Книга: Казак из будущего. Нужен нам берег турецкий!
Назад: Слава мирская Азов, зима 7147 года от с.м
Дальше: Метель Степь где-то между Сечью и Азовом, февраль 1638 года от Р. Х

Рикошет от прогрессорства
Азов, зима 7147 года от с.м. (зима 1637/1638 года от Р. Х.)

Возвращался Аркадий с учений злой и расстроенный. Очередная его попытка внедрить штык провалилась с оглушительным треском. А сколько было надежд… Именно на штыки он сделал ставку в попытке вывести местное пешее воинство из-за возов в поле. При помощи нескольких ветеранов тридцатилетней войны выучил сотню новичков маршировать. Душа радовалась при взгляде на их передвижение строем, скоординированные перестроения по свистку.
«Получали – веселились, подсчитали – прослезились, – как раз про мою затею сказано».
Ребята со штыками на облегченных ружьях вчистую проиграли показательные соревнования опытным казакам с саблями. Вроде бы и тренировались много, и ходили строем хорошо, но… Попаданец сплюнул с досады, когда вспомнил, как легко развалили строй ветераны с саблями. Играючи. Подошли к строю в свитках и кафтанах из домотканого сукна бородачи и усачи в ярких заграничных шмотках. С улыбками, веселыми прибаутками и матерными подколками, своих соперников они всерьез не воспринимали. Сразу бросилось в глаза, что молодежь по сравнению с ними перенапряжена, свои ружья с тупыми деревянными штыками (во избежание несчастных случаев) ребята держали, сжимая до хруста в пальцах. Взмахнули казаки саблями (самыми настоящими, остро наточенными, в их способности удержать руку от опасного удара сомневаться не приходилось), и рассыпалась ровная шеренга. Не было ни малейших оснований сомневаться, что янычары или спешенные сипахи повторят подобный фокус в бою.
«Да… вот точно, что я не Суворов, воспитывать чудо-богатырей не умею. Помнится, и он упоминал об индивидуальном преимуществе турок над русскими в бою. Но в строю-то его солдаты от тех же янычар отбивались, несмотря на их огромное численное преимущество. Значит, возможно такое. Но каким образом? Кто может научить, если штык еще не изобретен?»
Из-за провала экспериментов со штыками пришлось срочно возвращаться к использованию традиционного длинномерного холодного оружия. Казацкие пики много короче европейских, не четыре-пять, а около двух с половиной метров, но в тесном строю с ними можно уверенно отбиваться от «саблистов». Правда, те же ветераны выходить в чисто поле не видели нужды, им привычнее в таборе отбиваться, переломать подобные традиции вряд ли удалось бы. Аркадий и не пытался. Опыты делались с молодежью, новики и молодыки еще казацких навыков войны не имели и охотно учились всему новому. Он поднял вопрос об организации полков нового строя перед Хмельницким и Татариновым, те пока колебались.
«Дьявольщина, как хорошо шла прогрессорская работа у героев альтернативок… сколько полезного и нужного они успевали внедрить за кратчайшие сроки. Н-да… понимал же, конечно, что авторы завираются, но что настолько… или просто у меня голова пустая, а руки из известного места – не плеч – растут? Или, может быть, местность для прогресса неподходящая?»
Попаданцу захотелось повыть на Луну. Или просто на небо, слишком многое в последнее время не получалось, катастрофически малыми и неполными оказывались собственные знания, извлечение их из дырявой памяти с помощью Васюринского выходило не всегда… Хреново было. Все.
Две недели убил на выплавку марганца из руды (пи… пи… пиро… в общем, не случайно эта пакость с «пи» начинается). Времени, сил, древесного угля потратил много, ничего толкового не добился. То есть нельзя сказать, что ничего не получил, находил потом в тигле среди спекшейся массы руды капельки светлого металла, не железа, не серебра, вероятно – марганца. Но даже в самых удачных попытках весили они меньше пяти процентов от массы, заложенной в тигель.
«КПД хуже, чем у паровоза. Да и удовольствие растирать в пыль эту не самую мягкую руду… даже если на рабов скинуть – слишком медленно и затратно получится».
