«Мои солдаты денег не едят». Фраза приписывается фельдмаршалу Салтыкову, которому пообещали прислать денег для его армии. Как это хорошо вписывается в нашу ситуацию. Деньги у нас есть. Много. Золото и эксклюзивный товар, за который торгаши бросаются чуть не в драку. Но вот купить даже за золото или бартером кавалерийских лошадей в количестве невозможно. Крестьянские доходяги не нужны, упряжных лошадей с горем пополам купили. Хотя это был тот еще квест. Убыль в лошадях велика, во все революционные армии они нужны, а растить долго. Но полсотни верховых — не тот товар, что лежит на складе даже в спокойные времена. Сейчас — тем более. Грозные, пусть и липовые, но все равно грозные бумаги Военного министерства о содействии (зря я, что ли, потрошил канцелярию губернатора Мартиники?) впечатление на начальника гарнизона произвели — но и только. Ничем не может помочь, в его распоряжении сборная солянка всяких добровольцев, инвалидов, непонятных батальонов, расквартированных по окрестностям города с целью ловли разбойников и сторонников старого режима. Но вся эта гопа снабжается своими силами. Если столица подкинет не только стремительно дешевеющих денег, но и оружия с порохом — хорошо, нет — служат, как могут. Впрочем — это уже мысль: ремонтерские команды шляются по стране постоянно и наверняка знают все рыбные места. Или узнаем, где купить, или тупо перекупим у них конский состав. Идейных борцов пока встречалось не очень много, и даже они хотят кушать. А за бумагу много не купишь.

— Господин полковник, скажите, где расквартированы кавалерийские отряды Республики? Может, хоть братья по оружию помогут нам в час крайней нужды.

Блин, как достал высокий стиль, скоро на совещаниях заговорю блямбом или холерой. После митинга в порту пришлось еще пару раз говорить пафосные агитки. Джейк Салли, толкавший речь перед народом Оматикайя, мной бы гордился. Или обиделся за плагиат.

«Небесные люди…» — ой, блин!

«Враги народа хотят показать, что они тут хозяева! Но нам есть чем им ответить!» — дальше шла солянка из Высшего Блага, счастья всего человечества, чудом не скатился в раннего Жириновского: «каждой бабе по мужику, каждому мужику по бутылке водки». Ведь верят же!

Короче, едем на промысел. Большая часть отряда оставлена в Гавре, рыскать неподалеку и вживаться в обстановку. А мы со Змеем взяли всех наличных верховых, одну тачанку, чтоб Гарму лапы не бить, и едем в Годервилль. Вроде бы там обитает богатое подразделение. Если да, то попробуем провернуть коррупционную сделку — не пешком же нам в Париже появляться, или как один гасконец — на кобыле неописуемого цвета. Тридцать еще не введенных в пользование километров, это как раз день туда, день там, день обратно.

Свист от флангового дозора раздался почти в полдень. Собственно говоря, дозор уже высматривал место для привала, чтоб в тени и у воды. В ту сторону уходила узенькая грунтовка, практически терявшаяся в придорожных кустах. Но подъехав на место, мы увидели, что здесь отдыхать не стоит. Пустая телега с разбросанным вокруг барахлом, кострище, трупы, мертвый пес… и двое дозорных удерживают невнятно орущего старика с окровавленной головой.

— Убийцы! Негодяи! Зачем вы вернулись, за тряпьем моей старухи?!

Серега сорвал с седла флягу и кинулся к деду. У него же там ром! Ну да, когда во рту оказалось горлышко, старик сделал здоровенный глоток, поперхнулся и замотал головой.

— Отпустите меня. На покойников выпивку не тратят, кто вы такие?

— Американские добровольцы.

Дед замотал головой еще сильнее, чем от рома, и начал нас разглядывать.

— Дева Мария, какие вы чудные. Правду говорят, в Америке все не как у нас, там хорошо, богатые земли всем, даром. Мы хотели туда уплыть, но не было денег. А теперь и некому…

Он заплакал.

— Старик, что здесь случилось?

