15
Проснувшись утром, я уставилась в потолок немигающим взглядом, понятия не имея, какой сегодня день недели, число, месяц и вообще на какой я нахожусь планете. От выпитого накануне коньяка голова гудела, все тело ломило, как после драки. Я медленно приподнялась на локте, намереваясь встать и добраться до кухни, но тут же рухнула на подушки, не в силах сдвинуться с места. Тело отказывалось служить мне, став слабым и податливым, как тряпичная кукла.
Откуда-то из глубины сознания рвались воспоминания, от которых мне становилось немного не по себе. Коньяк, Людочкины идиотские советы, Сашина нежная улыбка, его объятия, губы…
Стоп. Я села на кровати, пытаясь как-то систематизировать возникающие в голове образы. Один образ, повторяющийся наиболее часто, привел меня в легкий ступор. Сашины глаза, пронизывающие меня взглядом до глубины души, его сильные загорелые руки, обнимающие меня, и татуировка на левом плече…
Господи, неужели я переспала с ним?
Память тут же услужливо подсунула воспоминания о том, как Сашины губы изучали мое тело, и мне стало нехорошо. Обессиленно упав на кровать, я накрылась одеялом с головой, искренне желая себе смерти. Только она, как мне казалось, могла избавить меня от позора.
Однако как выяснилось чуть позже, от воспоминаний невозможно было спрятаться под одеялом. Они терзали мой мозг, рисуя самые разнообразные картины.
Саша и я на лестничной площадке: я, глупо хихикая, заталкиваю его в квартиру и наливаю коньяк…
Саша и я на кухне: я вешаюсь ему на шею, цепляясь руками за плечи, чтобы не упасть…
Саша и я в постели: я стягиваю с себя свитер, расстегиваю бюстгальтер, а Саша просит меня этого не делать…
Господи…
Я откинула одеяло, как будто это оно было виновато в том, что вчера я творила совершенно сумасшедшие вещи, и встала на ноги. Голова тут же закружилась, но я приказала себе собраться и доковыляла до кухни. Там я выпила большой стакан минеральной воды, и в желудке тут же поднялась волна возмущения.
Быстро пробежавшись до ванной, я выплеснула выпитую воду и, включив кран, засунула голову под струю холодной воды. Легче от этого не стало, но я все же подержала немного голову под водой в надежде на лучшее.
Спустя пару минут, я поставила на плиту чайник и позвонила Людочке. Именно она представлялась мне главной виновницей того, что произошло вчера. Если бы не она со своей лекцией по половому воспитанию…
Людочка схватила трубку после первого сигнала.
— Ксюшка, господи, как я рада тебя слышать, — прощебетала она. — Как у тебя дела?
— Неважно, — выпалила я и сразу перешла в наступление: — И, между прочим, из-за тебя.
— Почему из-за меня? — удивилась она.
— Потому что это ты накачала меня коньяком, вооружила совершенно идиотскими советами, а потом еще и оставила с Сашей наедине, — быстро перечислила я все Людочкины прегрешения.
— Ах, ты об этом, — усмехнулась она. Кажется, подруга совершенно не раскаивалась в содеянном, чем страшно меня разозлила.
— А ты думала о чем? — ехидно поинтересовалась я.
— Ты лучше скажи, как все прошло, — попросила Людочка, спокойно проигнорировав все мои обвинения.
— Что все? — уточнила я.
— У вас что-то было?
— Если ты имеешь в виду, повисла ли я на его шее сразу после твоего ухода, то да, — процедила сквозь зубы я, ненавидя себя так сильно, что заболела голова.
— Надеюсь, он понял тебя правильно, — весело усмехнулась Людочка. Кажется, она искренне веселилась…
— Можешь в этом не сомневаться, — выдавила я вне себя от злости. — Он все понял правильно, после того как я трижды ему объяснила…
— Думаю, ты не стала нагружать его лекцией по психологии? — спросила она.
— Конечно, нет, — фыркнула я, полная отвращения к себе. — Я не стала тратить времени на это, а сразу перешла к делу и затащила его в постель. Хотя он отчаянно сопротивлялся, мне удалось справиться с ним и победить в нелегкой схватке.
Людочка не выдержала и рассмеялась.
— Чего ты смеешься? — обиделась я. — Мне лично не до смеха. Как я теперь стану смотреть ему в глаза? Что, если я встречу его возле дома? Или теперь мне придется входить в квартиру через дымоход, как Карлсон?
