаркнул Хобокен в свой центр командования.
Плонетская система связи разнесла приказ быстрей, чем на крыльях. И отовсюду тут же раздались нестройные голоса. Рокушские гренадеры не привыкли удивляться командам своего маршала. Сказано петь — будут петь.
Пели, правда, все разное, поэтому получалась совершенная какофония. Одни загорланили солдатские частушки, другие затянули старые рокушские песни, третьи вообще принялись скандировать рифмованные двустишия на манер дэвкаци.
Но главное — цель была достигнута. Сосредоточившись на собственном ритме, эйнхерии окончательно перестали слышать зов Ктулху. Усатые здоровяки распрямляли плечи, двигались все уверенней. В этом мозговом шторме они встали надежными скалами, якорями, за которые могли цепляться другие.
Только проку с этого оказалось не так много. Эйнхерии пытались дозваться и товарищей по оружию, но те не слышали ничего. Одни все еще колотились оземь, другие затихли и только тихо всхлипывали, третьи вовсе погрузились в кошмарный сон. Эйнхерии пробовали затыкать им уши, тормошить, кропить благовонием Зкауба, но такие простые способы оказались бессильны.
Не помогали и противомагические татуировки. Быть может, колдуны смогли бы что-нибудь поправить, да только они поддались зову Ктулху, как и остальные.
Почти все. У нижней ступени стоял угрюмый, скрипящий зубами Креол. Он все-таки сумел выставить защитное заклинание и теперь чувствовал себя… лучше, чем минуту назад. Чуть-чуть. Его лицо по-прежнему искажала мука, в голове по-прежнему скрипели ножом по стеклу, а из правой ноздри капала кровь… но такие мелочи Креол Разрушитель давно привык игнорировать.
Однако ему все равно хотелось выть от бешенства. Вокруг валялись взятые им с собой демонологи — лучшие из лучших, во главе с Борхесом и Рагалламом. Одни лежали с закаченными глазами и пускали пену, другие плакали и стонали, третьи лишились чувств — и ни от кого не было ни крупицы толку.
Вероятно, Креол сумел бы поднять одного или двух. Наложить на них такое же заклинание, что он наложил на себя. Но это требовало времени — а времени у Креола не было совсем.
— Лугаль!.. — прорычал он в переговорное устройство.
— Слушаю-з!.. — браво отрапортовал Хобокен.
— Я иду внутрь!.. Наверх!.. К Йог… Сотхотху… Здесь все… на тебе… Понял?!
— Мудрено не понять, — хмыкнул Хобокен. — Спаси вас Единый, ваше колдунство.
— И тебя да сохранит Мардук, — хмуро ответил Креол, отключая связь.
Преждевременное пробуждение Ктулху окончательно разрушило все его планы, и теперь он стремился спасти хоть что-то. Если убить Йог-Сотхотха… если уничтожить Кадаф… возможно, Ктулху просто оставит их в покое.
А если нет… Креол решил об этом не думать.
— Раб! — возвысил голос он. — Ра-аб!..
— Я здесь, хозяин!.. — прозвучало возле самого уха.
Хубаксис витал там — крошечный, как мошка. В таком состоянии он почти не слышал зова Ктулху и мог витать почти что свободно. Большинство ифритов сделали то же самое, скрывшись от гнева архидемона в микромире.
— Полезай в карман, — хмуро проговорил Креол.
Хубаксис не заставил себя дважды упрашивать. Исчезнув в пространственной складке, он тут же погрузился в волшебное оцепенение, на которое джинны большие мастаки. В таком состоянии они способны пребывать веками и тысячелетиями, совершенно не волнуясь об окружающем мире.
Ониксовый Замок Кадаф стоял на вершине ледяного пика. Спиральная лестница огибала его множеством петель, и каждая ступень была гладкой, как стекло. Креол потащил себя вверх, по-прежнему скрежеща зубами. Каждый шаг давался ему с великим трудом.
Трупы были повсюду. Демоны с особым ожесточением защищали подступы к Кадафу, а армия Серой Земли с особым рвением их штурмовала. Страшно вообразить, сколько душ отлетело здесь, сколько сердец перестало биться.
Смердело так, что не продохнуть. Останки порождений Тьмы источали вонь и нечистые миазмы, заставляя морщиться даже видавшего виды мага. Поначалу Креол пробирался между них, а потом стал карабкаться, опираясь на посох.
