Глава четвертая

Занятно, откуда взялись роботы? Все страньше и страньше мир вокруг. Сочетание примитивных орудий убийства и сложных механизмов! Хотя насчет примитивизма я возможно, погорячился. Наконечники арбалетных болтов явно непростые. Но все же! Будь местные цивилизованнее, до водопровода додумались бы. Скорее всего, техника досталась им от более развитых предков. Логично? Несомненно. Приспособили под собственные возможности и ура, в бой, за короля!

Я недовольно поморщился и замедлил шаг.

— Нет, все-таки что-то в моих рассуждениях не так, — тихо произнес я. Какая-то подспудная дума засела глубоко и не желала успокаиваться.

Шаг и еще один. Остановился.

Мысли резко сменили направление.

От окна до двери ровно шестнадцать шагов, а еще я откуда-то знал, что от стены до камина восемнадцать таких же шагов. Странно. Сейчас проверим. Отойдя к стене, пошел, считая вслух.

— …семнадцать, восемнадцать!!! Черт! — невольно вырвалось громко. Всплывшее знание заставило задуматься: плохо это или хорошо? Очередное наследство от бывшего хозяина тела? Да и привычки размышлять, меряя комнату шагами, за собой никогда не замечал. Интересно, а ОН сейчас где? На Земле? Лежит в реанимации или умер там, в больнице, вместо меня? Бр-р.

Двери тихонько скрипнула, и в щель осторожно заглянула физиономия слуги — средних лет мужичка. В последние дни он всегда сидел в коридоре в ожидании, когда понадобится. По естественным причинам его никогда не вызывал. Не мог ничего сказать мужику, потому как «болен» я для всех.

— Звали, ваша милость? — как-то несмело спросил слуга. Через его голову в комнату заглядывал детина. — Может лекаря кликнуть или Ронду?

О! Опять понял!

— Не нужно! — твердо выговорил я, наслаждаясь словами.

Мужичек вытаращился на меня, а детина довольно вымолвил:

— Говорил тебе, в порядке господин уже, а ты брехуном меня обругал.

— Гони медяк, — тихо (это он так думал), склонившись к уху слуги, сказал детина.

Вот поганцы!

— А ну брысь отсюда!

У меня появилась идея. Если получается понимать и говорить с пятое на десятое, а собеседник способный держать язык за зубами не найден, то почему бы не воспользоваться библиотекой? Может, так получится «вспомнить» быстрее?

— Хотя нет, стой… — я запнулся. Фраза вертелась на языке, но произнести ее не получалось. Да что за фигня! Будто разом целый пласт познаний кто-то выдернул. Хотел всего лишь поинтересоваться, пока слуга не исчез, как пройти в «сокровищницу знаний» и на тебе.

— Ваша милость? — слуга вошел и низко поклонился.

И что теперь сказать? Точнее как? Блин.

Из затруднительного положения помог выпутаться прибежавший доктор. Детина исчез моментально, слуга испарился только после брошенного на него надменного взгляда местного «Гиппократа». Наверное, какой-нибудь свидетель моей проникновенной речи, после стычки с роботом, нажаловался и этот сразу примчался проверить состояние пациента.

«Что, что?» — с дуру чуть не спросил, когда ни бельмеса не понял чего местная версия доктора от меня требует. Да еще таким тоном недовольным, будто я у него в займы прошу. Дать в лоб наглецу, что ли? Я теперь повыше ростом и потяжелее «меня» прошлого.

Доктор схватил меня за руку и потянул к окну, поближе к свету, где приступил к осмотру. Ну, это мы проходили. Ничего нового, что в этом мире, что в том. Усмехнувшись собственным мыслям, приготовился подарить немного времени эскулапу.

Слуга закрыл за врачом двери, и я облегченно выдохнул. До чего бесцеремонный тип! Ладно, хрен с ним. Где там библиотека? Надо как-то найти общий язык с местным персоналом, хотя бы на уровне жестов. Но это сложно. Чего стоило доступно на пальцах объяснить, что ночным горшком пользоваться не собираюсь и выносить за мной не нужно! Зря. Уборная оказалась та еще! Не хочу даже вспоминать. Уж лучше горшок. Но теперь назад переигрывать. Я человек слова и чести! Хе-хе.

