ГЛАВА 19
Майор Петр Журавлев был кадровым военным с большим боевым опытом. Еще лейтенантом он участвовал в боях против японцев на ХалхинГоле. Во время Финской войны командовал батальоном. Потом учился в Академии Генерального штаба. А эту войну начал, командуя пехотным полком в корпусе Рокоссовского. За бои под Корсунью был награжден орденом Красной Звезды. Потом окружение, ранение… На полк после лечения он уже не попал. Поставили командовать батальоном.
После сражения под Смоленском в батальоне уцелело от силы сто человек. Люди сами перли на рожон, забыв об инстинкте самосохранения. Краткий отдых, небольшое пополнение - человек тридцать и новое задание. На этот раз приказ обязывал встать в оборону. Это давало немного больший шанс на выживание, чем в бессмысленных контратаках, в которые начальство постоянно кидало отдельный штурмовой батальон.
Но, прибыв на место дислокации, Журавлев, оглядев позиции, быстро сообразил, что именно на него придется острие вражеского удара. Опыт его не обманул. Батальон понес значительные потери еще во время артподготовки. А от стрелкового полка, оборону которого они усиливали, вообще остались только рожки да ножки. На месте батареи «сорокапяток» зияли воронки, там никто не уцелел. Увидев, что через брод ползет не менее танкового батальона противника, поддержанного пехотой, Журавлев понял, что этой атаки ему и его подразделению не пережить, и приготовился подороже продать свою жизнь. Немецкие танки практически без потерь достигли переднего края и начали утюжить окопы. Тут и вступили в дело бойцы его батальона. Они один за другим кидались под танки с бутылками горючей смеси Пулеметы немцев косили их в упор, но нескольким бойцам всетаки удалось прорваться. Четыре танка загорелось, но было слишком поздно - от обороны на этом участке уже ничего не осталось. Сам Журавлев поймал пулю в плечо, сумел остаться на ногах и отвел уцелевших людей в последнюю линию окопов.
И тут началось странное. Немцы, решив обеспечить свой фланг, атаковали соседнюю высоту. Внезапно с высотки полетели какието огненные шары, от которых танки вспыхивали как спички. К этому добавился огонь одиночного пулемета, буквально выкашивающий немецкую пехоту. В течение нескольких минут с атакующей волной было покончено. Остатки откатились к реке. Через час немцы поперли снова, но опять были отброшены с большими для себя потерями. Спустя еще какоето время налетели самолеты, и опять случилось чудо. Три пикировщика были сбиты ружейным огнем. Журавлев просто онемел от удивления.
Советское командование прислало свежий батальон, чтобы заткнуть образовавшуюся брешь, и майора вместе с остальными ранеными стали готовить к отправке в тыл. На сортировочном пункте Журавлев нашел бойца из соседнего батальона, защищавшего загадочную высотку. На прямой вопрос, что же произошло, раненый, пожилой мастер с литейномеханического завода, ответил:
- Дык, когда фриц вас раскатал и полез на нас, мы подумали, что нам кранты. А тут эти газетчики, ну, которые все утро по окопам лазили, из какогото дрына сожгли все танки. А ихний фотограф лег за пулемет, да как начал немчуру косить. Так и отбились!
- А самолеты, самолетыто как сбили? - продолжал расспросы майор.
- Так ихний главный, ну, этот, старший политрук, из карабина всех посбивал. Мы прямо офонарели!
От такого ответа Журавлев тоже слегка обалдел. Он, конечно, сразу вспомнил утреннюю встречу на рокадной дороге и старшего политрука, угостившего папиросой. Уже тогда майор обратил внимание, что, несмотря на утрированно штатское приветствие и интеллигентную речь, характерные мозоли на руках политрука выдавали в нем человека, умеющего обращаться с оружием. А уж глаза этого корреспондента совершенно точно были глазами, привыкшими смотреть через прорезь прицела.
Только поздней ночью ослабевший от потери крови Журавлев наконец попал в медсанбат, расположившийся в пустующем здании церквушки. К утру плохо обработанная рана начала гноиться. Хирург очистил рану, но это не помогло, начиналось заражение. Временами майор впадал в полубредовое состояние. Поэтому появление у своей койки корреспондентов Петр воспринял спокойно. Так, словно они были обязаны здесь появиться.
- Здравствуй, политрук! Сколько еще удалось сбить самолетов? - поприветствовал майор гостей.
- Кажется, у него бред! - тихо сказала какаято молодая женщина. - Что с ним?
- Начинается заражение, - объяснила подошедшая медсестра.
- Ну, так сделайте чтонибудь, кольните ему антибиотики, - продолжила незнакомая девушка.