Так он преодолел около сотни ступеней, и каждая следующая казалась круче предыдущей. Ноги подкашивались. В глазах темнело. Защитное заклинание едва-едва позволяло оставаться в сознании.
Креол посмотрел вниз. Посмотрел вверх. Сравнил расстояние, что уже прошел, с тем, что еще осталось, и тоскливо застонал.
Сколько тысяч ступеней ведут к вратам Ониксового Замка? Креол не имел понятия. Ему никогда не приходило в голову поинтересоваться. Кто же мог знать, что однажды такая малость сломает спину верблюду, прошедшему уже столь долгий и трудный путь?
Нет, на своих двоих туда не взобраться. Креол вздохнул, убрал посох в пространственную складку и взлетел.
По мозгам сразу ударило молотом. До этого Креол был полностью сосредоточен на ментальной защите, теперь он перенес часть себя в левитацию — и в висках застучал зов Ктулху. Если сейчас на Креола нападет паршивенькая Птица Лэнга, он не сможет в нее даже выстрелить.
Но архимаг держался. Стискивая крепко зубы, он тянул себя в небо, все выше и выше.
К черной кляксе Кадафа, что источала ужас и холод.
Креол летел все медленнее. Чем выше он поднимался, тем большая слабость окутывала тело. К зову Ктулху присоединился неслышимый визг Азаг-Тота. Вмороженный в древние стены Кадафа, он тоже испускал ментальные волны. Обычно тихие, не особенно беспокоящие, но сейчас, после гибели С’ньяка и пробуждения Ктулху…
Креол почувствовал дурноту. Всполошенный Азаг-Тот бил по мозгам, как семь архидемонов разом. Никакие заклинания уже не справлялись с этой множественной атакой.
— Мар… дук… — прохрипел маг, почти теряя сознание.
Мардук не ответил. Зато откликнулись Рыцари Света. Несколько этих воинов-небожителей слетелись к Креолу, подхватывая его под руки, буквально вливая жизненную энергию.
В другое время Креол послал бы их в задницу Кингу. Он терпеть не мог, когда ему помогали таким образом. Креол Урский достаточно силен, чтобы не нуждаться в чужой милости, в чужой жалости.
Но даже у самого великого мага иногда просто не остается выбора.
Опираясь на Рыцарей Света, Креол наконец добрался до вершины пика. Отсюда, с оледенелой площадки перед вратами Кадафа, была видна вся картина сражения. Люди и демоны казались крошечными, как муравьи.
Но Креолу некогда было разглядывать пейзажи. Едва волоча ноги, слыша стук крови в ушах, маг пополз к огромным воротам. Всего дважды видел он их прежде, и оба раза они были распахнуты настежь.
А сейчас — закрыты. Наглухо заперты. Не на замки, не на засовы — ворота Кадафа просто… срослись. Слились воедино, превратившись в гладкий участок стены.
То же произошло и со всеми окнами. В последнее свое посещение Креол покинул Кадаф как раз через окно, неся на спине ученицу, но сейчас… сейчас замок предстал гладким, литым, точно цельный кусок оникса.
— Йог-Сотхотх… — растянул губы в улыбке Креол. — Боится меня… Проклятый трус… Даже теперь… боится…
Он подошел к стене, когда-то бывшей воротами, и положил ладонь на блестящую черную поверхность. Во все стороны пошли разводы — точно круги по воде.
— Мы не сможем пойти за тобой внутрь, святой Креол, — предупредил один из Рыцарей Света. — Там слишком велика сила Тьмы.
— Я пойду один, — мрачно ответил маг.
Он не отрывал взгляда от ониксовой глади.
Креол не умел проходить сквозь стены. У него имелось заклятие Призрачной Формы, но оно позволяло проникать только через слабореальные объекты вроде псевдоматерии.
В Вабаре это сработало. В Кафе почти все построено с помощью магии. Почти каждое здание, каждый дворец и каждая собачья будка — колдовские миражи, в коих так поднаторели джинны. Псевдоматериален даже Марибан, прекраснейший из чертогов Великого Хана.
Кадаф — не то. Его стены реальны, как ничто другое. Возможно, они древнее самого Лэнга. Еще не было на свете ни Азаг-Тота, ни Йог-Сотхотха, а Ониксовый Замок уже стоял, и пространство над ним закручивалось воронкой.
Но никаким стенам не устоять перед адамантом.
