Основным задание на это лето было полное очищение Крымского полуострова от турок и татар. Согласно последнему докладу по радио из Москвы, Журавлев и Скопин-Шуйский уже начали оперативное развертывание Новой армии. Войска группировались под Курском и Воронежем. Основных ударов с севера планировалось два. Первый через Перекоп, а второй вдоль Дона, на Азов. Новая армия была поделена на Западную и Восточную группы. Более сложное дело предстояло Западной, поэтому в её состав входили проверенные ветераны: Первый и Второй Ударные полки, Первый и Третий Драгунские. Кроме проверенных в деле, группа насчитывала ещё около тридцати тысяч человек при двухстах пятидесяти орудиях. Командовал «Западными» сам Михайло Скопин-Шуйский. В Восточную группу входило двадцать тысяч человек при ста семидесяти орудиях, в том числе Третий Ударный и Второй Драгунский полки. Командиром был назначен Петр Журавлев.

Новыми подразделениями были четыре тяжелых гаубичных полка (по два в группе) и восемь уланских (пять в Западной, два в Восточной, один переброшен на корветах в Грозный). Уланы, в отличие от драгун вообще не обучались пешему строю, зато лучше действовали верхом. На вооружении у улан состояли, кроме карабинов и сабель, по два двуствольных пистолета и трехметровые пики.

Флот должен был обеспечить полную блокаду побережья, чтобы предотвратить подвоз из Стамбула подкрепления и боеприпасов. А для этого было необходимо, как минимум обеспечить в Черном море полное или частичное (на отдельных участках) господство. Также планировались десанты-рейды в приморские города Крыма и Кавказского побережья. Захватить и удерживать предполагалось только Гезлев и Кафу.

На совещании, собранном в Адмиралтействе через неделю после нашей прогулки по маршруту Москва-Тамбов-Севастополь, присутствовали капитаны всех боевых кораблей. Им официально был представлен новый командующий флотом — адмирал Федор Федорович Ушаков. До этого момента командующим считался Гарик, и теперь мой друг вздохнул с облегчением, сняв с себя это бремя. Впрочем, Горыныча тут же назначили зампотехом, с наказом всегда обеспечивать бесперебойную работу всей флотской техники. К этому времени двигатели были установлены на пяти корветах, двух фрегатах. Монтаж двигателей на остальных кораблях продолжался. Всего в состав флота входило четырнадцать корветов, восемь фрегатов и четыре транспортно-десантных судна. Повреждения, полученные в ходе негритянского нападения, были в целом устранены.

В связи с большим количеством офицеров-добровольцев из «Бета-мира» мы сумели полностью закрыть все вакансии среди командного состава. «Бетамиряне» занимали капитанские должности всех фрегатов и корветов. Также полностью был укомплектован десантный корпус. Десантники, прошедшие боевое крещение стояли на сержантских должностях, а особо одаренных мы поставили командирами взводов. Кроме абордажных команд на кораблях (тридцать человек), было сформировано четыре отдельных батальона по двести пятьдесят человек в каждом. Вооружены десантники были кремневыми карабинами, но в каждом батальоне один взвод имел на руках АК-104. Общее руководство должен был осуществлять Андрюха Шевчук, его начальником штаба был назначен Эйвазов.

Основной ударной силой флота являлся фрегат. Проект серии этих кораблей был разработан лично мной (под чутким Машиным контролем) и аккумулировал в себе всё то лучшее в парусниках, что могла предоставить нам мировая история. Парусное вооружение барка. Грот и фок-мачты с прямыми парусами, а бизань с косыми. Общая площадь парусов — три с половиной тысячи квадратных метров. Водоизмещение — восемьсот тонн. Узкий, вытянутый корпус с наклонным «атлантическим» носом мы скопировали у «чайных» клиперов. Набор корпуса был стальным, все детали делались на заказ одним из украинских заводов на «базовой». Сборка и обшивка выполнялись уже на месте. На обшивку шел выдержанный дуб из «базового» Воронежа. Пришлось зачистить склады мебельной фабрики. Каждая доска обходилась нам в баснословную цену. Первые пять фрегатов стали буквально «золотыми». Но ещё зимой мы начали заготовку древесины под тем же Воронежем, но уже местным. И уже через полгода флот был обеспечен первосортным материалом.

