IV

Едва мы оказались в машине, Слава, плюхнувшийся на переднее сиденье, вручил водителю тысячную купюру.

— С ума сошел! — тронул его за плечо Равиль. — И полтинника хватит.

— Пусть радуется, — возразил Слава. — Мы, тюменцы, такие. Когда гуляем, то уж гуляем.

Гулянье продолжилось в ресторане, где Слава непрестанно произносил тосты, и в основном за меня. Рефреном были две одинокие души, которые всегда встречаются в мире. С каждым последующим тостом я нервничала все сильнее. Казалось, еще немного, и он прямо тут, не отходя, так сказать, от кассы, сделает мне предложение. Кроме того, мы сидели на мягком диване, и Слава с каждым последующим тостом придвигался ко мне. От непосредственного контакта меня пока спасали только многочисленные подушки. Он их пытался убрать, но я снова подкладывала, хотя и отдавала себе отчет, сколь возведенная мною граница временна и эфемерна.

В панике я кидала умоляющие взгляды на Равиля, который сидел напротив, но он лишь игриво подмигивал мне, и Славины тосты, воспевающие наше родство душ, которое, по его убеждению, сразу сделалось ясным, и мою красоту, и прекрасный вечер, который я ему подарила своим присутствием, продолжались.

Еда была обильной и вкусной, однако в горло мне не лезла. Вероятно, Слава был вполне искренен в своем восторге, но как раз это меня сильнее всего и страшило. Я уже подумала, не улизнуть ли под каким-нибудь благовидным предлогом пораньше домой. Иначе увяжется еще меня провожать. И хорошо, если просто до дома. Вон как разошелся. Наверняка возле подъезда расстаться не пожелает, захочет с родственниками познакомиться.

Я живо вообразила, с какими лицами встретят его мои папа и мама, и мне стало холодно и неуютно. Зачем согласилась на предложение Равиля! Теперь от Славы вовсе не отвяжешься.

Я попробовала вести себя с ним похолоднее. Поздно. Слава уже на подобные тонкости не реагировал. Изрядно выпив, он смахивал скорее не на морского волка, а на атомный ледокол, который сквозь ледяные торосы неколебимо следует к намеченной цели. Говорить ему было трудно, но он тем не менее говорил. Тосты его теперь напоминали лирическую песню без слов.

Последнее меня даже обрадовало, потому что я поняла: провожать он меня не сможет. Скорей уж Равилю придется провожать его.

Наконец мы собрались уходить. Слава к этому моменту уже окончательно утратил дар речи, однако тысячными купюрами одаривал всех, кто только соглашался брать. Посетителям он их тоже совал, и отнюдь не каждый отказывался.

По счастью, меня завезли домой первой. Слава мирно похрапывал на заднем сиденье.

— Спасибо, Равиль, никогда тебе не забуду, — бросила я на прощание.

— А я тебе ничего и не обещал, — игриво отозвался он. — Кроме ресторана на халяву. И это как раз состоялось. А ничего плохого Славка тебе не сделал.

— Да он вообще очень милый, когда трезвый, — подхватила Гуля.

И я почти вовремя возвратилась домой. Рано утром меня разбудил папа. Я открыла глаза. Лицо у отца было исполнено тревоги.

— Тебя к телефону.

— Кто? Сколько вообще сейчас времени?

— Половина девятого, — ответствовал мой родитель. — А к телефону тебя какой-то… Он, правда, назвался, но я не запомнил. Я с ним не знаком.

— Зачем я ему понадобилась в такую рань, не сказал? — Мне было ужасно лень разговаривать. Язык спросонья еле ворочался.

— Он сказал, ему непременно нужно с тобой поговорить.

— Ладно, — сдалась я. — Принеси трубку.

Папа хлопнул себя по лбу:

— Ах да. Вечно я забываю!

Никак не может привыкнуть, что у нас радиотелефон. Поговорит, и обязательно положит там, где стоит зарядное устройство. И с мобильником на даче они с матерью обращаются своеобразно: поговорят, и тут же выключают, а я потом дозвониться до них не могу. Периодически до скандала доходит. Папа вечно оправдывается: мы же целый день на улице, и твоего звонка не слышим.

— А ты положи мобильник в карман и носи с собой, — убеждаю я. — Хоть на связи будете.

— Ну вот еще, — возражает отец. — Там, говорят, излучение, для здоровья вредно, а оно у меня и так не очень.

И все! Хоть кол на голове теши! Мне, значит, нервничать не вредно, а им вредно! Я свой мобильник никогда не выключаю, потому что, если они мне дозвониться не могут, с ума начинают сходить.

Отец принес мне трубку. На мое «алло» в ней зарокотал голос Славы:

— Не разбудил, надеюсь? — бодро принялся вещать он. — Хочу, Любаша, уточнить наши планы на сегодня. Ты извини, я вчера немножко устал. Денек трудный выдался.

