Глава XII. Ни звона стали, ни звуков команд

С реки дул ветер, проникая в раскрытые ставни и заставляя поеживаться от прохлады стоящего у окна монаха. Но епископ не замечал этого, слишком занятый своими мыслями, которые он тут же излагал, как на проповеди, не обращая внимания на малочисленность аудитории.

– … любовь к религии пришла в упадок. Малообразованные клирики с трудом и запинанием произносят слова священных молитв. Даже клирик, знающий грамматику, стал предметом всеобщего удивления. Монахи пренебрегают уставом, одеваясь в роскошные одежды и услаждаясь разнообразными и изысканными яствами. Знать, предаваясь роскоши и разврату, не ходит регулярно утром в церковь, как следует христианам, но только от случая к случаю приглашает на дом какого-нибудь священника, который торопливо совершает утреню и литургию для этой знати в перерывах между ласками их жен. Простые люди, не имеющие никакой защиты, становятся жертвами людей знатных, которые увеличивают свои богатства, захватывая их имущества и земли и продавая их французам. Пьяные оргии ночи напролет стали делом обычным. Грехи, сопутствовавшие пьянству, расслабляют их душу и ум. И не покаются они, и Бог не помилует их. А то, что принимают они за Божью помощь, на самом деле есть дьявольское прельщение, которое губит их еще вернее. Не могут они понять этой истины, ибо и пастыри их ложные. Не может епископ, не получивший палий от папы, править церковью, – в этот момент он внезапно вспомнил, что в комнате он не один, и резко оборвал речь. Приподнявшись с кресла, епископ осторожно обогнул стоящий рядом пюпитр с раскрытой Библией и подошел почти вплотную к внимательно глядящему на него монаху.

– Так, говоришь, рыцари Кнута лично видели, как пришельцы изрыгают дым из своих ртов?

– Да, ваше преосвященство, они клялись мне, что многие из колдунов регулярно занимаются сим действом. Сам Кнут со мной не разговаривал, но слуги его поведали, что он рассказывал о том ширрифу Вулфрику. Но тот, говорят, лишь посмеялся, заявив, что это просто обычай тех земель, откуда прибыли сии хускарлы.

– Так откуда же они прибыли, из каких земель незнаемых, что глотают дым и дышат огнем? – снова начал епископ, отворачиваясь и не замечая, как поморщился монах. – Наверняка из Туле, о которой писал Беда Достопочтенный и коя названа так из-за того, что на закат от Ирландии, в окрестностях ада расположена. Дьявольские козни, я чувствую их как никогда уверенно. Недаром хвостатая звезда, кометой именуемая, висела над землей нашей, всяческие беды предрекая…

Тут епископ замолчал, развернулся лицом к собеседнику и приказал:

– Пошли служку в дома эрла Вальтеофа и Эдгара Этелинга. Пусть просит прибыть в обед ко мне доблестного эрла и благородного советника Освульфа. Приготовь также двух преданных служек, пусть наготове будут к поездке к горду тому. Выбери тех, кто французский и датский знает, дабы могли они слова пришельцев различать и разговоры их слушать. Понял меня?

– Сделаю, ваше преосвященство. – Монах собрался уходить, когда архиепископ внезапно припомнил еще кое-что и выкрикнул ему вслед: – Позови заодно ко мне брата келаря и брата трапезничего.

– Хорошо, понятно, – кротко ответил монах, выходя из комнаты.

Посыльные успели вовремя, и на обеде в личной трапезной епископа присутствовали один из могущественных эрлов Королевства Английского, Вальтеоф, мускулистый и подвижный, несмотря на почтенный возраст, воин с грубым лицом, покрытым шрамами, и советник малолетнего сына бывшего короля Освульф, невысокий полноватый человек с лицом, напоминающим лисью мордочку. Разговаривали сидящие за столом на нейтральные темы, изредка поглядывая на приносящих блюда служек. Наконец принесли чаши с горячей водой и полотенца, гости и хозяин, омыв руки, встали из-за стола. Тут архиепископ Йоркский предложил пройти в скрипторий, посмотреть на переписываемый экземпляр хроники Беды Достопочтенного.

– Теперь мы можем говорить свободно, – едва закрылась дверь скриптория, сказал Освульф, – полагаю, ваше преосвященство хотел увидеть нас из-за того, о чем подумал я?

– Тэн Бошем, – с ненавистью промолвил эрл Вальтеоф, – проклятый иноземец, ставший одним из любимцев брата короля.