Даже без двигателя, под одними парусами фрегат давал четырнадцать узлов. Первоначально мы планировали оборудовать фрегаты дизелями. На них, экономическим ходом они могли идти все двадцать. А на форсаже развивали и тридцать узлов. Но после экономической помощи из «Бета-мира» мы установили на корабли электродвигатели, суммарной мощностью тридцать мегаватт. Теперь фрегаты легко давали сорок узлов, а запас хода с хитрыми суперпроводниковыми батареями составлял пятьдесят тысяч миль. Артиллерия главного калибра, состоящая из четырех нарезных казнозарядных карронад, калибра 152 миллиметра, располагалась на верхней палубе. Пушки были установлены на вращающихся открытых платформах, с максимальным углом возвышения семьдесят градусов. Дальность стрельбы была небольшой, всего шесть тысяч метров. Но по местным меркам и это было круто. Артиллерия ближнего боя состояла из восемнадцати орудий. Это были стандартные, стомиллиметровые полевые орудия Новой армии, но на специальных корабельных лафетах. Четыре пушки стояли на баке, обстреливая переднюю полусферу, Четыре на юте, перекрывая заднюю, шесть на полубаке, четыре на шканцах.

Вторым по значимости кораблем флота являлся корвет. Они были целиком и полностью созданы на месте и из местных материалов. Парусное вооружение бригантины. Грот-мачта с прямыми парусами, бизань с косыми. Площадь парусов — тысяча квадратных метров. Водоизмещение — триста тонн. Корпуса тоже скопированы с клиперов, набор корпуса — деревянный, со стальным крепежом. Скорость корвета оказалась феноменальной — восемнадцать узлов. А на движках он буквально летел над волнами. Главный калибр состоял из двух 152-мм карронад, размещенных между мачтами на такой же, как у фрегата платформе. Орудий ближнего боя насчитывалось восемь штук, два на баке, два на юте, остальные на полубаке. Двигательная установка состояла из двух «бетамирянских» электродвигателей, суммарной мощностью десять мегаватт.

Транспортно-десантный корабль был почти точной копией фрегата, но с парусным вооружением брига. Все мачты с прямыми парусами. Площадь парусов, таким образом, увеличилась на пятьсот квадратных метров. Но несколько снизилась маневренность. Это было сделано для того, чтобы обладающий немного большим водоизмещением (тысяча тонн), транспортник мог поддерживать эскадренную скорость. А активно маневрировать во время боя этому кораблю было не нужно. Артиллерия большого калибра отсутствовала, но зато на транспортнике находились кубрики для размещения десантного батальона штатного состава (двести пятьдесят человек с полной выкладкой).

Вся эта масса боевых кораблей представляла собой весьма грозную по нынешним временам силу. Не забывайте, что здесь сейчас идет всего лишь 1610 год. Здесь даже до линейных кораблей ещё не додумались. Единственный противник — турецкий флот, он конечно велик количественно, но уступает качественно. К тому же на Черном море турки вообще не держат много кораблей. Ради кого? Черное море — внутренний водоем Турции.

Правда, по последним донесениям наших агентов из Стамбула стало известно, что султан, узнав от заезжих купцов про наш город, решил предпринять карательную экспедицию к берегам Крыма. В Мраморном море собирался экспедиционный отряд. Но пока они там развернутся, мы успеем нанести серию ударов по прибрежным городам, захватим Кафу и Гезлев. А уж после займемся Стамбулом и прочими. Может быть даже к лучшему, если побольше турецких кораблей соберется в одном месте. Не надо будет потом гоняться за ними по всем морям.

В трудах и заботах дни пролетали за днями. Мы поднимались на работу с рассветом и ложились спать в полной темноте. Две недели напряженной подготовки дали результат — к концу мая флот, и десантники были полностью готовы к крупномасштабной операции. Ушаков дневал и ночевал на кораблях, ежедневно выводя их на маневры в открытое море, но добился того, что флот стал действовать как единый организм.

