ГЛАВА 17
Если мы провели в прошлом несколько месяцев, то для Маши прошло не больше недели. Она рвалась в новый бой, а мы мечтали о долгом отдыхе в комфортных условиях. С большим трудом нам удалось уговорить нашего аналитика устроить отпуск. Чтобы совместить приятное с полезным, отдыхать отправились в Европу, прихватив с собой несколько «глазков» и портативную темпормашину со складной рамкой «окна». Турне по городам Германии, Франции, Великобритании и Италии заняло три недели. В «базовой» реальности был разгар лета, и мы прекрасно провели время, вспомнив все прелести душа, ватерклозета и кондиционера, чего мы были напрочь лишены в семнадцатом веке. Мария нигде не расставалась с видеокамерой, под конец тура набрав столько противоречащего официальной истории материала, что хватило бы на несколько скандальных диссертаций.
В частности, Маша узнала, чем закончился детский Крестовый поход 1212 года, кто и когда построил Стоунхендж, существовал ли легендарный король Артур, спаслась или была сожжена Жанна д' Арк, куда увел детей Гамельнский крысолов, откуда брал информацию для своих пророчеств Нострадамус.
Прекрасно отдохнувшие, полные новых впечатлений, мы вернулись на родину в начале августа. На следующий после приезда день вся компания собралась в офисе, на очередное «производственное» совещание.
- За последнее время я узнала столько ответов на величайшие загадки истории, что хватило бы на профессорскую мантию, - сказала Качалова. - К сожалению, научный мир вряд ли удовлетворят видеозаписи в качестве доказательства моей правоты. Нужно чтото более существенное!
- До меня только сейчас доперло, какую возможность мы упустили в прошлой экспедиции, - ответил я. - Ведь мы фактически оккупировали Москву и Кремль, что нам стоило поискать знаменитую либерею Ивана Грозного!
- Мне кажется, что царь Дмитрий, при всем своем благорасположении к братьям Винтерам, вряд ли позволил бы иностранным наемникам шарить по своей «квартире»! - задумчиво проговорил Мишка. - Вот если бы мы знали точное место…
- К сожалению, за четыреста лет многочисленные искатели так и не сумели выйти на след, - произнесла Маша. - Библиотеку искали не только в Москве, но и в Александровской слободе и даже Вологде. Тщетно!
- Вот тут ты ошибаешься, - вставил слово Горыныч, явно обрадованный возможностью утереть нос дипломированному историку. - В тридцатом году в Кремле проходили поисковые работы, возглавляемые Игнатием Стеллецким…
- Да знаю я этот случай, - перебила Гарика раздосадованная Маша, - к тридцать четвертому году ему удалось раскопать несколько ходов. Их даже осматривали архитекторы Виноградов и Щусев. Но в том же году, после убийства Кирова все работы были прекращены под предлогом возможных провокаций «врагов народа».
- Я рад, что ты в курсе, - невозмутимо продолжил Горыныч, - но поиск был возобновлен в тридцать девятом, по личному указанию Сталина. Были приглашены молодые археологи из Московского университета. Работы велись двумя группами - одна продолжила направление, начатое Стеллецким, у Угловой Арсенальной башни, а вторая ушла под землю у башни Тайницкой.
- Я про это ничего не знаю, - удивленно пробормотала Маша. - Откуда такие сведения?
- Из недавно рассекреченных архивов НКВДКГБ, - пояснил Гарик. - Я случайно наткнулся на обрывки сведений, когда мы готовились к экспедиции за иконами храма Христа Спасителя. Так вот, исследования были внезапно прекращены в сороковом году, а все участники репрессированы. Сдается мне, что эти ребята всетаки наткнулись на чтото интересное! Стоит поискать в этом направлении, вдруг найдется очевидец тех событий!
Эта идея была воспринята всеми с большим энтузиазмом. Вся наша компания увлеченно принялась за дело. Три дня мы бодро перерывали архивы, но вскоре зашли в тупик - нужные нам свидетели либо сгинули в лагерях, либо погибли на войне. Только мне удалось вытянуть самый конец одной многообещающей ниточки. В одном из архивов я наткнулся на письмо с фронта бойца 8й дивизии народного ополчения Москвы, в котором этот человек, в прошлом доцент МХТИ, рассказывал другу, что ему довелось служить в одном взводе с бывшим археологом, участником раскопок в Кремле. В письме тонко намекалось на открытие мирового значения, сделанное археологами, поплатившимися за это свободой и жизнью.
Предпринятый нами тотальный поиск по этой подсказке вскоре вывел нас на человека, упомянутого в письме. Им оказался Илья Ясулович, молодой аспирант Московского университета, действительно участвовавший в работах, проводимых под Тайницкой башней. Получивший три года лагерей Ясулович был досрочно освобожден в августе сорок первого года, за хорошее поведение. Вернувшись в Москву, Ясулович немедленно записался добровольцем и ушел на фронт. В начале октября, во время боев под Вязьмой Илья пропал без вести. Но самым интересным стала находка письма, отправленного Ясуловичем своему брату. Письмо было датировано двадцать восьмым сентября, и в нем говорилось о случайной встрече под Можайском с бывшим приятелем, также участвовавшим в кремлевских раскопках, в составе группы, работавшей под Угловой Арсенальной. Во время краткого рандеву, гдето на проселочной дороге молодые люди успели обменяться объективными сведениями и своими мнениями по проблеме двухлетней давности. Видимо, Илья сумел сделать из сведений, полученных при встрече, определенные выводы, так как в конце письма открыто писалось, что ему теперь точно известно, где искать библиотеку.
