Хотите – верьте, хотите – нет, но после бессонной, далекой от комфорта ночи Аркадий утром чувствовал себя куда лучше, чем накануне вечером. А уж после приема какой-то липкой гадости, скорее всего, разновидности опиума или чего-то подобного, стал ощущать себя соколом добрым, молодцем быстрокрылым (или кем-то типа того). В общем, все проблемы стали незначительными и легко решаемыми, Иван стал казаться симпатичным, его Черт – игривым и ласковым (!!!), жить стало веселее… И с кобылы он теперь не падал, при новых-то стременах. Ну, почти не падал. Пара раз – не в счет.

Говорят, что утро вечера мудренее. Наверное, правильно говорят. Вот и уже ставшие закадычными друзьями Иван и Аркадий, сумевшие за ночь немного навести порядок в собственных головах и начавшие строить воистину наполеоновские планы, ощущали себя куда более умными, чем накануне вечером. Правда, возможно, недаром говорят, что в большой мудрости много печали.

Благодаря новым стременам (или встряске, полученной кобылой ночью от Черта, зримым следом которой был свежий след от укуса на ее шее), Аркадий решился на спокойную рысь и, за исключением пары досадных моментов, достаточно уверенно держался в седле. Пусть и ни разу не английском. Иван скакал (да-да, на этот раз именно скакал, а не плелся шагом) рядом, расспрашивая нового товарища на ходу.

Обычно людям, находящимся в столь разном состоянии – Иван-то наркотиков утром не употреблял, общаться затруднительно. Но казаку так хотелось поскорее узнать о многом, что заметной неадекватностью товарища он решил пренебречь. В крайнем случае можно потом переспросить.

Аркадий заливался соловьем, позволяя себе делать пояснительные жесты руками, из-за которых и навернулся пару раз. Кобыла, кстати, уже бежать от нового хозяина не пыталась, косила глазом на Черта и стояла как вкопанная, пока новый хозяин вставал с земли и громоздился в седло. На цельности, последовательности повествования это не сказывалось совсем, так как никакой цельности, как, впрочем, и последовательности, не было и в помине. С одному ему ведомой логикой переходов Аркадий перескакивал со сплошных бед отечественной истории на долбаную политкорректность, потом на эволюцию военно-морского дела, с которой, естественным для него в нынешнем состоянии образом, съезжал на проблемы загрязнения окружающей среды.

Так и ехали, от места ночевки до обеда. Соединять пространство и время уже наши предки умели. Вот на дневке-то, не смейтесь, именно Аркадий обнаружил погоню. Нет, не в цейссовский бинокль, а куда более надежным инструментом, таким же самым, что накануне Иван. Пока Иван ухаживал за лошадьми, Аркадий присел на землю, не в лотос, правда, и ощутил некие вибрации. Наверное, расторможенное сознание сработало. Или повышенная, в силу известных обстоятельств, чувствительность седалища. Недолго думая, приложил ухо к земле и услышал характерный топот конницы. По крайней мере, он так решил, потому как до этого случая слушать землю ему не приходилось.

Иван, послушав землю сам, догадку Аркадия подтвердил. И, с точки зрения попаданца, совершенно напрасно обеспокоился. Даже в лице переменился, сменив свое обычное выражение свирепого хищника на выражение хищника, сильно обеспокоенного. Вам никогда не приходило в голову, что в угол не стоит загонять не только крысу, но и крупных хищников? Аркадию вот пришло. При виде переменившегося в лице Ивана.

И он поспешил успокоить друга, предложив устроить на проклятых татар засаду. Напомнил ему, что в сумке лежат два «ППШ» с вполне достаточным для одного боя запасом патронов. А за поясами у них «тэтэшки». Тоже, кстати, не без патронов.

Ах да, автор забыл проинформировать, что ночью был разговор и об оружии, которое оказалось при попаданце на момент перемещения во времени. О трех пистолетах «ТТ» и двух пистолетах-пулеметах Шпагина. Все в пристойном, годном к употреблению по назначению состоянии.

Решив, что если колдуны и отличаются от нормальных людей, то не в любви получать подарки, Аркадий тогда торжественно подарил новому товарищу один из пистолетов. А утром первым делом Иван его опробовал, расстреляв один магазин. И очень остался подарком доволен.

В бой с превосходящими вражескими силами Иван не рвался, но с предложением Аркадия согласился. Хоть и передвигался с утра Аркадий куда более бодро, чем накануне, но не настолько, чтоб от татар уйти. Собственно, уйти в степи от татар могут только опытнейшие всадники на великолепных лошадях. Если им повезет. Будь у Ивана возможность переправить попаданца к совету характерников, пусть даже пожертвовав своей жизнью, он бы не колебался ни единого мига. Пожертвовал бы. Уж очень большую, огромную ценность тот представлял. Но таких возможностей у него не было. Путать следы было заведомо бессмысленно, в своей степи татары легко распутают все уловки. Посему оставалось драться.