Двадцать восьмого мая местного времени мы решили собрать в Курске всех командующих и старших офицеров для последнего обсуждения предстоящих действий. В гости к Скопину-Шуйскому мы прилетели на новеньком турболете «Сова». Выехавший из Воронежа заранее, Журавлев приехал одновременно с нами.

В большой зале штабного дома временного лагеря Западной группы собралось человек сорок. Командиры полков и отдельных батальонов, в звании не ниже тысяцкого. Скопин-Шуйский привел двадцать человек, Журавлев пятнадцать, да мы явились вчетвером и притащили с собой Эйвазова и Ушакова. Чтобы при полете не травмировать психику старика, ему опять подсыпали снотворного.

Адмирал, кажется, стал догадываться, что обстановка вокруг него какая-то странная. Но истинную причину несообразностей вообразить себе не мог. Пока он помалкивал, но объяснение с нашей стороны уже напрашивалось.

Неожиданно для всех в Курск приехал император. Даже Михайло не знал о планах Дмитрия посетить совещание высшего командного состава. Так что появление в зале государя произвело эффект разорвавшейся бомбы. Офицеры вскочили, опрокидывая стулья. Более-менее благообразно поднялись только мы, Скопин-Шуйский и Журавлев. Да с некоторой задержкой встали Эйвазов и Ушаков. На лице есаула я заметил откровенное любопытство, ведь не каждый день видишь столь одиозную легендарную личность. А вот адмирал, оставаясь внешне невозмутимым, просто сгорал от удивления. Что там вертелось у него в голове, одному богу известно.

Дмитрий скромно уселся не во главе стола, а рядом со мной. Шепотом, чтобы не отвлекать Михайлу, начавшего опрос командиров о готовности подразделений, государь поинтересовался нашим здоровьем и общим состоянием дел. Получив положительный ответ, император кивнул, и стал внимательно слушать доклады офицеров.

Перекличка вскоре закончилась. Удовлетворенный ответами своих подчиненных, Скопин-Шуйский кратко поблагодарил их за отличную подготовку войск. Подойдя затем к висевшей на стене огромной цветной карте, верховный воевода стал подробно, скрупулезно излагать план летней кампании.

Западная группа выступала первого июня и, двигаясь на юг тремя колоннами, выходила на Днепр в районе Запорожья через семь-десять дней. Затем левым берегом Днепра до Каховки. А там до перешейков рукой подать. Драгунские и уланские полки расходились веером перед колоннами, на удалении в половину дневного перехода. Конная разведка уходила ещё дальше, на расстояние в два перехода. При движении вдоль Днепра кавалерия обеспечивала пехоте и артиллерии боковое охранение со стороны степи. Таким образом Михайло рассчитал, что Западная группа войдет в Крым восемнадцатого-двадцатого июня.

Восточная группа отправлялась в путь на три дня позже. Их маршрут был более легок. Пехота и артиллерия сплавлялись по Дону на баркасах. Кавалерия шла левым берегом. Они должны были прибыть под крепость Азов десятого июня.

Флот уходил в поход уже послезавтра. Все быстроходные (моторизованные) корветы уходили к турецкому берегу для разведки. Непосредственно к Босфору шли два корвета и фрегат. Три фрегата и два корвета обеспечивали поддержку десанта в Гезлеве. Высаживалось два батальона морской пехоты. В тот же день предполагалось высадить два других батальона в Кафе. Там поддержку осуществляли три корвета и четыре фрегата. Одновременно с этим из Грозного выходил уланский полк, который при поддержке полевых орудий блокировал и атаковал Бахчисарай. Если все пройдет гладко, то мы в первые же дни операции должны вывести из строя большинство турецких кораблей-стационаров, базирующихся в основных Крымских портах. Также было бы удачей, если в Бахчисарае удастся прищучить хана. Это на некоторое время вывело бы из игры татар.

Следующим шагом флота становилась помощь Восточной группе во взятии Азова. На это отводилось два дня. После захвата крепости там оставалось два пехотных полка и артиллерийский дивизион. Остальные войска, в несколько ходок, перевозились на кораблях в Крым. Согласно плана это должно было произойти около восемнадцатого-двадцатого июня.