- Вот, блин, ситуация! - прокомментировал информацию Гарик. - Мы могли бы перехватить этого парня в Москве тридцать девятого или сорок первого года, но ведь окончательную разгадку этот непризнанный гений нашел только на поле боя за пару дней до немецкого наступления. Ищи теперь его в этой мясорубке.
- Еще не факт, что Ясулович нашел правильный ответ, - сказал Мишка, - ни к чему нам рисковать!
- А помоему, ради такого дела стоит рискнуть, - вмешался я. - Выигрыш светит невероятный, а опасности почти никакой. Поедем ведь на «эмке», а какая у нее броня, сами знаете!
- Существует большая вероятность наткнуться на мину или поймать шальной снаряд, - продолжал упорствовать Мишка. - Да и как вы собираетесь искать одного человека на такой огромной территории?
- Ну, в каком полку служил нужный нам персонаж, мы знаем, - ответил Гарик, - какую позицию занимал этот полк, тоже знаем. Надо только доехать до нужного места.
- А знаешь, Гарик, в этот раз придется идти вслепую. Разведка «глазками» не поможет, - попытался охладить Мишка пыл друга.
- Это почему же? - удивился Игорь.
- Ну, глянем мы в «глазок» - и что? Сидит куча солдат в одинаковых гимнастерках. Ни портрета, ни особых примет Ясуловича мы не имеем, а бейджиков на груди с фамилией и званием тогда не носили!
- Значит, пойдем ножками, - не унимался Горыныч, - расспросим на месте, кто есть кто.
- Так тебе и позволят по переднему краю с расспросами лазить, - сопротивлялся Мишка. - Прихватят как шпионов!
- Надо придумать подходящую легенду, - предложил я. - Да такую, чтобы не вызывала сомнений, а наоборот, горячее желание помочь. Можно, например, представиться корреспондентами центральных газет. Ты, Мишка, будешь Борисом Полевым, а ты, Гарик, Константином Симоновым!
- С такими фамилиями не прокатит, - заартачился Игорь. - Это же народное ополчение, масса интеллигентов, ктонибудь может знать названных тобой в лицо! Но идея с журналистами великолепная. Нам действительно будут помогать изо всех сил.
- Только на этот раз я отправлюсь с вами, - категорично заявила доселе молчавшая Мария, - и не вздумайте спорить!
Мы не стали спорить. Подготовка к походу шла по отработанной методике и заняла всего два дня. Мы с Гариком занимались оружием и снаряжением, а Мишка и Мария - легендой и документами. Особое внимание уделили изучению текущей обстановки на фронте. Положение там менялось настолько часто, что для детального отображения позиций и маневров противоборствующих сторон пришлось бы нарисовать несколько десятков карт. Всю эту кипу с успехом заменила компьютерная программа.
Последний день мы целиком уделили привязке к местности. На машине и пешком мы облазили весь район. «Глазками» мы всетаки воспользовались, но, кроме точного расположения нужного нам полка, это действительно ничего не дало. К некоторой растерянности привело новое обстоятельство, оказалось, что нужный нам полк занял позицию только в ночь с двадцать девятого на тридцатое сентября. В полдень тридцатого танковая группа Гудериана начнет наступление на Орловском направлении. А здесь на рассвете второго октября должен прокатиться чугунный каток группы армий «Центр». Так что на все про все нам отводилось не более двух суток. К тому же ближайшее место, пригодное для скрытой высадки, находилось в пятидесяти километрах от цели. А что такое пятьдесят километров марша в условиях непрерывных боев с превосходящими силами противника, вам скажет любой ветеран.
Но наша решимость была сильнее всего этого.
Ранним утром тридцатого сентября 1941 года, еще затемно, мы высадились на шоссе в тридцати километрах западнее Вязьмы. На первый дозор Красной армии мы наткнулись уже через полчаса. Проверку прошли легко. Документы у нас, как обычно, были «лучше настоящих». Сидевший за рулем Гарик изображал старшинуводителя. Я проходил как старший политрук, репортер «Известий», Мишка числился фотографом той же газеты, младшим политруком. А Мария оказалась артисткой театра имени Вахтангова, едущей в часть с концертом. Километров через десять мы миновали еще один пост и свернули с шоссе направо, на проселочную дорогу. Вот здесь и начался кошмар.
- Это не дорога, это просто направление, - бормотал сквозь зубы Гарик, вцепившись в руль. Только присутствие Марии удерживало его от более крепких выражений.
Мы с черепашьей скоростью тащились по глубоким, залитым жидкой грязью ямам. Если бы не полный привод и постоянно включенная вторая пониженная передача, то машина уже увязла бы по самую крышу. Проехать здесь можно было разве что на танке.
Мощнейший, трехсотсильный двигатель с трудом вытащил «эмку» на очередной пригорок, и Гарик выключил зажигание.
