Мы одной крови
Сель не ушел. Он поставил ногу на батарею отопления и, кажется, возился с пряжкой сандалии. Он глянул на Славку зеленоватыми с искорками глазами, подергал на сандалии ремешок и сказал:
– Растянулся. Хлябает и хлябает, просто невозможно ходить.
Славка остановился рядом. Очень внимательно, словно от этого зависела чья-то судьба, он осмотрел ремешок и пряжку.
– Надо новую дырку проколоть.
– Так нечем же, – объяснил Сель почти обрадованно.
Славка сдернул с себя кожаный поясок. Там у пряжки был шпенек с довольно острым концом.
– Давай, – сказал Славка.
Сель снял сандалетку. Славка положил ее на подоконник и начал сверлить в ремешке отверстие. Сель нагнулся рядом и тихо дышал у Славкиной щеки.
– Тупой, не берет… – пробормотал Славка.
– Ну, тогда не надо. Я дома шилом…
– Подожди, я еще… Вот, пошла… Слушай, а где стоит этот «Сатурн»? Я парусных судов наяву еще не видел…
– У станции Черная Речка. Разве ты там не бывал?
– Я еще нигде почти не бывал… Я неделю назад приехал… Вот, готово! На.
– Спасибо. – Сель встал на колено и застегнул пряжку. – В самый раз…
(А было не в самый раз. Туговато было. Славка это видел.)
Славка, стоя над Селем, спросил:
– Я еще хотел узнать… Разве бегучий такелаж на «Сатурне» сохранился?
– Нет, конечно. Все сгнило или растащили.
– А как ты поднял стаксель? Откуда взялся фал?
Сель встал. У него странные сделались глаза: и виноватые, и обрадованные.
– Кроме тебя, никто про это спросить не догадался… Ты никому не говори, ладно?
– Честное слово, – быстро сказал Славка.
– У меня свой фал был. Капроновая веревка…
– Значит, до марсовой площадки лазил? – тихо спросил Славка. – Иначе же не продернуть.
Сель опустил голову и шевельнул плечом. Словно хотел сказать: «А что было делать?»
Славка представил, как это было. Ветер шесть баллов – натянутые тросы гудят, а обрывки хлещут по мачте. Высота – с пятиэтажный дом. Темно. Под ногами гнилые выбленки – ступеньки, привязанные к вантам…
– Жутковато, наверно… – тихо сказал он.
Сель вдруг улыбнулся:
– Ветер свистит, а я – гордый и бесстрашный – устремляюсь вверх, прямо к звездам!.. И на каждой выбленке шепчу «мамочка».
Они со Славкой засмеялись. И были они уже не просто Славка Семибратов и Тимка Сель. Кажется, что-то уже связало их. Чуть-чуть.
Сель перестал смеяться и сказал:
– Обидно только, что все зря…
– Не зря! – вырвалось у Славки, и он смутился. И начал суетливо продергивать в петли поясок.
«Ты, Тимка, не зря пробрался на «Сатурн». Иначе не было бы совета дружины. И тогда неизвестно, как бы мы встретили друг друга!»
Сель спросил:
– Неужели ты никогда парусников не видел? Схему точно нарисовал…
– Ну, по книжкам-то я знаю…
– У тебя какие книжки?
– Со схемами? «Операция «Парус», журналы «Катера и яхты», потом еще «Паруса над океанами», перевод с чешского. Только там кое-что напутано. Еще «Парусно-моторные суда» Цурбана…
– Цурбан есть? Вот повезло! Там все подробно, да?
– Конечно. У тебя нет?
– Откуда? Я только слышал про нее.
– Хочешь почитать?
– Еще бы! А когда можно?
– Сейчас можно, – ликуя в душе, сказал Славка. – Давай побежим ко мне…
– Давай! Если у тебя время есть…
– Конечно, есть!
Они вышли на крыльцо.
– Ой! – спохватился Сель. – Мне же еще надо в библиотеку! В нашу, школьную. Если не сдам книжку, будет скандал. Их всего на три дня нашему классу дали.
– Что за книжка?
– Да вот… – Сель вытащил из портфеля потрепанную книжонку в бумажной корочке.