Фактически потерпев очередное фиаско, отложил работу с марганцем на потом. И высказывание, что отрицательный результат – тоже результат, не утешало ни в малейшей степени. Оставалось надеяться, что когда заработает доменная печь, то в металл марганец из руды будет переходить нормально.
Многократные попытки соорудить из селитры и нефти что-то взрывоопасное, вероятно, также провалились. Аркадий и сам не был уверен, вполне возможно, какой-то из экспериментов и не был провальным, но где взять детонаторы? Многие виды взрывчатки нуждаются в чем-то более резком, чем черный порох, для инициации взрыва. Хоть дело чрезвычайно важное, пришлось отложить и его. Какой смысл делать взрывчатку, если не можешь ее взорвать?
«Близок локоть, да не укусишь!» – точно сказано. Вот вспомнил, положим, какие ингредиенты нужны для производства гремучей ртути. Кстати, без всяких колдунов вспомнил, сам. И что? Капсюлей как не было, так и нет, и в ближайшее время их появление не предвидится. Потому как этот чертов рецепт рассчитан на покупки всего необходимого в химическом отделе магазина двадцать первого века. В Диком поле века семнадцатого ничего подобного нет в принципе. Так что мечты о капсюльном оружии можно смело переводить в разряд отдаленных, если не вообще неосуществимых. И так почти во всем».
Регулярные обломы в прогрессорской деятельности были вполне ожидаемы и не катастрофичны для главной цели попаданца – предотвращения Руины. Пока к этому сделано только несколько робких шажков, ничего исторического совершить не удалось. Взятие Азова и разгром османского флота радовали, но необратимыми их не назовешь. И в реале казаки не раз щипали османский флот, крепости их брали, да что толку? Ресурсы Османской империи огромны. Она легко переживет не одно поражение, восстановит флот и будет присылать войска для отвоевания крепости до тех пор, пока не добьется своего. Мало их разбить раз или два, надо наносить удар в сердце этого людоедского государства.
«Черт! Я так сам себя в депрессуху загоню. Будем делать, как советуют пиндосы – мыслить позитивно. Азов с моей помощью куда как с меньшими потерями взяли? Взяли. Крым от турок очистили? Очистили. Набегов на Русь в этом году было в разы, если не на порядки меньше, это ведь тоже – достижение? Ха, еще какое! Флот галерный у казаков появился, чего никогда не было. Много есть достижений. А ведь я здесь меньше года, авось, если не прибьют, еще чего наворочу. И с распространением пуль Минье я правильно подсуетился. У турок винтовок почти нет, они и перенять их в ближайшее время не смогут. Так что хоть я и не Пушкин, а натурально – сукин сын и молодец! Или как он там себя после написания Годунова обзывал?»
Как это ни смешно, но старательные воспоминания о достижениях, а их при тщательном анализе своей деятельности попаданец обнаружил немало, помогли отогнать плохое настроение. У ворот своего дома обнаружил то ли маленькую толпу, то ли большую кучку людей – человек тридцать-сорок. Судя по издаваемому шуму – таки толпу. Разобрать, что там они орали, сразу несколько человек одновременно, было сложно. Аркадий и не стал пытаться. Спрыгнул с коня, громко свистнул, привлекая к себе внимание, спросил:
– Что за шум, а драки нет?
И немедленно получил то, что попросил. Драку.
– Это он! – заорал кто-то в толпе хриплым басом.
– Точно! Москаль-чародей! Бей его! – поддержал баса дискант.
В полном соответствии неразрывности слов с делами кучковавшиеся у ворот незнакомые попаданцу казаки ломанули на него. Быть бы ему тут же затоптанным, да с одной стороны его прикрыл Фырк, весьма агрессивно встретивший атаку на себя, а с другой взяли в нагайки нападавших два бывших с ним охранника. Впрочем, самому Аркадию тоже зевать не приходилось. Бежавших на него с откровенно агрессивными намерениями мужиков, в смысле – казаков, он, не задумываясь, встречал с обеих рук – прямыми и хуками. Удары у него были поставлены хорошо, никаких попыток защищаться или уклоняться противники не делали – тренировка с мешками, а не бой. Только вот злоба в глазах атаковавших, невнятные угрозы, ими выкрикиваемые, говорили о серьезной опасности. Время в таких случаях определять крайне затруднительно, незадачливому колдуну показалось, что его прошло много, а враги все лезут и лезут. Трех он, прочно отключив, сбил на землю, парочку заставил, зажимая расплющенные носы, уходить в сторону. Назад они отступить не могли, там подпирали новые бойцы, жаждавшие сойтись в рукопашной с ненавистным им человеком.