Я бы это назвала не «устал», а несколько иным словом, однако из дурацкой вежливости, ответила:

— Ничего страшного. С кем не бывает.

— Ну и что мы сегодня делаем?

— Да мы с вами, собственно, ничего.

— Мы разве еще на «вы»? — он удивился. — А мне казалось, мы вроде на «ты» давно перешли.

Вообще-то он был прав. Вернее, Слава в одностороннем порядке со мной на «ты» перешел. Я его никак не называла. Впрочем, какая разница: на «ты» так на «ты», идти с ним я больше никуда не собиралась.

— Ну так куда же мы наметили?

— Я собиралась с дочкой в зоопарк.

Ответ мой прозвучал сухо и жестко, как и было задумано, но я недооценила Славу.

— Зоопарк? Отличная идея! — возликовал он. — Тысячу лет не был! И дочка у тебя есть! Детей обожаю! Сколько ей лет?

— Двенадцать.

— О-о, почти взрослая! Еще лучше. Давайте все вместе позавтракаем. Там, в зоопарке, какое-нибудь подходящее заведение есть?

— Не знаю. Я никогда в зоопарке не завтракала…

— Тогда поехали. На месте и выясним.

— Да я только проснулась. И Василиса еще спит.

— Тогда буди ее по-быстрому, и собирайтесь. А я к вам выезжаю. Только адрес скажи, а то вчера не запомнил.

Мудрено ему было запомнить: он так крепко спал, что даже не проснулся, когда я вышла из машины.

Я мгновение помолчала. Продолжать знакомство мне не хотелось, но и обижать Славу было не за что и незачем. А как деликатно его отшить, мне спросонья не придумывалось. С другой стороны, я его возьму с собой, а он в ресторане при Василисе продолжит гулянку…

— Да ты не волнуйся. Я при ребенке буду строго себя держать, — словно почувствовал мои опасения Слава. — Устроим детский утренник.

— Хорошо. Приезжай, — сдалась я.

Он приехал, и не один, а с дарами! Большим букетом роз. «Для женщин», — как выразился он, и вручил цветы маме. Папе он торжественно сунул в руки подарочную корзину из супермаркета — с бутылкой вина и какой-то закуской.

— М-м-м, для знакомства.

Мама испуганно покосилась на корзинку и робко предложила:

— Так, может, мы сейчас чайку попьем?

— Спасибо, но нет, — решительно отверг ее предложение Слава. — У нас сейчас по плану знакомство с дикой природой. Следуем в зоопарк!

Машина ждала у входа. Слава нанял ее на целый день.

В зоопарке мы без труда отыскали вполне уютное кафе, где очень мило позавтракали блинчиками с вареньем, свежевыжатым соком и ягодным муссом. (Меню составляла Василиса. Мы со Славой добавили к нему от себя две чашки кофе.) Я опасалась, как бы Слава не захотел размяться чем-нибудь более горячительным, но он, к моему облегчению и изумлению, действительно воздержался и держал себя очень прилично, почти как истинный джентльмен.

Не совал излишних чаевых, не размахивал руками, а тихим голосом развлекал Василису вполне детскими анекдотами. Дочь моя, не привыкшая к такому количеству мужского внимания (дедушка, разумеется, не в счет), млела от удовольствия и откровенно со Славой кокетничала.

Глянуть со стороны — идиллическая картинка. Дружная семья на воскресной прогулке. «А он действительно неплохой человек, — подумала я. — И детей явно любит. Вон как быстро с Василисой общий язык нашел. Видимо, в этой своей Тюмени немного одичал от одиночества».

Я украдкой к нему приглядывалась. И внешне не сказать, чтобы урод. То есть, конечно, не красавец, но вполне приятный. Если его еще как следует постричь… Глядишь, возвратится в Москву и немного цивилизуется. Пообтешется здесь и станет вполне себе. Вдруг у нас что-нибудь и получится. Ведь то, что он моложе меня, совсем незаметно. Наоборот, Слава смотрится даже старше. А детей своих захочет… А почему нет? Я еще могу. Некоторые в моем возрасте вообще первый раз рожают.

— Что это у нас мама взгрустнула? — ворвался в мои размышления его голос. — И то верно, Любочка. Заправились, теперь надо подвигаться. Жирок растрясти. — Он погладил себя по животу. — Кого первым пойдем смотреть? — посмотрел он на Василису. — Белого медведя?

— Нет. Жаб в террариуме, — тоном, не допускающим возражений, ответила дочь.

— Тьфу, гадость какая, — вырвалось у Славы.

— Что вы, они такие красивые! — возмутилась Вася.

— А мама как к ним относится?

— Нормально мама относится, — ответила я.

