Книга: Птица колибри зимы не боится
Назад: Глава V
Дальше: Глава VII

Глава VI

Отчаяние мое было беспредельно, однако погрузиться в него мне помешали те же обстоятельства, которые, собственно, меня в эту пучину и ввергли. Взяв на себя ответственность за Ольгу, я лишилась даже секунды свободного времени.
Работа, учеба, кормление, стирка, глажка, поиск продуктов… Даже вдвоем с бабой Галей и при посильной помощи Геты (больше, правда, моральной) мы едва справлялись. Вечерами я падала в постель и немедленно забывалась сном, а по утрам меня расталкивала баба Галя, и я начинала бег по тому же кругу.
Какое-то время спустя боль моя утихла. Не потому, что сменилась радостью или хотя бы покоем, а потому, что душа моя словно онемела. Меня охватило полное равнодушие. Ровно никаких эмоций ни по какому поводу. Весь смысл моей прежней жизни ушел вместе с Митей. А в новой жить было не для кого, кроме Ольги. Она стала отныне моей единственной радостью, и я мерила теперь свое бытие ее достижениями.
Вот у нее появился первый зубик, вот она сама села, потом встала в манеже, потом пошла, а до этого начала произносить первые слова. Меня она называла Тятя, и мы смеялись, что, вероятно, она считает меня отцом, а не матерью. Бабу Галю сестра моя называла бабой. Жанетта фигурировала исключительно как Эта. А слова «мама» в Ольгином лексиконе тогда не было вовсе. Лишь потом я догадалась, как исправить положение. Повесила над ее кроваткой фотографию нашей покойной мамы, и вскоре, наученная мной, Ольга всем на нее указывала, почему-то глубоким басом произнося: «Мама».
Я предпочла остаться для нее сестрой. А Митю я больше ни разу не встречала. И общих знакомых у нас не было. Так что я не имела никакого представления, как сложилась его дальнейшая жизнь.
Несколько раз я набирала его номер. Однажды он даже сам подошел, однако я положила трубку. К чему бередить так и не зажившую рану?

 

– Ну, ты и тихушница, – таращила на меня глаза Гета. – Я думала, что наизусть тебя знаю. А ты такое от меня скрыла. И, главное, я со своей интуицией – ни сном ни духом. Считала, ты по матери так убиваешься. А оказывается, ты с мужиком в благородство поиграла. И все скрыла. И от меня, и от бабы Гали. Ну, дура! Поискать таких. Сама собственными руками счастье свое удавила. Другие выгрызают, а она удавила. Правда, подруга, за это я, наверное, тебя так и люблю.
Гета встала, нервно прошлась взад-вперед по кухне и пошире распахнула окно. Дышать и впрямь было уже совершенно нечем.
– Кажется, я перестаралась, – помахала в воздухе полотенцем подруга, однако, едва плюхнувшись на стул, закурила новую сигарету.
Она никак не могла успокоиться.
– Неужели ты не могла хотя бы попробовать? Разбежаться-то успели бы. Ты бы порыдала, во всем призналась. Если он так тебя любил, уверена, что простил бы. Ты-то ничего особенного ему не сделала. Даже ни разу не изменила.
– Знаешь, теперь я думаю, что повела себя так просто от испуга. Больше всего боялась разочароваться в нем. Вдруг он, узнав про Ольгу, струсил бы и сбежал. Предательства я бы не перенесла.
– Логично! – воскликнула Гета. – Боясь не перенести его предательства, предпочла сама стать предательницей. Ты сказку «Умная Эльза» в детстве читала? Господи! – она всплеснула руками. – Неужели мне-то трудно было вовремя рассказать?
– Трудно, – призналась я. – Невозможно.
– Мы вместе бы посидели, составили план, – продолжала она. – Раскрутили бы его мамашу по полной программе. Ты пойми, если бы правильно ей преподнесли, она бы помогала и еще радовалась.
– Постой, – перебила я. – Это ведь не Митин ребенок, а моей мамы. С какой стати его родителям мне помогать?
Гета задумалась, но лишь на мгновение.
– С такой стати, что ты невеста их единственного и любимого сына. А у них появилась бы возможность проявить благородство.
– И они потом всю оставшуюся жизнь меня попрекали бы своим самопожертвованием.
– Насчет попреков – тоже смотря как себя поставить. Или, в конце концов, какой-нибудь другой план придумали бы.