– Вы правы, милорды. Именно о нем и его воинах хотел поговорить я. Ибо они – колдуны и слуги дьявола, прельстившие Гирта Годвинсона, – ответил архиепископ Йоркский Элдред, поднимая очи горе и сделав столь постное лицо, что его собеседники, не выдержав, переглянулись с усмешкой. – Нам надо продумать деяния наши так, чтоб король осознал сие и отрекся от наваждения дьявольского. Негоже христианскому королю прибегать к колдовству.

– Какой он король! – возмущенно прогудел Вальтеоф. – Сам из худородных и ничего в управлении государством не понимает. Разве можно править, унижая именитых мужей.

– Настоящий homo novus, вы правы, благородный эрл, – с едва прикрытой иронией в голосе поддержал его Освульф. – Не признать ваших прав на Нортгемптон – это так плебейски. Уверяю вас, что мой господин, несмотря на молодость, вполне понимает правоту притязаний ваших и согласен с ними.

– Господа, мы отвлеклись от самой важной проблемы – как быть с колдунами? – нетерпеливо, с неподобающей сану поспешностью перебил их Элдред.

– Полагаю, собрать надлежит отряд верных нам тэнов и перебить их внезапным ночным налетом, – простодушно предложил эрл, заставив своих собеседников переглянуться в отчаянии.

– Primo, чтобы собрать достаточный отряд, нам нужны будут несколько недель. – Советник претендента на корону как будто хвастался своей ученостью. – Secundo, нападение на хускарлов приведет лишь к тому, что нас объявят мятежниками и ни один эрл в Совете Мудрых не выскажется в пользу наших притязаний. Посему не вижу в сих циркумстанциях, как нам осуществить ваши мысли, хотя и мудрые, но несвоевременные.

– Тогда предложите свое, многомудрый вы наш… советник. – Обидевшийся эрл говорил оскорбительным тоном, и если бы не общее дело и присутствие епископа, разговор мог бы закончиться и вызовом на «божий суд». Но сейчас Освульф сделал вид, что принял слова эрла за шутку, и спокойно продолжил:

– Полагаю я, что надо народу о колдунах рассказать. Истинно христианские добродетели наших тэнов не позволят им терпеть сие непотребство на земле английской. Да и эрлы будут вынуждены прислушаться к голосам своих воинов.

– Мысли твои хороши, но время на их выполнение… – перебил советника эрл, но тут же замолчал, остановленный жестом епископа.

– Сия мысль явно навеяна тебе Господом, сын мой, – елейным тоном начал Элдред, мгновенно уловивший смысл предложения. – Действительно, собравшись вместе, тэны могут воздействовать на Совет Мудрых и самого короля, заставив его прогнать или истребить колдунов.

– Но если Гарольд не пойдет на это? Три и еще половина сотни воинов перед решающей битвой с норманнами нужнее ему, чем твоя поддержка, ваше преосвященство. Ибо победи он – и все склонятся пред его силой, а проиграй – все припомнят, что он сам отказался от помощи. – Несмотря на свою недалекую внешность и некоторую зашоренность ума, несостоявшийся эрл Нортумберленда был неплохим политиком.

– Значит, надо сделать так, чтобы он не победил. Знаю я от верных людей, что Эдвин и Моркар, будучи даже родственниками короля, не рвутся помогать Годвинсону. Их фирд, распущенный по домам после битвы с норвежцами, отнюдь не торопится ополчиться заново. Так и мы не будем помогать ни французам, ни Годвинсону. А когда они взаимно обессилят друг друга, придет наше время. – Улыбка епископа была отнюдь не образцом христианской доброты и всепрощения. – Пока же мы будем копить силы свои и действовать против колдунов словом…

– И делом! – неожиданно прервал его Освульф. – Слышал я, что привередливы они в пище. Майордом же Гирта, ведающий питанием этих колдунов, мой доброжелатель. Посему не получат они ни мяса, ни рыбы, да и хлеба к ним будут поступать не вовремя и в меньшем числе, чем они просят. Голодный колдун, как и голодный воин, – не боец. Да и возмущение сих колдунов против брата узурпатора сим вызвать можно.

– Хорошо придумал, советник, – расхохотался Вальтеоф.

– Так и сделаем, господа, – поддержал советника епископ. – Я ж, в свою очередь, монахам моим повелю рассказывать народу правду о происках дьявольских.

