Следующее утро на отдельно взятом кусочке Новой Испании, бухте Хорсшу, выдалось… разнообразным. Некоторые граждане, с чрезмерной радостью встретившие годовщину попаданчества, еще не представляли, насколько они попали. Хмурый и не выспавшийся командир, полночи на троих с Коброй и Рысенком упаивавший испанцев, благодаря молодой здоровой печени, и, что более важно, многолетнему опыту, отделался небольшой головной болью, но, оглядев окрестности, начал зверствовать. Первым делом — учебная тревога. Когда все собрались — коллективное макание в бухту, пробежка вдоль периметра в легком темпе и опять макание. Говорят, что сеньор Родригес-де-Кто-то-ибн-Чей-то сравнивал нашу бравую команду с римскими легионерами — полюбуйтесь своими глазами, союзники. До децимации дело не дошло, но после обеда посыльный индюшонок из Занудиной родни передал мне вызов в штаб, прибыть со всеми наметками и планами. Начало совещания было деловым, но вот милая улыбка присутствовавшей Цинни колола нечистую совесть. Поежившись, докладываю.

— Планы не выдерживают соприкосновения с реальностью — поэтому выработана такая схема: опорной базой ЭПРОН выбрана Гавана, где есть верфи, и вообще перекресток Атлантики. Там остаются Клим, Логинов, Мелиано-наследник и начинают одновременно строить прототип клипера, водолазное судно, химическую лабораторию, ваять подводное снаряжение, подбирать и готовить персонал для всего этого безобразия. Наших должно быть минимум двое, на тот самый «всякий случай», да и не справится Клим в одно лицо. Лаборатория нужна для резины, взрывчатки, смазочных масел, кокаинума. До фига другого тоже, но это — основное.

Кобра нехорошо прищурился, при слове «кокаин», но встревать с вопросом не стал.

— Далее, я, Салли, возможно — Улыбка Енота, плывем в Наглию, закупать тяжелую технику. Паровые машины, трубы, прокат… да и просто осмотреться, резидентура там будет нужна по-любому. Маму я туда тащить не хочу, но есть мнение — что хрен отговорю. Ей токсикологическое образование спать не дает, так применить охота. Для начала — кокс измученной половыми излишествами знати, и сальварсан для нее же, от последствий излишеств. То и другое — очень-очень задорого, ибо имеем монополию. Наше золото залегендируем, и подотчетное испанское лучше в Испании потратим. Не люблю я чужие деньги в своем кармане. Кокаинового листа можно закупить тонны, испанцы его везде выращивают для работяг. Под это дело и хочу оставить маму на Кубе. Покупки быстрыми не будут, вряд ли у них готовыми паровиками склады забиты. Плюс к тому — машины говеные, только-только от вакуумных перешли на пар низкого давления, поэтому будем работать по принципу капитана Немо: в разных местах заказываем детали по нашему чертежу, сборка и отладка — на месте. Предлагаю также Анатолия Годдарда отправить в США, пусть там мосты наводит, мы же почти ни хрена не знаем текущую обстановку свыше нескольких книг по истории и рассказов испанцев!

М-дя, допланировался… Драть меня начали с плана поездки в Англию, потом прошлись по оставленному в одиночестве Толику, ну и самый грандиозный фитиль прилетел за планы наркоторговли. И если командир указывал на отсутствие сети сбыта, и спроса на нераскрученный товар, то Зубр ругался с морально-этической стороны: это англичане вели опиумные войны и занимались всякой аморальщиной, чем мы будем от них отличаться, если сами начнем барыжить кокаином? Моралист хренов. Придумал ведь: «Мы и так собираемся по самое некуда влезать в политику, одно это значит, что у нас руки будут по колено в крови, а ты такую хрень предлагаешь!» Довел свои ракеты до приемлемой дальности-точности, теперь химичит на них зажигательные боеголовки, для большего воспитательного эффекта. Убивать людей, которые лично ему не сделали ничего плохого, напалмом — это нормально. А подсадить на наш товар сотню тех, от кого зависит принятие решений, аристократов, для которых все, кто не они — не люди, понимаешь ли, нельзя. Ничего, в пылу обсуждения командир не дал однозначного запрета на подобную деятельность, то есть запретил — но с дырами в формулировке приказа.