– Какой?
Гета отмахнулась.
– Теперь-то какая разница. Поезд давно ушел. Да-а. Теперь я понимаю. Раньше-то думала, ты просто от природы к мужикам такая индифферентная. А оказывается, ты любовью ударенная и каждого последующего мужика своим Митей мерила. Потому и замуж не вышла. Ясно, ясно. Куда им было! Тянись – не дотянешься. Ты вот даже сейчас о Мите говорила и вся светилась. Через двадцать-то лет.
Я молчала. Да и глупо мне было возражать. Наверное, Гета права. В моей жизни по-настоящему существовал один только Митя.
– А может, зря ты так на нем зациклилась? – снова заговорила моя подруга. – Пора и отключиться? Иначе выходит, ты не захотела жизнь ему портить, а он вот тебе испортил. Отравил заранее твои отношения с любым другим мужчиной. Слу-ушай! Может, тебе пойти к психологу? Или к бабке. Ну, этот… венец безбрачия снять. Многим, говорят, помогло.
– Ты веришь в подобную чушь?
– Не верю, но почему не попробовать? От тебя не убудет. Иначе так и останешься куковать одна до конца дней. Ну ладно, бабки – действительно чушь. Но психологи-то действуют по науке. Вся цивилизованная Америка, между прочим, пользуется, да и у нас стало модно.
– Именно, что стало модно, – рассердилась я. – Нет уж. Пусть моя жизнь идет как идет.
Я все еще колебалась, рассказывать ей про нового Митю или нет, и в результате, решив не повторять старых ошибок, отважилась. Держать такое в себе просто не было мочи. Необходимо хоть с кем-нибудь поделиться. Впрочем, Гетка неожиданно помогла мне сама.
– Слушай, а ты совсем ничего о Мите не знаешь? Где он сейчас-то? Что делает? Может, тебе еще не поздно его найти?
– Видишь ли, – исподволь начала я. – Про того Митю я вообще ничего не знаю. Но у меня впечатление, будто он в пятницу приходил ко мне знакомиться.
Гета с неприкрытой тревогой осведомилась:
– Подруга, у тебя крыша поехала? Кто к тебе приходил знакомиться?
Кажется, она испугалась не на шутку.
– Митя. Я ведь тебе рассказывала: Ярик пришел с папой, а папу зовут Дмитрием.
– Крайне оригинальное имя, – успокоенно фыркнула моя подруга, видимо, убедившись, что скорую психиатрическую помощь мне еще вызывать не пора. – Он что, внешне похож на того, твоего?
– Внешне как раз не особенно. Вернее, в общем похож, но одновременно и не похож.
– Бред! – коротко резюмировала подруга.
Я и сама понимала, что несу несусветную чушь. И впрямь, наверное, впору к психологу или к бабке отправлять. Но как я могла еще выразить то, что мне и самой не было до конца ясно? И я как могла пыталась ей объяснить.
– Гетка, двадцать лет ведь прошло. Рост вроде тот же, но этот Митя гораздо шире. Волос на голове у него меньше. Сильная проседь, залысины…
– Все ясно, – перебила она. – Он может оказаться кем угодно. Вопрос в другом: Яриков папа тебя узнал?
– Если и да, то никак этого не показал. Но с другой стороны, ведь я тогда его сама предала. Вполне понятно, если после этого он не хочет меня узнавать. И двадцать лет, между прочим, прошли не только для него, но и для меня.
– Вот ты-то как раз совершенно не изменилась. Не поправилась, не похудела, даже прическа та же. Только… Погоди, погоди. Что-то ты, Катерина, перемудрила. Откуда у него сын такой большой взялся? Получается, когда он с тобой крутил роман, у него имелся альтернативный вариант?
– Уж скорей до меня, – предположила я. – Может, он просто не знал, а потом уже выяснилось, что прежняя девушка от него забеременела.
– Все-таки, как ты мне, Катерина, ни доказывай, все они кобели! – со страстью воскликнула Гета. – Такая любовь у него была! Такая любовь! Лапшу тебе на уши вешал, будто ты у него первая. А сам уже ребенка настрогал! Они все вечно…
Я перебила:
– Меня еще одно смущает. Фамилии у них разные. Не Ивановы, а Кречетовы.
– Прие-ехали, – с какой-то скорбной безнадежностью протянула Гетка. – В таком случае позволь поинтересоваться, что у них совпадает?
