— И все-то она со своего чумазого тракториста глаз не сводила. Бегала за ним как собачонка. — Щуплый хлопчик с соломенным чубом, сидевший на корточках возле небольшого костерка, медленно помешал привязанной к палке ложкой булькающую в котелке похлебку. — И вот, как война началась, этот герой сразу добровольцем пошел. Ну и через пару месяцев извещение: пропал, значит, без вести. Обычное дело. Так я к ней подхожу и культурно так предлагаю: давай, мол, заявление в сельсовет подадим? Испытываю, дескать, к тебе чувства и все такое. Тем более что ухажер твой помер. — Кашевар зачерпнул немного из котелка и осторожно, чтобы не обжечься, попробовал. — Через пять минут будет готово.

— И что девушка? — равнодушным тоном поинтересовался Белугин. Не то чтобы история и в самом деле захватила его, но делать-то все равно было нечего, почему бы не послушать. Да и злить своего охранника лишний раз не хотелось — тщедушное телосложение не обманывало Алексея — на хуторе он попробовал сопротивляться, так этот белобрысый так врезал ему в грудь, что перед глазами вмиг потемнело.

— Разоралась да в морду когтями! — с нескрываемой обидой поведал чубатый. — Ну да ничего, мы с ней опосля поквитались. Как только немцы поближе подошли, мы в степь подались. Но я как-то раз в село ночью заглянул и проведал зазнобушку свою бывшую… Ух и брыкалась она! — Он негромко рассмеялся. Алексей прикрыл глаза, сделав вид, будто задремал, чтобы не выдать ненароком своих чувств — успел уже убедиться, что этот молодой еще в сущности парень на самом деле является законченным садистом и с удовольствием воспользуется даже малейшим поводом, чтобы поглумиться над пленником. — А ты глазки-то открой! — Сильный тычок пришелся Белугину в бедро. Зашипев от боли, капитан прожег возвышавшегося над ним мучителя ненавидящим взглядом, но промолчал. — Не нравится, краснопузый? А ты все равно слушай! Я сучку эту после пристрелил. Вместе с мамашкой ее, дурой старой. Чтоб не выла. Жаль, что папашка ейный, председатель наш бывший, в район тогда уехал, а то и его бы заодно прижучил! Хватит, попили нашей кровушки, голодранцы. Теперь наше время!

— Егорка, ты чего там расшумелся? — лениво осведомился откуда-то из темноты густой мужской бас.

Чубатый испуганно дернулся:

— А? Да не, бать, это я так, ничего.

— Смотри у меня, — пригрозил бас. — Пашку не пора сменять?

— Ага, сейчас только кулеш доварю, перекушу и сразу пойду, — торопливо доложил Егорка и снова присел на корточки. — Ничего, гнида, я с тобой еще посчитаюсь! — вполголоса сообщил он Белугину.

Самое паскудное, что Алексей ни капельки не сомневался — так оно и будет. Как отпадет надобность в нем, сразу и прикончат. Само собой, поглумятся напоследок и убьют. По крайней мере, Ведерников обрисовал ожидающие их в ближайшем будущем перспективы именно так, совершенно ничего не скрывая и не пытаясь дарить пустые надежды.

М-дя, угораздило же их наткнуться на промышлявшую в ближайшем тылу советских войск банду! Да еще, ко всему прочему, такую, где оказался один старый знакомец комиссара. Давнишний, еще с Гражданской. Ведерников, пока они сидели на хуторе запертые в каком-то сарайчике, дожидаясь темноты, скупо поведал Алексею, что выполнял после революции задание Службы в этих местах, действуя под личиной белогвардейского офицера. В подробности он не вдавался, обмолвившись только, что у сотника Бучнева, главы теперешних бандитов, имеется предостаточно самых веских причин для расправы с ним.

— Молодой я тогда был, — с сожалением заметил Ведерников. — Не уяснил еще на практике до конца, что за спиной можно оставлять только гарантированно мертвых, вот и поплатился сейчас. Эх, а ведь тогда и делов-то было, лишний контрольный сделать! Поленился…

Теперь Бучнев, заросший по самые глаза курчавой бородой кряжистый здоровяк, обладатель могучего баса, уединился с комиссаром чуть поодаль от костра. Что именно там творилось, Белугину видно не было, но доносившиеся с того места время от времени мучительные стоны не оставляли сомнений — бывший сотник решил поквитаться с Ведерниковым всерьез.

Алексей в который уже раз с тоской огляделся. Они находились на дне небольшой балочки, густо поросшей ивняком и расположенной так хитро, что сверху казалось, будто в ней и заяц не спрячется. На самом же деле здесь притаилось несколько хорошо замаскированных землянок. Днем бандиты, разделившись на небольшие группы, укрывались где-то в других местах, а вот на ночь собирались здесь. Сейчас в лагере их было человек пятнадцать. Большинство, судя по внешнему виду, дезертиры. Вооружены разномастно: у кого привычная трехлинейка, у кого немецкий карабин или охотничье ружье. Есть пара ручных пулеметов. У некоторых заткнутые за ремень пистолеты или револьверы.