— Ну почему сразу через дымоход? — отсмеявшись, спросила Людочка. — Будешь ходить, как ходила. И что значит: если ты его встретишь? Конечно, ты его встретишь. И еще не раз.
Такая перспектива показалась мне просто пугающей, и я замахала руками, как ветряная мельница, позабыв о том, что Людочка не может видеть меня сквозь телефонную трубку.
— Нет, только не это.
— Почему не это? — спокойно поинтересовалась она.
— Потому что… Потому что…
Я долго подбирала слова, чтобы высказать причину своего нежелания встречаться с Сашей, но безуспешно.
— Потому что ты ужасная трусиха, — сказала за меня Людочка.
— Только ничего не говори мне про боязнь близких отношений, — застонала я. — Иначе я завою.
— Ну-ну, — снова рассмеялась Людочка и тут же попыталась меня успокоить: — Не так все скверно. Увидишь, все будет хорошо.
— Теперь мне придется пробираться домой только под покровом темноты, — посетовала я, не слушая Людочкиных уговоров.
— Это еще зачем? — удивилась она.
— Чтобы не встретиться с Сашей.
— Думаю, он сам придет к тебе, — сказала Людочка, повергнув меня в шок. О таком развитии событий я почему-то не думала.
— С чего ты взяла?
— Я видела вчера, как этот парень на тебя смотрел, — пояснила она. — Мне кажется, он тоже неравнодушен к тебе.
— Надеюсь, он все же не придет, — выдавила я, пропустив Людочкины слова о том, что Саша неравнодушен ко мне, мимо ушей. — Иначе я… Иначе я…
Что будет в том случае, если Саша все же придет, я придумать не успела, так как раздался звонок в дверь. От неожиданности я выронила трубку, и та с грохотом упала на пол.
— Что случилось? — раздался в трубке взволнованный Людочкин голос.
— Кажется, он все же пришел, — прошептала я, поднимая трубку и прикладывая ее к уху.
— Ладно, не буду тебя задерживать, — усмехнулась Людочка. — И не думай прятаться за закрытой дверью.
— Иди ты, — шепнула я, понимая, что подруга меня уже не слышит и медленно, стараясь не производить ни малейшего шума, положила трубку.
Звонок прозвенел вновь.
На цыпочках я бесшумно прокралась к двери и припала к дверному глазку. На площадке, как я и предполагала, стоял Саша.
Конечно же, я не собиралась следовать Людочкиному совету и открывать дверь. Вместо этого я сделала нечто совершенно противоположное. Прокравшись все так же на цыпочках в кухню, я выключила чайник и притаилась, забившись в угол на кухонном диване. Я надеялась, что Саша уйдет.
Звонок прозвенел еще раз, потом другой, третий…
Саша стоял под дверью и, кажется, вовсе не собирался уходить. Я замерла, меня колотила нервная дрожь. Чтобы хоть как-то успокоиться я стала мысленно считать до ста. Один, два, три…
Звонок больше не звонил, но я знала, что Саша еще стоит там, на площадке. Я чувствовала его немигающий взгляд, буравящий металлическую дверь насквозь, как рентгеновские лучи.
Четыре… десять… двадцать пять…
За дверью послышался шорох. Я навострила уши, но шорох больше не повторился. Кажется, Саша ушел.
Тридцать восемь… сорок четыре… пятьдесят…
На площадке стояла тишина. Мое чуткое ухо не могло уловить ни звука. Удивительно, но меня это ужасно расстроило. Почему-то мне думалось, что Саша станет трезвонить в мою дверь до тех пор, пока я не сдамся и не открою, но он не стал делать ничего подобного.
Пятьдесят шесть… шестьдесят один… шестьдесят три…
Нет, он совершенно точно ушел. Звонок больше не звонил.
Шестьдесят восемь… семьдесят два… восемьдесят…
Вскочив с дивана, я тихонько подошла к двери и глянула в глазок. На площадке никого не было. Он все-таки ушел… Он не стал тратить время на серенады под окном и взламывать дверь.
Восемьдесят пять…
Раскрыв дверь настежь, я выскочила на лестничную площадку, надеясь, что Саша еще не успел войти в свою квартиру, но его нигде не было. Только на полу перед моей дверью лежал огромный букет ярко-розовых роз.
Улыбнувшись, я подняла цветы, бережно прижала к себе и тихо прикрыла дверь.