— Мы ехали на торги, в Монтевиллья. Они сказали, что ловят разбойников, и заставили нас свернуть с дороги. Тут уже стояли другие, с замотанными мордами. Дилижанс грабили. Вон кучер ихний лежит. Сразу выкинули нас из повозок, выпрягли лошадей из той гнилой телеги, подпрягли к дилижансу, соседа Безье проткнули штыком, а его жену разложили прямо тут. Ну зачем, там же у них были и девки городские, и деньги у толстопузых… Моя жена стала просить их нас отпустить, и ее тоже ткнули, чтоб не орала, а меня видать прикладом, даже за помеху не посчитали… только на королевской службе моя голова стала крепче, обманулись они, отродья вавилонской блудницы!

— Они что — были в форме? Почему вы подчинились?

— У них были ружья! И да, кавалеристы в форме, только тряпки на мерзких рожах. Таких я в городе видел, да и у нас ездили частенько.

Прелестно, оборотни в погонах. Или дезертиры, или самозванцы. Какая, в общем, разница. Оглядываю бойцов. В принципе, решение принято всеми, молча, и единогласно. Мимо такого проходить нельзя.

— Гарм, ты не против пройтись по следу?

Пес пренебрежительно смотрит на меня. Словарный запас у него пока плохой, но сообразительности с избытком даже.

— Старик, иди в ближайшую деревню, сообщи властям. А мы тут посмотрим, что это за команчи на тропе войны, времени прошло немного, а с повозками и дилижансом они далеко не уйдут.

На сухой земле следы печатаются плохо. Но дороги с твердым покрытием пока есть только в городах, чай не Римская империя. В пыли можно прочитать многое. Например, несколько характерных следов.

— За лошадьми не следят, подковы паршивые, у трех вообще поотлетали, копыта не чищены, — сержант Каррисо, из спецов Первого полка, даже не лазил с лупой рассматривая дорогу. Так, спрыгнул на развилке, поглядел… Вот это профессионализм. Завидно.

— Их два десятка, после телег едут двое, бок о бок, наверняка болтают, вместо того, чтоб за спиной смотреть.

Ну да, если их не поймали на горячем, чего опасаться? Они же тут типа правоохранители. Разве что других разбойников. Через пять часов петляния по лесным дорогам Гарм и следопыт слаженно подали сигнал «стой». Спрыгнув с коня, я подкрался к ним как раз вовремя, чтобы увидеть хвост колонны, заезжающей в ворота шато. Усадьбочка небольшая, в левом крыле видны следы пожара. Хозяев, как понимаю, раскулачили именем Революции.

Военный совет не затянулся. Бандитов не может быть слишком много, и размеры их базы на то намекают, да и прокормить большую толпу гораздо сложнее.

— Спецы, обложите их со стороны леса и палите во всех, когда начнется. Через вас никто не должен уйти. Коты, первым делом занимаем конюшню и вот эти хозпостройки. Как только зачистим периметр — стоп. Предъявляем ультиматум, грозим карами, запугиваем, тянем время. Они должны дозреть. Спецы, в это время подтягиваетесь к забору и на крыши, всех замеченных с оружием валите по готовности. Сигнал «атака» — значит, мы пошли внутрь, тут уж смотрите, в кого стреляете. Раки, заходим двумя коробочками, по стандартной схеме.

Броню и щиты я брал, в общем-то, просто из командирской зловредности. В течение перехода через океан беготни в боевой экипировке у нас не было. Тревоги не в счет, это суета, а не нагрузки. Хотелось устроить пробежку километров на пять для начала, а тут вот оно как… десять бронежилетов, четыре щита, двадцать гранат простых и пять специальных. Пятнадцать человек личного состава, да мы с Серегой. И Гарм. У всех карабины-самозарядки, по два револьвера, теперь уже с откидными барабанами, перезарядка — секунды. Моя любимая помпа со спецпатронами «мастер-ключ» и…

— Богдан, доставай-ка дружка из мешка.

Пулемета нет. Но есть кое-что не хуже. И ДЕШЕВЛЕ!

Часовой был. Он даже не спал и даже был почти трезв. Но, увы, это его не спасло от пули, бесшумно прилетевшей ниоткуда. Тупоносая пуля осталась в теле, так что проходивший мимо бандит даже не сразу понял, что его товарищ мертв, сантиметровое входное отверстие на красной бархатной жилетке было почти незаметно. Только наклонившись к телу, он заметил пятно крови. Когда понял — было поздно, Убыйвовк одним плавным движением выхватил саблю и восходящим ударом разрубил горло разбойника по самый позвоночник. Однако… В Японии Богдан не бывал. Но это — чистое иайдзюцу!

