Глава 21

К воротам дома он подошел вечером. Летом темнеет поздно, но день был пасмурный, холодный, то и дело начинал накрапывать мелкий, противный дождик. Белугин, как только вышел из вагона, сразу же поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы, чтобы было теплее. Жалко, так и не нашел шляпу после прыжка из поезда.

Патруль при выходе с вокзала миновал на удивление легко. Утомленные бойцы с серыми от усталости лицами даже не взглянули в его сторону. Гораздо больше их интересовали спекулянты с увесистыми мешками и мужчины в военной форме. На небритого парня в неказистом костюме без багажа они, видимо, решили не тратить драгоценное время. Что ж, это было Алексею только на руку.

Перед тем как отправиться в поездку, Седов распорядился поселить Белугина на явочной квартире где-нибудь в центре города. Сказать по правде, Алексей так до конца и не понял, зачем это понадобилось делать, но спорить не стал. В конце концов, он здесь в гостях, хозяевам виднее.

Собственно, в «своей» квартире, а точнее комнате, он успел побывать всего один раз. Да и то на бегу, мимоходом. Запомнил, что дом расположен на Каланчевской улице, срисовал номер, этаж, квартиру, взял ключ, мельком, от порога, заглянул внутрь и умчался творить злодейские дела. Соседей по коммуналке в этот момент дома не оказалось, и Белугин даже не представлял, кто они. Небось тоже какие-нибудь сотрудники спецслужб.

Зато теперь вдруг оказалось, что идти, кроме как по этому адресу, ему просто некуда. С Седовым в свое время он общался на какой-то подмосковной даче, куда его доставили прямо из камеры в автомобиле с опущенными шторками. Контакт со Службой оборвался вместе со смертью Ведерникова. Что еще? Да ничего, голяк.

Поэтому с вокзала он побрел именно на Каланчевскую. Благо идти было всего ничего. По дороге Алексей жадно рассматривал улицы и прохожих. Таковых, правда, было немного — значительную часть горожан отправили в эвакуацию, еще большая ушла на фронт. Оставшиеся же пропадали на работе. Все для фронта, все для Победы — для москвичей эти слова не были пустым звуком. Так что город выглядел достаточно безлюдным.

Разве что у магазинов и керосиновых лавок можно было встретить очереди. Молчаливые, усталые горожане терпеливо ждали. Практически не разговаривали друг с другом. Со стороны это смотрелось очень необычно, так, будто на тротуарах расставили манекены.

Раньше Алексею было бы просто интересно поглазеть по сторонам. Еще бы, иная эпоха! Все воспринималось вначале как виртуальный мир из крутой компьютерной игрушки. Зато теперь, когда он на собственной шкуре испытал все «прелести» настоящей, всамделишной войны с ее грязью и кровью, мир приобрел другие очертания. И многое из прежней, сытой и спокойной жизни выглядело фальшивым и пресным, что ли?

Наверняка кто-нибудь из ученой братии сказал бы с многозначительным видом, что он, мол, просто стал адреналиновым наркоманом. Плевать! Можно придумать миллион с хвостиком красивых теорий, но ни одна из них не будет иметь ничего общего с действительностью. А Белугину ужасно хотелось понять, что именно помогает людям, окружающим его сейчас, переносить тяготы и лишения военного времени. Ради чего они идут на немыслимые жертвы? Но пока он не нашел ответа на эти вопросы.

Войдя в подъезд, Алексей легко взбежал по грязной лестнице на второй этаж. Остановился ненадолго, чутко прислушиваясь, не идет ли кто следом. Не то чтобы он опасался слежки, скорее по привычке. Мазнул взглядом по украшенным местной «наскальной живописью» стенам. Какой-то Ваня любил Галю, Петр Савелич был козлом, а «Спартак» — чемпионом.

Усмехнувшись, Белугин поднялся еще на этаж выше. Остановился перед дверью, оббитой темно-коричневой кожей — изрядно потрескавшейся и давно не мытой — и захлопал себя по карманам, вспоминая, куда же засунул ключ.

Замок мягко клацнул, пропуская Алексея. Он вошел внутрь и очутился в небольшой полутемной прихожей. На вешалке болталась сиротливая телогрейка с порванным рукавом. Справа, из-за неплотно прикрытой двери, доносилось вялое журчание воды в канализационных трубах, слева две двери в комнаты: одна — выкрашенная в зеленый цвет — неведомых соседей, другая — с косо намалеванной шестеркой — его. Впереди маячила маленькая кухонька. Оттуда тянуло прогорклым маслом и почему-то ваксой.

Поморщившись, Белугин подошел к своей двери. Отпер ее и зашел «домой». Свет из окна позволял оглядеться, что парень и сделал. Продавленный диван, два венских стула, грубо сколоченный квадратный стол без скатерти. На стене черная тарелка громкоговорителя. На подоконнике цветочный горшок с засохшим растением неизвестного вида.

Да уж, не «Хилтон» и не «Шератон», будем откровенны! Ладно, бывало и хуже. Алексей встряхнулся и решил пойти умыться и, если удастся, принять ванну — запах пота сводил с ума. Не мешало бы сменить белье, но о такой роскоши не приходилось даже мечтать — гардероб со сменной одеждой в комнате отсутствовал. Разве что прихватизировать чужую телогрейку? Улыбнувшись неожиданной мысли, Белугин снял пиджак, бросил его на диван и направился на звук водопроводных труб, расстегивая на ходу пуговицы на рубашке.