- Перегрев, - объяснил нам Игорь, словно мы сами не видели горевшую на приборной панели красную лампочку. - Даже электровентилятор не справляется!
- Да у нас на каждом колесе по тонне глины, - сказал я, выглянув в окно, - удивительно, что мы едем, тут бы даже «хаммер» застрял. Сколько мы уже прошли?
- Километров десять, не больше, - взглянув на одометр, ответил Горыныч. - А время - полдень, если так дальше пойдет, то до места мы доберемся только завтра. А ведь нам еще назад возвращаться!
Мишка с задумчивым видом сканировал треки на МРЗплеере. Остановившись наконец на песне «Рамштайна», Бэтмен закурил и изрек:
- А может, назад вернемся, пока не поздно?
- Миша, сейчас до цели ближе, чем назад, - проговорила Мария, отрешенно глядя через толстое бронестекло на размокшие поля. Девушку мучила скука. Плетемся и плетемся по грязи. Не так она себе представляла рейд по прифронтовой полосе осенью сорок первого. Но судьба не позволила Машеньке окончательно впасть в апатию. - А что это там летит?
Я машинально взглянул в указанном Марией направлении, и тут же расслабленность как ветром сдуло.
- А это, радость моя, называется «Мессершмитт109». И хорошо, если он просто на разведке, а вот если на свободной охоте… То вполне может и бомбу сбросить, а увернуться в этом болоте мы не сможем!
- У нас же броневик! - ляпнула Мария. Ребята негромко рассмеялись, неотрывно глядя на приближающийся самолет. - А вдруг он нас не заметит?
- Да черта с два он нас не заметит! Мы тут торчим, как гнойный прыщ на заднице! - Гарик перестал стесняться в выражениях. - Серега, а ты «Иглу» уложил?
- Да, но только две штуки, - ответил я, открывая дверцу и выбираясь наружу. Ноги ушли в липкое месиво почти по колено. - Эх, пропали мои хромовые сапожки, - бормотал я, пробираясь к багажнику.
Мишка тоже вылез из машины, но сходить на землю не стал, а остался на подножке, глядя на небо:
- Засек, засек он нас, мать его арийскую через три землянки с посвистом и три отбойных молотка ему в задницу!!! Серега, давай быстрее, чего ты возишься!
Я, с трудом открыв заляпанный глиной багажник, достал из тайника трубу «Иглы» и быстренько привел комплекс в боевое положение. «Мессер», считая «эмку» легкой добычей, снижался не спеша, будто примерный курсант на посадку заходит. «Не уважает, гад!» - злобно подумал я. Ну, так и я не буду на всяких придурков дорогие ракеты тратить. Спонтанно приняв решение, бросаю ПЗРК назад в багажник, хватаю «калаш». Самолет уже близко, слышен рев двигателя, и я стреляю навскидку, не думая об упреждении. Длинная очередь, слегка скользнув по капоту истребителя, бьет в лобовое стекло фонаря кабины. Мне прекрасно видно, как вместе со стеклом разлетается голова летчика. Продолжая заданную мертвым пилотом траекторию, «мессершмитт» проносится над «эмкой», касается земли метрах в ста от нас и, пропахав в мокром грунте приличную полосу, переворачивается и взрывается.
Негромкое «ура» из салона автомобиля не может заглушить трехэтажного мата Мишки, объясняющего всем окружающим, на каком месте и как он хотел бы видеть таких пижонов, как я.
- Виноват, каюсь, - пытался оправдаться я. - Но очень уж захотелось проучить эту заразу. Ну, ты же видел, Миха, как он на нас заходил! Как на полигоне, тля! За людей уже нас не считают, оборзели от безнаказанности!
- Ладно, Серега, кончай хвостом вилять, победителей не судят, - ответил Бэтмен. - Горыныч, мотор остыл? Ну, вот и поехали отсюда!
Счистив об подножку пласты грязи с сапог, я залез в салон, где продолжал наяривать «Рамштайн». Автомат я теперь держал на коленях, мало ли какие еще развлекалочки может подкинуть окружающая нас действительность.
К вечеру стало ясно, что из графика мы выбились капитально. Решив не испытывать судьбу на ночной дороге, мы заехали в небольшой лесок и разбили бивак. Быстренько установили палатки, накачали компрессором матрасы и завалились спать. Устали мы так, словно всю дорогу тащили машину на собственном горбу.
Встали рано, затемно. Разогрели на газовом примусе нехитрый завтрак. Начавшаяся вчера на юге канонада усилилась. Гудериан ломился к Орлу и Брянску. Завтра полыхнет и здесь, надо поторапливаться. По нашим прикидкам мы уже должны быть в тылу Резервного фронта. Первый же встреченный пост подтвердил наши предположения. До цели оставалось всего ничего - десять километров. Но дорога за ночь не стала суше. Скорость продвижения попрежнему оставалась черепашьей.
Гдето через час догнали небольшую колонну пехоты. Человек сто пятьдесят уныло брели по жидкой грязи. Чтото в облике красноармейцев показалось мне странным.
- Мужики, гляньте, - обратился я к друзьям, - все солдаты в сапогах и почти все в фуражках! Что бы это значило?
- Я сейчас тормозну возле командира, а ты спроси, раз такой любопытный, заодно дорогу уточни, - предложил Горыныч.