Конечно, долго так Аркадий не выстоял бы, уж очень боевой настрой демонстрировали нападавшие. К великому его удивлению, хотя у всех висели на поясах сабли и пистоли, оружия никто не доставал. Естественно, попаданцу пришлось не только наносить, но и получать удары, но от попыток дать себе в челюсть он успешно защищался, здорово помогли боксерские навыки и значительное преимущество в росте. Удары по туловищу переносил пока легко, спасали подкольчужник, кольчуга и полушубок. Главным в этот момент он считал сохранение вертикального положения – упасть означало погибнуть.
Ударом по нежным ноздрям подняли на дыбы и заставили отойти Фырка. Обидевший жеребца получил копытом, и не факт, что шапка спасла ему жизнь. Вынужден был немедленно включить задний ход и Аркадий, одновременно смещаясь к щедро раздававшим удары нагайками своим стражникам. Загудела голова от прилетевшего справа свинга (размашистого удара) в висок, отбил на автомате удары в челюсть и глаз, зашипел от повторного свинга, расплющившего ухо… Дело ОЧЕНЬ СИЛЬНО запахло керосином, хоть производить его пока здесь никто не умел.
Раздавшиеся возгласы «Слава!» и «Бей!» возвестили об увеличении числа участников потасовки. Джуры и охрана попаданца ударили в тыл напавшим на него. Однако еще несколько секунд ему пришлось пятиться, отражая удары и отвешивая плюхи, куда более эффективные и убойные, в ответ. Сбил с ног, скорее всего сломав им челюсти, еще двоих, когда, наконец, противники закончились.
Энергично орудуя дубинками, его помощники отогнали от командира враждебно настроенных казаков. Аркадий, судорожно втягивая воздух и не без усилий удерживаясь на ногах, отметил про себя, что оружия никто так и не достал. Ни нападавшие на него, ни его защитники. Что и неудивительно – за убийство товарища полагалась лютая смерть, обнаженная сабля стала бы свидетельством намерения убить. А если кто не переживет стусанов, полученных в честной (толпа на одного) драке, так попробуй, найди виновного.
Ухо горело, будто его кто подпалил, ноги подгибались, руки дрожали, в голове… совпадение землетрясения с ураганом. Сначала все подбросило вверх, а потом закружило там со страшной силой. Сообразить, что случилось, почему он подвергся такому наглому наезду, пока не мог.
«Покушение на убийство? Пожалуй, уж очень зло нападали, в землю хотели втоптать… точно, именно убить и жаждали». – Аркадий глянул на оттесненных казаков и наткнулся взглядом на чей-то ненавидящий взгляд. – «Именно убить, и не иначе. Но кто ж так убийства организовывает?! Бред какой-то… чушь собачья. Если хотят убить, то не нападают без оружия в центре столицы, при куче свидетелей. Кстати, что это за гопкомпания? Черт меня дернул слазить с коня, ведь действительно затоптать могли. Насмерть. Видно же было, что люди возбуждены, какого я сам к ним полез? Н-да, впредь поосторожней стоит себя вести».
Хотя охранники попаданца и его джуры уступали в числе атаковавшим, те, получив отпор и выплеснув эмоции, повторять нападение не спешили. Судя по небедной одежде многих и далеко не только славянского типа лицам, казаки были Низовские. Аркадию вспомнились перекошенные ненавистью физиономии людей, жаждущих забить насмерть, разорвать на мелкие кусочки, стереть с лица Земли. И не кого-нибудь вообще, а именно его.
«Да с какого бодуна они на меня набросились? Перепили, что ли? Ни с кем из них я не общался, никого припомнить не могу, если и видел где, то мельком. Но они меня опознали, бить хотели конкретно меня. Был вначале крик… Черт! Нет смысла гадать, лучше расспросить».
Увидев, что так и не поверженный Москаль-чародей направился к себе во двор, непонятная компания опять возбудилась:
– Стой!
