* * *
Любопытство сводит вас с реальностью.
Я живу в двух пересекающихся мирах, которые часто далеки от реальности, – в мире голливудского шоу-бизнеса и в мире созданных историй. В Голливуде возникает ощущение, что находишься в центре планеты. Наше творчество затрагивает всех в США и во многих других странах мира. Мы имеем дело с актерами и режиссерами, которые знамениты и – по крайней мере в Голливуде – имеют большое влияние в том смысле, что могут запросить большие чеки, могут командовать армиями сотрудников и техническими службами, могут выбирать материал, могут буквально создавать новые миры с нуля, и до мелочей диктовать свои условия, например, в отношении питания, которое они хотят получать. В наших проектах крутятся большие деньги – те, что необходимы на начальном этапе для создания проекта, и те, которые уже мы получаем при успешном прокате. Миллионы исчисляются сотнями, и мы уже прочно вышли на уровень миллиардных кинофраншиз и миллиардных заработков актеров за игру2.
Поэтому в Голливуде очень серьезно относятся к тому, что мы делаем, и к тем, кто это делает. И можно потерять грань между теми историями, которые мы создаем со всей возможной живостью и колоритом, и реальным миром. Однако необходимо помнить, что даже если деньги реальные и риски реальные (и часто очень высокие), все прочее понарошку – это ведь шоу-бизнес.
В комедии, действие которой разворачивается в нью-йоркском морге («Ночная смена»), нет трупов. Телевизионная драма «Ночь спорта» о создании программы спортивных новостей обходится без спортивных состязаний, спортсменов и новостей. В кино о жестоком мире наркоторговли («Гангстер») нет настоящих наркотиков и жестокости. Даже в великой истории любви обычно никто не влюбляется.
Само по себе создание истории – это не реальность. Но каким бы очевидным это ни казалось, на деле это далеко не всегда так. И вот пример – когда мы возвращаемся домой с работы и рассказываем мужу или жене «историю» своего дня, мы переформатируем прошедшие девять часов, чтобы показать действие, поставить себя в центр происходящего и пропустить скучные подробности (которые могут составлять восемь часов из девяти). А ведь мы рассказываем реальную историю своего реального дня.
В кино и на телевидении мы всегда пытаемся рассказывать правдивые истории, будь то фильм «Фрост против Никсона», основанный на реальных событиях, или «Гринч – Похититель Рождества», повествующий о детских фантазиях. Правдивыми истории должны быть с точки зрения эмоций и тем, а не обязательно фактов.
В любом фильме, который претендует быть пересказом реальных событий, есть неточности и несовпадения с реальностью. Вы можете найти информацию о несоответствиях действительности в таких фильмах, как «Гравитация» (Gravity) и «Капитан Филлипс» (Captain Phillips). Мы выпустили «Аполлон-13» летом 1995 года, до того, как в Интернете появился Google, но тем не менее вы можете прочитать, чем фильм отличается от фактических событий спасения команды, на полдюжине сайтов3. Можно узнать и, например, о различиях в сюжете фильма «Ной» (Noah) с Расселом Кроу 2014 года и «реальной» историей библейского героя4.
На самом деле мы хотим рассказывать вам отличные, захватывающие истории, и поэтому мы их постоянно немного меняем. По сути, когда мы создаем фильм или телесериал, мы каждый день работаем над сюжетом и изменяем его, чтобы добиться более непосредственного эффекта или ускорить темп. Мы искажаем их, чтобы они выглядели реалистичнее, даже если на деле мы отклоняемся от фактов. Все мы – рассказчики, и примерно в третьем классе начинаем замечать разницу между правдивой историей и историей, верной фактически.
Легко попасться на удочку голливудского ажиотажа и харизмы. Это герметичный мир (и не спасает даже то, что мы в Калифорнии, вдали от серьезных решений, принимаемых в Вашингтоне и Нью-Йорке). Легко застрять в мире историй, поделенных на эпизоды.
Любопытство возвращает меня в действительность. Возможность задавать вопросы реальным людям, чья жизнь не связана с кинобизнесом, служит хорошим напоминанием обо всех тех мирах, которые существуют за пределами Голливуда.
Можно снять сколько угодно фильмов о войне, революции или тюрьме. Но это только фильмы. То, что сделали с Вероникой де Негри, – это не фильм, это ее реальность, ее боль и ее выживание.