- Утро доброе! - не поуставному, как и полагается интеллигенту, волей обстоятельств надевшему военную форму, обратился я к командиру. Еще одна странность - у командира на петлицах было по две шпалы. Майор, а командует ротой или батальоном, если учитывать потери.
- Здравия желаю, товарищ старший политрук! - ответил майор, четко подбрасывая руку к козырьку фуражки. - Номера на машине московские, значит, издалека путь держите… Майор Журавлев, командир отдельного штурмового батальона.
- Старший политрук Иванов, корреспондент «Известий», - в свою очередь представился я, а в мозгу щелкнуло: «Штурмовой батальон, да ведь это штрафники!» - Не подскажете, в расположение восьмой дивизии народного ополчения мы правильно едем?
- Правильно, левый фланг дивизии как раз за тем березнячком, мы туда на усиление идем. Какие новости в столице? Что с обстановкой на фронтах? А то нам отдали приказ, мы и пошли, а что вокруг творится, и знать не знаем! На юге второй день гремит.
- Немцы под Брянском фронт прорвали, скоро и здесь начнется, - ответил я, доставая из кармана шинели портсигар с папиросами «Казбек» и протягивая его майору. - Курите?
- Не откажусь. - Журавлев деликатно взял одну папиросу и быстро сунул ее за подкладку фуражки. - Значит, попер немец… Ну, умоемся мы теперь кровушкой…
- Ладно, майор, удачи вам! Поедем мы дальше, - сказал я, крепко пожав ему руку. «Дай тебе бог уцелеть в этой мясорубке, и не просто уцелеть, а и в плен не попасть!»
Мы тронулись, снова обгоняя бредущих людей. За указанной березовой рощей, которой в нашем времени уже не было, действительно открылись позиции ополченцев. Эти места мы уже успели облазить, но за шесть десятилетий ландшафт сильно изменился. В двадцать первом веке здесь почти не было деревьев, да и холмы немного изменили форму и как бы съежились. Нужный нам полк мы отыскали довольно быстро и вскоре входили в землянку командного пункта. Изза корявого стола, сколоченного из горбылей, нам навстречу поднялись три человека. Майор с худым землистым лицом и орденом Красной Звезды. Пухлый, румянощекий капитан, в новенькой, щеголеватой форме. Третьим был бритый «под маршала Тимошенко» чернобровый великан со знаками различия батальонного комиссара.
- Старший политрук Иванов, спецкор газеты «Известия», - представился я. - А это младший политрук Суворов, фотокорреспондент. Мария Качалова, актриса московского театра имени Вахтангова. - Гарик, как и полагалось водителю, остался у машины.
- Командир полка майор Копылов, - в свою очередь начал представлять худой, - начштаба капитан Юдин, комиссар полка Лайтаренко. А это уполномоченный Особого отдела старший лейтенант госбезопасности Левкович, - добавил Копылов, глядя нам за спину.
- Попрошу ваши документы, - раздался сзади скрипучий голос.
Мы обернулись и увидели только что вошедшего человека в кожаном реглане, своей внешностью напомнившего мне председателя солдатского комитета Зоникмана, встреченного нами в восемнадцатом году.
Мы молча вручили Левковичу наши удостоверения личности и предписания. Изучал он их минут пять, все это время в землянке стояла гробовая тишина.
Наконец вернув нам документы, с лицом, на котором явно читалось разочарование, особист прошел в темный угол и сел, не дожидаясь комполка. Нагловато себя ведет мужик…
- Присаживайтесь, пожалуйста, товарищи. Курите, если хотите. - Копылов жестом показал на лавку. Мы присели. - Какими судьбами вас привело к нам в гости?
- Хотим сделать статью о народном ополчении, - начал я. Но тут Мишка расстегнул шинель и достал сигареты. Яркую краснобелую пачку «Мальборо»! Я увидел, что глаза особиста сверкнули в полумраке, как вспышка магния. Поняв оплошность, Мишка торопливо спрятал сигареты, но было поздно. Чтобы отвлечь внимание, я продолжил: - Ведь в ополчение пошли довольно известные до войны люди, писатели, художники. Вот, так сказать, на живых примерах и покажем читателям, что долг любого советского человека - не отсиживаться в тылу, упирая на прошлые заслуги, а защищать свою Родину с оружием в руках.
- Да, тема очень нужная, - произнес комиссар густым басом. - С чего начнете? Или, может быть, хотите перекусить с дороги?
- Нет, благодарю, мы сыты! - вежливо отказался я. - Я рассчитывал поездить по ротам, поговорить с людьми. Товарищ Суворов сделает несколько снимков. А после того как мы закончим, товарищ Качалова может спеть несколько песен. - Тут я получил от Марии увесистый удар локтем в бок. Кажется, петь она не собиралась.
- Хорошо, я дам вам сопровождающего, - сказал майор. - Советую начать с первого батальона, там больше всего художественной интеллигенции.
- Спасибо, обязательно воспользуемся вашим советом, - ответил я, это предложение было весьма кстати, Илья Ясулович служил именно в первом батальоне.
- Я пойду с вами, - внезапно заявил Левкович.