Заговорщики, договорившись, расстались в самых лучших чувствах. На следующий день по Люнденбургу поползли самые невероятные слухи. Говорили, что альвы, при попустительстве Господнем и помощи дьявольской, притащили на английскую землю колдунов, чтобы окончательно погубить королевство. Говорили, что Гарольду покровительствует сам Вотан, приславший на помощь против французов триста воинов из Валгаллы. Однако многие христиане при таких известиях лишь радостно улыбались, явно доказывая, что в душе остаются тайными язычниками. Ходили еще более невероятные слухи о связях Гарольда с нечистой силой, которая и помогла ему преступить клятву на святых реликвиях и захватить престол, обещанный им норманнскому герцогу. Говорили, что появился целый отряд альвов, вооруженный волшебными луками, скоро захватят они власть в Англии, и плохо тогда придется христианам, отрекшимся от веры отцов. Говорили многое, самое невероятное и необычное. Слухи множились и искажались так, что в конце концов, дня через три, народ был готов поверить даже во Второе Пришествие.

Но наконец в ночь с шестого на седьмое октября в Люнденбург прибыл с войском король Гарольд.

Сэр Гораций ожидал, что его пригласят во дворец, однако день прошел спокойно, никто так и не появился, кроме одного из майордомов, сопровождавшего обоз с очередной партией продуктов для отряда. Продуктов в это раз было необычно много, хотя, как всегда, оказалось, что часть круп поедена мышами, а зерно частично перепрело. Но даже солдатам было не до того, все ждали, когда же появится хоть кто-нибудь из королевской семьи. Люнденбург же загадочно молчал. Зато на следующий день с утра часовые заметили приближающийся по дороге конный отряд. Оказалось, что это вернулись в сопровождении нескольких рыцарей Гирта лейтенант Бек с сержантами.

– В Лондоне волнения. Часть эрлов и тэнов обвиняет короля в связях с колдунами и требует созыва Витанагемота – Совета Мудрых. Это что-то вроде парламента до Революции, как я понял, – рассказывал взволнованный Бек. – Чернь кое-где взбунтовалась, на нас пытались напасть. Ходят слухи, что мы – колдуны и что англосаксы проиграют битву, если прибегнут к колдовству. – Он перешел на норвежский и о чем-то спросил одного из сопровождающих тэнов. Тот ответил, долго объясняя и даже жестикулируя при этом.

– Кроме всего прочего, большинство саксонской армии в недоумении – высадившаяся норманнская армия засела в своем лагере и, кроме разорения окрестностей во время фуражировок, никаких действий не предпринимает. Королю советуют ждать, когда голод заставит их двинуться вперед, и только потом дать бой. Но Его Величество, говорят, заявил, что не позволит врагу разорять невинных людей.

– Благодарю вас, лейтенант Бек, за отличный доклад. Распорядитесь усилить посты и выставить дежурных пулеметчиков. Огонь открывать только в случае явно враждебных действий. Поверх голов не стрелять, бить на поражение, стараясь выбивать зачинщиков, – сэр Гораций был, как видимо, ничуть не удивлен новостями. Оглядев усталого, воняющего конским и своим потом взволнованного Берроуза, он улыбнулся краешком губ и снисходительно объяснил:

– Нынешнее положение напоминает мне суданские дела моей молодости. Так вот, там наше присутствие раздражало всех ортодоксальных мулл и сторонников Махди. Не думаю, чтобы здесь было иначе. Интриги, джентльмены, интриги… Томсен, не напомните, кто сейчас недоволен властью Гарольда Годвинсона?

– Насколько я помню, господин полковник, сэр, его вассалы и родственники по жене с севера не очень спешили ему на помощь. А потом охотно признали как его преемника, Эдгара, как я помню, так и власть герцога норманнского. Так же поступило и большинство членов Совета Мудрых.

– Но Его Величество был уже мертв, когда остальные признавали власть его соперников. А вот эти два северных эрла… Черт побери, как мне хотелось бы иметь хотя бы одного работника СИС в батальоне. Эти господа, надо признать честно, всегда умели найти побудительные мотивы любого события. Хорошо, джентльмены, будем ждать развития событий дальше. Не думаю, чтобы Его Величество отказался от помощи трех сотен опытных воинов перед лицом нормандской опасности. Не волнуйтесь, джентльмены, с нами Бог и, напоминаю, десять пулеметов «льюис». Так что отдыхайте спокойно.

– На любой ваш вопрос у нас есть свой ответ. У нас есть «максим», а у вас его нет, – процитировал вернувшийся к беседующим капитан Бек. – Только одно «но», сэр. У нас не так много патронов.

– Ничего страшного, мистер Бек. Я думаю, что будет достаточно всего лишь несколько десятков убитых, чтобы разогнать этих суеверных людей. – Сэр Гораций был настроен оптимистично. Может быть, его оптимизм несколько бы увял, если бы он получил из Лондона более точные сведения. Но иногда незнание или полузнание вместе с оптимизмом спасает людей от ошибочных действий. Не часто, но бывает так, как и в этот раз.