Сиреневое лезвие вошло в черный оникс, как нож в масло. Креол легким движением крутанул посохом, выдернул его и саданул Звуковым Резонансом. Переливающаяся плита рухнула внутрь, оставив овальную дыру.
Еще пару секунд маг постоял на пороге, словно собираясь с духом, а потом решительно шагнул во тьму.
Сразу же после этого он исчез из «пучка командования». Маршал Хобокен даже невольно постучал по серебряной пуговице на виске. С того момента, как Легион Гнева вторгся на Серую Землю, Креол находился на связи со своим главнокомандующим постоянно, а теперь вдруг — пуф-ф!.. — отключился.
По крайней мере, он еще жив… скорее всего. Когда кто-то в «пучке командования» погибает, плонетская рация работать не перестает. Она даже еще передает какое-то время картинку и звук — с уже мертвых глаз, уже мертвых ушей. Одним махом она отключается лишь в случае полного мгновенного уничтожения — в пасти адского духа или чего-нибудь наподобие.
На миг Хобокен задумался, не угодил ли в самом деле Креол в подобную ловушку. С демонов сталось бы установить прямо за порогом растяжку с какой-нибудь колдунской архибомбой. Проверить бы, послать кого-нито следом…
Жаль, среди автоматов Руорка нет летучих. Эти-то железяки к зову Ктулху совсем глухи. Даже цреке и гертоке на спинки побрякались, лапками дрыгают, а автоматам хоть бы хны. Вот одного из них бы отправить в Кадаф, глянуть что и как…
Попросить, что ли, Рыцарей Света подвезти наверх какого-нибудь «Дровосека», как они подвезли зеньора Креола? Автомат, конечно, потяжелей будет, но уж сдюжат как-нибудь гурьбой-то.
А если даже и обронят — железа в домнах еще много.
— Зеньор Руорк!.. — крикнул Хобокен в «пучок командования». — Зеньор Руорк, слышите ли?!
В ответ донесся нечленораздельный скрежет. Руорк Машинист воспринял зов Ктулху чуть получше, чем большинство колдунов, но именно чуть-чуть. Он только и сумел, что остаться в сознании. Сейчас технолич наращивал вокруг себя магнитное поле, но оно нисколечко не помогало.
Хобокен помянул Демона и его трехглавую матерь. С’ньяк, а теперь вот и Ктулху вызывали у него нешуточное недовольство. Как можно вести войну с тем, кто давит тебя откуда-то сверху, ровно муравьишек?
Хрусть так сапожищем, хрусть…
— Зеньор Руорк!.. — снова крикнул Хобокен, теперь погромче. — Зеньор Руорк, я к вам обращаюсь! Вы офицер или кто?!
— Я… мх-мх… мхааааршаааалл… — донесся слабый хрип.
— То-то и оно-то, что маршал! — насупил брови Хобокен. — А раскисли, как пьяная маркитантка, прости Единый! Немедля доложить по форме!
Снова послышался нечленораздельный скрежет.
— Берите же пример с зеньоров паладинов! — укоризненно воскликнул Хобокен. — Они, вон, не раскисают, храбрятся!
То была чистая правда. Серебряные Рыцари хоть и не могли игнорировать зов Ктулху, как эйнхерии и Рыцари Света, все же ему сопротивлялись. Слишком велика их сила духа, слишком сильна вера в свою богиню, чтобы они сломались так легко. То тут, то там виднелись коленопреклоненные фигуры в доспехах — стоя подле своих раши, паладины молились Пречистой Деве. Их лица искажала мука, но разумы оставались чисты и спокойны.
Лод Гвэйдеон вел незримую беседу с лодом Белькесиром. Его глазами он узрел склизкую зеленую громаду, шагающую сквозь бурные волны. Узрел — и принял решение.
— Внемлите мне, паладины! — зычно воскликнул он, поднимаясь с колен. — Настало время вспомнить завет лода Каббаса!
Многие невольно подняли головы кверху. На фоне радужно-черного неба мелькали белые точки — и одной из них как раз и был лод Каббас. Его окружали девять других точек — девять самых первых паладинов, что вместе с лодом Каббасом основали Орден Серебряных Рыцарей. Именно эти десятеро некогда совершили славнейший подвиг, запечатав самого Близнеца.
И сейчас они снова были ужасно заняты.
— Общий сбор! — провозгласил лод Гвэйдеон. — Трубите общий сбор, Генерал!