- Конечно, конечно, товарищ Левкович, - торопливо проговорил я, не стоило повторять ошибку, допущенную нами в восемнадцатом году. Такого типа, как этот особист, лучше иметь перед глазами.
Мы вышли из землянки и подошли к машине. Левкович цепко осмотрел «эмку» и стоящего возле нее Горыныча. Видимо, результаты осмотра удовлетворили особиста, он кивнул.
- Роскошный у вас экипаж, товарищи! Прокатите до позиций? - подозрительно елейным голосом поинтересовался Левкович.
Я, мысленно махнув рукой, сделал приглашающий жест. Особист разместился на заднем сиденье, между мной и Мишкой. Данный в сопровождающие сержант встал на подножку возле водителя. По пути Левкович внимательно рассматривал интерьер салона, интересовался у Игоря назначением тех или иных ручек и кнопок, а получая ответ, глубокомысленно хмыкал. «Замочить бы эту гниду прямо сейчас, - думал я, - перо в бок и аут». До переднего края мы не доехали метров пятьсот, дальше дороги не было. Пошли пешком. Горыныч загнал машину в заросли низкорослого кустарника и, прихватив карабин, присоединился к нам. Более уверенней мы бы чувствовали себя, прихватив по «калашу», но на виду у посторонних даже не стоило соваться в багажник. Ну, дай бог, обойдемся пистолетами!
Стали лазить по окопам, расспрашивать бойцов, кто из них кем был на гражданке и почему записался добровольцем. Чтобы не пропустить Ясуловича, опрос проводили тотальный. Каждого интервьюируемого красноармейца Бэтмен щелкал громоздким фотоаппаратом «ФЭД», внутри которого скрывалась цифровая видеокамера. На это потребовалось несколько часов. Особист упорно мотался вместе с нами. Командир третьей по счету роты пригласил нас пообедать, мы согласились. И только сев за стол в блиндаже, обнаружили отсутствие Левковича. Когда он исчез, никто не мог упомнить.
Не успели мы дохлебать жиденький супчик из солдатских котелков, как вокруг загрохотало, словно на позиции обрушился метеоритный дождь. Я осторожно высунулся наружу и сквозь дым и пыль увидел встающие то здесь, то там земляные фонтаны, подсвеченные багровым пламенем. По небольшой высотке, на которой мы находились, долбило не меньше дивизиона средних орудий. Немцы начали артподготовку! Но почему на день раньше? Неужели только своим появлением здесь мы изменили планы германского командования? Или тут иная причина? Нет, скорее всего, дело именно в нас! Ведь и в прошлой экспедиции случилось событие, от которого мы тогда в горячке отмахнулись, - Борис Годунов не погиб от яда, а, проведя чистку рядов, напал на Дмитрия. И если бы не привезенное нами оружие, непременно бы его разгромил. Тут крылся определенный парадокс.
Вот интересно, какие мысли приходят в голову, когда ты сидишь под обстрелом. Мы уже не раз бывали в бою, но ощущения, испытанные нами сейчас, отличались от прежде испытанного как небо от земли! Впервые мы потеряли способность влиять на ситуацию. Ну, что можно поделать с несущимся на тебя болидом, начиненным взрывчаткой? Оставалось только терпеливо ждать конца обстрела и молить Бога, чтобы в этот хлипкий блиндажик не попал шальной снаряд,
А командир роты, молоденький лейтенант со смешной фамилией Гымза еще умудрился выбраться наружу и облазить позиции, проверяя, как укрылись его бойцы. Вернулся он только минут через пятнадцать, жутко перемазанный глиной, но довольный - потерь практически не было. Через час канонада начала стихать и вскоре совсем прекратилась. Мы выползли из блиндажа в полузасыпанные окопы. В воздухе все еще плавали клубы густого дыма. В уши словно напихали ваты, поэтому мы не сразу услышали рев моторов.
Перед холмом, на котором располагался батальон, до самой реки Вопь простиралась открытая местность. Этот луг был сильно заболочен и танки здесь не пройдут, как только что объяснил нам Гымза. Чуть ли не единственное место для переправы, с хорошим твердым бродом находилось на семьсот метров левее, напротив позиций соседей, перекрывших широкую сухую лощину, идущую от реки. И наши и немцы прекрасно понимали значение этого места. Ничуть не сомневаясь, что основной удар придется именно туда, наши кроме полка ополчения поставили там две батареи «сорокапяток» и усилили оборону смертниками из штрафбата.
И вот теперь нам было видно, как тридцать танков «TIV», успевших переправиться под прикрытием артиллерии, атаковали соседей. Первая линия танков перла безостановочно, только строча из пулеметов, а вторая и третья линии, двигаясь с короткими остановками, прицельно выбивали огневые точки обороняющихся. Видимо, при артподготовке нашим крепко досталось. По немцам вяло и без особого успеха стреляли всего две или три пушки. Да на броне головных танков изредка вспыхивали синие искры рикошетов. Это стрелкибронебойщики пытались поразить смотровые щели. А через брод уже шли бронетранспортеры с пехотой.
Четыре танка всетаки удалось подбить, но остальные добрались до окопов и принялись их утюжить.
Немецкая пехота развернулась в цепи. Стало ясно, что еще чутьчуть, и немцы прорвутся.
- Гарик, сколько у нас выстрелов к «РПГ»? - не оборачиваясь, спросил я.