Славка даже засмеялся: он увидел старого знакомого – «Маугли». Сокращенное издание для тех, кто изучает английский язык.
– У меня такая была, только потерялась.
– Жаль, что потерялась, – вздохнул Сель, – Пригодилась бы. Я письменный перевод не сделал из-за всей этой истории. Завтра Куин Лиза вкатает мне двойку от всей души.
– Какая Куин Лиза?
– Елизавета Дмитриевна. Ее так зовут у нас: Королева Елизавета, Куин Элизабет. Куин Лиза… Тебе хорошо, ты не у нее…
– Много задали переводить?
– Целая страница. Вот, у меня заложено… Сель открыл книжку. Из нее упал сложенный вчетверо листок. Славка нагнулся за ним.
– А! Это уже не надо, – сказал Сель. – Это анкета для детской флотилии. Записаться хотел…
– А сейчас не хочешь?
– Ты смотри, тут графа: «Согласие классного руководителя». Думаешь, Куин Лиза даст мне теперь согласие? От нее дождешься!
– Жалко…
– Конечно. Только упрашивать ее я не буду.
– Я тоже хотел записаться… – сказал Славка.
Сель, кажется, обрадовался:
– Тогда возьми анкету, она чистая!
Славка замотал головой. Получалось нехорошо: Тимке во флотилию нельзя, а Славке вроде бы на эту Тимкину беду наплевать.
– Да бери! – сказал Сель. – Зачем тебе лишний раз бегать за анкетой? Сразу заполнишь, подпишешь – и к начальнику.
Славка вздохнул и взял. Потому что отказываться тоже было неудобно. Вдруг Сель скажет: «Я тебе помочь хочу, а ты ломаешься…»
Славка виновато спросил:
– Неужели она такая вредная, ваша Куин Лиза?
Сель печально ответил:
– Королевы бывают хорошими только в сказках и шахматах… Ты подождешь, пока я книжку сдам?
– Постой, – сказал Славка. – Двойка-то тебе к чему? Давай напишем перевод. Я его, наверно, помню.
– Вот здорово!
Сель без лишних слов уселся на высокий парапет крыльца – в сторонке, чтобы не мешать пробегавшим туда-сюда ребятам. Положил на колени портфель, на портфель – тетрадку. Славка сел рядом.
– Готов? Пиши: «Когда Маугли вышел из зарослей на поляну…»
Славка помнил текст почти наизусть. Иногда увлекался и шпарил без передышки. Сель останавливал:
– Подожди, это я сам, а то нечестно получается… Здесь я тоже могу. А это что? Все слова знаю, а выходит чепуха какая-то. Они что, дрались до крови?
– Да нет! Это же клич такой. Как пароль: «Мы одной крови– ты и я!»
Сель быстро глянул сбоку на Славку. Хотел написать, но задержал ручку. Головкой ручки поцарапал подбородок. Сказал, опустив глаза в тетрадку:
– Сидим рядом, разговариваем… а даже не знаем, как друг друга зовут…
– Я знаю, – торопливо и смущенно возразил Славка. – Тебя Тимка зовут… Да?
– Меня зовут Тим, – серьезно сказал Сель. – Все меня так зовут с тех пор, как я только родился. Все, кто… ну, кто мне не враг…
– А меня Славка… Тим… ты пиши. «Мы одной крови – ты и я…»
…Тим, конечно, понравился маме. Славка видел, что мама им просто любуется. В Тиме было все, чего не хватало Славке. А Славке не хватало собранности, подтянутости, внутренней интеллигентности, умения держаться и вести себя, как положено воспитанному мальчику из приличной семьи.
Когда баба Вера позвала обедать, Тим не ломался и не отказывался. Вилку и нож он держал как полагается. Не торопился, как на поезд, не глотал непрожеванные куски и спокойно, без смущения отвечал на мамины деликатные вопросы.
И Славка благодаря маме узнал, что отец у Тима – инженер на судне, которое часто уходит в океан, чтобы поддерживать связь со спутниками и космонавтами. А Тимкина мама-дежурный администратор в гостинице для моряков.
– Надеюсь, дома у тебя не станут волноваться, что ты задержался? – осторожно спросила мама.
– Просто некому волноваться. Папа в море, а мама до завтра на дежурстве.