Потом немного перетрясли штат «искпедиции», устаканили штатное оружие — тут споров оказалось как бы не больше. С одной стороны, отправлять в автономку с одними трофеями — опасно. С другой — светить артефактные стволы, которые можно утратить от «неизбежных в море случайностей», например, снять с остывающей попаданческой тушки, тоже не хотелось. Решили брать то, что при утрате не даст никакой пользы захватившему, и к чему можно переснаряжать патроны. Получилось негусто, но логично: АК-74, СКС, снайперский ФАЛ — для дальней дистанции боя, и конструкция совершенно непонятная местным юзерам. Оторвать у Динго от сердца «Итаку» не получилось, дали полунарезную «Сайгу» и триумф нашей инженерной мысли: совершенно стимпанкового вида помповик, в девичестве бывший моим MP-18, простейшей одноствольной переломкой. Все-таки доставшийся нам «Грейхаунд» оказался кладезем нужнейших ресурсов: подствольный магазин из трубы поручня, ствольная коробка — кусок лонжерона, пружины — как бы не из сидений салона, алюминий и пластик из обшивки. На выходе имеем 5+1 зарядный дробовичок, с механикой «Итаки». Стрелять можно и пулей, вместо отпиленного чока наши гансмиты приделали 15-сантиметровый «парадокс». Вся эта красота покрыта изрядным количеством латуни, и вид имеет феерический. И еще отъемный ножевой штык! Стимпанк, как он есть.

Хотя за штык — отдельное спасибо. Нехороший момент, когда, имея при высадке автомат, я дрался с индейцем врукопашную, оказался только первым в серии. На войну с тонкавами мне выдали «Хеклера», хорошую немецкую машинку. Которая поперхнулась, отстреляв дюжину патронов! Естественно — в разгар схватки, ведь с автоматом можно лезть напролом. Идиот. Чудом не получил лишних дырок в организме, разгрузочник принял на себя удар копьем, а МП-пятый, перехваченный за ремень, сработал хорошим кистенем — слишком хорошим, мозги оппонента из всех щелей вычищать пришлось. И заодно понять, что я идиот дважды: матчасть изучил, разбирал-собирал, а вот разряжать магазины не удосужился. Индианки по форме одежды номер два: бусы и набедренная повязка, отвлекали постоянно. Просела пружина магазина, верхние патроны подавались нормально, усилия хватало, а потом опаньки — перекос. Какой из этого вывод? Женщины — зло. С ним надо бороться, неустанно и разнообразно. Лишь бы здоровья хватало.

Капсюльных револьверов, как оружие автономного плавания, выделили каждому по две штуки. И несколько десятков в запас. В идеале они плюс передельные английские ружья перекрывали все наши самооборонные ситуации, не засвечивая слишком странное оружие. Даже револьвер и казнозарядка по этим временам очень необычны. Но их хотя бы не надо прятать от испанцев, на эту парочку будем перевооружать колониальные полки «нового строя». Тем, кто остается, будет сложнее, чем нам: помимо всего дрессировать, вооружить, и главное — воспитать несколько тысяч взрослых мужиков с устоявшимися взглядами на жизнь. Это не индейцы, которых мы мягко прогрессируем, тут будет ломка об колено.

Денежное обеспечение выдали «китайским золотом». Китайцы и не знают, что тыщу лет назад отливали такие монеты. А мы их типа из кургана выкопали. Вполне достойные получились денежки: с квадратной дырочкой, с иероглифами — девизом древнего императора, высокой пробой — на вес хорошо пойдут. Связь — почти никакая. Почта в одну сторону идет в лучшем, идеальном случае, месяц. И так будет еще долго, пока не дорастем до радиоламп.

Отправляемся вместе с кораблем, который привезет первую партию солдат. Дата прибытия сугубо ориентировочно известна, поэтому подготовка должна быть завершена на прошлой неделе, в крайнем случае — вчера. На этой бравурной ноте совещание закончили, все стали расходиться, а меня Кобра задержал, процитировав папашу Мюллера, мол «вас я попрошу остаться». На чем же я прокололся?

— А глазки-то забегали, — констатировала Цинни. — Костя, ты не подскажешь мне, откуда в моей запертой на ключ комнате появились трескучие, как черт знает кто, сверчки?

— Какие ваши доказательства?

— Если в девичьей светелке вдруг запахло мужиком — я предполагаю, что мужик там был. Когда всю ночь скребут и поют неизвестно кто — убеждаюсь в правильности догадок. Приклеить смолой коробочки с жуками снизу под кровать мог тот, кто вчера почти не пил, не курил табак, но от кого воняет индейскими травками, — она подцепила коготком клапан моей жилетки, — и жирной пропиткой обуви, — ткнула пальцем в мои мокасины. — До темноты с праздника никто не уходил, а светодиодный фонарик, необходимый для потайной деятельности, брал со склада кто? А главное — у кого на лбу было написано: «Я тут подхохмил над училкой и до крайности собой доволен?» Салли была на празднике, никуда не отлучалась, на свидание с ней можешь не ссылаться.

Влип. Надо же, так подставился посиделками с вождями: сам уже запаха не чую, а трубкой мира — между прочим, ни разу не табаком набитой! — от меня несет ощутимо. Мокасины, которые заменили мои распавшиеся на «плесень и липовый мед»… нет, просто на плесень, берцы, пропитаны гремучей смесью жира, сажи, воска, ароматны еще не как ношеная портянка: комары на лету пока не дохнут, поэтому и про такой фактор демаскировки я забыл.