– Держи его!
– Пускай ответит!
Не желая провоцировать новое побоище – не дай бог, за оружие схватятся, – Аркадий поспешил к воротам собственного дома. Туда как раз один из джур вводил его собственного скакуна. Прикрывая его от опять агрессивно зашумевшей толпы, к воротам стали пятиться и его охранники, угрожая противникам короткими дубинками.
– Уйдет! Ой, держите его, уйдет же! – опять заполошливо взвыл знакомый уже дискант.
Аркадий остановился, обернулся к толпе и громко объявил:
– Выберите трех человек! Их пропустят ко мне во двор, с ними и говорить буду!
После чего, широко шагая и борясь с желанием перейти на бег, пошел дальше. Вслед за ним втянулись во двор и остальные обитатели попаданцева дома. Протестующие ворваться силой во двор не пытались.
Закрытие ворот на засов принесло Аркадию просто физическое облегчение, будто они прикрыли его от пронизывающе холодного ветра. Все же свое, можно сказать, ставшее уже родным, подворье создавало ощущение некоторой стабильности и защищенности.
Подбежавший начальник охраны Василь Вертлявый доложил:
– Ворота закрыты, все ребята дежурят там, чтоб отогнать, если полезут.
– Что, всех?
– Да, всех… – чувствуя подвох в вопросе, нерешительно протянул главстраж.
– А если под шумок сзади кто пролезет?
– Ааа… сейчас!.. – вскинулся Вертлявый.
– Да ладно, не спеши, если бы кто хотел залезть, давно бы уже это сделал. На будущее учти.
– Учту.
– А чего так долго на выручку не спешили?
– Как долго?! И до пятидесяти не спеша досчитать не успел бы, как мы все выскочили. Не ожидали мы, что ты с коня спрыгнешь.
Аркадий поморщился от напоминания о сделанной глупости и внимательно глянул в глаза Василя. Тот явно не врал.
«Это значит, что моя схватка с толпой меньше минуты длилась. Да… время действительно штука относительная, то летит стрелой, то тащится черепахой. Как они меня не затоптали… чудо. Ну и совершенное неумение прикрывать подбородок в драке. Будто сами подставляли. Вот и пригодились мне занятия боксом и боевыми искусствами. Не спотыкайся они о своих товарищей, не трать время на оттаскивание или осторожное перешагивание упавших – не выстоять бы мне и десяти секунд. Да и толпа, слава богу, была не слишком плотной. Давили в спины друг другу не так уж сильно».
– Кто буянит, знаешь?
– Да казаки из нового городка, Соляного. В этом году построили. Говорят, хорошо там живут, соль везде нужна, только отгружай.
– Так и отгружали бы, чего ко мне явились-то?
– Да кричали, что ты там кого-то убил. Требовали справедливости. Но оружия не доставали, напролом не лезли. Я к Калуженину уже давно гонца послал, не знаю, почему никто от него не явился до сих пор.
– Надо было не к нему лично, а в дежурную сотню. Его и в городе может не быть, вот и носится твой посланник по окрестностям.
– Не сообразил.
– Эх! – махнул рукой попаданец. – Тебе еще учиться и учиться этому ремеслу. Так про какое убийство речь идет?
– Я и сам не понял. Вроде какие-то тринадцать человек сгинули, а тебя винят.
– Ого! Не одного, оказывается, а сразу тринадцать. Надо же, почти вдвое больше, чем в сказке, и не заметил.
– Какой сказке? – заинтересовался Василь.
– Потом расскажу, пошли в дом, думаю, посланцы от них скоро явятся.
Не успел попаданец снять верхнюю одежду и умыться с дороги, как явились делегаты от демонстрантов. Как и говорил Аркадий, их было трое. Все бородатые (одна борода рыжая, две черные), в дорогих, из западноевропейского сукна черкесках, правда, в эти времена газырей еще к ним не пришивали, с хорошим оружием. Возраст пришедших, вероятно, колебался в районе тридцати лет с небольшим, то есть все выглядели старше попаданца, хотя были, наверное, несколько моложе его.