На срочно собравшемся в это время Совете Мудрых Годвинсон молча выслушивал взаимную перепалку сторонников и противников колдовского вмешательства в дела королевства.

Слушал долго, так долго, что самые упорные спорщики начали выдыхаться. Наконец он поднял руку, и говоривший жаркую защитную речь его брат, Гирт Годвинсон, прервался на полуслове.

– Выслушав внимательно всё, что говорили, я принял решение. Негоже судить о том, чего сам не видел. Посему я с епископом Кентерберийским, эрлами Гиртом и Вальтеофом, королевскими тэнами Вулфриком и Артом и отрядом хускарлов во главе с Эдгебертом лично на сих людей отправлюсь посмотреть. Брат мой Леофвайн и архиепископ Йоркский остаются в городе и наводят в нем порядок. Придаю им всех оставшихся хускарлов и монахов дяди моего для вразумления народа словом и делом. По завершении успокоения Леофвайн остается старшим для сбора войск на норманнов. Смотрю я, забыли многие об опасности, нашему королевству грозящей. Сей час должно думать о борьбе с врагом…

Собравшиеся в зале королевского дворца, пусть даже и недовольные решением короля, замолчали. Лишь архиепископ Стиганд, одобрительно взглянув на короля, сказал:

– Справедливо решил, сын мой.

Архиепископ Йоркский и Вальтеоф лишь молча переглянулись. Такое решение было вполне предсказуемым, так что разделение двух самых активных «борцов с колдунами» не стало для них полной неожиданностью. Но выбор епископа Элдреда для усмирения народа мог служить доказательством, что Гарольд что-то знает или подозревает, ведь в основном кричали о колдунах именно монахи из его епархии. Беспокойство грызло обоих заговорщиков, но внешне они старались выглядеть как обычно. «Делай, что задумал, – случится, что суждено, – подумал Вальтеоф. – Ладно, раз решил так Годвинсон, увижу сих колдунов, а там, коль удастся, убью их главу». Архиепископ тем временем читал про себя молитвы, стараясь убедить себя, что это всего лишь случайное совпадение.

– Посему закрываю Совет сей и готовимся к поездке, – закончил Гарольд, внимательно оглядывая присутствующих.

Рота же сэндрингэмцев готовилась одновременно к двум вещам – отражению возможного нападения и встрече Его Величества короля Англии, если вдруг он все же решит лично посмотреть на гостей из будущего. Владеющие нужными ремеслами волонтеры под наблюдением лейтенанта Берроуза поспешно готовили во дворе форта всё необходимое для встречи, а остальные солдаты чистили и ремонтировали одежду, подгоняемые окриками сержантов. Больше повезло попавшим в усиленный караул, они спокойно отдыхали, расположившись в укрепленных стрелковых точках, и с иронией обсуждая происходящее в лагере.

Сержант Уилмор, командующий передовым секретом на дороге, ведущей в Лондон, долго делал вид, что не слышит праздных разговоров своих солдат, но все же не выдержал и приказал:

– Ну-ка, молчать! Вроде бы солдаты, а болтаете, как базарные бабы. Гоняют в лагере оставшихся или нет – не ваше дело. Вам сейчас надо к другому готовиться. Если вдруг разъяренные местные полезут, вроде бы колдунами нас числящие, думаете, одной обоймы, что нам дали, на них хватит? Штыки примкнуть! Всем занять свои стрелковые ячейки, и чтоб ни шума. У местных вроде бы воинов, способных к нам кустарником незаметно подкрасться, не меньше, чем у турков. Если еще услышу хоть слово – виновный будет под ружьем стоять до конца месяца.

Едва он закончил, как передовой пост в лице рядового Финча подал сигнал о приближении неизвестного отряда. Осторожно перебравшись в передовой окоп, Уилмор не менее осторожно достал выданный ему лейтенантом бинокль. Приближенные линзами бинокля, между прочим – отличного немецкого «Карл Цейсс из Йены», купленного лично Гастингсом еще до войны, воины приближающегося отряда выглядели грозно, но явно не по-боевому. Кольчуги были всего лишь на нескольких, кажется, телохранителях, остальные были одеты в более-менее роскошные местные наряды. Имевшееся при них оружие – мечи – спрятано в ножны. В середине строя бросались в глаза богато одетый всадник с блестящим, похоже, золотым обручем на непокрытой голове, и скачущий рядом с ним знаменосец. Порыв ветра развернул полотнище, и сержант увидел вышитую на нем фигуру воина, замахнувшегося мечом на неведомого противника.