Таким образом, уже через двадцать дней с начала операции на Крымском полуострове оказывалась вся русская армия. Часть войск шла на усиление гарнизонов Кафы и Гезлева, а остальные устраивали в Крыму тотальную зачистку.

— При малейшем сопротивлении убивать всех мужчин, в том числе стариков. Резать всех мальчиков, доросших до тележной оси! — жестко сказал офицерам Михайло Скопин-Шуйский. При этих словах Эйвазов шумно вздохнул. Олег был родом из Крыма и его предки были татарскими удельными ханами.

— Никакой жалости! — добавил Дмитрий, внимательно оглядывая командиров полков. — Эти люди веками нападали на южные границы нашей страны. По данным разведки у них в плену сейчас томиться до двухсот тысяч наших соотечественников. Освободить их и наказать обидчиков — наш священный долг! Тех же, кто сложит оружие, использовать при строительстве оборонительных сооружений. Пускай руки землицей испачкают!

После общего изложения плана командующий стал доводить диспозицию до каждого подразделения. Особенный упор делался на синхронность действия Восточной группы и флота. Только убедившись, что каждый командир прекрасно понял свой маневр, Михайло объявил о закрытии совещания. После часового перерыва предполагалось устроить в этом же зале торжественный обед.

Офицеры стали расходиться. Дмитрий вполголоса попросил задержаться меня, Игоря, Мишку, Андрюху, Журавлева и Ушакова. Для приватной беседы Михайло провел нас в свой кабинет. Император уже знал из донесений по радио, что мы пригласили прославленного в восемнадцатом веке адмирала. И теперь государь хотел лично поговорить с человеком, которому мы доверили флот.

— Я вижу, вы удивлены, встретив здесь такую компанию, — мягко начал Дмитрий. — Разрешите представиться, я император Дмитрий, сын Ивана Грозного. Мои друзья, присутствующие здесь, утверждают, что я вошел в историю России под кличкой Лжедмитрия Первого.

Ушаков был настолько ошарашен, что в ответ только кивнул.

— Уважаемый Федор Федорович! — подхватил я. — Приносим вам свои глубочайшие извинения, но мы были вынуждены ввести вас в заблуждение. Ведь скажи мы вам сразу всю правду, вы бы нам не поверили! Дело в том, что мы обладаем возможностью путешествовать в прошлое и будущее. И вы вместе с нами сейчас находитесь в одна тысяча шестьсот десятом году от Рождества Христова. Из будущего мы принесли столь удивившие вас технические новинки, вроде двигателей и нарезных казнозарядных орудий.

— Как вы поняли, мы в данный момент собираемся вести войну с Турцией за Черное море, — продолжил Дмитрий. — Нам очень требуются опытные моряки, ибо своим взяться просто неоткуда. Россия сейчас не морская держава. Мои друзья рассказывали мне, что в восемнадцатом веке появится правитель, который сумеет пробить коридоры к морям. Если мне не изменяет память, звать его будут Петр Великий. Вы, Федор Федорович, не застали этого человека?

— Нет, я родился в 1745 году, а он умер в 1725, - начиная отходить от шока, сказал Ушаков. Дмитрий, являясь прекрасным собеседником, свой последний вопрос задал, чтобы вывести адмирала из ступора, разговорить.

— Вам шестьдесят два года, и впереди ещё много лет жизни. Ваш император отправил вас в отставку. Таким образом, никаких обязательств перед ним у вас не осталось. — Мягкий голос Дмитрия словно обволакивал. — А здесь у вас есть отличный шанс послужить Отечеству. Ваш несомненный талант флотоводца и огромный опыт необходимы, чтобы быстро и с минимальными потерями выиграть войну. Сколько жизней наших моряков сохранится, если вы возглавите флот!

— Если же вы откажитесь, то неволить вас никто не будет! Мы с почетом проводим вас до имения и компенсируем беспокойство, — видя колебания адмирала, я решил слегка надавить. При одном только слове «имение», лицо Ушакова перекосилось. Вволю надышавшись соленым морским воздухом, снова увидев блики солнца на волнах, позанимавшись любимым делом, вернутся в затерянное в тамбовских лесах имение? Федор Федорович тряхнул головой, внимательно оглядел всех присутствующих и твердо сказал:

— Я принимаю ваше предложение!