«Так, правильно я еще перед воротами заметил, что люди они небедные. У рыжего на сабле немалой величины красный камень сияет, как бы не рубин. Или красное вулканическое стекло, как в каком-то романе. Только вот в отличие от некоторых прежних своих знакомых прелестниц отличить одно от другого не смогу. Ни с одного взгляда, ни обнюхав-общупав. А жаль… пригодилось бы. Но какого они сюда приперлись?»
– Здравствуйте. Раз явились, проходите. И назовитесь, кто вы будете? – Скрывать своего негативного отношения к вошедшим хозяин даже не пытался.
Незваные гости дружно перекрестились и по очереди представились:
– Я – атаман Соляного городка Анисим Ефремов (среднего роста, яркий, хоть и уже с заметной проседью брюнет кавказского типа).
– Я – есаул Соляного городка Ерофей Жученков (похожий на Ефремова по комплекции, но с заметной монголоидной примесью в лице).
– Я – Исидор Порох! – представился, сверкнув недружелюбно глазами, рыжебородый. – Куренной (на Дону это звание означало не полковник, а десятник).
Первые две фамилии прозвучали очень авторитетно. Вместе с Шапошниковыми они составляли троицу самых богатых родов среди донских казаков.
«Не было печали… Этих взашей не погонишь, иначе потом неприятности и лопатой не разгребешь. Но позволять залазить себе на шею этим товарищам нельзя, мигом оседлают, да еще и шпоры в ход пустят».
– Ну, проходите, раз явились. Присаживайтесь за стол, неудобно стоя о важных вещах говорить.
Москаль-чародей сел на лавку рядом с начальником своей охраны по одну сторону, пришедшие – по другую. Выставлять угощение до выяснения отношений хозяин посчитал излишним.
– И чего вам, люди добрые, от меня треба? – не стал тянуть кота за хвост Аркадий. – Нападать на атамановых помощников как будто только ворогам лютым полагается. А вы вроде не враги, казаки, да, вижу, справные.
– Вира нам с тебя причитается. А за драку звиняй, не выдержало сердечко ретивое у некоторых, – отвечавший за всех Ефремов недовольно покосился на сидевшего рядом рыжего. – Там, в той хате, у некоторых друзья сгинули.
– Не понял. Кто сгинул?! Какая такая хата?! Я здесь при чем, что у вас там кто-то умер?!! Да это мне с вас вира полагается за нападение у ворот моего дома!
– Ууу!.. – взвился с лавки рыжий. Но был немедленно сдернут за полу черкески своим атаманом обратно: – Сиди!
Вопреки устоявшемуся мнению о темпераментах, имевший типично финскую физиономию рыжебородый демонстрировал вулканическую натуру, а явный лидер, несмотря на кавказскую внешность, на лицо эмоции вообще не выпускал, будто ему его во льдах заморозили. Осадив товарища, вожак обратился к Аркадию, говоря спокойным, уверенным тоном:
– Наши друзья, их бабы умерли. Всего тринадцать душ. А ты виноват потому, что они от угара померли. Из-за каменного угля.
Вот теперь Аркадий понял, в чем дело.
* * *
Еще летом он поднял на атаманском совете вопрос о сбережении лесов в Придонье, особенно – в Южном. Их в Приазовье практически и не было, так, заросли вдоль рек, уже сильно прореженные хищнической вырубкой.
– Если население здесь будет расти, то вскоре на сотню верст ни одного дерева не останется. А вслед и вольные степи начнут опустыниваться, вам это надо? – сгустил краски тогда попаданец.
К его великому удивлению, атаманов на природозащитные действия долго уговаривать не пришлось, они сразу прониклись необходимостью сбережения лесов.
– А ведь так и есть! – согласился с услышанным Степан Иванов, атаман крупнейшего городка, Черкасска. – У нас вокруг на версту ни одного деревца, даже самого завалящего, не растет. И засухи в последние годы сильно скот пасти мешают.
– Обратно, дерева доброго для строительства струга нигде не найдешь. Повырубили уже их, одна мелкая поросль осталась, – добавил аргументов атаман Монастырского городка Михаил Кошелев, которого Татаринов на хозяйстве оставлял, когда в поход на Азов уходил. – Только вот еду на чем-то готовить надо? Зимой хаты обогревать, без этого никак не обойтись. Хочешь не хочешь, а рубить будешь. Не возить же дрова из Воронежа или через море! У тебя, видно, мысль какая есть?