– И больше у вас никого нет?
– Еще сестра Валентина. Я в шесть часов пойду за ней в детский сад.
– Маленькая сестра?
– Нет, большая. Почти семь лет.
– Это все-таки не очень большая. Ты, наверное, о ней заботишься?
Тим улыбнулся:
– О ней не надо заботиться, Елена Юрьевна. Она самый самостоятельный человек у нас в семье. Вы бы слышали, как она по телефону разговаривает! Те, кто не знает, сразу начинают к ней на «вы» обращаться…
После обеда Славка и Тим рассматривали книги и журналы с кораблями. От книжки Цурбана Тим еле оторвался.
– Ты ее бери домой и читай сколько влезет, – сказал Славка. – Хоть месяц, хоть год… – Он готов был сказать: «Если хочешь, то бери насовсем», но не решился. Получится, будто он сразу набивается Тиму в друзья.
Тим обрадовался:
– Я срисую кое-что. Тут все детали как на ладони… Смотри, марсовая площадка в точности как на «Сатурне». Вот через этот брус я фал перекинул, блок искать было некогда.
– Парус тебе вернули?
– Ой… Даже вспоминать боюсь. Обещали отдать, когда кто-нибудь из взрослых придет. Дядя Саша, когда узнает, еще устроит мне головомойку. Это его парус. Мы однажды в Голубую балку ездили, и дядя Саша нам его дал, чтобы тент от солнца на пляже сделать…
Славка жалобно засопел. Когда при нем говорили о пляже, его сразу же нестерпимо тянуло купаться.
Он сказал об этом Тиму. Тим подпрыгнул:
– Так идем!
– Легко сказать «идем»… Меня одного не пускают. «Ребенок захлебнется, ребенок ударится о камни…»
– А со мной?
Славка посмотрел на Тима с сомнением.
Тим подошел к двери:
– Елена Юрьевна! Простите, что я вас отрываю. Можно, мы со Славой сходим на пляж?
Славка не видел маму, но сразу представил, какие круглые у нее стали глаза.
– Одни?
– Я всегда купаюсь один…
– Да, конечно… Но Славик… Он еще не привык.
Знала бы мама, что случалось на Покровском озере…
Тим рассудительно сказал:
– Елена Юрьевна, привыкать все равно придется. Если живешь у моря, с мамой каждый раз купаться не будешь.
– Ох, я это понимаю. Но я так волнуюсь…
– А мы придем ровно через час – из минутки в минутку. Вы не успеете поволноваться.
– Это совершенно точно? – жалобно спросила мама.
«Ура!» – шепотом сказал Славка.
…Они были уже в квартале от дома, когда мама догнала их. Она несла пляжную сумку.
– Вы забыли полотенца… И, кроме того, я тоже хочу поплавать. Нет-нет, не думайте, что я вам не доверяю. Просто мне стало завидно.
Они купались долго и весело. Плавали наперегонки. Брызгали друг на друга. Ныряли с бетонных ступеней. Пытались достать на глубине дно. Мама наконец вытащила их на берег.
– Сколько можно сидеть в воде! Вы превратитесь в русалок.
– Мальчики-русалчики, новое открытие в науке, – сказал Тим. Он прыгал на одной ноге и тер полотенцем плечи.
Мама смотрела, смотрела на него и вдруг начала смеяться:
– Нет, это просто чудо! Какой же ты пестренький!
Славка вспыхнул: а если Тим обидится? Но Тим тоже засмеялся:
– Меня маляры обрызгали… Это мне мама рассказывала маленькому. Будто, когда я родился, меня в больнице несли по коридору, а там стены красили. У маляров случайно повернулся распылитель, и вся краска – на меня.
– Похоже, что так и было, – смеясь, заметила мама.
– Я этому долго верил, – сказал Тим. – Один раз у нас в детском садике был ремонт, и я у маляров узнал, чем надо масляную краску смывать. Растворитель такой в плоских бутылочках… Стащил у них одну бутылку и давай ноги тереть…
Мама удивилась:
– Почему же не нос и не щеки?