Страшнее, чем удар спецназа, может быть только ОМП. Боевые тройки рассыпались по территории, вычищая малейшие попытки сопротивления. Впрочем, те, кто успел бросить оружие, получали ту же пулю в лоб, пощаду могли ожидать только явные некомбатанты. Тут не Россия, дети и женщины не имеют варварской привычки кидаться на врага. Двенадцать человек, тридцать выстрелов в минуту каждый. На местные деньги считать, это огневая производительность как минимум роты. Организованного сопротивления так и не началось. Имевшие оружие в руках легли под перекрестным огнем у повозок. В конюшню и каретный сарай штурмовики вломились разом со всех сторон, но там почти никого не оказалось. Три бандита были застрелены сразу, а Гарм вытолкнул из стойла обгадившегося со страху паренька. После вдохновляющего хлопка по роже тот затараторил с такой скоростью, что приходилось только направлять поток в нужное русло. И потом опять заткнуть аналогичной плюхой.

Новости были две и, как водится, плохие. Во-первых, в главном здании еще три десятка бандитов минимум. И они совсем не бандиты, а, как и предполагалось, самые натуральные жандармы, посланные бандитов ловить. А мы значит, гадкие роялисты и враги Республики. Впрочем, наличие трофейных баб и кладовки с сокровищами у господина лейтенанта парниша сдал с готовностью и радостью. Видать, ему, кроме объедков и затрещин, редко что доставалось, зависть к красивой жизни так и перла из поганца.

А на улице немного стихло. Спецы просигналили о занятии позиций, в доме с матом и топотом заваливали мебелью двери.

— Эй, лейтенант, сдавайся! В Кайенне тоже люди живут! А здесь вы все сдохнете! Мы сейчас вышибем дверь, зайдем и развесим вас на деревьях, ворон кормить!

— Кто вы такие? Вас жалкая кучка, и где ваши пушки?

— Я ужас, летящий на крыльях ночи!

Бах! Хлопнул карабин, и сверху крикнули: «Минус один!»

— Мерзавцы! Это неблагородно!

— Я не видел белого флага! И вообще, с бандитами не договариваюсь! Ты — дерьмо шакала, который сожрал лжеца, который сожрал шакала! Ваши сестры — шлюхи! Я ваших матерей на нефритовом жезле вертел!

Тут наши стрелять начали гораздо бодрее, мишеней в окнах появилось много.

Минус четыре!

Входить в здание можно почти везде. Спасибо кардиналу Ришелье (да, тому самому), продавившему указ короля Луи НепомнюКакойНомер о сносе частных замков, как мере борьбы с сепаратизмом и Фрондой. Только одно дело — фрондировать за толстыми стенами, откуда несогласного надо выковыривать правильной осадой и пушками, а другое — из домика с большими окнами и решетчатой оградой.

Вот через крылечко, выходящее на хоздвор, и войдем. Бандиты наверняка понимают, что мы не будем бегать по лужайке, изображая мишени, потому должны кучковаться в этом крыле. Но самые хитроумные пусть попытаются драпануть. Дадим им время. А сами пока приготовим аргументы.

Пушек и пулемета нет, но моя самоделка, на которую я выпросил вкладыш у Динго, — вот она! Товарищ Q со свойственной ему добротой выдал кусок орудийного ствола, килограмм на десять весом, пришлось обтачивать до толщины стенки в 7 миллиметров и приваривать крепления. Все остальное делалось в путешествии, благо конструкция простейшая. М79, та самая переломка, с которой Т-800 охотился на Т-1000 в фильме «Терминатор 2». Только в калибре пятьдесят миллиметров. И ствол гладкий. Точность ниже, зато такой ствол прощает очень многие ошибки при изготовлении боеприпасов. Выстрел на принципе «высокое-низкое» давление, большая начальная скорость не нужна. Самый цимес — гранаты. Лишний сантиметр калибра позволил сделать боевую часть в триста грамм. После мучений с двенадцатым калибром это было великолепно. Начинка — тот самый октоген, ВВ с тротиловым эквивалентом примерно один и семь. В смысле — во столько раз мощнее. Сто грамм ВВ в осколочном корпусе из насеченной проволоки. Двести сорок — в фугаске.

— Щиты к бою, «раки», делаем стенку.

Нет сейчас возможности у противника стрелять наугад. Зарядив оружие, надо взвести курок, высунуться, увидеть врага, нажать на спуск и еще ждать, пока прогорит порох на полке. Так что из глубины сарая, через открытую дверь, да еще прикрытый щитами, я стреляю как в тире.