- Десять, - ответил Гарик, - да еще двадцать выстрелов к «Шмелю».
Я схватил в охапку впавшую в ступор от всего увиденного Машу, и мы с Горынычем рванули к «эмке».
- Эй, вы чего, воевать собрались? - крикнул нам вслед Мишка.
Мы не ответили. Несмотря на некоторую удаленность машины от переднего края, сюда тоже залетело несколько снарядов. Одна из воронок находилась всего в десяти метрах от автомобиля. Но «эмка» практически не пострадала. Осколки в нескольких местах поцарапали краску на кузове и пробили покрышки с правой стороны. Я запихнул слабо сопротивляющуюся Качалову в салон, на заднее сиденье. Это теперь одно из самых безопасных мест в округе. Повредить девушке может разве что прямое попадание. Схватив «РПГ», «Шмель» да пару автоматов, мы с Гариком бегом вернулись назад.
За краткое время нашего отсутствия положение изменилось к худшему. Разгромив находящийся в лощине полк, немцы, чтобы обеспечить свой фланг, повернули налево и атаковали нашу высотку. На этом направлении естественных препятствий не было. Склон холма был сухой и пологий. И вот сейчас по этому склону к нам поднималось пятнадцать танков и около батальона пехоты. А со дна лощины вели огонь еще несколько танков. В окопах уже появились раненые и убитые. Мишка, заменяя получившего пулю в грудь пулеметчика, припал к гашетке «максима». Оскалив зубы, Суворов стрелял короткими, скупыми очередями. После каждого его выстрела в густой цепи вражеских солдат падало пятьшесть человек. Мы с Горынычем быстро нашли свободные стрелковые ячейки, и началась потеха! Гарик выбивал ближних, а я дальних. От выстрелов из огнемета с расстояния в сто метров немецкие танки вспыхивали, как соломенные. А я из гранатомета сумел поразить даже танки задней линии. Через пять минут ситуация на поле боя кардинально изменилась. К тому моменту, как у меня кончились гранаты к «РПГ» и я взялся за «Калашников», Мишка из станкача сумел капитально проредить цепи атакующей пехоты. Уцелевшие начали откатываться к реке. Я дал несколько очередей по мельтешащим между чадными кострами догорающей техники силуэтам. И тут по нам снова ударила вражеская артиллерия. Видимо, ктото из немецких офицеров быстро соображает.
Я съежился на дне окопа и, достав из кармана рацию, связался по очереди со своими друзьями. Пока все были целы и невредимы. У Маши тоже был полный порядок, она уже оклемалась и успела пожаловаться, что по броне «эмки» несколько раз стучали осколки. Через полчаса артналет закончился, и немцы бросили в атаку свежий пехотный батальон. С нашей высотки ответили редкими винтовочными выстрелами, снова застучал «максим». Я стрелял одиночными, стараясь выбить офицеров, и мне это неплохо удалось. Мишка тоже не подвел - огонь станкача заставил противника прижаться к земле. Атака захлебнулась.
- Ну, вы, корреспонденты, даете! - раздался сзади голос лейтенанта Гымзы. Я обернулся. Голова лейтенанта была наспех замотана грязным бинтом, через который уже проступила кровь, но улыбка сверкала на все тридцать два зуба. - Если бы не вы, то нам бы уже полный каюк настал! Чем это вы так танки пожгли?
Я показал на лежащий на дне окопа гранатомет. Гымза взял «РПГ» в руки, внимательно осмотрел и цокнул языком от восхищения:
- Простейшая вещь, а как бьет? Какой тут принцип работы?
Я попытался на пальцах объяснить динамореактивный принцип выстрела и действие кумулятивной гранаты, добавив, что это экспериментальный образец.
- Эх, жаль, что снарядов больше не осталось! - прокомментировал лейтенант. - Ну, да ничего! Вы и так неплохо справляетесь. Я сейчас посмотрел, как вы немецких офицеров клали, а ваш друг с «максимом» просто чудеса творит! Чтото не похожи вы на простых корреспондентов!
- Спецназ ГРУ! - ляпнул я, но тут же поправился: - Мобильная группа особого назначения!
- Я так и думал! - Лицо лейтенанта просияло. - Во нам повезло, что вы к нам попали. Ну, теперь повоюем!
- Прости, лейтенант, но у нас свое задание! - охладил я Гымзу. - К сожалению, с темнотой мы будем вынуждены вас покинуть, но до тех пор сделаем все от нас зависящее, чтобы враг на этом участке не прошел!
- Дада! Я все понимаю! - Лейтенант слегка поник. - Придется нам самим фронт держать.
- Да ты не дрейфь, лейтенант, справитесь! - сказал я и тут же подпустил немного пафоса: - Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва! Кстати, какие в роте потери?
- Двадцать четыре человека убито, тридцать семь ранено, в строю осталось семьдесят пять, - отрапортовал лейтенант.
- А скажика мне, лейтенант, в твоей роте Илья Ясулович? - задал я животрепещущий вопрос.
- Да, - порадовал меня Гымза, - но час назад его ранило в ногу, и, кажется, тяжело.
- Где он сейчас?