– А что мне нос? У меня с ногами беда была… Мы в пряталки часто играли в коридоре, где взрослая раздевалка. Там халаты висели. Спрячешься за них, а ноги торчат. Тапочки у всех одинаковые были, ну и ноги похожие, не угадаешь, кто где. А меня сразу – хвать!
Мама опять залилась смехом. И Славка. Он был рад, что Тим так весело и доверчиво рассказал эту историю. «Будто давним знакомым», – подумал Славка.
Когда вернулись, Тим сказал, что Славка теперь должен пойти к нему. Иначе будет просто несправедливо!
– А уроки? – привычно напомнила мама.
– Завтра же воскресенье! – разом сказали Славка и Тим.
– А ты забыл, что мы собирались в магазин за брюками?
– Зачем они мне в такую жару?
Тим сказал:
– Еще целый месяц будет лето.
Сначала они зашли в садик за Валентиной. Тим объяснил по дороге:
– Она могла бы одна ходить, да воспитатели не пускают. Боятся ответственности.
Валентина оказалась рослой девчонкой с круглым лицом и темными косами. Она басовито сказала:
– Я тебе поражаюсь, Тимофей. Неужели ты даже в субботу не можешь прийти пораньше? Я извелась в этом детском учреждении.
– Ой, я совсем забыл, что в субботу можно раньше…
Валентина посмотрела на аккуратно зачесанные, но все еще мокрые волосы брата.
– Искупаться ты почему-то не забыл.
Они поднялись по узкой лестнице, стиснутой белыми стенами, в которых глубоко сидели зеленые калитки. Со стен спускались плети ползучего кустарника. Лестница называлась «улица Камчатского люнета».
Наверху был новый квартал. Тим показал на самый высокий дом – девятиэтажный:
– Мы на четвертом этаже живем. Вон балкон, слева…
Квартира у Тима оказалась большущая. От пола до потолка поднимались книжные стеллажи. Среди стеллажей висели индейские и африканские маски. Многие книги были непонятные: физика, электроника. Но зато стояли томов полтораста библиотеки приключений, собрание фантастики и романы Фенимора Купера в старинных обложках с золотыми узорами.
– Тут я и помру, – жалобно сказал Славка.
Тим сказал, что помереть Славка еще успеет, и повел показывать корабельный конструктор, который отец привез из Англии.
Славка думал, что конструктор – это железки и кубики, чтобы строить игрушечные пароходы. Но увидел совсем другое – детали для модели галеона «Мэйфлауэр» – старинного парусника, который доставил в Америку первых переселенцев из Европы. Все было отштамповано так аккуратно и тонко, что казалось настоящим. Даже прожилки и сучки виднелись на коричневых досочках обшивки. Даже швы на выпуклых парусах из белой пластмассовой пленки.
– Корпус я почти склеил, – объяснил Тим, – а рангоут одному трудно ставить. Надо, чтобы кто-то держал.
– Давай попробуем!
Они провозились больше часа. Зато на «Мэйфлауэре» встали три мачты с марсовыми площадками и вантами.
– Хватит, – решительно сказал Тим. Славка разогнулся. И заметил в углу на столике пишущую машинку. Это был «Рейнметалл» с латинским шрифтом.
– Такая же, как у нас! Мы еще не распаковали.
– Это папина… Вообще-то и наша с Валентиной. Мы играем иногда.
Славка удивился. Мама его не подпускала к машинке. Какие тут игрушки?
– В сигналы играем, – объяснил Тим. – У нас есть два тома трехфлажного «Международного свода»… Знаешь?
Славка кивнул:
– Знаю. Только он устарел, сейчас двухфлажный.
– Для игры-то не устарел. Мы знаешь как играем? Я Вальке диктую по три буквы наугад… Она у нас ученый товарищ, все латинские буквы знает… Она печатает, а потом я по книге разбора расшифровываю. Иногда так смешно получается! Хочешь, попробуем?
Тим выволок с книжной полки толстенный синий том.
– Называй какие-нибудь флаги. Любые три буквы.
– Тим… – сказал Славка.
– Что?
Славка рассмеялся:
– Ничего. Просто ТИМ. Тангоу, Индия, Майк.
– Ой, а мне и в голову не приходило!
Они плюхнулись животами на ковер, начали поспешно листать книгу.