Блуп! — неторопливо полетела граната.

Бабах!!! — взрывом выбивает створку двери, припертую для надежности шкафом.

Блуп! — пошла следующая, и через секунду по холлу (или что у них там) проходит шквал стальных осколков.

Блуп! — очередной подарок летит в окно, выбивая нахрен одну ставню и оставив другую болтаться на одной петле. Снайпера наверху опять заработали, продолжаем тыкать палкой в муравейник.

Блуп! Блуп! Блуп!

«Раки» уже бегут под стены, со стороны дома ни одного выстрела! Понимать надо, что в обстрелянных помещениях боеспособных, скорее всего, не осталось. Малыша за спину, помпу в руки. У меня и она набита спецпатронами, наверняка в доме есть запертые двери.

В первом зале уже стоит ощетинившаяся стволами «коробочка». Перелезать завал у двери трудно, тут какой-то невезучий попал под фугас. Расплескало гражданина от души, так что очень скользко и вонь кошмарная. Тут и бойня, и сортир, и горелый порох. Впрочем, он не один такой, трупов лежит десяток. Нефиг недооценивать противника, господа. Построились, парни? Пошли!

Построение простое: два щита углом, за ними четверо с короткостволом. Двое держат, передний стреляет через щиты, разрядившись, уходит назад, меняясь с четвертым. Чуть сзади группы я с ружьем, а Серега с Гармом остались снаружи, командовать периметром.

Стрельбы внутри почти не случилось, прошлись по крылу, зачищая по очереди комнаты, последняя группа, самых упертых, видать, пыталась расстрелять нас у центрального входа с лестницы и балкона на второй этаж. Туда сразу полетели четыре гранаты, и бой в доме кончился.

Лейтенант жандармов бежал по лесу, проклиная ту преисподнюю, откуда вылезли неизвестные каратели, и ранец, куда влезла лишь малая часть добычи, правда самая ценная. Но сколько пришлось бросить! Ничего, он доберется до города, подымет всю жандармерию префектуры и жестоко отомстит негодяям. Пассажиры никого не видели, да и налетчики их наверняка убьют. Они же глупцы, жирных бобров надо не грабить, а обирать полностью, они же имеют гораздо больше, чем возят с собой!

Черная тень, незамеченная из-за топота сапог и хриплого дыхания, кувалдой ударила мечтателя в спину. Приказ Старшего был «Взять», но кто же знал, что при падении с бега рылом в мягкую траву можно сломать шею собственным ранцем? Когда Змей добежал до места перехвата, Гарм уже спокойно сидел, виновато поглядывая на Старшего. Вроде все сделал правильно, а этот… того…

— Перелом основания черепа… ладно, крокодил, вижу, что не виноват. Пошли. А вам, месье, счастливо оставаться. Ох ты ж мать твою!.. И с этой дурой он так бегал!

Пассажиры дилижанса нашлись в подвале, где их незатейливо, но действенно убеждали делиться кровными. На примере друг друга. Две девушки-служанки, как экономически невыгодные, оказались в сержантской комнате и сильнее пострадали от выбивания двери, чем от плена. Вдова Жана Безье умерла от побоев. Добровольческая рота пересела на трофейных коней.

Достали транспорт зпт развернулись зпт легализовались без проблем тчк Провели имиджевую операцию зпт расход боеприпасов в пределах нормы тчк Потерь нет тчк

Входящий №… от 20 августа 1795 года.

В ходе выдвижения к точке назначения произведена очередная зачистка местности от несознательных элементов тчк Аборигены зпт в целом зпт одобряют тчк Появилась идея по оформлению акций с точки зрения агитации и пропаганды тчк Требуется исполнить полиграфическим способом комплект визитных карточек тчк Текст должен содержать указание на неотвратимость кары за правонарушения и намек на высшие силы зпт в лице ужасного китайского бога Яуза тчк Опыт с рукописным посланием на тушках попавших под раздачу бузотеров проведен тчк Оставлена рукописная бумага с текстом квчк Так будет с каждым зпт кто посмеет нарушить заветы людские и божеские тчк Волей пославшего нас Великого и Могучего Яузы квчк Потерь нет тчк

Исходящий №… от 20 августа 1795 года.