В коридоре нос к носу столкнулся с личным слугой владельца замка. Или это управляющий? Пока не разобрался. Понял одно — этого бородатого строгого мужчину с пронзительным взором, всегда выглядевшем на все сто в своем складчатом и присборенном по низу наряде и жилете из темно-зеленых и синих половинок, слуги боятся больше хозяина. Разглядев мое одеяние, управляющий (буду называть его так, до тех пор, пока вопрос не прояснится) недовольно цокнул языком и прошел мимо. Слава Богу!

И чего они всегда таращатся? Нормальная одежда на мне. Черные сапоги, просторные и удобные черные штаны, найденная в гардеробе синяя рубаха с широкими рукавами и черная короткая, из очень мягкой кожи, куртка. К слову мечта, а не куртка. Мне бы такую дома! Все остальное отверг категорически. Никаких кальсон, никаких рюшечек. Нафиг, нафиг радужные флаги.

Наверное, с двадцатой попытки мне удалось с помощью мычаний и пантомимы добиться желаемого. Детина с мечом на поясе еле сдерживал смех, глядя на мои ужимки. Но слуга долго не мог врубиться чего от него хотят. Иногда я ловил на себе его недоуменные взгляды. Вроде, господин только что разговаривал нормально и тут на тебе — бесплатный цирк устроил. А я желал одного — покажите дорогу в библиотеку!

Наконец меня, кажется, поняли и приглашающее помахали рукой.

Вот это да! Не ожидал увидеть здесь столько книг, честно скажу. Думал, приведут в комнату, пусть большую, но комнату с полками у стен. На них свитки, редкие книги и фолианты. На деле увидел огромный зал высотой метров пять и длинные ряды книжных шкафов до самого потолка. Тут читать лет на десять хватит! Радостно потирая руки и мысленно предвкушая скорое пробуждение хранящихся в доставшейся мне памяти сведения, подошел к ближайшему шкафу.

С каждой раскрытой книгой настроение ухудшалось. В принципе подвох почувствовал, когда увидел нечто вроде арабской вязи на корешках и обложках. Но надежда еще тлела в груди. Казалось — а вдруг, прямо сейчас, как «вспомню»! Или — наверное, книги написаны на другом языке и сейчас найду нужную и… как «вспомню»! Однако «нужная» не находилась. И самое печальное ничего в голове даже не шевельнулось! Неужели мне досталась в наследство безграмотность? Только этого не хватало! Когда слышу местную речь, то хотя бы балансирую на пределе узнавания. А тут… Будто в душу, кошки накакали, честное слово. Ощущение не из приятных.

С сожалением закрыл толстенную книгу и поставил на полку.

— Пойду-ка лучше погуляю перед ужином.

Последние двенадцать лет капитан жил в замке. Барон Ласкон выделил ему апартаменты в западном крыле, как новому начальнику замковой стражи. Раньше у него была собственная башня за стенами, молодая жена, сын и дочь — будущая красавица. Несколько крестьянских дворов в Лиственке платили ему продовольственный налог, в установленном бароном порядке. Но это было давно. Еще до того, как барон из-за своей жадности потерял практически все. Ласкон-старший оказался полной бездарностью в военном деле. Командовать дружиной при отражении нападения почти двухтысячной армии и ловить мелкие банды мутантов с того берега, разные по сложности задачи.

Ему нужно было назначить командовать солдатами и ополчением, тогда еще здравствующего, рыцаря Гофрона Гайона, настоящего мужчину и опытного воина. В молодости Гайон сбежал из-под опеки строгого отца, успел постранствовать и прослужить несколько лет в отряде наемников. Участвовал в сражениях, взятии крепостей, замков и городов. Вот кому не занимать опыта! Но спесь Ласконов не знала границ тогда, не знает их и сейчас. Что стоило довериться рыцарю? Выслушать советы верного вассала?

— Ненавижу! — прорычал капитан и с силой швырнул в стену кубок с недопитым дешевым вином. Кубок отскочил от ни в чем не повинной стены и покатился по полу, оставляя на всем протяжении своего пути розовые капли.

Ах, если бы все тогда пошло по иному! Остались бы живы Люси, Берг и малышка Хлоя. Множество дворянских родов не погибли бы, выдернутые с корнем солдатами Маргрона. О крестьянах вообще нечего говорить. Ратное, куда Ласконы селили отслуживших свое дружинников, сожгли, Листвинку тоже. Остальные поселения разорили. Из девяти сел, из которых самое маленькое насчитывало сотню домов, осталось всего два. Гвазда — в непосредственной близости от замка. И Каменное — на севере, у скал. До него отряды захватчиков просто не дошли. Да и брать там было нечего и не у кого. Жители Каменного и северных хуторов, пожалуй, единственные кто не пострадал от загребущих рук Жорэса Маргрона. Предупрежденные крестьяне и пастухи вовремя укрылись в труднопроходимых узких ущельях, тем самым спасли не только себя, скудное имущество, но и немногочисленные отары овец.