Поднимаю руки, и вслух признаюсь в авторстве. Сеньорита Долорес, смеясь, упорхнула, «оставляю тебя на съедение», а Кобра со вздохом «детский сад, штаны на лямках…» приказал сдать фонарик в спецхран, а вопросы контрибуций и репараций решать с Цинни самостоятельно.

— И вообще, какого хрена ты к ней полез? Гормон играет, рыжей и индианок уже недостаточно?

— Спортивный интерес. Единственное помещение в форте, куда нет доступа — комната сеньориты. Сделал слепок ее ключей, она их на поясе носит, согнул подходящие отмычки, выбрал момент, залез. Просто так лезть неинтересно, оставил сюрприз. Над домохозяйками уже прикалывался, над индейскими вождями тоже, пора на наших переходить, а то у всех на челе непреклонность и высокие помыслы о судьбах мира.

Кобра хохотнул, видимо вспоминая коллективный розыгрыш американок, забрал у меня фонарик и отправил восвояси, обозвав напоследок Петросяном. Зря это, Петросяна я припомню…

Вот и снова попал под мобилизацию. Хотя это состояние у нас и постоянное, за исключением бурного празднования Нового года и нескольких дней рождений. Но тут — командировка! И не к соседям — индейцам для передачи опыта или там, чего уж греха таить — пообщаться с особо симпатичными индианочками. А к испанцам, в Гавану! То ли промышленным шпионажем заниматься, то ли научно-техническую революцию в отдельно взятых колониях устраивать.

Все начиналось для меня с довольно обычного вызова к начальству вскоре после прибытия испанской делегации. Думал, что будут дрючить «за производство» всякого химического сырья по которому я был ответственен в связи с опытом прошлой жизни (все ж таки десять лет предыдущей жизни проходил на химпредприятии долгий путь от студента-практиканта и простого рабочего до заместителя начальника цеха), а тут…

— Сколько тебе понадобится времени на сборы?

Дядя Саша, как всегда, был по-военному краток.

Я взглянул на загадочно ухмыляющегося Клима и осторожно выдал:

— Ну-у… Сейчас ребятам скажу, что да как на сегодня добить надо и буду готов. К себе еще бы только заскочить, оружие прихватить, да перекус приготовить. Так что через час буду готов к труду и походу. А куда идем-то, кстати?

— К испанцам, Николай, к испанцам. Себя покажете, на мир посмотрите…

Он говорил что-то еще, но в данный момент все мое мыслительное пространство всецело оккупировало одно из любимых высказываний нашего шефа:

«Охреносоветь!»

Понадобилось относительно много времени, чтобы подобрать челюсть и понять, а в чем, собственно, дело? Оказывается, наш главный военно-морской специалист Клим отправляется вместе с испанцами в Гавану, для того чтобы… Тут дядя Саша испытующе посмотрел на меня, отчего непроизвольно вспомнились наши ежедневные воинские упражнения, и я застыл по стойке «Смирно», имея вид доблестный и, признаемся, все еще ошарашенный.

— Кстати, предположения есть, зачем оно это надо, а?

— Есть, но я всем скажу, что — свататься.

Клим аж поперхнулся, а несколько наших «старейшин», присутствовавших при разговоре, засмеялись.

Пока длилось это незапланированное веселье, я лихорадочно собирал мысли в кучу. Ну что Клим наш крупнейший военно-морской спец, я уже упоминал, то, как они вчера с расфуфыренным испанцем у моря и наших водоплавающих средств, а также трофеев крутились, мне уже довелось понаблюдать, акваланг его я тоже видел, а кроме этого, я, как, и все мы, неоднократно участвовал в «общефорумных мозговых штурмах» по животрепещущему вопросу: «Откуда взять деньги?». А уж с учетом того, что на днях пришлось переписывать немаленькую статью о затонувших с ценными грузами кораблях и перерисовывать соответствующие карты…

— Будем подымать клады со дна морского?

Дядя Саша одобрительно улыбнулся. Но меня не оставляла мысль, что это еще не все.

Да, я под руководством Клима осваивал морское дело, будучи «приписан» к нашему кораблю. Что-то вроде как начал соображать в военных делах и навыках, усиленно впихиваемой в нас ветеранами будущих войн. Да немного научился понимать и разговаривать по-английски, припахивая пленных англичан на своем производстве, и еще чуть-чуть — по-испански, отвечая на вопросы вежливого, но очень любопытного падре, интересующегося буквально всем на свете… Но этого явно было недостаточно, чтобы попасть в число практически первой зарубежной делегации. Но высказать свои сомнения я не успел.

— От тебя будет нужен список того, что может понадобиться для организации, так сказать, «на месте», производственной базы этого мероприятия. Ну и всего, что Клим скажет.

Я задумчиво посмотрел на сразу посмурневшего и подобравшегося завсклада, в глазах которого явственно читалось: «А пулемета я вам не дам»…