— Тогда вперед. Интересные у меня сегодня девушки. В моем детстве девчонки жаб боялись.

— Это же когда было, в доисторические времена, — заявила Василиса. — А современные девочки очень даже земноводными интересуются.

— Оригиналка она у тебя, — подхватил меня под руку Слава. — Я-то сам, если честно, этих земноводных как-то не очень.

— А там еще змеи есть, — хитренько покосилась на него Василиса. — Я их тоже не боюсь.

— Ничего, потерплю, — стоически отреагировал Слава. — Вдруг тоже привыкну.

До террариума мы шли довольно долго. Слава останавливался возле каждого лотка.

— Ой, сахарная вата! Васька, давай, а?

— Я ее не люблю, — сморщила переносицу Василиса. — Лучше мороженое.

— Нет проблем!

Мы нашли точку, где продавалось мороженое.

— А ты не лопнешь? — спросила я у дочери.

— Не-а. Мне сейчас много энергии потребуется. Жаб разглядывать.

Потом мы остановились возле мягких игрушек, и Слава купил Ваське длинноногую лягуху, за неимением жабы. Затем приобрел ей книжку про жаб и тритонов. И только после этого мы наконец дошли до террариума и долго-долго разглядывали обитателей. Васька у них, по-моему, все пупырышки пересчитала.

Слава сперва заскучал, а потом нашел себе развлечение. Начал меня так легонечко обнимать, как бы привлекая мое внимание к наиболее интересным экземплярам. Сперва его рука была у меня на плече, потом плавно и незаметно спустилась на бедро. Пришлось мне его одернуть:

— Слушай, мы здесь все-таки с ребенком.

Он не смутился:

— Я всего лишь хотел тебе удава показать. Смотри, какой у него бугор. Небось только что кролика слопал. — И он, снова обняв меня, увлек к следующей клетке.

Не могу сказать, что мне это было совсем неприятно. За последнее время не слишком много мужского внимания доставалось. И льстило, что я Славе сразу понравилась, и разницу в возрасте он не заметил. Выходит, я еще неплохо выгляжу.

С другой стороны, мне было смешно и немного неловко наблюдать, как Слава пытается ускоренно установить близкие отношения. Логика, конечно, просматривалась. Он пока приехал в Москву только на несколько дней. На длительное ухаживание у него времени не было. Вот он и спешил.

Сегодня он мне нравился гораздо больше, чем вчера. Однако у него был уж больно деловой подход. Всем по подарку в зубы, бабу в охапку, чтобы ни минутки попусту не растратить.

К концу нашего пребывания в зоопарке меня стал мучить вопрос: что у Славы намечено в дальнейшей программе? Обед у меня дома? Зря он подарочную корзину привез? Или он моих родителей тоже решил в ресторан повести? Надо бы выяснить, но я не решалась. Вдруг он тогда возомнит, что я сама этого хочу? А я уже так устала, что жаждала лишь одного: добраться до дома и вытянуться на кровати. Как бы у нас там ни сложилось в дальнейшем, но со Славой за последние два дня я наобщалась достаточно.

Вскоре судьба решила за нас. У Славы в кармане зазвонил мобильник. Отойдя в сторонку, он с кем-то сердито поговорил, а вернувшись, хмуро изрек:

— Дела, блин, даже в воскресенье достают. Никакой личной жизни! Сейчас завезу вас домой и на сегодня вынужден проститься.

— А я думала, вы сейчас к нам, — расстроилась Василиса.

— Действительно, как жалко, — изобразила сожаление я, правда, не слишком сильное, а то еще вдруг передумает.

— Ничего, у нас еще до третьего время есть, — обнадежил нас он.

— А что третьего? — поинтересовалась моя дочь.

— Третьего отбываю в свои тюменские джунгли. Но не расстраивайся. Скоро я насовсем вернусь.

Вечером Василиса меня спросила:

— Мама, а у вас с ним серьезно?

Я опешила:

— Что ты имеешь в виду? Мы только вчера познакомились.

— Да я к тому, что, если у тебя с ним роман будет, я не против! Он ничего. Прикольный. И деньги, по-моему, есть.

— Васька, откуда ты такого набралась? — Вот уж не ожидала от нее подобного практицизма!

— Жизнь заставила, — лукаво улыбнулась она.

Я, конечно, в ответ прочитала ей целую лекцию о том, что деньги не главное, а роман следует заводить с человеком, которого любишь, даже если у него с деньгами и не очень хорошо.

Василиса сосредоточенно выслушала меня и сказала:

— Я, конечно, все понимаю. Любовь — это очень важно. Но почему-то без денег ни у кого жить не получается.

Вот это да! Я только рот разинула. А что возразишь?