– Есть, – не стал отпираться попаданец. – Даже не одна, целый компл… в общем, несколько друг с другом связанных. Во-первых, почему бы и не сплавить сверху, где леса есть, плоты из порубленного и очищенного от веток дерева? Летом, правда, неуверен, доплывут ли, река сильно мелеет, а по весне что им может помешать? Окромя доброго дерева, из которого сами плоты будут сбиты, на них и сорного, для строительства негодного можно нагрузить. Вот вам будет дерево и для строек, и для топки. И доставка дешево обойдется, Дон-батюшка сам их сюда приволочет.
Здесь Аркадию пришлось объяснять заинтересовавшимся атаманам принципы плотогончества, люди они были большей частью степные. Справился, все посчитали, что дело осуществимое и выгодное.
– Во-вторых, – продолжил он, – на всех местах, где раньше деревья росли, надо посадить их самим. Этой осенью и начать, возле тех же городков.
Поучительного монолога не получилось. Пришлось опять объяснять и советоваться о сроках посадки, прояснять, что сажать и где брать саженцы. К этому совету Аркадий тщательно готовился, так что и на эти вопросы смог ответить без запинки. Атаманы в принципе не возражали против озеленения окрестностей собственных городков. Тем более провозглашенная Москалем-чародеем связь вырубок и засух их встревожила не на шутку. Если земледелия на Дону не было, то скотоводство имело там очень важное значение в жизни людей. Запрещать вырубки совсем не решились, ограничились объявлением нескольких рощ заповедными.
– В-третьих, надо срочно переходить к замене для приготовления пищи и отопления дерева каменным углем. Правда, – вынужден был признаться незадачливый колдун, – не знаю, подходят ли для его сжигания ваши печи. Мне мою пришлось полностью перестраивать, и обошлось это в немалую копеечку.
Попаданец невольно скривился, вспомнив, сколько мучений пришлось пережить при переоборудовании печи, фактически ее новому строительству. Заработала как надо она только после третьей переделки. Одни железные детали стоили по местным меркам немалые деньги, а без них, насколько он помнил, жечь уголь трудно и опасно для жизни. При отоплении по-черному, без печной трубы, что кое-где практиковалось, уголь использовать вообще невозможно.
В результате обсуждений решили рекомендовать использовать уголь для готовки везде, где это позволяют условия. Всех, кто будет его покупать, решено было предупреждать об опасности угорания.
Уже тогда его посетила мысль, что с использованием угля он поспешил – пока нет дешевых чугунных деталей для печей, не стоило вообще поднимать этот вопрос. Но более важные проблемы отвлекли «великого реформатора» от угольного вопроса. Себе он печи перестроил, к великому неудовольствию джур, дым от угля им категорически не нравился, и еду они бы предпочли готовить на дровах. Увы, вопрос-то поднял, добился его рассмотрения и частичного внедрения в жизнь, а вот проконтролировать использование угля хотя бы в Азове не удосужился.
* * *
«А ведь их претензии ко мне кой-какое основание имеют… Ляпнул тогда, до конца не продумав, природозащитник хренов, а люди погибли. Не только по своей невнимательности, но и по моей глупости… Господи, прости, ей-богу, не хотел! Будто заколдована у нас земля, хотим как лучше, а получается как всегда… но признавать свою вину перед этими… пираньями никак нельзя. Будем выкручиваться».
– Я кого-нибудь из вас или погибших покупать и палить уголь уговаривал?
– Нет, – ответил Ефремов, ткнув локтем под дых куренному, было раскрывшему рот для ответа. – Однако нам сказали, что использование этого сатанинского камня – твоя придумка.
«Мне только обвинения в сатанизме не хватает для полного счастья!»
– Это кто же обыкновенный горючий камень сатанинским объявил?
– Так горит же, как и серой, бывает, чуток пованивает. А главное – люди от него гибнут.
– Насчет запаха серы… первый раз слышу. У меня в доме им печи каждый день топят, нету такого. Впрочем… в порохе-то сера уж точно есть, и людей он еще как убивать может, ты его тоже сатанинским зельем считаешь?
– При чем здесь порох?!