Политрук взял свою спутницу под локоток и чтото тихо сказал. Обостренный горячкой слух Журавлева уловил: «Пенициллин здесь появится только через год!»
- И что? - с вызовом переспросила девушка. - Давай бросим его, пускай умирает?! У нас же есть в аптечке антибиотики!
Политрук обреченно махнул рукой, отвел в сторону медсестру и начал втолковывать ей, достав из плоской сумки упаковку ампул. Сестра сначала противилась, но потом тоже махнула рукой и, взяв лекарство, начала готовить инъекции. Корреспондент повернулся к Журавлеву:
- Сейчас полегчает, майор! Полежи пока, мы тебя еще проведаем, а пока сходим, нужного нам человечка найдем.
Таинственные посетители ушли. Журавлеву сделали укол и, действительно, буквально через полчаса голова начала проясняться. Вернувшись в реальность, Петр осознал, насколько странно вели себя его гости. Но сомневаться в их доброжелательности не приходилось. Минут через пятнадцать майор даже нашел в себе силы и сел. Появился политрук с одним из своих друзей.
- Извини, майор, что задержались. Девушка наша насмотрелась на этот кошмар, - корреспондент окинул взглядом заваленный окровавленными человеческими телами храм, - и сомлела, пришлось на свежий воздух выводить. А ты, майор, я смотрю, уже огурцом! Надо же, как быстро!
- Я гдето читал, что пенициллин поначалу так и действовал, практически мгновенно, - сказал парень, одетый в стеганый бушлат. - Это теперь надо слоновьи дозы вводить. Ладно, Серега, оклемался твой майор, пойдем наружу, там подумаем, что дальше делать. Если тот раненый действительно Ясулович, то как мы его потащим, он же нетранспортабельный? А дожидаться, пока он придет в сознание, стремно - в любой момент здесь могут оказаться немцы.
- Что происходит, товарищи? - спросил Журавлев, уже вполне владея собой.
Политрук наклонился к самому уху Петра:
- Ты человек неглупый, майор, может, что и подскажешь. Видишь ли, у нас дилемма, как технического, так и моральноэтического плана. Мы сейчас в окружении, но сплошной линии фронта еще нет. Лично мы, четверо, можем соскользнуть отсюда в любой момент. Но вот найденный нами человек не может двигаться, а вывезти его отсюда не на чем… Машинка наша, к сожалению, накрылась. Это технический вопрос.
- А в чем состоит моральноэтический? - спросил заинтригованный Журавлев.
- Да в том, что здесь полторы сотни раненых, включая тебя, человека мне симпатичного, и просто так вас бросить на произвол судьбы мы не можем! Завтра здесь будут немцы, и самое лучшее, что вас может ожидать, это плен. Хотя конкретно для тебя смерть, возможно, предпочтительнее плена, но другие раненые могут думать иначе!
- Помоги мне встать, политрук! - Журавлев поискал глазами свои вещи.
Гимнастерка, шинель и портупея висели на спинке кровати. Галифе и сапоги с него не снимали. Корреспондент подставил плечо, и Петр с трудом поднялся. Добротная суконная гимнастерка была безвозвратно испорчена, но вот шинель, несмотря на сквозную дыру, еще могла послужить. Политрук помог майору одеться и выйти наружу. Уже стемнело.
От свежего воздуха Журавлеву стало лучше. Он достал закаченную папиросу, закурил и задумался. Четверо загадочных людей вопросительно смотрели на Петра.
- Кто вы такие? Только не врите, что вы из газеты! Я в это еще во время первой встречи на дороге не поверил. Да и раненые рассказали, что это именно вы остановили немецкую атаку и даже сбили самолеты.
- Специальная группа ГРУ, я подполковник Иванов, это капитаны Суворов и Тюрин, наша радистка лейтенант Качалова, - ответил политрук.
Такая версия вполне удовлетворила бы майора, если бы не несколько фраз, мимоходом брошенных его визави. Но Журавлев решил сделать вид, что поверил. Ведь то, что эти люди действовали на его стороне и в интересах Красной армии, это было совершенно точно.
- Хорошо, я попытаюсь решить поставленную вами тактическую задачу, - сказал майор. - Значит, если я вас правильно понял, то по минимуму вам надо вывезти одного человека, а по максимуму вы не хотите здесь оставлять никого?
Подполковник кивнул, глядя на Петра уже весьма заинтересованно.
- Какими техническими средствами располагаете? - продолжил Журавлев.
- Несколько стволов легкого оружия, немного боеприпасов, связи нет, поддержки извне не будет, - ответил парень в бушлате, названный капитаном Тюриным. И продолжил, словно диктуя вводную: - Неплохо знаем местность и достаточно хорошо владеем информацией о расстановке войск противника. В селе около двухсот красноармейцев, а при них два лейтенанта и один капитан. Есть две полуторки, но маловато бензина.