«Интересно, почему меня до сих пор не убили? — устало размышлял Белугин, пытаясь вытянуться на земле поудобнее. — Ладно еще комиссар — к нему у Бучнева особый счет имеется, а я-то им на хрена? Вполне могли еще на хуторе по-тихому прирезать, и точка, а они с собой поволокли. Зачем? Эх, и дернул же черт комиссара идти до аэродрома без охраны! Еще и сигнал о помощи подать не успели — Ведерников сказал, что «тревожная кнопка» у него в портсигар вмонтирована, а его бандиты почти сразу отобрали. Одна надежда, что их аборигены начнут искать, обеспокоенные пропажей московского чекиста высокого ранга. Слабенькая, если честно, надежда, так себе. Даже если устроят облаву, то бандиты просто грохнут пленников и разбегутся. Эх, сюда бы штурмовую группу десанта — в силовой броне, да с модулем огневой поддержки!»

— Ну что, мил-человек. — Вышедший из темноты на свет Бучнев, аккуратно вытирающий руки какой-то тряпицей, не торопясь подошел к инстинктивно сжавшемуся Белугину и, склонившись над ним, как клещами ухватил за плечо и легко вздернул того на ноги. — Пойдем теперь с тобой покалякаем. — Он несильно подтолкнул Алексея в спину.

— Батя, дозволь мне! — Егорка с надеждой глянул на отца, задорно тряхнув чубом. — Я этого гада…

— Не суйся, куда не просят! — отрезал бывший сотник. — Тебе лишь бы мучить да издеваться, а мне информация нужна. И до того момента, пока я ее не получу, этот мозгляк должен быть в целости. И вообще, шел бы ты лучше на пост, пора ребят сменить. Понял?

— Да понял, понял, иду уже, — недовольно проворчал чубатый, поднимаясь с земли и закидывая на плечо ремень «мосинки». — Какая с него информация, главного все одно уже выпотрошил.

— Егор?!

— Да иду я, иду!

Бучнев проводил чубатого долгим взглядом.

— Не сильно тебя мой хлопец обижал? — поинтересовался он вдруг у Алексея вполне миролюбиво. Ни дать ни взять, заботливый наставник, опекающий несмышленыша.

— Нет, — коротко ответил Белугин, осторожно разминая за спиной затекшие под узлами руки.

— Вот и славно. Надеюсь, бежать не спробуешь? Ты гляди, я ж тебя убивать сразу не стану, колени прострелю, и все — тебе же хуже. Не от потери крови, так от гангрены подохнешь.

— Можно подумать, вы мне дадите до гангрены дожить!

— А как же? — вскинулся сотник. — Ты что ж, решил, будто мы тебя здесь где-нибудь прикопаем? Дурачок! Нет, мы тебя немчикам в целости и сохранности передадим. Как получится, конечно, но это уже от вас с Антиповым… тьфу! С комиссаром твоим зависит.

— Он жив?! Но… вы ведь его… — Белугин замялся, пытаясь подыскать правильные слова. — Вы ведь его…

— Что я его? — усмехнулся Бучнев. — Проучил маленько, так на то повод у меня есть законный. Да, думаю, дружок твой вовсе и не в обиде. Не маленький, чай, все понимает правильно.

— Погодите, — сообразил вдруг Алексей. — Вы сказали, что передадите нас немцам?

— Куда ж еще-то? Им, поди, дюже интересно будет таких осетров за жабры подержать. Да ты не дрожи, завтра ночью за вами самолет обещают прислать. Все честь по чести.

«Бог мой, значит, это не обычные дезертиры! — мелькнула в голове Белугина суматошная мысль. — У них есть связь с той стороной. И они собираются нас отправить к фашистам. Как глупо! Хотя, — слабая надежда забрезжила где-то вдалеке, — может быть, у Ведерникова имеются какие-нибудь зацепки там? Наверняка наши ребята из Службы работают у гитлеровцев. Не могут не работать — период-то ключевой, как аборигенов оставить без контроля-то?»

— Ишь ты, — удивленно посмотрел на него Бучнев. — А с чего это вдруг, соколик, у тебя глазки-то заблестели? Никак спастись надеешься? Ну-ну, надейся! — Внезапный и резкий удар в живот, последовавший за этими словами, застал Алексея врасплох. — Может, ты там кому и интересен, да только я тебе напоследок печать свою поставлю! — Сотник ухватил его за волосы, запрокинув назад голову Белугина, и приложил к коже лица лезвие финки. Чуть пониже правого глаза. — Тебе все буквы нарисовать или только инициалы? Комиссару твоему полностью оченно понравилось!