– Да… почти ничего. За исключением двух вещей: шрама на пальце…
Теперь перебила меня она:
– Шрамы для мужиков – вещь обычная. Так что это тоже не показатель, если только шрам не какой-нибудь экзотический.
– Ну, не знаю уж, экзотический ли, но я больше ни у кого такого не видела.
– Допустим и примем к сведению, – деловито произнесла Гета. – А еще что?
– А еще, – подхватила я, – помнишь, у меня цветок стоит в комнате?
– У тебя их там куча. Не подоконник, а целый сад, – усмехнулась моя подруга.
– В один из них воткнута птичка. Для контроля за влажностью почвы.
– Помню, – Гета кивнула.
– Так вот. Митя, который Яриков папа, к окну подошел. На птичку взглянул, хвостик ей пальцем погладил и странно так произнес: «Колибри».
– Ну и что?
– А то, что мой Митя называл меня Птица Колибри.
Гета вскочила на ноги:
– Пошли смотреть птичку!
Результаты осмотра ее разочаровали.
– Она по виду больше не на колибри, а на рахитичного попугая тянет.
– О том и речь. Совершенно не похожа на колибри, а он сказал: «Колибри».
– Любишь ты мучиться. Нормальный человек на твоем месте сразу спросил бы: «Митя, это ты?»
– А если бы это оказался не он? Ну просто чем-то похожий человек. Кем бы я себя выставила? Он решил бы, что я сумасшедшая, и запретил бы сыну жениться на Ольге. А если бы он оказался тем самым Митей, вообще кошмар. Сразу открылось бы мое вранье двадцатилетней давности. Представляешь, выяснять подобные отношения при Ольге, да еще и при Ярике! И опять-таки, он мог из-за этого выступить против их брака. Нет уж, лучше сперва осторожно выяснить все про их семью, дедушек там, бабушек, сопоставить…
– А сразу про дедушек-бабушек было спросить слабо?
– Только потом догадалась. Когда они уже ушли. Я весь тот вечер была стукнутая.
– По-моему, у тебя это уже хроническое состояние. Потому что все носишь в себе. А я бы спросила в лоб. Плевать, за кого он тебя бы принял. Зато сразу бы выяснила. Чужой мужик, посторонний, и прекрасно. А оказался бы тот самый…
– Но Ольга, Ольга! Ты забываешь про ее свадьбу.
– Что ты все про Ольгу? Подумай хоть раз о себе. А сестра твоя сама о себе позаботится. С ее-то характером.
– Если он и впрямь окажется Митей, просто какое-то кровосмешение выйдет.
– Где кровосмешение? С какой стороны? – взвилась Гета. – По-моему, ты, дорогая подруга, совсем от своей одинокой бабьей жизни сдурела. Может, тебе просто мужик понравился и ты не знала, как к нему подступиться? Вот и напридумала себе, было что или совпало? Признайся, ведь понравился?
– Понравился, – с трудом выговорила я.
– Где ларчик и открывался, – тоном бывалого следователя, распутавшего сложное дело, изрекла Гета. – Тебе понравился мужик. Но у тебя ведь все не как у нормальных людей. Мигом в голове тормоз срабатывает: стоп, территория Ольги, страшно ей напортить. Вдруг она тебя осудит, что ты пытаешься завести шашни с папой ее жениха. И твое подсознание, конечно, хватается за спасительную соломинку в виде имени, ну и еще этого шрама, и в твоей голове возникает сюжет бразильского сериала. Брошенный любовник, кровосмешение, только царя Эдипа с его мамашей и не хватает. Зато появляется благородный предлог проявить повышенное внимание к заинтересовавшему тебя предмету. Ты это внимание для себя как бы узаконила.
– Гета, а тебе не кажется, что ты неверно профессию выбрала? Тебе бы психологом быть.
– Ну ведь психологию изучали же в свое время, – ничуть не смутилась она. – А уж на практике каждый день приходится применять. А тебе мой совет такой. Вместо того чтобы попусту изводить себя призраками из прошлого, возьми-ка ты телефон, позвони этому будущему родственнику и так просто, по-родственному, пригласи его куда-нибудь. Якобы обсудить на нейтральной территории будущее молодых. Но без них, по-взрослому. А за разговором прощупай его осторожненько. Окажется твой прежний Митя – покайся. Молодая, мол, была, гордая, глупая, дров наломала. А если не он, еще лучше. Глядишь, чего и завяжется. И безо всяких грузов прошлого. Приличные неженатые мужики его возраста на дороге не валяются. Да и понравился он тебе, и что-то мне подсказывает, ты ему тоже.