Лод Марак находился более чем в половине перехода от лода Гвэйдеона и не мог его ни видеть, ни слышать. Но сейчас весь Орден словно сплело незримой паутиной, и каждый паладин поддерживал товарищей своей силой духа, получая от них поддержку в ответ.
— Седлаем коней! — гаркнул лод Марак. — Приказ Великого Магистра, братья! Седлаем коней!
Лод Гвэйдеон ласково коснулся гривы раши. Могучий Туман был взят им взамен Вихря, что погиб в битве с мерзостным колдуном Тахемом. Лилейно-белый, с длинной шеей и огромными лебедиными крыльями, он за всю кампанию ни разу не подвел всадника. Туман пронес лода Гвэйдеона через всю долину Инкванок, был под ним во время каждого сражения, каждой стычки.
Двенадцать коней носили на себе лода Гвэйдеона. Адмирал, Смола, Черный, Великан, Мальчик, Монах, Кнегздек, Травоед, Красавец, Гордый, Вихрь и Туман. Жизнь паладина опасна и многотрудна, так что сменялись они часто. Восьмеро пали в битвах, стали жертвами чудовищ или колдунов. Лишь Адмиралу, Великану и Гордому досталось покойно доживать дни в конюшнях Каббасианы.
Каждого лод Гвэйдеон помнил по имени, каждого любил, как члена семьи. И его несказанно печалило то, как плох сейчас Туман. Его огромные глаза стали мутными, шерсть покрылась испариной, а на губах пузырилась пена. Зов Ктулху слышали не только люди, но и животные — и им он тоже совсем не нравился.
Но постепенно он стихал. Лод Белькесир передал, что Ктулху наконец-то замолчал и снова начал двигаться.
О жалких остатках флота он просто забыл. Забыл, как о нестоящем пустяке.
Но теперь Асанте Шторм даже не пытался его преследовать. Он тихо лежал на палубе, держа за руку Делиль Ураган, и смотрел в небо. По щекам адмирала текли бессильные слезы.
Матросы тоже все валялись вповалку, мало отличимые от бревен, но отдельные колдуны начали шевелиться. Им помогали паладины — поддерживали под руки, ободряли. Лод Белькесир тряс Шамару Плеть, пытаясь привести ее в сознание, а та мотала головой, тщетно пытаясь сказать, что она уже в сознании и ее больше не нужно трясти.
То же происходило и под Кадафом. Отовсюду доносились стоны, люди медленно приходили в себя — и многие только для того, чтобы обнаружить, что их кто-то ест… или уже съел. Эйнхерии и Рыцари Света очень старались держать демонов на расстоянии, но не могли поспеть всюду.
— Экий же скверный дядька этот ваш Ктулху… — досадливо проворчал Хобокен, подъезжая к лоду Гвэйдеону на гравицикле. — Как вот с таким воевать, прости Единый? Что присоветуете, ваше паладинство?..
— Мы возьмем его на себя, — ровным голосом ответил лод Гвэйдеон, взбираясь в седло раши. — Продержитесь здесь, маршал… и да хранит вас Пречистая Дева.
— Будем думать, продержимся, коли он опять верещать не начнет, — вздохнул Хобокен. — Или еще что похуже не удумает. Я уже ничему не удивлюсь.
— Пречистая Дева этого не допустит.
Через несколько минут воздух наполнился хлопаньем крыльев. Весь Орден Серебряных Рыцарей поднялся в небеса и выстроился широким клином. Лод Марак на Аррандрахце занял свое место впереди, как новый Генерал, а подле него встал лод Гвэйдеон на Тумане.
«Встречайте нас, лод Белькесир, — мысленно произнес лод Гвэйдеон. — Мы идем».
Внизу, пошатываясь, на ноги поднялся Руорк Машинист. Его стальное тело двигалось замедленно, точно насквозь проржавело. По всей поверхности сами собой открывались ниши и гнезда, выпуская разные манипуляторы, шланги, антенны. По правому бедру текло черное масло, а левый глаз потух и чуть слышно потрескивал.
Но настроение у Руорка сделалось бодрое. Он быстро провел себе техническую диагностику, проверил работу основных узлов и цепей. Механизм работал, хотя некоторые детали требовали ремонта.
Однако с этим можно повременить. Главное, что действует артефакт-гравиранец на спине. Слегка дымя и выпуская особенно много отработанной маны, Руорк устремился в небо. Набрав скорость, он пристроился в хвост паладинам и тоже помчался в сторону Глубинного Царства.
Туда, откуда веяло аурой Ктулху.
