…  ночном декабрьском предснежье, в зачаточных завитках метели, в воспаленной опустелости улиц…

Большой город ночью воспален несбывшимися дневными желаниями и посылает их в небо, но небо не принимает, небо непроницаемо шлет их назад. И вот желания, устав двигаться, повисают где-то над домами… Наркотическое зарево заслоняет звезды. Кризис наступает где-то между двумя и тремя, в час Быка — все внезапно и тихо гаснет, провал в забытье… Да, так вот, в этой зачаточной крупяной метели, в этом воспалении пустоты шагал некто, а кругом, как полночные демоны, носились такси, хозяева ночвой жизни. Какую, в самом деле, значительность, какую наполненность обретают они ночью. И ведь всегда знаешь, еще издали углядев мчащийся ярко-зеленый глазок, еще не подняв руки, подсознательно всегда знаешь, остановится или нет. По настроению, что ли, по какой-то решимости ветрового стекла… Я приметил заблудившегося кота, устроившего себе ночлежку под чьим-то-то уснувшими "Жигулями", меж четырех обсыпанных крупою колес…

…Итак, общение-идя домой от Д. С., я, как вы понимаете, Читатель, все еще продолжал, все еще увязывал и утрясал диалог. Итак, общение-что ж, так и закроем тему, не открыв? Никто необъятного не обнимет — так, значит, и никакого определения?.. Итак, универсалов нет, выигрывающий в одном проигрывает в другом, и никакой жизни не хватит… И выходит, можно проникновеннейше понимать людей, понимать до мозга костей, и при этом не уметь общаться с собственными домочадцами… Можно, значит, быть психотерапевтом высшего класса и никудышным супругом, гениальным режиссером и бездарным актером… Душой общества, всеобщим любимцем, и при этом не иметь друга, не найти общего языка с родным сыном… Но как же так. Доктор, как же так?.. Ведь по отдельности-то все как-то выходит, как-то иногда получается… Ведь даже не понимая друг друга, люди могут проявлять изумительную согласованность, вместе есть, пить, смеяться, скучать, работать, шагать в строю, зачинать детей, даже любить — не видя, не чувствуя, не понимая. До момента… — пока одна слепота не ударится о другую?

Д. С. стоял передо мной на расстоянии снежинки.

Вернее, именно этой вот крупной крупинки, которая только и успела между нами внедриться. Столкновение произошло по всем правилам дешевого водевиля: нос к носу, глаз в глаз, мозг в мозг и далее-но ничего не могу поделать, Читатель, право, не виноват, так получилось.

-..Так ведь можно и заикой… Откуда вы, прелестное… Что случилось?

— Ничего… Тоже решил прогуляться перед сном.

Занесло на ваш маршрут, через проходной. Кстати, вы забыли очки. Вот.

— А… Спасибо. Раз уж так вышло… — можно еще кружок… В порядке психосинтеза… — вокруг "чистых прудов"… — в бодром темпе…

— Как дела с книгой? (Вот и снег, настоящий, а метель так и не состоялась.)

— Да так себе.

— В чем загвоздка?..

Чистые Пруды ночью. Если вы москвич, вы это знаете, если не москвич, приезжайте погулять ночью на Чистых Прудах. Это "необыкновенный бульвар. Деревья гуляют здесь друг с дружкой в обнимку, на них живут синие птицы, зеленый пруд заселен говорящими зеркальными карпами. Зимой здесь прячется городское лето.

Здесь живет мое детство. Я здесь больше не живу.

— Во всем. Вот вас, например, не могу просечь, что вы такое.

Он поскользнулся на занесенной ледяной лужице, пируэт его равновесия качнул и меня, и фонарь над нами, с призрачной неоновой радугой, со всем роем искрящихся бесенят.

— Подозрительно счастливый вы человек, Дмитрий Сергеевич. Не верю я вам, как хотите, не верю.

— Ну, уж если вы…

— Да нет, не то я хотел сказать!.. Понимаете? Как бы это вам объяснить? Больно уж складно все у вас.