Пронзительная трель звонка застала его врасплох, когда Алексей спустя полчаса вышел из ванной, вытирая мокрые волосы на голове жестким вафельным полотенцем. Туалетные принадлежности он случайно обнаружил внутри небольшого саквояжика, скромно притулившегося под столом в комнате. Неведомый благодетель снабдил его кроме полотенца еще куском мыла, зубной щеткой и опасной золингеновской бритвой.

Но поистине царским подарком смотрелись три пачки «Казбека» и бутылка водки с криво наклеенной этикеткой. А к ним две банки американской тушенки, пачка грузинского чая и завернутый в целлофановую обертку маленький кусок сала. Запах от него шел настолько восхитительный, что Белугин не удержался, вышел на кухню, без зазрения совести взял чужой нож и откромсал себе пару кусочков, остро жалея лишь об отсутствии хлеба.

Ну а потом с наслаждением смывал с себя грязь и въевшийся пот, подставляя тело под слабенькие струйки душа. Вода шла еле-еле теплая, но парню после всех пережитых приключений она казалась парной. Оказывается, как мало нужно человеку для счастья: крыша над головой, теплый сортир, душ, да что-нибудь пожрать. Ну а выпить и покурить — это уже из категории излишеств. Впрочем, сегодня Алексей твердо решил оттянуться по полной программе. И пусть весь мир подождет.

Да уж, воистину, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах! Негромко матюкнувшись, Белугин несколько секунд постоял на месте в смутно лелеемой надежде, что незваные гости уберутся восвояси, но звонок все не унимался.

— Да чтоб тебе посреди ночи всю жизнь так же трезвонили! — пожелал в сердцах Алексей. Быстро сходил за пистолетом, дослал патрон в ствол и, отведя руку с оружием за спину, пошел взглянуть, кому там так неймется в ночь глухую. В принципе это могли быть сотрудники Седова — в конце концов, квартира принадлежала их ведомству. Может быть, кто из соседей маякнул куратору, что новый жилец объявился, почему нет? Белугин и сам планировал отзвониться по оставленному ему телефону, да вот решил с дороги немного отдохнуть, привести себя в порядок.

— Чего надо? — мрачно поинтересовался Алексей у стоявших на пороге людей. Их за дверью обнаружилось аж двое. Полный багроволицый мужичок в белом летнем костюме, обмахивающийся шляпой — под мышкой раздутый портфель с торчащими бумагами. Какой-то карикатурный управдом, в лучших традициях советских фильмов пятидесятых-шестидесятых годов. Второй, точнее — вторая — худенькая девушка, одетая почему-то в комбинезон, вроде летного или танкистского, с красной повязкой «МПВО» на рукаве. Ага, она из местной противовоздушной обороны — именно так расшифровывается эта аббревиатура. Девушка и давила на кнопку звонка. Больше в пределах видимости никого не было.

— Товарищ Белугин! — Багроволицый продолжал обмахиваться, словно ему не хватало воздуха. Странно, на улице вроде не жарко. — Я из домоуправления. Что же вы, голубчик, нарушаете?

— Вы о чем? — Алексей искренне удивился. Толстяка он не помнил, документы при заселении у него принимала какая-то тетка в больших роговых очках. Но мало ли, может, этот «живчик» мотался где-то, общаясь с жильцами.

— Ну как же! — всплеснул руками домоуправ. Или как там его называть? — Существует строго определенный порядок. Если жилец уезжает, то обязан известить домоуправление, предоставить данные о новом адресе, внести квартплату, наконец! А вы исчезаете, никто не знает куда, карточки продовольственные не получены — форменное безобразие! Как хотите, но я не желаю отправляться под суд из-за вашего разгильдяйства! Да-да, зарубите себе на носу, разгильдяйства! Извольте немедленно проследовать за мной в домоуправление, там и договорим.

Девушка за спиной толстяка негромко фыркнула. Ее, похоже, все происходящее откровенно забавляло. Белугина в принципе тоже. Пыл, с которым обрушился на него домоуправ, буря эмоций, водопад слов — все это абсолютно не вязалось с его внешним обликом. Ему бы на сцене простака играть.

— Послушайте, товарищ, — улыбнулся Алексей, — не знаю, к сожалению, вашего имени-отчества, я был в служебной командировке. Документы, естественно, предоставлю. Но давайте позже, а то сейчас я безумно устал. Мне было бы гораздо удобнее навестить вас завтра. — Черт его знает, может, и в самом деле такой порядок. Помощник Седова, правда, не говорил, но, мало ли, вдруг просто запамятовал.

— Как завтра?! — ужаснулся домоуправ. — Завтра меня уже возьмут под белы рученьки, посадят в «воронок» и отправят далеко-далеко. Туда, куда Макар телят не гонял. Даже не мечтайте, только сегодня!

«А ведь он играет, — вдруг сообразил Белугин. — Бутафорит вовсю. Обрушил на меня эту чепуху, а сам уже в квартире. Надо же, я не помню, как впустил их, совсем он меня заморочил. Елки-палки, я ведь даже у них документы не проверил!»

— Дверь прикрой! — резко бросил своей спутнице толстяк, не отрывая взгляда цепких глаз от Алексея. Маска шута исчезла, уступив место настоящему облику. Теперь в коридоре стоял холодный, расчетливый профессионал. Он весь подобрался и уже не смотрелся забавным персонажем балаганного шоу. Скорее, плотно сбитым, мускулистым атлетом. То есть актером совсем иного жанра. О прежнем «домоуправе» напоминало разве что только багровое лицо. — Не видишь, клиент соображать начал, так что пора эту комедию заканчивать!

Туго набитый портфель взмыл в воздух и полетел в лицо Белугину.