Тут я вспомнила:
– Знаешь, Гетка, у нас с ним так странно и смешно получилось. Он меня начал вдруг спрашивать, рожала я Ольгу или не рожала…
– Вопросики у него, однако. С какой стати?
– Видно, ребята ему мозги запудрили. Ольга меня мамой Катей величала. Он, наверное, и смутился. Но когда я ему сказала, что сестру не рожала, он почему-то жутко обрадовался. И даже на радостях несколько тарелок на пол грохнул.
– Оригинальный мужчина, – с многозначительным видом заметила Гета. – Недвусмысленно самовыразился. Ты точно привлекла его внимание. Только теперь не теряй времени, действуй, пока у него тоже какие-нибудь заморочки по поводу кровосмешения не пошли. – Она покачала головой. – Что-то мне подсказывает, вы с ним друг друга стоите. Дерзай, Катерина. Как говорится, вперед и с песней.
– Как птица колибри?
– Да забудь ты про свою колибри!

 

…Несколько следующих дней я набиралась решимости позвонить Мите. Телефон его я добыла из Ольгиной телефонной книжки. Сперва я его просто попросила, однако она с таким подозрительным и одновременно суровым видом осведомилась, зачем мне звонить Митиному папе, что я была вынуждена пробормотать: «Да мне, в общем-то, и не нужно. Для порядка. На всякий случай». На что сестра моя строже прежнего ответила: «Когда понадобится, тогда и спросишь». В общем, я была вынуждена совершить кражу. Похитив у сестры записную книжку, переписала номер Ярикова домашнего телефона. Теперь требовалось выбрать момент, когда Ольга вместе с Яриком куда-нибудь уйдут. Главное, чтобы в момент моего звонка их не оказалось ни у него дома, ни у нас. И, естественно, нужно было, чтобы Митя оказался дома.
Я чувствовала себя школьницей, собирающейся первый раз позвонить мальчику, который понравился. И состояние было примерно такое же, и к ухищрениям я прибегла поистине детским. И, в довершение к прочему, словно школьница, набиралась решимости. Не хватало только позвонить и, услышав голос, бросить трубку. Но этого я не сделала. Не успела.
Я возвращалась после работы из школы домой. У автобусной остановки за моей спиной кто-то резко гуднул. Я шарахнулась и оглянулась. Дверь подъехавшей машины распахнулась. Из нее высунулась голова Мити.
– Катя, как хорошо, что я вас заметил. Садитесь. Подвезу.
– Спасибо, не надо, я тут недалеко. Совсем рядышком, – лепетала я, усаживаясь на переднее сиденье.
– Уже знаю куда. – При этом зачем-то он улыбнулся, и у меня внутри ухнуло. Улыбка прежнего Мити! «Не может быть, не может быть», – пульсировало у меня в голове.
– Во-первых, это не очень недалеко, а во-вторых, давайте это на заднее сиденье положим, а то вам будет неудобно.
Он взялся за мой пластиковый пакет, набитый тетрадками с сочинениями учеников и кое-какими продуктами, которые я купила в школьном буфете. От смущения я, вместо того чтобы отдать ему бесценный груз, и впрямь мешавший мне удобно устроиться на переднем сиденье, вцепилась в него с такой силой, будто там была спрятана бомба.
– Не надо, не надо, не надо, – что было мочи тянула я пакет на себя.
– Нет, все же давайте положим, – не уступал он.
– Уверяю вас, это совершенно излишне.
– А я уверяю: без сумки вам станет гораздо комфортнее.
Пакет не выдержал. Тетрадки вместе с пирожками и творожками рассыпались по просторному салону Митиной машины.
– Что у вас тут происходит? – просунулось ко мне в окошко лицо под низко надвинутой милицейской фуражкой. – Гражданка, вам помощь не требуется?
– Нет, нет, все в порядке, – заверила я.
Но представитель закона и после этого нас не оставил:
– Все-таки попрошу ваши документы.
Митя поморщился и полез в пухлую кожаную визитку. «Теперь он меня возненавидит!» Я в панике рылась в сумочке, никак не находя паспорт.