– Финч, бросай изображать из себя вроде бы уставшего бегуна! Быстро к лейтенанту, доложишь, что прибыл Его Величество. Отряд человек вроде бы с полсотни, знамя Его Величества, такое, как нам описывали, – сражающийся воин. Понял?

– Так точно, сарж! Бегу!

Принесенные посыльными известия были приняты полковником с облегчением. Оказалось, что он не ошибся в оценке характера короля Гарольда Второго.

Что же, теперь осталось не ударить в грязь лицом при встрече Его Величества. Поспешно построенная во дворе лагеря рота и русская команда встретили подъехавшего короля и его эскорт в парадном строю. Едва Гарольд остановил коня и соскочил с седла, бросив поводья подбежавшему солдату, как полковник подал команду, и лошади чуть не взбесились от громкого приветственного клича: «Гип, гип, хура! Ур-ра-а!» Король застыл от неожиданности, а сэр Гораций строевым шагом под удивленными взглядами большинства лиц из королевской свиты, не посвященных в предстоящий ритуал, подошел к нему на три шага и, изящно отдав честь, отрапортовал:

– Ваше Величество! Честь имею доложить вам, что батальон один дробь пять Норфолкского королевского стрелкового полка в составе Сэндрингэмской волонтерской роты и приданных подразделений в количестве двухсот сорока человек для королевского смотра построен! Доложил полковник Бошамп! – успев при этом заметить веселые лица Гирта и усиленно подмигивающего ему Стиганда.

– Благодарю тебя и твоих воинов за сию торжественную встречу, тэн Хорейс Бошем, – ответил король и сделал шаг в сторону полковника. Тот отодвинулся, пропуская Его Величество вперед, и пристроился на полшага сзади, мысленно благодаря Гирта, судя по всему, не забывшего рассказать королю о принятых в будущем воинских ритуалах. Гарольд, пройдя вдоль строя и внимательно разглядывая стоящих по стойке «смирно» стрелков, а потом и сидящих на высоких, выше даже обычных воинских коней, лошадях всадников, не говоря ни слова, повернул к заранее подготовленной насыпи-трибуне, огороженной невысокой красивой резной оградой, вырезанной из дерева русскими умельцами.

Дождавшись, когда король, его свита и полковник заняли места на трибуне, капитан Бек отдал необходимые команды, и рота, повернув направо, прошла церемониальным маршем перед высокими гостями, удивленными и восхищенными этой необычной, но впечатляюще красивой церемонией. Вслед за пехотой, на коротком галопе, соблюдая строй, проскочили конники. Даже привычный к красочным церковным литургиям епископ Стиганд был впечатлен и не смог скрыть этого.

– Тэн Хорейс, дошло до меня, что твои воины весьма умелы в воинских искусствах. Вижу я, что умению их создать сильный строй позавидовали бы даже легендарные воины Александра Македонского и римские легионеры. Но донесли мне, что и оружием своим они владеют не хуже и что оружие это превосходит все, что есть сейчас. – Обернувшись к полковнику Бошампу, король Гарольд смотрел на него с непритворным интересом. С не меньшим интересом разглядывали полковника и остальные свитские вельможи, особенно один, могучий воин с хмурым лицом, покрытым шрамами.

– Так точно, Ваше Величество. Прошу вас пройти вон на то поле. Сейчас мы Вам покажем все, на что способны славные норфолкские стрелки, вооруженные винтовками «ли-энфильд».

Показанные возможности стрелкового оружия и лучших стрелков роты впечатлили короля Гарольда и его свиту. Убитый на расстоянии в пятьсот ярдов одним выстрелом бык, выпущенный из мешка заяц, сраженный на бегу, и пробитые пулями несколько деревянных щитов и старых кольчуг были внимательно рассмотрены, ощупаны и даже обнюханы. Особенно внимательно смотрел, старательно запоминая и выспрашивая мельчайшие детали, все тот же воинственно выглядевший вельможа. Гирт успел шепнуть капитану Беку, что это один из недоброжелателей, обвинявших пришельцев в колдовстве, эрл Вальтеоф. Фрэнк сейчас же принял меры, приказав лейтенанту Куббиту проследить, чтобы этот гость увидел как можно меньше внутри форта и, самое главное, не смог узнать ничего о системе охраны и укреплениях места проживания пришельцев.

После изучения мишеней король лично осмотрел одну из винтовок. Единственное, что его разочаровало, – доклад полковника о том, что стрелять это чудесное оружие может только специальными припасами, изготовить которые пока нет никакой возможности.

