Одно из самых ярких отличий бунтарской крутизны пятидесятых от сетевой крутизны наших дней – отношение к работе. Бунтарская крутизна была прямо противоположна труду. Сегодня же политики, ученые и профессионалы своего дела не просто считают работу, требующую знаний, творческой и крутой, но и воспринимают ее как способ самосовершенствования. Розалинд Гилл говорит о том, что для молодых людей работа на эстетическом краю новых медиа (например, в области цифровой анимации, создания сайтов или компьютерного изобразительного искусства и дизайна) – это «крутое, творческое и эгалитарное» занятие. Одно из самых глубоких противоречий бунтарской крутизны – между необходимостью на что-то жить и искренностью (получить работу – значит продаться) – в экономике знаний практически исчезает.

Люди считают работу, требующую знаний, крутой, потому что ее продукты – результат творческого мышления. Так, скажем, журналисты называют «крутыми» новые роботизированные хирургические устройства, блогеры-программисты обсуждают в сети «чертовски крутые алгоритмы» (разве может быть не крутым новейший алгоритм для гомоморфного хеширования?!), веб-дизайнеры предлагают добавить на ваш сайт «крутые» HTML-эффекты, в журналах для компьютерщиков то и дело появляются списки «крутых» приложений, люди размещают «крутые» хендмейд-проекты на Pinterest, а авторы бизнес-обзоров рекомендуют не просто крутые, а «чертовски крутые» стартапы.

Устранив противоречие между трудом и крутизной и приветствуя отказ от стандартов, сетевая крутизна также способствовала тому, что традиционно уничижительные прозвища вроде «умник» начали приобретать позитивный смысл. Интернет-магазин ThinkGeek ежегодно продает множество странных крутых игрушек, одежды и прочих вещей – более чем на сто миллионов долларов. Онлайн-кампания, проведенная в Швеции в 2012 г., вынудила Шведскую академию изменить определение слова, аналогичного русскому «чудик», на более позитивное. Марк Цукерберг настаивает на том, что он «не крут», говоря: «Я, наверное, самый последний по крутизне», что совершенно верно, если речь идет о бунтарях. Однако Цукерберг уж точно нестандартен, о чем свидетельствует появление не одной книги по менеджменту, где описывается его тип лидерства. Толстовка Цукерберга, с которой он не расставался во время своего тура по первичному размещению акций, даже стала вызывать у людей вопрос: не слишком ли он нестандартен? Кроме того, с переходом к экономике знаний и наступившим в результате сдвигом общественных норм происходит все более полное слияние «крутой» и «чудной» культур. Вспомните, к примеру, о ставшем сегодня популярном образе девчонки-зубрилки (очки в толстой оправе и кофта на пуговицах). Некоторые говорят даже о том, что стиль «умников» перенимают и хипстеры, а попытки определить различия и сходство между ними стали общим местом во многих блогах. Образ «крутого ботана» представляют такие актеры, как Майкл Сера и Эллен Пейдж. Уже довольно давно в музыке появился стиль под названием нердкор, и многие музыканты, например King Krule (Арчи Маршалл), пропагандируют слияние крутизны и чудаковатости.

Изменение значения слова «умник» свидетельствует о том, что в эпоху экономики знаний появились новые социально значимые качества. Например, физическая сила и агрессивность уже не так важны и даже могут восприниматься как недостатки. Одной из наиболее впечатляющих иллюстраций этого процесса служит появление моды на хипстерский стиль практически во всех видах профессионального спорта, в том числе бейсболе (вспомните бороду Брайана Уилсона), американском футболе (фирменные очки Вона Миллера), баскетболе (розовые штаны, рубашки с принтами и красные очки Рассела Вестбрука, который считается главным хипстером в НБА, хотя Леброн Джеймс и многие другие не сильно от него отстают) и даже, как это ни забавно, в хоккее (забавная стрижка Криса Летанга).

Если крутые качества в эпоху экономики знаний действительно так сильно изменились, то следует предположить, что сегодня, говоря о крутизне, люди имеют в виду совсем не то, что раньше. И действительно, в исследовании 2012 г. выяснилось, что черты, ассоциирующиеся с крутизной, имеют мало общего с бунтарством. Илан Дар-Нимрод с коллегами опросили триста пятьдесят человек, чтобы составить список качеств, которые ассоциируются у них со словом «круто» (испытуемые могли называть все, что угодно). Обработав ответы, исследователи обнаружили, что понятие «круто» ассоциируется с дружелюбием, компетентностью, продвинутыми взглядами, привлекательностью, нестандартностью, заботой, честностью, чувством юмора, уверенностью в себе, контролем над эмоциями и гедонизмом. Это удивило ученых, так как эти качества не казались привычными для определения крутизны, которое раньше было связано с бунтарством, жесткостью характера и отстраненностью от окружающих. Опросив другую группу, они утвердились в мнении, что подобные черты уже не будут социально желательными. Крутизна явно стала означать не то, что раньше. Эти перемены отражают возникновение нового понимания крутизны, гораздо менее бунтарского и более просоциального и творческого.