- Всех раненых сейчас собирают на противоположном склоне высотки, - ответил лейтенант, - будут готовить для отправки в тыл, пока тихо. Вот, черт, накаркал! Самолеты!
С запада приближалось два звена «юнкерсов». Я сразу опознал их по характерному шасси с обтекателями. Нда… Серьезно к нам отнеслось командование противника, раз вызвали авиационную поддержку. Хотя бомбардировщики могут лететь и не по нашу душу. Нет, всетаки по нашу! Со стороны немцев в нашем направлении выпустили несколько цветных ракет. «Ю87» начали поочередно сваливаться на крыло и пикировать на холм.
Я машинально вскинул автомат к плечу и дал короткую очередь. Головной «юнкере» несколько раз крутнулся вокруг продольной оси и рухнул в реку. Стреляю еще раз! Второй бомбардировщик, не выходя из пике, врезался в болотистый луг перед холмом. Но остальные сумели бросить бомбы, правда, напуганные гибелью товарищей, сделали это крайне неприцельно. Стоящий рядом лейтенант от восторга орал: «Ура!» По уходящим с набором высоты «лаптежникам» я дал еще несколько очередей, но почемуто больше не попал. Со второго захода на расположение батальона всетаки упало несколько бомб. А на третьем я сбил еще один «юнкере». Решив более не рисковать, летчики убрались восвояси.
А потом снова был артобстрел, а за ним последовала атака, на этот раз поддержанная танками. Атаку снова отбили, танки мы с Гариком сожгли из обыкновенного противотанкового ружья. Потом опять била артиллерия, и опять была атака, довольно вялая. Немцы явно выдохлись.
Начинало темнеть. Всякая активность со стороны противника прекратилась, и мы решили продолжить поиски Ясуловича. Мишка и Гарик пошли искать его среди раненых, а я отправился к «эмке», чтобы освободить Машу и принести продукты. Ребята вернулись через час, когда в блиндаже Гымзы уже был готов ужин. К сожалению, их деятельность не увенчалась успехом - Ясуловича успели эвакуировать в тыл. Но главное, что он был жив. Решив не зацикливаться по поводу нашей личной неудачи, я устроил фронтовикам маленький банкет. Отпраздновать сегодняшний успех к ротному пришли два взводных, совсем еще сопливые мальчишки - младшие лейтенанты и пожилой степенный старшина, командир взвода минометчиков. Пили привезенный нами армянский коньяк, ели консервированную ветчину и китайскую лапшу быстрого приготовления. Один из младших лейтенантов приволок гитару, и Маша всетаки спела, причем очень неплохо, несколько романсов. В общем, вечер удался. Расходились гости ближе к полуночи. Гымза тоже вышел, чтобы проверить посты. Мы начали собираться к отъезду. Тут ктото из нас вспомнил о пропавшем в начале боя уполномоченном Особого отдела. Момент его исчезновения выпал из памяти. Меня охватило нехорошее предчувствие.
И как поется в известном мультике: «Предчувствие его не обмануло…»
В блиндаж ворвалось несколько мордоворотов во главе с нашим доблестным (долбаным!) особистом. Вот интересно, а что делали эти бугаи во время боя? Но в положении, когда острия винтовочных штыков уперлись в наши тела, нам оставалось только поднять руки. Короткий обыск только подтвердил предположение Левковича, что мы вражеские шпионы. У всех нас обнаружились небольшие радиостанции с надписью латинскими буквами: «Motorola». Кроме того, у меня под шинелью нашли сбрую с двумя пистолетами неизвестной здесь конструкции, у Мишки оказался пистолетпулемет, а у Гарика автоматический пистолет. Обыску подверглась и Маша, но у нее ничего не обнаружили. Также не нашли бронежилеты под гимнастерками. Не обращая внимания на то, что маркировка на всем этом оружии была порусски, Левкович громко и со вкусом объявил нам об аресте. Нам скрутили руки за спиной и поволокли наружу. Надо же было так вляпаться, а ведь нужного нам человека мы так и не успели найти!
Нас отвели на КП батальона и заперли в полуразрушенной снарядом землянке под присмотром двоих бойцов, предварительно связав ноги. С Машей обошлись полегче - ей связали только руки и то впереди. Почти час мы просидели молча, оглушенные провалом.
- А все мои гребаные сигареты! - первым подал голос Мишка. - Блин, так обделаться! Какой же я идиот!
- Ладно, Бэтмен, не ори, - прервал я словесный понос Суворова, пока он не разошелся понастоящему. - Давайте думать, как выбираться!
- У меня в сапоге нож, - внезапно сказала Качалова, - туда заглянуть не догадались!
- И ты молчишь! - возмутился я. - Мы уже битый час сидим связанными, у меня рукиноги затекли, а она молчит!
- А что толку, если мы развяжемся? - вступил в полемику Горыныч. - Оружия у нас нет, наверху два часовых, которые моментально поднимут тревогу, стоит нам только высунуться.
- Но сидеть скрученными на холоде тоже не вариант, - продолжил я. - Через час конечности отнимутся, нас потом как бревна можно будет в штабеля укладывать! Вряд ли нас будут допрашивать ночью. Если рассуждать логически, то пока эта гнида доложит наверх, пока оттуда придет ответ - уже рассветет. А отрываться лучше сейчас, пока темно!