Дочь моя тут же привела наглядный пример:

— Вот у нас в классе Сережка Степанов. У его родителей денег совсем нет, потому что они не работают. Из-за этого они пьют, дерутся и Сережку колотят. Он теперь почти и не учится. А раньше, ну когда мы еще в первый класс ходили, они работали, у них деньги были, и Сережку они любили, и все ему покупали, и он отличником был. А теперь его, наверное, из школы выгонят.

— С чего ты взяла?

— Сама слышала, как завуч классной говорила: в нашей школе таким не место. У него среда дурная, и от него пойдет плохое влияние. Они его собираются сплавить в другую школу. Все равно и английский, и французский совсем запустил.

Я потом до поздней ночи думала: а может, устами младенца глаголет истина? Попался мне неплохой человек. С таким восторгом на меня смотрит! Чего привередничать? Чай, не девушка. Принца на белом коне ждать поздновато. А жизнь устроить так, чтобы появилось плечо, на которое опереться можно, совсем не лишнее. Василиса растет. Оглянуться не успею, в институт надо определять. Девочка она у меня способная. И родители не молодеют. Не дай бог, слягут. Уход потребуется. Справлюсь ли одна? А Слава, кажется, человек щедрый. И, по словам Равиля, надежный. Главное, тоже один намыкался и хочет теперь в семейной жизни осесть. И Ваське понравился. Раньше она такая была ревнивая. А с ним сразу возник контакт. Да и человек не то чтобы неизвестно откуда. С Равилем они много лет знакомы. А Равиль мне плохого не пожелает.

В понедельник Слава объявился у нас в салоне. К Равилю зашел, а уж потом они вместе ко мне заглянули. У меня как раз образовалось окно, вот мы и решили на кухне чаи погонять.

Тут оба друга меня и озадачили. Предложили куда-нибудь податься на майские праздники.

— Нет, ребята, увы, я пасс. Мне семейство на дачу надо вывезти. Мои уже на старте стоят и дрожат от нетерпения. Огородная кампания. Первая, так сказать, копка. И погода в этом году подходящая. Тепло. В общем, я до девятого повязана с дачей.

Слава расстроился.

— А я уже третьего домой уезжаю. Что ж, значит, больше и не увидимся? Так хотелось с тобой куда-нибудь…

На него было жалко смотреть. Он выглядел как влюбленный подросток. Неужели я ему до такой степени нравлюсь?

— Но вы… ты… Мы ведь с тобой и на неделе можем вечером встретиться.

Он расстроился еще больше.

— На неделе совершенно не получается. Расписан под завязку. Мне все дела до праздников необходимо подбить. А вот первого и второго совершенно свободен. Слушай, — он вдруг оживился, — а дача твоя далеко?

— У нас там тесно…

Да ты не думай, я не напрашиваюсь. Понимаю: семья. У меня другая идея возникла. Может, ты их отвезешь с утречка, обустроишь и вернешься. Ну хоть к вечеру. И мы первое и второе проведем с тобой вместе. Сходим куда-нибудь, посидим, повеселимся, потанцуем, — он выразительно подвигал торсом. — Это, надеюсь, реально?

Я задумалась. По времени все было осуществимо. Если шоссе утром не слишком окажется забито, за час-полтора до дачи доедем. Вечером вообще наверняка свободно будет. Минут за сорок обратно домчусь. Главное, сорганизовать моих так, чтобы собрались пораньше. Ведь им дай волю, и в три не выедем. А на даче мне еще надо разложить вещи. Собрались-то на целую неделю, даже больше получается. И весь необходимый скарб с собой тащим. Машину свою забью под завязку.

Большой вопрос, понравится ли Славина идея моим родителям. Не то чтобы они без меня там боятся остаться, каждое лето живут, а я в будние дни не всегда туда езжу. Но то, что я вместо того, чтобы работать на даче, отправлюсь в город гулять, может вызвать бурный протест. Довольны они уж точно не будут. Хотя имею я право, в конце концов, на полтора дня личной жизни! Потом вернусь и до девятого буду с ними. Успею еще насладиться садово-огородными работами.

— Ладно. Уговорил, — ответила я.

Слава вскочил со стула и, отбивая чечетку, прошелся взад-вперед по кухне. Именно в этот момент в дверь заглянул Гарри Фомич.

— Веселимся — гуляем уже? — Он неодобрительно посмотрел на стол. — До праздника еще три дня. Заявления все оформили?

Мы с Равилем кивнули.

— Молодцы, — сказал Гарри Фомич, а потом, переведя взгляд на Славу, добавил: — Только вот посторонним в служебном помещении находиться не положено.

И он исчез.

— Кру-утой мужик, — покачал головой Слава. — Хотя, по-своему, прав. Всех нужно держать в ежовых рукавицах. По личному опыту знаю. Народ ужас как распускается.