Котяра вксл три раза Ты там совсем одичал в автономке вскл Это тебе не междусобойчик в интернете вскл Не умножай сущности вскл Не забывай зпт что времена инквизиции многие помнят зпт нам еще не хватало снова начать охоту на ведьм тчк Продолжай выполнять основное задание зпт не отвлекайся на самодеятельность тчк

Входящий №… от 5 сентября 1795 года.

цензура вскл цензура вскл цензура вскл цензура вскл цензура вскл цензура вскл Парни вскл Бонапарт зпт мать его так зпт наш вскл четыре раза Мы с Андреем и Змеем в полном цензура вскл Впрочем зпт Наполеон зпт мать его зпт тоже там же зпт второй день в штопоре двтч пьем за здоровье Калифорнийской Директории тчк Ну все вскл Держись зпт старуха Европа вскл

Исходящий №… от 5 сентября 1795 года.

Квчк Только спокойствие вскл квчк скобка открывающая Ц лат скобка закрывающая тчк Ребята зпт мы сами в цензура тчк Срочно прорабатываем варианты совместных действий тчк Сообщите потребности в снаряжении зпт боезапасе зпт медикаментах тчк Возможно прибытие руководства тчк Проработайте размещение зпт легализацию тчк

Входящий №… от 5 сентября 1795 года.

Срочно вскл Требуются любые средства и рекомендации по лечению ТБЦ тчк Необходимо успеть вылечить аборигена зпт среди наших заболевших нет тчк

Исходящий №… от 6 сентября 1795 года.

На стадии кавернозного кровохаркания излечение невозможно тчк При ранней диагностике иммуномодуляторы из укладки номер три тчк Кумыс зпт горный воздух зпт сбалансированное питание замедлят процесс тчк Не перекармливать вскл Прогноз летальный без вариантов тчк Дожитие в широких пределах тчк

Отойдя от эйфории, мы трезво взглянули на перспективу, открывающуюся в свете последних новостей из «городу Парижу» (тм). Реальность оказалась несколько менее радужной, чем представлялось сначала. Ну кто сейчас такой генерал Наполеон Бонапарт? Руководит частью восставших военных частей и гражданских в городе. До той фигуры, которая нагибала половину Европы, замахивалась на Африку и другие континенты — ему ой как далеко. Где его «старые ворчуны» и «большие батальоны»? А нету их еще… Даже в Италию пока бравый артиллерист не наведался. По большому счету, просматривался один большущий плюс — не будет похода 1812 года, ресурсы и время окажутся потрачены на более полезные начинания. Если же у нас получится хотя бы частично затея в России, то ближайшие несколько лет коренным образом станут отличаться от событий РеИ.

В результате Дядя Саша отдал приказ готовить новый отряд, численностью до батальона, снова напрягая штаб вечной проблемой — где же людей на все набрать?! Производственников в который раз напрягли заданием увеличить выпуск боеприпасов. Они поворчали, как водится, но задание к исполнению приняли, тем более, что такой спешки, как в прошлом году, не предвиделось.

К последним числам ноября формирование сводного батальона завершилось, караван с припасами и амуницией тоже уже почти готов, оставалось дать команду к выдвижению.

На очередном совещании всплыл вопрос об организации полноценных органов охраны порядка. Время показало, что система военных патрулей и дружинников из поселенцев себя не оправдывает. Народу стало слишком много, и необходимость в специально назначенных для этого людях проявлялась все явственней. Из всех попаданцев только один человек имел отношение к полиции — Салли Боунс, супруга Котозавра. Вот ее и пригласили на заседание, где огорошили предложением стать главментом. После недолгих вялых возражений Рыжая согласилась начать службу начальником полиции долины Дакота. С перспективой стать министром внутренних дел всей Калифорнийской Директории. Тем более, что их с Котом ребенок уже подрос и должен был отправляться в детский сад со всей трехлетней малышней.

Появившись в долине через несколько дней, Салли рьяно взялась за дело. Из числа дружинников она отобрала себе четверых помощников. После долгих переговоров по телеграфу с Дядей Сашей выцыганила одного из сержантов в учебном батальоне. Наконец насела на Империалиста с требованием построить отдельное здание для полицейского участка со всеми атрибутами: кабинетом начальника, дежуркой, изолятором и т. д.