– Вот, смотри. Славка! ТИМ… «Облегчать вес, осадку…» Что бы это значило?.. А, знаю! Это меня стащили с «Сатурна» и облегчили у него осадку. Все правильно. Теперь посмотрим про тебя.
– У меня же шесть букв.
– Разобьем на два сигнала.
– Точно. Сла.. Сьерра, Лима, Альфа… Что будет?
– Сейчас… Вот это да! «Освобождать»!.. Ты кого-нибудь освобождал?
Славка вспомнил толстого мальчишку, которого отбил у крикливой соседки.
– Да. Кажется, освобождал.
– А кого? Сейчас узнаем… Викта, Кило, Альфа… Что получается? Странно. Эти флаги означают слово «как»… Как ты освобождал?
Славке неловко было рассказывать об этом случае. Получится, будто хвастается, а героизма-то никакого тут нет. Он вздохнул:
– Военная тайна.
– Тайна? Хорошо, – сказал Тим. Зачем-то пополз по-пластунски к широкой тахте с подушками вместо спинки. Выволок из-под тахты желтую пластмассовую трубу с двумя пистолетными ручками. Славка такие видел в «Детском мире» – это был пневматический автомат, стреляющий теннисными шариками.
– Заряжен, – предупредил Тим. – Будешь открывать военную тайну?
Славка укрылся за томом сигнальнного свода:
– Вероломное нападение на мирных жителей…
– Не вероломное! Я честно предупредил.
– А я без оружия!
– Можешь кидаться подушками.
– Могу?
– Можешь.
Славка прыгнул на тахту.
– Пускаю в ход тяжелую артиллерию!
– А я скорострельную!
Шарики застучали о стену вокруг Славки. Славка пустил в Тима увесистой подушкой. Тим ее поймал и бросил в Славку. И прыгнул следом! Со стены с гулом сорвался боевой барабан какого-то племени из джунглей Ориноко.
Через минуту Славка лежал на полу, носом в ковер. Тим сидел на нем верхом. Славке было хорошо. Он чувствовал, что может скинуть легонького Тима одним движением плеч, но не хотел. Он был счастлив, что лежит вот так, а Тим победно смеется над ним и упирает ему между лопаток широкий автоматный ствол.
– Откроешь тайну?
– М-м… – сказал Славка. – Ни за какие сокровища.
– Что с тобой сделать?
– Как что? В сигналах же сказано: освобождать .
– Как ? – насмешливо откликнулся Тим.
– Облегчить вес и осадку. Слезть с меня.
– Тебя спасло знание Международного свода.
Тим вскочил, но подкатился на теннисном шарике и шлепнулся на ковер. Задумчиво сказал:
– Бах…
– Сейчас посмотрим, что такое БАХ, – деловито сообщил Славка и потянулся к синей книге. – Браво, Альфа, Хотэл… «Открытая якорная стоянка».
– Все правильно. Пора становиться на якорь. А то сейчас явится Валентина.
И Валентина явилась.
– Это выходит за всякие рамки, – сурово произнесла она. – Немедленно приведите квартиру в порядок.
Славка почувствовал себя как перед завучем. Тим вскочил. Заправил рубашку, пригладил волосы и – просто чудо какое-то! – в один миг превратился из растрепанного мальчишки в аккуратно подтянутого Тима.
– Валечка, мы больше не будем.
Славка с сожалением посмотрел в окно.
– Темнеет уже. Пора домой, а то будет мне «бах»…
Тим проводил Славку до лестницы. Снизу к ним подбежал большой тощий пес.
– Боцман! – обрадовался Тим.
Славка вздрогнул.
– Не бойся, – сказал Тим. – Это здешний общий пес. Он ко всем ласкается.
– Да я не боюсь…
Боцман лизнул Славке ладонь, вежливо помахал хвостом и побежал по своим делам. Славке было неловко. Вдруг Тим решил, что он в самом деле испугался собаки?
– Тим… Я знаешь почему вздрогнул? Ты сказал «Боцман»… А меня так в старой школе дразнили…
Тим ничего не сказал. Он, видимо, сразу все понял: как несладко было Славке в той школе и каким обидным было прозвище.
– Не говори только никому… – пробормотал Славка.