Наконец он нашелся. Милиционер, внимательно изучив наши документы, строго спросил:
– Он кем вам приходится?
– Будущим родственником, – опередил меня с ответом Митя.
– А-а, жених, – маслено улыбнулся старший лейтенант.
– Да нет, понимаете, жених не он, а его сын, – сбивчивой скороговоркой зачем-то начала объяснять я.
Глаза у старшего лейтенанта стали квадратные.
– Его сын ваш жених? – переводя взгляд с Мити на меня, а затем на мой паспорт, спросил представитель закона.
– Не мой, а моей сестры, – продолжала втолковывать ему я. Мне почему-то тогда представлялось чрезвычайно важным, чтобы он правильно понял ситуацию.
– Младшей сестры? – зачем-то решил уточнить милиционер.
– Ну не старшей же, – ответила я.
– У вас, значит, и старшая есть? – кажется, его всерьез озаботило количество моих родственников.
– Нету, нету у меня старшей! – меня вдруг начало охватывать раздражение. – И вообще, какое ваше дело?
– Да, собственно, никакого. – Он вернул нам документы. – Я просто так, от чистого сердца. Вы уж так, знаете, поосторожней… отношения выясняйте. Ладно. С новосельем вас.
Козырнув, он удалился. Мы, как стояли возле машины во время разговора с ним, так и застыли. Вернее, застыла я. Митя корчился от хохота.
– Вы не знаете, при чем тут новоселье? – полюбопытствовала я.
Митя, беспомощно махнув рукой, залился хохотом сильней прежнего. И я, не выдержав, последовала его примеру. Смех у моего будущего родственника оказался тоже точь-в-точь как у моего Мити. И действовал на меня с той же заразительностью.
– А он ведь наверняка нас за жениха с невестой принял, – вытирая слезы с глаз, сказал Митя.
Он произнес это уже без смеха, наоборот, совершенно всерьез. Я пришла в замешательство. К счастью, он не стал развивать тему и, нагнувшись, начал собирать с пола тетради.
– Я их все-таки положу на заднее сиденье. Не понимаю, чего вы сопротивлялись?
– И сама не пойму. – Я пожала плечами.
Он перелистнул страницу одной из школьных тетрадок.
– О! Образ Катерины из «Грозы»! Неужели это все еще проходят?
– Проходят, – подтвердила я.
– Никогда не понимал эту Катерину, – выуживая из-под сиденья пирожки-творожки, продолжал он. – По-моему, если любишь, не надо ничего бояться. Сбежала бы и была бы счастлива.
Лица его, когда он это говорил, я не видела. Лишь уши у него покраснели. Правда, возможно, из-за того, что он нагнулся. Тон, однако, показался мне многозначительным, и я ломала голову, к чему он принялся обсуждать несчастную Катерину из пьесы. Кстати, Катерину! Меня как ударило. Однако, сумев взять себя в руки, я выкрутилась:
– Значит, вы, Митя, мыслите как большинство моих нынешних учеников. Они в основном про «Грозу» пишут: «Не вижу, в чем проблема».
Митя наконец вылез из-под сиденья и сел за руль.
– Благодарю за комплимент, Катя. Теперь могу не сомневаться, что я вполне молод и современен.
По пути наш разговор перешел на обсуждение предстоящей свадьбы Ольги и Ярика. Я все пыталась задать наводящие вопросы, ибо по-прежнему не была до конца уверена, кто передо мной. Однако мы слишком быстро доехали до моего дома, и мне удалось выяснить лишь одно: Митины родители некоторое время назад умерли. И все. Больше я ничего не успела спросить.
Оставив машину перед моим подъездом, он предложил донести до квартиры тетради и пирожки-творожки, лежавшие на заднем сиденье. Прекрасный предлог, чтобы зазвать его домой и продолжить начатый разговор. Я уже собиралась согласно кивнуть, но в последний момент сообразила, что в квартире может оказаться Ольга, и неизвестно, как она воспримет наше появление вместе с Яриковым отцом. Да и не выяснишь при ней ничего. И я торопливо проговорила:
– Что вы, не надо. У меня еще один пакет есть.
Мне показалось, что он разочарован. Впрочем, он тут же вылез из машины и начал сосредоточенно помогать мне. А потом, когда я уже протянула ему руку для прощания, спросил:
– У вас мой телефон есть?
Я помотала головой.