Не меньшее восхищение гостей и даже англичан вызвала показательная джигитовка казаков.

Всем предложили пройти на ближайшую поляну. Зрители расположились полукругом по периметру, и буквально через несколько мгновений в центр поляны выскочило полдюжины всадников. Проскакав по кругу, они начали показывать разнообразные трюки. Сначала быстрая посадка в седло – заскок. Затем в быстром темпе последовали соскок, заскок, перескок, выполняемые на галопе. Потом двое из казаков проскакали, стоя на лошадях, по кругу. В это же время остальные всадники ехали задом наперед, демонстрируя возможность стрельбы по догоняющим. Еще один круг был посвящен поднятию с земли предметов и обманным, вводящим в заблуждение движениям, таким, как, например «обрыв» – имитация смерти. Потом Каргин показал езду стоя на двух лошадях.

И в заключение всадники на скаку соскочили с лошадей, которые дружно завалились, словно мертвые. Казаки скинули висевшие за спиной карабины и показали оборону по кругу за поваленными лошадьми. Большинство присутствующих были шокированы таким способом верховой езды, гадая, что случилось, а некоторые даже посчитали, что лошади мертвы. Удивление возросло, когда «мёртвые лошади» в нужный момент ожили и казаки лавой начали атаку, остановившись в нескольких шагах от короля и его свиты. Наградой казакам послужили долгие приветственные крики саксов и аплодисменты англичан.

На последовавшем за показом обеде король был неразговорчив и задумчив, почти не уделяя внимания блюдам, приготовленным норфолкским поваром по рецептам из будущего и с использованием остатков приправ, которые нашлись у солдат. Пару банок все же открыли, использовав для приготовления блюд парадного обеда. Но даже необычный вкус этого мяса (консервированной кенгурятины австралийского приготовления) не отвлек короля от его дум. Видя такое состояние своего предводителя, сопровождающие его сановники вели себя не менее сдержанно. Поэтому пиршество, которое сэр Гораций планировал провести не быстрее, чем за два часа, закончилось намного раньше. Гарольд, явно спешивший закончить с едой, едва попробовав последнее из предложенных блюд, предложил Бошампу поговорить наедине.

– Сэр Хорейс, мне сказали, что ты знаешь все о грядущей битве с норманнами. Но, передавая твои слова, братья и советники столь явно уклонялись от некоторых моих вопросов, что я понял о печальной участи, меня ждущей. Посему прошу тебя рассказать мне все, что тебе о битве у Гастингса известно, не скрывая ничего, печального иль скверного, случившегося на сем поле. Все в Божьей воле, но нет судьбы предопределенной, как я ведаю.

– Ваше Величество, прошу меня простить, если я вынужден буду рассказывать не слишком приятные вашему слуху вещи, – начал Бошамп. – Войска ваши должны будут столкнуться с французами на поле у Гастингса, на холме, называющемся Сенлак. Вставшие стеной щитов войска норманны планируют обстрелять из луков, а потом атаковать… – Сегодняшний рассказ сэра Горация практически не отличался от рассказанного ранее Гирту, добавились только обстоятельства гибели братьев короля и самого Гарольда. Услышав про попавшую ему в глаз стрелу, король помрачнел и перекрестился, но не сказал ни слова.

Тем временем, пытаясь остановить стремящегося пройтись по лагерю Вальтеофа, лейтенант Куббит прибег к последнему средству, достав несколько заветных фляжек с виски, конфискованных в свое время у их владельцев по распоряжению полковника, и предложил выпить «вареного вина» за здоровье короля и английского войска. Естественно, новое вино, предложенное взамен пившегося за столом обычного виноградного из Франции и простонародного пива, заинтересовало саксов больше, чем осмотр укреплений и домов. Лейтенант отдал фляжки бойцу, исполнявшему обязанности сомелье, и тот аккуратно наполнил глиняные кружки.

– Это почему твой виночерпий наливает столь мало сего вина? – Разозленный невозможностью выбраться из-за стола, эрл Вальтеоф решил, что его пытаются оскорбить, налив столь маленькую порцию.

– Но виски очень крепкое, и пить его надо маленькими порциями, – попытался объяснить лейтенант.

– Ерунда. Это вам, пришельцам, может, и нужно наливать маленькие порции, а мне требую налить нормальную.

– Простите, сэр, но… – начал лейтенант, хитро подмигнув сидящему напротив епископу.

– Сын мой, не перечьте благородному эрлу, – тут же поддержал игру хитроумный служитель церкви. К тому же подошедший к разговаривающим хорунжий, тоже подмигнув Кубитту, подставил кружку и дождался, чтоб ее наполнили на две трети.