- Задача понятна, - сказал майор, чувствуя себя словно на экзамене в академии. - Вариант один: наличными силами занимаем круговую оборону и держимся до подхода более крупных соединений, идущих на прорыв.
- В течение суток немцы плотно укрепят фронт, - парировал подполковник. - Промедление смерти подобно…
- Вариант два: здесь оставляем небольшую группу, для прикрытия и возможной связи с подкреплениями, а всех раненых эвакуируем лесом.
- И раненых не доведем, и себе руки свяжем, - ответил Иванов. - Но мыслишь ты, майор, правильно. Есть комбинированный вариант. Ты ходить можешь? Можешь! Отлично! Сейчас ты с капитаном Суворовым и лейтенантом Качаловой идешь в село и берешь командование над разрозненными группами красноармейцев. Потом занимаешь вокруг церкви круговую оборону. А я с капитаном Тюриным иду на поиск и разведку. Километрах в трех отсюда у нас припрятано еще одно средство передвижения. Новейшая разработка - чтото вроде бронетранспортера, но абсолютно невидимого в темноте. Вместить он может человек тридцать за раз. Так что, пока вы тут будете обороняться, мы за несколько рейсов перебросим сначала раненых, а потом и всех остальных за пределы кольца окружения.
- Хорошо, - согласился Журавлев, не особо веря в секретный бронетранспортер. - Давайте попробуем!
Майор не верил, что Иванов и Тюрин вернутся. Сразу решив надеяться только на свои силы, он принялся организовывать оборону. К наступлению полной темноты двести тридцать два бойца окопались вокруг вершины небольшого холма, увенчанного церковью. По предложению Суворова красноармейцы наведались в сельпо и реквизировали там весь запас минеральной воды боржоми. Судя по толстому слою пыли на бутылках, этот товар не пользовался в селе особой популярностью. Воду частично выпили, частично перелили в питьевые бачки, остальное просто вылили на землю. А в освободившуюся стеклотару заправили весь собранный в деревне керосин. Запас метательных снарядов составил триста пятьдесят штук. Теперь даже в случае танковой атаки немцы получат большой сюрприз. Майор был вынужден признать, что столь неординарная идея вряд ли пришла бы ему в голову.
Около полуночи в той стороне, куда ушли Иванов и Тюрин, вспыхнула перестрелка. Стоящий рядом с Журавлевым Суворов достал из внутреннего кармана какуюто коробочку, не больше папиросной пачки, и, нажимая на ней кнопку, стал говорить:
- Серега, Серега! Ответь! Здесь Мишка. Прием, прием! - В коробочке зашуршало, но никто не ответил. Суворов замысловато выругался и продолжил: - Гарик, Гарик! Ну, хоть ты, зараза, отзовись!
Ответа не последовало. Качалова подошла поближе, вопросительно глядя на Михаила. Тем временем перестрелка стихла, и через мучительно долгую минуту из коробочки донесся голос капитана:
- Миха! Это Гарик, мы попали в засаду! Я сумел прорваться к «окну», а Серега кудато пропал! Буду ждать его здесь! А, черт!!!
Перестрелка вспыхнула с новой силой. Суворов еще несколько раз вызывал друзей, но больше никто не отзывался.
- Надо было с ними идти, - бубнил себе под нос Михаил в перерывах между вызовами.
Качалова стояла рядом, притопывая ногой от нетерпения.
- Раз до сих пор стреляют, значит, они еще живы, - попытался успокоить их Журавлев. - Я смотрю, у вас какоето новое оружие. Вот эти карабины. Неужели вы не можете определить их выстрелы по звуку?
- Точно, ну, блин, я и дурак! У «калашей» звук такой, что ни с чем не перепутаешь! - Михаил стал прислушиваться. - Живы, курилки, оба ствола молотят!
- А чего они по рации не отвечают? - спросила Качалова, заметно волнуясь.
- Машенька, не трясись. Руки у них заняты, - успокоил Суворов. - Да чтобы таких лосей, как наши пацаны, завалить, нужен пехотный батальон!
Перестрелка снова смолкла. Капитан опять стал вызывать друзей по радио. Ответа не было. Качалова закусила губу. Журавлев тоже с удивлением отметил, что переживает за этих малознакомых и таинственных людей.
- Либо в «окно» ушли, либо… - минут через десять произнес Суворов, устало убирая рацию в карман.
Журавлев задумался над тем, что может означать эта загадочная фраза.
- Ну, почему, почему я не сказала ему, что люблю, люблю его, супермена чертова! - почти выкрикнула девушка и зарыдала.