Слишком вы сверкаете, сияете в ночи. До сладости, до нытья костей… Да, страшно! Вы положительный, вот что я вам скажу, и это…

— Немодно…

— Да, и стыдно, просто стыдно, за вас: патологиеское здоровье, преступное отсутствие недостатков…

— Помилуйте, да ведь их вагон! Да ведь я пс…

— Те! Вот-вот, видите?! Вагон! Признаете! Вот и этом и ужас. О, как же я прав путем признания неправоты, ах, сколько у меня недостатков, недостаточков, недостатушек. Ну какой же положительный не признает, ну как же может он не казниться, что он-то и есть самый грешный, разве можно выскочить из такой игры? Разве смеет духовная, понимаете, личность, — на пути бесконечного самоусовершенствования, преодолевая себя, показывая пример самотребовательности, стремления к идеалу… Ах, боже ты мой, как ни глянь, все-то у него славненько, все путем, все образцово, вперед и выше-вот какая ведь выходит картинка. И какой же мало-мальски умудренный психотерапевт в целях сближения и доверия не станет уверять пациента, что и сам он тоже пс.

— Tс!

-..короче, как хотите, коллега, можете обижаться, а я подозреваю, что вы просто скучный человек. И курить надо бросать, нехорошо, вредно, наконец стыдно…

— Не ищите, вот зажигалка.

Чистые Пруды ночью. Здесь бродит моя юность. Снег пахнет здесь миндалем, молоком, тревогой, но в эту ночь, в силу несостоявшейся метели, он пах исключительно собой, смесью ветра с белым вином.

— Не подумайте, чего доброго, что я вам завидую, нет, Д. С., это не зависть. Но я не скрою, что ваша внутренняя свобода, при внешней суете, перегруженности, недосыпании… Да, меня это раздражает. Таким нормальным быть ненормально…

— А я что говорю?

(Следующую лужицу он вовремя углядел и по ней проехался, а я следом.)

— Так вот что-вы на меня наплюйте, (Резко ускорил шаг, значит, все-таки обиделся.)

— Но как же?.. Уже невозможно, вы уже в роли, уже в игре… Вы у меня, извините, ферзь, то есть как бы…

— Вот и наплюйте, ведь не король, слава богу. Пожертвуйте ради атаки. Проведите пешку, в конце концов…

— Легко сказать, а если… А если нет пешек?

— Ну, это все аб… (теперь поскользнулся я, он поддержал), абстракции. Конкретно-к чему стремитесь?

— Вовлечь Читателя в азарт человековедения. Сделать психологию домашним искусством, можно помедленнее?.. Научить видеть и ткать… Ткань общения… Самому научиться в ходе преподавания… Показать искусство быть Другим в действии, чуть помедленнее, прошу вас… Психотерапию как идеал общения…

— Господь с вами, какой идеал? Вы что, не были вчера в кабинете?

— Ну и что ж, ну ошибки… Кто не ошибается, тот ничего…

Он внезапно остановился. Снег завис в невесомом сиянии, в дрожащей молекулярной взвеси. Он стоял и смотрел, как не падает снег. Скверная манера, чисто кстоновская, ни у кого более не наблюдаемая останавливаться остолбенело посреди заснеженного бульвара, останавливаться глухой ночью, заставляя тем самым остановиться и собеседника, будто это и не собеседник вовсе, а твоя служебная тень — останавливаться и как ни в чем не бывало идти дальше. Что общего тут с искусством быть Другим, не пойму.

-..Не ошибки, а слепота. Вы же по своим писаниям знаете, что остается после отстоя… А у нас к тому же все это в довольно искусственной ситуации, в утепленных стенах кабинета, в игре "врач — пациент", где человек заранее скучный лечит заранее интересного… Если уж за идеал брать психотерапию, то только взаимную, а это, как я понимаю, называется дружбой или, чуть погромче, духовной любовью-здесь обоюдная слепота как бы взаимоуничтожается, минус на минус дает плюс.

Но такой идеал непредписуем…

— Но ведь есть же примеры и в литературе…

-..И в жизни, конечно, поэтому только и жить-то можно. Но разве это переводимо из жизни на бумагу и обратно? Вот что надо исследовать, вот это светопреломление на границе двух сред, бумаги и жизни-кто этим занимается?..

Наш круг закончился, мы вышли к трамвайной остановке "Харитоньевский переулок". Два обнявшихся дерева двинулись было нас проводить, но раздумали. Синяя птица, сидевшая на одном из них (днем ошибочно называемая вороной), взлопомахнула во сне крылом и обсыпала Д. С. с головы до ног серебряной пылью — мне досталось чуть-чуть, на кончик плеча.

— Ну что, по домам?..