– Хорошо, – с видимой неохотой сдался Куббит, – но я предупреждал. Опьянеете, сэр…

– Я? Да мне надо несколько бочек выпить, чтоб слегка в голове закружилось, – хвастливо ответил Вальтеоф.

Ему тотчас долили в кружку еще, и под дружные крики: «За короля и английское войско! Боже, храни Англию!» все выпили. Причем выпивший одним из первых русский только крякнул, переворачивая кружку, из которой не вылилось ни капли.

Крепость напитка поразила саксов, многие из которых срочно стали запивать его водой или пивом. Но хуже всего пришлось Вальтеофу. Проглотив одним глотком почти полкружки виски, он внезапно закашлялся, покраснел, шипя «Отрава», – и начал лихорадочно перебирать руками по столу. Наконец, он схватил подсунутую кружку с вином, торопясь и шумно глотая, не обращая внимания на текущие по подбородку струйки, выпил ее всю. Слегка отдышавшись, он начал было подниматься из-за стола, гневно говоря при этом:

– Ты, колдун, пытался меня отра… ик. ить! Сщас… ик…

– Прекрати, сын мой, ты же сам просил налить тебе более других. Да и сей воин, коий вместе с тобой пил, ничуть не пострадал и даже готов выпить еще, – попытался увещевать его архиепископ, но эрл лишь отмахнулся от него, продолжая попытки встать на почему-то плохо слушавшихся ногах. Багровое лицо с выделяющимися на нем еще более побагровевшими шрамами делало его похожим на какое-то сказочное чудовище, страшное и смешное одновременно. Неуклюжие движения, неспособность перебраться через скамью, заплетающаяся речь вызывали невольные улыбки на лицах сидящих за столом, к тому же быстро запьяневших от непривычного напитка саксов, перешедшие в насмешки, еще более разозлившие опьяневшего эрла. Однако действие смеси виски и вина сказалось на непривычном организме, и вместо того, чтобы встать, Вальтеоф рухнул назад, прямо на руки подбежавших солдат, и, что-то пьяно пробормотав, затих, засыпая.

– Ох и крепко же ваше «вареное вино», – заметил отвлекшийся от разговора, невозмутимый, словно ничего не произошло, король. – Первый раз вижу благородного Вальтеофа упившимся. А русичи, как мною замечено, крепки на выпивку.

– Весьма крепкий напиток, Ваше Величество, – подтвердил, улыбаясь, сэр Гораций, получивший доклад от Бека еще до начала обеда. – Что же касается русских, они греются холодной зимой, которая у них продолжается почти полгода, такими напитками. Привычка, Ваше Величество. Поэтому мы и рискнули его налить нашим гостям, чтобы недоброжелатели не испортили наш обед. А русские, которые его пьют без последствий, наглядно показывают, что это отнюдь не отрава.

– Мудро, – согласился Гарольд, – но продолжайте далее, сэр Хорейс. Что произойдет после битвы? Иль не хотите вы рассказывать о сем?

– Увы, Ваше Величество, дальше идет печальная повесть о горе побежденных, предательстве неверных и отчаянии верных. Не хотелось бы мне рассказывать вам о том, чего сейчас можно будет избежать благодаря нашему вмешательству.

– Во многих знаниях много печали, так сие. Но продолжай, ибо мне надо знать, как повели себя мои люди после… – Гарольд смешался, похоже, не зная, как сформулировать свое предложение до конца.

– После победы Вильгельма? – пришел ему на помощь сэр Гораций. – По-разному, государь. Пытались выбрать королем Эдварда Этелинга, поскольку все ваши родственники погибли… – И он продолжил рассказ об истории Английского королевства, стараясь не особо акцентировать внимание короля на поступках архиепископа Стиганда. Потом так же кратко он рассказал о дальнейшей истории мира вплоть до начала Первой мировой войны. Но как ни краток был его рассказ, затянулся он почти на час, в течение которого остальные гости и хозяева терпеливо ждали, пока король удовлетворит свое любопытство.

Наконец, беседа закончилась, и задумчивый король приказал готовиться к обратной дороге.

– Жду твой отряд завтра на поле возле Саутуорка. Оттуда пойдем мы в поход на врагов наших. Верю я ныне безоговорочно, что с помощью Божией победим, – громко объявил напоследок король, и небольшой отряд отправился в путь, несмотря на надвигающуюся вечернюю тьму. Так и не очнувшегося до конца эрла Вальтеофа увезли в импровизированных носилках, закрепленных на двух лошадях. Из раскачивавшихся носилок временами доносилась отборная ругань, сменявшаяся икотой и отрывками песен, заставляя улыбаться всех присутствующих.