Место для засады искать не пришлось. Невдалеке, прямо по курсу следования, стоял большой курган с каменной бабой на вершине. Вот за ним и занял позицию Аркадий, после клятвенного обещания излишне не высовываться, вести стрельбу осторожно. А сам Иван, прогнав лошадей дальше, в балку, чтоб их татары не могли выглядеть, собирался занять позицию в небольшой ложбинке за курганом. Слава Богу, местность эту он знал. Стрелять решили: Аркадий из «ППШ», а Иван, в связи с полным незнанием возможностей автоматического оружия, из своего нового пистолета, перезаряжать который он уже научился. Двух запасных магазинов ему на бой должно было хватить, но, на всякий случай, Аркадий дал ему все запасные магазины, в числе семи штук, оставив себе только один, в пистолете.

Чтобы не привлечь к себе внимания отблеском от линзы бинокля – татары двигались с юга, – Аркадий позволил себе глянуть на них один раз, с большого расстояния. Как и предсказывал Иван, преследовал их всего десяток всадников, правда, все одвуконь и, даже издали видно, воины, а не нищие пастухи. Здесь, в своей степи, за двумя беглецами большее количество, по логике, слать и не стоило. Откуда ж знать отдававшему приказ мурзе, или кто там его отдавал, что в сумке у Аркадия есть сюрприз для погони? И вряд ли приятный.

Иван галопом отогнал лошадей в балку, мигом спутал ноги кобылам; Черта путами он никогда не оскорблял, знал, что никуда от него верный конь не убежит и никого чужого на себе не потерпит. Затем бегом бросился назад. Успел к нужной ложбинке в самый последний момент. Отдышаться еще не успел, а вдали появились татары. Как он и предвидел, десяток воинов. Шли размашистой рысью, уверенно держа след.

Казак вытащил свой новый пистоль, душой радуясь такому приобретению, пусть и патронов, как предупреждал Аркадий, хватит ненадолго. А как удобно он в руке сидел! Как будто для нее и сделан был!

Выждав, когда передний всадник доскачет до намеченного им заранее места, Иван устроился поудобнее, задержал дыхание и стал не спеша расстреливать погоню. Восьмью выстрелами ссадил пятерых, еще двоих подранил, один выстрел пришелся в небо, не вовремя нагнулся татарин. Его, впрочем, этот промах не спас. Расстреливаемые из непонятного, не выдающего себя дымом оружия, кочевники растерялись.

А прийти в себя им не дали. С кургана, мимо которого татары только что проскакали, раздался неслыханный ранее здесь стрекот. Будто огромная, неведомо откуда взявшаяся цикада короткими, в два-три такта, трелями дала о себе знать. Ссаживая татар с лошадей не менее эффективно, чем сам Иван. Характернику даже не понадобилось стрелять еще самому. Что было очень удачно, так как он в запале боя не сразу вспомнил о необходимости передернуть затвор после смены магазина. Останься хоть пара поганых живыми, нашпиговали бы его стрелами, как Бог ежа иголками. Судя по одежде, в погоне участвовал десяток из личной сотни одного из мурз. Иван догадывался, какого. Стрелять такие людоловы умеют очень хорошо. Оставалось порадоваться, что и в нынешнем состоянии Аркадий не потерял головы и вел бой правильно. Значит, точно не врал, что воевать ему приходилось.

Иван наконец справился с изготовкой новой своей любимой игрушки к стрельбе и вылез из лощины. Еще совсем недавно живые и распаленные погоней, десять человек и одна лошадь, задетая выстрелами с кургана, лежали мертвыми. Остальные лошади еще стояли или кружили невдалеке от погибших хозяев, грех было не воспользоваться случаем и не прибарахлиться. Казак, как известно, с добычи кормится. Иван свистнул, подзывая верного Черта, беспокоясь, как бы лошади, без того испуганные, не побежали обратно в степь. Времени на их вылавливание не было совсем.

Поймать удалось всего семерых. Не без помощи Аркадия, оравшего и улюлюкавшего, загоняя лошадей на Ивана. Остальные ускакали (эх, будь у меня время…) на юг. Казак, вздыхая по утраченной добыче, сноровисто обыскал трупы, дорезал еще подававших признаки жизни, все собранное (мелочь, конечно, мурз среди убитых не было, но доброму хозяину любая мелочь сгодится) распихал по вьюкам, быстро подогнал лошадей из лощины. Не задерживаясь на поле боя, теперь уже боевые товарищи поспешили дальше, на северо-восток, к своим.

Куда, в походный лагерь запорожцев, к вечеру и добрались. Появление отлучавшегося куда-то характерника со спутником никого не удивило, да и внимания к себе особого не привлекло. Трусов среди запорожцев не водилось, выбывали по естественным причинам, но интересоваться делами характерников там было не принято. Все знали, что колдуны очень не любят, когда кто-то сует нос в их дела. А к характерникам в Запорожье относились… Скажем так: сложно относились. Но с большой долей уважения и еще большей опаски. Посему наглый интерес к приехавшим исключался. Идиоты, понапрасну рискующие головой, среди казаков не задерживались. Необычный акцент новичка также никого не удивил: среди запорожцев кого только не было, от шотландцев до армян и персов.

Об ощущениях Аркадия при отходняке от болеутоляющего по прибытии в казацкий табор лучше и не вспоминать. С мукой суждено входить в мир человеку. Он, попавший в новый для себя мир, ее, муку, и получил.