Целый месяц она натаскивала своих ребят, особенно бывшего сержанта, которому предстояло возглавить отделение в форте «Ломоносов». И, наконец, «ведомство Рыжей Салли» приступило к работе. Разумеется, от такой помощи, как дружинники, никто не отказывался, однако теперь они превратились в отряд содействия полиции. Зато реакция на попытку одного недоумка спереть штангенциркуль из ломоносовского механического цеха и загнать его приезжим купцам была молниеносной. Похитителя взяли с поличным и, после того как он отсидел пару дней «в холодной», мне как главе гражданской администрации обоих фортов пришлось выступить в роли судьи. Впрочем, процесс был недолгим. Вердикт — штраф и депортация. Правда, штрафовать этого гаврика было не на что, он не проработал на калифорнийской территории и трех месяцев, так что сбережений не имел. Остатки его зарплаты ушли на то, чтобы оплатить проезд до ближайшего порта на корабле того купца, которому незадачливый воришка и собирался сбыть спертый штангель.

Как раз к этому времени у нас определилось некое подобие уголовно-административного кодекса. Видов наказаний было четыре: штраф, исправительные работы (уборка территории, ассенизация, всякие вспомогательные задачи), каторга на отходах рудников и депортация. Последняя применялась в двух вариантах: мягком, на проходящем корабле, как с тем незадачливым воришкой, и жестком. В этом случае провинившегося сопровождали под конвоем за пределы восточных границ наших владений, вручали кремневое ружье с порохом и пулями на пять выстрелов, нож, топор, а также мешок с продуктами на несколько дней. И вперед, на восток. Дойдешь до цивилизованных мест — повезло, нет, что ж — твой скальп призовой. Этому наказанию за последние несколько лет подвергли всего нескольких поселенцев, за убийство и попытки оного, а также за изнасилование. По сведениям нашей разведки, до территории США никто из них не дошел.

Первые два вида наказания — штраф и исправительные работы до пятнадцати суток — выписывались полицейскими прямо на месте в административном порядке, по факту, так сказать. Их можно было «отхватить» за пьяный дебош, хулиганство, стрельбу не по делу, разумеется, без жертв и пострадавших, иначе грозила совсем другая статья. Все остальное назначалось в судебном порядке. Кстати, несмотря на практически поголовное вооружение полноправных граждан Калифорнии, насчет оружия действовали строгие правила. У нас не Дикий Запад, так что не прав считался тот, кто первым схватился за ствол. И в баре ввели своеобразную норму: можно выпить, не сдавая оружия, кружку пива, рюмку вина или до пятидесяти граммов крепкого алкоголя. А если хочется большего — пожалуйте сдавать пистолеты в камеру хранения.

Кого я вижу?! Точнее, что? Чужой, в смысле, не мой, а, вспомнил, незнакомый потолок! Ну естественно незнакомый — в госпитале лежать мне пока еще не приходилось. Да и в этот раз, надеюсь, не придется. Так, надышался растворителя, прочихаюсь, просплюсь и буду как пепино. В смысле, свежий и упругий, а не зеленый и в пупырышках. Но спорить с санитарами сил нет. Да и не хочется. Так прикольно — ты лежишь, а они тебя несут. Плохо только — растрясли так, что даже койка кажется качающейся. И вообще у меня теперь морская болезнь.

О, явление второе. Наш главный Эскулап, Гиппократ и Парацельс в одном флаконе. А также Пирогов и Вишневский. Белый халат развевается, как плащ с кровавым подбоем, за спиной студенты-ассистенты, некоторые очень даже ничего. Студентки, разумеется. И ассистентки. И пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает! Только вот я не на лихом коне, а на больничной койке, с лица бледный и поцарапанный. Ох, тошно мне, тошно.

Да, доктор. Эксперимент, который мы проводили, настолько секретен, что я даже не знаю, в чем он заключается. Шутка. Знаю, конечно же. Это идея Хорхе — использовать бензол. Нет, не чистый, но мы не учли, что ацетон выкипает значительно быстрее и после нескольких циклов остается почти чистый бензол. Ну ты помнишь — Кеккуле увидел его формулу во сне. Почему не важно? Врач должен внимательно выслушать все, что говорит больной. Хорошо, продолжаю не отвлекаясь. Значит, остался бензол. И пироксилиновый студень. И бензол взрывообразно вскипел. Он, собака такая, это любит. Аппарат лопнул, все разлетелось по сторонам, мы попадали на пол и медленно, не создавая паники, поползли в сторону кладбища. Шучу, шучу. Кроме бензола могут быть еще камфора, нитроглицерин… Да спросите у Хорхе. Без сознания? Ну да, он же ближе стоял. Ой, так ведь ему и сильнее досталось. Доктор, пойдем быстрее к нему. Вы идите, не задерживайтесь, я вас догоню. Ну зачем ты меня укладываешь? Ты мне встать помоги. Что значит «лежать»? Да ты знаешь, с кем разговариваешь? Я — Директор, член Совета Тридцати. Если бы у меня голова не кружилась, я бы тебя своими руками уделал! Да! И уделаю, только в себя приду. Ох, тошно мне, тошно…