После отъезда короля, полковник приказал собрать всех офицеров, за исключением стоящих в карауле и наблюдающих за разборкой всего ненужного после встречи, в специально выгороженной части большого дома форта.

– Поздравляю, джентльмены. Его Величество определенно на нашей стороне, хотя, как вы понимаете, будут и недовольные таким решением. Будем настороже, господа. Но самое главное для нас сейчас – победить в грядущей битве. Его Величеством даны некоторые обещания, которые могут быть реализованы только после победы. Поэтому готовимся к бою, джентльмены. Со мной отправятся сто семьдесят солдат и десять офицеров, а именно… – перечислил сэр Гораций, – а остальные остаются в форту под командованием капитана Ворда в качестве резерва и охраны нашей основной базы. Мне удалось договориться, что оружейник Его Величества выделит нам несколько десятков кольчуг для защиты от стрел. В них оденем офицеров и взвод всадников, которые получат лошадей завтра. Командовать взводом назначаю лейтенанта Гастингса. Конникам отдаем все сабли. А также полученные от оружейника копья, если подойдут… Лейтенант Кубитт и вольноопределяющийся Томсен остаются в лагере. Их задача – создать сеть друзей-осведомителей из местного населения, которые могли бы ввести нас в курс местных интриг и новостей…

– Разрешите, господин полковник, сэр?

– Спрашивайте, лейтенант Адамс.

– Сэр, а как же будем общаться с местными мы?

– Ну, во-первых, не такой уж это и сложный язык. Будем учиться, тем более что Томсен составил словарь основных слов и выражений… какие смог вспомнить. Во-вторых, с нами в поход идет лейтенант Бек, который нашел общий язык с датчанами и норвежцами, служащими в английском войске. Поэтому беспокоиться вам не о чем, лейтенант. Еще вопросы есть? Нет? Отлично. Прошу подготовить подчиненных. Учтите, что завтра поднимаемся рано, чтобы успеть на «марсово поле» у Саутуорка. Так что по местам, джентльмены. С нами Бог!

В то время, когда в Лондоне король и его окружение готовились к битве против опасного врага, вторгнувшегося в Англию, в северных землях после разгрома норвежских войск установилось спокойствие…

Оглядывая отстраивающийся Йорк и стараясь не попадать ногами в строительный мусор и встречающиеся на пути лужи, двое вельмож, если судить по их нарядам, шли по улице, переговариваясь между собой.

– Гонца в Люнденбург с ответом на полученное послание отправлять отнюдь не будем. Нечего нам и воинам нашим вмешиваться в сию войну, – говорил тот, что постарше, второй внимательно его слушал. – Никогда норманны не пойдут сюда, на север. Что им у нас делать? Разорены земли наши набегом норвежским, да и лежат за лесами и реками. Труден путь к нам, и не станет эрл французский рисковать войском своим. За глаза хватит ему добычи в саксонской части. К тому же здесь, в Данло, много его соплеменников живет.

– А Гарольд?

– Ничего он делать не будет. Если бы не его женитьба на нашей сестре и не наша поддержка в Совете Мудрых, не видать бы ему престола Королевства Английского.

– Знаю я это, брат, но сомнение меня гложет. Не сочтет ли Годвинсон наше поведение изменой ему?

– Ежели и решит так, ничего он поделать не сможет. Нет у него сторонников среди эрлов более могущественных, чем мы. Не поддержит его Совет Мудрых, коль решится он на борьбу с нами. Да и оправдание есть у нас – не успели мы войско собрать после набега.

Младший поморщился. Не нравилось ему вспоминать, как разбиты были они с братом норвежцами на поле у Фулфорда, стыдно было за бегство. Но эрл Нортумбрии, его старший брат, воспринимал все происшедшее более философски – сегодня их, а назавтра они. Жаль, конечно, что успели северяне пограбить его город, но зато после битвы у Стэмфордбриджа удалось поживиться добычей из лагеря самих норвежцев. А горожане отстроятся и снова разбогатеют, не впервой.

– Значит, мыслишь ты, будем мы, как и прежде, сидеть и выжидать, чем кончится дело это?

– Полагаю, сие будет самым умным для нас. Не станем вмешиваться в чужие дела. Лучше будем крепить свои войска, ведь угроза набега норвежцев не пропала совсем, да и датчане внушают мне опасения.

За разговором братья дошли до дворца, часть которого все еще была затянута лесами. Но в другой, отремонтированной, ждал их и сопровождающую свиту обед…