– При чем здесь я?
– Но люди-то погибли!
– Царство им небесное! – перекрестился (троеперстно) Аркадий.
– Царство небесное! – дружно двумя перстами перекрестились его собеседники. До Никона и его злосчастных реформ никого эта разница в сотворении креста не смущала.
– Родичам погибших-то надо бы виру выплатить, – прервал короткое молчание Жученков, до этого молчавший. – Обычай у нас, стало быть, таков.
– Дык, я ж разве против? – удивился Москаль-чародей. – Кто у вас там уголь разжигал, пускай и платит.
– А ты, значит, здеся ни при чем?! – выпалил куренной Порох. – Не ты, стало быть, сию сатанинскую прелесть на свет божий вытащил?!
– Прелесть? – Аркадий невольно схватился за свою куцую бороденку. – Уж не знаю, в чем там прелесть, только ничего сатанинского, повторяю, в угле нету. И из земли его точно не я доставал, а рабы.
– Еще скажи, что не ты выдумал его добрым людям заместо дров подсовывать! – опять вступил в беседу есаул.
– Я. Только кто ж виноват, если человек ножом заместо свиного бока по пальцам себе чикнет? Так и с углем. Всех предупредили, что горит он жарче дров да имеет опасные свойства. Ежели кто забыл, ему самому и перед Богом ответ держать.
– Да я тебя!.. – заорал рыжий, вскакивая и хватаясь за саблю, отталкивая при этом атамана. И как полагается клоуну, тут же поймал оглушительную плюху от Ефремова, перелетев через лавку назад. Наверно, плюха была не только громкой, но по-настоящему тяжелой, потому что встать сразу он не смог, а завозился на спине, как перевернутый жук.
– Просим прощения, мы чичас вернемси, – коротко кивнул до того неизменно гордо поднятой головой атаман. Он с есаулом сноровисто выскользнули из-за стола, подхватили с пола куренного и вытащили во двор. Причем именно вытащили, не дав себе труда поставить на ноги, так что не пришедший в себя казак забавно дрыгал ногами, видимо, не успев прийти толком в сознание.
«Вот вам и всеобщее равенство среди казаков. Прихватили его для создания давления на меня, видимо, у бедолаги кто-то в той избе сгинул, а как не стал нужен – выбросили, как… черт, и сравнение подходящее на ум не идет. Рисковые ребята, здесь такое обхождение реально жизни может стоить. Н-да… но почему-то мне кажется, что эту проблему они успешно решат».
Вернувшиеся вскоре вдвоем донцы резко сменили тональность беседы, попытавшись выпросить возмещение за гибель товарищей, если уж не удалось вытребовать. Да и здесь их ждал облом. Битье на жалость оказалось таким же нерезультативным, как до этого силовое давление. Аркадий понимал катастрофичность для себя любой уступки и неприступной каменной стеной стоял в неприятии претензий.
В общем, дискуссия победителя не выявила, стороны остались при своем. Казацким бизнесменам хотелось вытянуть у богатенького Буратины хороший куш, а знаменитый колдун чихал и на слезные просьбишки, и на очень завуалированные угрозы. Поначалу нешуточно испугавшись, он теперь понял, что в этот день угроза была не его жизни или здоровью, но сугубо карману. Или точнее – кошельку.
Однако выгонять непрошеных гостей несолоно хлебавши хозяин не стал. Посчитал невыгодным. В конце беседы он предложил им поучаствовать в производстве некоторых нужных людям вещей. Все равно ему самому за всем не уследить, всего не изготовить. А если у людей, да таких энергичных и влиятельных, будет стимул, они многое лучше сделают. Поэтому Ефремов и Жученков обещали приехать к нему еще раз, чтоб поговорить уже о ведении совместных дел.
Оставалась еще проблема сильно обиженного куренного, но здесь попаданец решил положиться на разум и жадность Ефремова и Жученкова. Они теперь были сами заинтересованы, чтоб рыжий клоун не попытался сменить амплуа на какое-то более мрачное. И оказался прав, больше он о Порохе никогда не слышал.
Назад: Слава мирская Азов, зима 7147 года от с.м
Дальше: Метель Степь где-то между Сечью и Азовом, февраль 1638 года от Р. Х