Через несколько часов я уже мог трезво оценить и внятно описать свое состояние, да вот только никто меня об этом не спрашивал. Камрад Шоно заглянул на минуту, сказал, что Хорхе жив и, скорее всего, жить будет, а мне достаточно отлежаться — продышаться. Прописал, однако, какую-то микстуру для быстрейшего восстановления. Предлагал врачебный пост, но я отказался — врачи нужны тяжело больным и раненым, а мне вполне хватит медбрата. Эх, как вспомню, что наговорил ему сгоряча…

Чтобы отвлечься от разных болей и неудобств, я пытался предаваться размышлениям. Трещин на потолке не было, стены разглядывать неудобно, а в окно и вовсе не выглянуть. Кисейная занавеска на окне не пускала мух и комаров. Это, конечно, хорошо, но на чем же сосредоточиться, кроме как на своих болячках?! О политике, что ли? Не европейской, конечно же. Местной и, так сказать, добрососедской. Беспокоит меня Китай. Отцы-командиры задумали там что-то долгосрочное и хитровывернутое. Чтобы с одной стороны насыпать песку в буксы англам не только в Индии (Дядя Саша и Типу-саиб — бхай-бхай), но и по другую сторону Гималаев. С другой же — чтобы излишне любопытные потомки нашли (с трудом и риском) в Китае следы пребывания там наших легендарных предков. Главное, почва для зерен огня там благодатная. Император дряхл, его премьер-министр жаден и не очень умен, армия и чиновничество подгнили, а на юге до сих пор помнят предыдущую династию. Правда, как-то странно, как у нас во время перестройки вспоминали Николая II — такие они были мудрые, благородные и любимые народом, что непонятно, как страну профукали.

Хотя по-человечески это как раз понятно — раньше и вода была мокрее, и трава зеленее, и обиды с неудачами давно и прочно забыты, а вот достижения превратились в мифы о героях древности, седлавших стальных коней и летавших на серебристых птицах. А что этот «железный конь» масла жрал больше, чем бензина, и запускался только после прожига свечей… Ох, блин, зря я про ту поездку на мотоцикле вспомнил. Смотрю в потолок, не трясу головой и не думаю о белом медведе…

К тому же окраины всегда недолюбливают столицы. А покоренные народы — оккупантов. Так что коктейль в Гвонцу еще тот. Пираты и купцы, ремесленники и крестьяне, правительственные чиновники и бродячие монахи, и каждый из них может оказаться на самом деле тайным агентом какого-нибудь «Белого лотоса». Этакая китайская Одесса из фильма «Опасные гастроли». Эх, какой там Высоцкий был…

Ладно, прочь мрачные мысли из моей больной головы. Своего резидента и даже агента туда отправить не выходит — просто некого. На совещании в узком кругу решили вроде бы прикормить кого-нибудь из тамошних пиратов. А уж дальнейшее продвижение вглубь материка будет его заботой. Подробностей не знаю — не мое это дело, зато точно известно, что из ключевых технологий передаем производство селитры в селитренницах. А то эти дети степей до сих пор бегают с луками и фитильными аркебузами. Читал еще в той, прежней жизни, что во время какой-то заварушки-междусобойчика повстанцы успешно защищались от их стрел и пуль толстыми ватными матрасами. Так что если у повстанцев появятся ружья хотя бы уровня «шатенки Бесс», правительственные зондеркоманды будут неприятно поражены.

Другой вопрос — какая у пиратов может быть промышленная база? При их беспокойной жизни — да никакой. А с другой стороны, джонки строить, награбленное продавать — для всего этого нужны связи на континенте. Тьфу, да не моя это головная боль в прямом и переносном смысле! Мое дело — вложить основы химии и технологии в какого-нибудь Чунга или Чанга. А об остальном пусть его и мое начальства думают.