– Не догадался в прошлый раз оставить, – продолжал он. – А нам сейчас с этой свадьбой постоянный контакт потребуется. И вы мне свой мобильничек оставьте.
Я продиктовала свой номер. Он тут же занес его в память своего телефона, а мне протянул визитную карточку.
– Тут и мобильный, и рабочий. Ну и, конечно, домашний. Но его-то как раз вы, наверное, знаете.
Я покраснела. Если бы он догадался, как и с какой целью я его выяснила! К счастью, он не заметил моего замешательства, ибо уже садился в машину.
– Так что, Катя, если какие вопросы, я вам буду звонить. И вы звоните, не стесняйтесь.
На карточку я взглянула только дома. У меня перехватило дыхание. Там черным по белому значилось: «Иванов Дмитрий Сергеевич». Больше ни в какие совпадения я не верила. Это был мой Митя!
Теперь меня волновал другой вопрос: почему у Ярика другая фамилия? Митин ли он сын? Выяснить это мне было чрезвычайно важно. И я в тот же вечер принялась расспрашивать Ольгу.
Сестра моя мигом насторожилась:
– Катя, ты о чем?
– Но ведь у Ярика другая фамилия, чем у Дмитрия Сергеевича?
– С чего ты взяла? – Она явно об этом не знала.
– У меня есть визитная карточка Дмитрия Сергеевича. Там написано, что он Иванов, а не Кречетов.
– Покажи!
Схватив карточку, она внимательно ее изучила.
– Действительно. Я-то подумала, Дмитрий Сергеевич тебе по ошибке чужую визитку подсунул, но нет. Имя-отчество то же, и фирма его. Ничего не понимаю. А кстати, – Ольга хитренько глянула на меня, – когда это Дмитрий Сергеевич успел тебе ее дать? – Она помахала перед моим носом белым бумажным прямоугольником. – И почему сей вопрос возник у тебя, мама Катя, лишь неделю спустя после их исторического визита?
К своему ужасу, я почувствовала, что, во-первых, краснею, а во-вторых, не хочу объяснять. Однако скрывать правду от родной сестры тем более глупо. Ложь могла вскрыться через каких-нибудь полчаса, когда Ольга в очередной раз поговорит с Яриком. И я, слыша, как голос мой предательски дрожит, ответила:
– Да, понимаешь, сегодня случайно по пути с работы домой встретила Дмитрия Сергеевича.
Ольга продолжала молча просвечивать меня своими ясными голубыми глазами, явно не собираясь облегчать мою участь.
– Он остановился и предложил меня подвезти на своей машине, – продолжала я обреченно бормотать.
– Как бы невзначай, да? – с отчетливо уловимым подтекстом проговорила моя сестра. – Ты, Катя, вышла с работы, а Дмитрий Сергеевич, занятой глава фирмы, офис которой находится совсем в другом конце Москвы, вдруг совершенно случайно попал в наши палестины и еще более совершенно случайно встретил тебя, чтобы довезти до дома.
– Ольга! Прекрати нести чушь! – Стремясь хоть как-нибудь от нее защититься, я повысила голос, однако лишь усугубила свое дурацкое положение.
Сестрица моя, похлопав ресницами, ангельским голосом отозвалась:
– И именно потому, что я несу абсолютную чушь, ты, Катя, сейчас на меня орешь?
– Извини. Но все действительно получилось случайно.
– Знаешь, Катя, – Ольга нахмурилась, – мне эта история очень не нравится.

 

– Какая еще история?
– Что ты за моей спиной начала встречаться с Дмитрием Сергеевичем. Тебе самой не кажется, что выходит не совсем прилично? Еще не известно, как Ярик на такое отреагирует. Или ты решила мне свадьбу сорвать?
– Оля, что ты несешь? При чем тут твоя свадьба? Вы с Яриком сами нас с Дмитрием Сергеевичем познакомили. Что же мне теперь прикажешь, если его случайно на улице встречу, от него бегать?
– Мы не для того вас знакомили. Я ведь все вижу. И учти: для Ярика память о матери свята.
– Но ничего же нету! На пустом месте скандал устраиваешь!
– Да-а? – Ольга встала из кресла и подбоченилась. – Если бы было пустое место, ты про фамилию не у меня, а у него бы выяснила. Не понимаю, Катя, зачем врать? Ты ведь на этого Дмитрия Сергеевича явно глаз положила!
Назад: Глава V
Дальше: Глава VII