– Конечно, Славка… А меня в первом классе дразнили «Ржавая селедка».
– Почему?
– Ржавая – из-за веснушек. А селедка – из-за фамилии.
– Дрался? – тихо спросил Славка.
Тим вздохнул:
– И ревел, и дрался… На «ржавую» я не обижался, а на «селедку» – очень. Потому что она скользкая и соленая… А потом новая учительница пришла, услыхала и говорит: «Сель – это вовсе не селедка. Это могучий горный поток, лавина, которая может все разрушить. Поэтому не дразните Тима…»
– И перестали?
– Не сразу, но перестали…
«Сель. Грозная лавина», – повторил про себя Славка. Нет, не годилось это для Тима.
– Пойду, – сказал Славка.
– Ну, до завтра. Да?
– До завтра… Тим! А можно, я тебе позвоню? В нашем квартале есть автомат.
– Вот правильно! Позвони! Запиши телефон. Двадцать три… девятнадцать… ноль восемь.
Славка легко запоминал числа. Но телефон ему хотелось записать. В этом был особый смысл. Будто они с Тимом подписывали договор о дружбе. Нет, до этого, конечно, еще далеко, но все-таки…
– А чем писать?
– Сейчас… – Тим достал из нагрудного кармана тонкий карандашик. – Смотри-ка, даже не сломался, когда по полу катались. Осторожнее, он как иголка.
– А бумага? Ой, у меня же есть. – Славка тоже полез в карман.
– Постой, – сказал Тим. – Это анкета.
– А зачем она мне…
– Ты же хотел…
– Не пойду я во флотилию, – сказал Славка. – Может, еще где-нибудь есть парусные секции?
– Не знаю. Есть, но, по-моему, только взрослые… А почему не хочешь в эту?
Славка положил свернутый листок на левую ладонь. Было еще не очень темно, можно писать.
Но сначала надо ответить Тиму. А что отвечать, если Тим и так все понимает.
Славка шепотом сказал:
– А ты как же?.. Мы одной… В одной секции было бы лучше…
Чтобы скрыть смущение, он начал отчаянными штрихами рисовать на листке крупные цифры, а потом с размаху поставил точку. И ойкнул. Острый грифель проколол бумагу и воткнулся под кожу. Прямо в середину ладони.
Выступила капелька крови.
Тим взял Славкину руку и промокнул красную каплю уголком анкеты. Сказал:
– Теперь навсегда темная точка останется, как татуировка. Графит под кожу попал.
– Пусть, – сказал Славка.
Пусть. Это на память о бесконечно длинном счастливом дне, когда появился в Славкиной жизни Тим. Он будто подарил Славке одну свою веснушку.
Когда Славка подходил к Якорному спуску, было уже совсем темно. В будке телефона-автомата горела яркая лампочка. Славка зашарил по карманам. Ну конечно же, как назло, ни копейки! А придешь домой: сначала нахлобучка, затем ужин. А потом:
«Никуда твой Тим не денется, нечего бегать к телефону на ночь глядя…»
Славка заглянул в будку: вдруг повезет? И чудо случилось. На полу поблескивала монетка. Правда, это был гривенник, а не две копейки, но Славка знал, что можно звонить и с гривенником.
Что-то сердце бухает. От волнения и от радости. От того, что есть Тим.
«Двадцать три, девятнадцать, ноль восемь»…
– Тим… Это ты?
– Славка?!
– Это я…
– Вот здорово…
– Тим… ну, ты как? Все в порядке?
– Да. А у тебя? Был «бах»?
– Я еще не был дома. Еще будет.
– Может, пронесет?
– Пронесет, Тим! Ну… до завтра?
– Ладно. Утром приходи пораньше.
– Конечно… Тим…
– Что, Славка?
– Сель – это не лавина. Не поток… Сель – это парус. Мар-сель, брам-сель, стак-сель…
– Ой, точно…
– Тим… Ты тоже парус… Тим-сель…
– Славка… А какой это парус? Где на корабле тимсель?
– Я… не знаю… Тим!
– Что, Славка?
«Тимсель, ты самый хороший парус. Тим, мы одной крови, да? Тим, с ума сойти, я утром еще не знал, что ты есть на свете! Тим…»
– Тим, до завтра!