- Согласен, - проговорил Горыныч. - Давай, Мария, режь веревки!
Качалова достала изза голенища складной нож и быстренько перерезала все веревки. Некоторое время мы охая, растирали запястья и лодыжки. Как только кровообращение восстановилось, мы начали действовать.
- Эй, наверху! - заорал Мишка, - Если не кормите, то хоть посрать бы вывели!
- А ты сри под себя, фашистская морда, - ответил нам ктото с издевкой в голосе.
- Имейте совесть, демоны, здесь же женщина! - продолжал горланить Бэтмен.
Сверху популярно объяснили, где они видели «эту подстилку», а потом подробно и обстоятельно рассказали, как и в каких позах это бы происходило. Мишка не остался в долгу, тем же трехэтажным матом объяснив «тыловым крысам», где, когда и при каких обстоятельствах он имел их матерей. Под прикрытием этой перепалки я подобрался к самому выходу, завешенному плащпалаткой. Аккуратно глянув в щелку, я определил положение каждого из солдат и вылетел из блиндажа, как баллистическая ракета из стартовой шахты. Самый говорливый из караульных получил ребром ладони по кадыку, а его напарник от души схлопотал ногой по яйцам. Подхватив винтовку, я отбежал на несколько шагов и, изготовившись для стрельбы с колена, замер, внимательно осматривая окрестности. Пока все тихо. Выскочившие вслед за мной друзья моментально скрутили красноармейцев, освободили их от портупей и подсумков и столкнули бойцов на наше место. Мишка подобрал вторую винтовку и присел рядом со мной.
- Ну, что, Серега, работаем цыганочку с выходом!
- Если сейчас хоть какойнибудь козел вылезет, мы тут разнесем все так, что немцам завтра даже трупов не достанется! - в тон Бэтмену ответил я.
Недалеко от нас раздался какойто шум. Мы присмотрелись - в нашем направлении двигалась группа людей. Я торопливо подобрал с земли каску, напялил ее на голову и встал в полный рост:
- Стой, кто идет?
- Уполномоченный Особого отдела Левкович! - донесся из темноты знакомый скрипучий голос.
Вот так удача! Наш недруг сам плыл к нам в руки! Надо только подпустить его поближе. Но этот мерзавец, похоже, обладал звериным чутьем. Подойдя шагов на десять, особист включил электрический фонарик и посветил мне в лицо. Я тут же выстрелил от бедра, целясь по ногам. Мишка тоже бабахнул и не промахнулся. Нечетко видимая в темноте группа быстро распалась. Уцелевшие залегли и открыли ответный огонь. Я выпустил несколько пуль по вспышкам. Всякое движение прекратилось. Осторожно, крадучись, мы прошли вперед.
Левкович был жив. Своим первым выстрелом я угодил ему в бедро. Особист как червяк корчился на земле, поскуливая от боли.
- Ну, что, гнида, попался? - радостно поприветствовал его Мишка.
- Все равно вам конец. Утром приедет спецгруппа из штаба фронта, - пробормотал Левкович.
- Ой, напугал! - продолжал издеваться Бэтмен. - Мы сегодня танковый батальон немцев сожгли, полк пехоты выкосили, три самолета из винтовки сбили. Что нам может сделать твоя спецгруппа? Колись, сука, куда наше оружие дел?
- В моей землянке… под надежной охраной… вам до него не добраться…
Кажется, особист начал терять сознание. Ну и хрен с ними, со стволами. В машине еще есть. Вряд ли эти борцы со шпионами сумели вскрыть нашу «эмку». Поняв, что от Левковича больше не получить полезной информации, я приставил дуло винтовки ко лбу особиста и нажал спусковой крючок.
- Эй, - вдруг донеслось из темноты с противоположной стороны. Мы моментально развернулись на звук, вскидывая оружие. - Товарищ старший политрук, не стреляйте, это я, Гымза!
- Ты чего здесь делаешь, лейтенант? - спросил я, недоверчиво вглядываясь в приближающегося человека. Но это действительно оказался он.
- Я вернулся в землянку, а вас нет. Бойцы мне говорят, что опять приперся этот сукин кот Левкович и повязал вас. Ну, я взял несколько надежных ребят и рванул к вам на выручку, - объяснил лейтенант. Подойдя вплотную, Гымза взглянул на лежавшие у наших ног трупы и хмыкнул. - Но я вижу, вы сами прекрасно справились. Собаке - собачья смерть! Эта гнида со сворой своих мордоворотов уже всю дивизию достал. Лазил по всем ротам, урод, врагов народа выискивал. Человек пятьдесят по этапу отправил, козел. Мы уж собирались сами придавить эту крысу потихому, да вы помогли.
- Спасибо за поддержку, лейтенант, - произнес я, пожимая Гымзе руку. - Уничтожение этого ублюдка и было нашим заданием. Он был внедренным вражеским агентом. Вот только рассказывать об этом никому не надо. Тех бойцов, что пришли с тобой, предупреди отдельно. А нам действительно пора, постарайтесь выжить! Удачи вам, ребята!
Попрощавшись с лейтенантом, мы торопливо двинулись к своей машине. Небо на востоке уже начинало светлеть, и надо успеть свалить отсюда, до того как немцы снова запустят карусель смерти.