Раньше дружина барона насчитывала сто девяносто обученных воинов! Почти все погибли вместе с офицерами и двумя сотнями ополченцев! А сейчас сколько служит? Целый капитан командует двадцатью тремя подчиненными! Половина скоро от старости меч не поднимет. Остальные сбегут из-за хронических задержек итак небольшой оплаты.

Капитан поискал затуманенным ненавистью и алкоголем взором, во что плеснуть из ополовиненной, уже третьей бутылки. Не найдя на столике металлический кубок, схватил бутылку в руку и сделал большой глоток из горлышка. Он знал, что его потом будет мучить изжога от этого недостойного дворянина дешевого пойла, но не мог остановиться и не хотел. Не сегодня.

Из пьяной задумчивости его выдернул осторожный стук в дверь. Капитан некоторое время глупо моргал прислушиваясь. Стук не прекращался. Таким нудным мог быть только управляющий Корн. И ведь тоже имеет рыцарские шпоры! А душа чернильная. Только и может вязь выводить в бухгалтерских книгах.

— Тьфу. Червь недостойный, — прошипел Лазго. Он и управляющего ненавидел за скрытность, занудство, мелочность и злопамятность. Именно таким виделся капитану Корн.

После минутного затишья стук повторился, более настырно.

— Войдите! — хрипло выкрикнул Лазго.

Массивные резные двери распахнулись. Корн важно переступил через порог.

— Пьем? — легкая ухмылка на миг искривила губы вошедшего.

— Тебе-то, какое дело? — расшаркиваться Лазго не собирался. — Закрой дверь. Не лето. Холодно уже по вечерам.

— Так разведи камин.

— Тебе надо, ты и разводи. Я занят, — буркнул капитан и снова приложился к бутылке, ничуть не смущаясь управляющего.

— Что же ты так? Заставляешь старого человека, да еще гостя заниматься камином, — управляющий покачал головой, показывая мнимое неудовольствие.

— Тоже мне старик. Пятидесяти еще нет. Всего-то на три года старше меня. — Лазго уселся в кресле поудобнее. — Говори, чего пришел? Или проваливай.

В руках Корна, точно по волшебству, появилась бутылка красного вина — великолепного Курзо. Управляющий, не испрашивая позволения сел в соседнее кресло, вытащил кинжал и одним движением сорвал сургучную печать с пробки.

— Превосходное вино. Имперское. Виноградники южной провинции Курзо. Три года выдержки. Будешь настаивать, чтобы я ушел?

— Издевается еще… Наливай, давай. Кубки возьми на полке, — настроение капитана немного поднялось. Курзо это не розовая моча, что он пил до этого. Ради хорошего ароматного напитка можно немного потерпеть этого зануду.

— Ты слышал, что наследник начинает приходить в себя? — после первого глотка начал Корн.

Капитан кивнул головой.

— Не только слышал, но и видел собственными глазами. Даже, можно сказать, перебросился с ним парой слов.

— Молодому хозяину через три месяца девятнадцать. Пора совершеннолетия. Ты не оставил мысли покончить с ним? — Корн испытующе посмотрел на начальника стражи.

— Так и знал, что хорошее вино ты притащил не просто так, — с неприязнью сказал капитан и плеснул себе вина.

Все верно. Мальчишка скоро официально станет мужчиной и имеет право убить или быть убитым на дуэли. Другой вопрос, что он как присягнувший на верность роду Ласконов не может вызвать его на поединок. Теоретически. Однако, если господин намеренно унизил честь рыцаря или честь его рода, если обесчестил его невесту, жену или дочь или совершил другое тяжкое преступление, то от вызова владетелю не отвертеться. Есть только одно НО. Ни один нормальный владетель не совершит подобных глупостей. Управляющий пообещал помочь создать подходящие условия. И это было не по душе Лазго, только другого выхода он не находил.

Лет семь назад Корн предложил капитану избавиться от Ласконов. Он мечтал сам управлять. Считал, что под его властью домен снова дорастет до баронства. Только уже его баронства. Управляющий имел множество возможностей самому покончить с Диреком Ласконом и его внуком, однако ему требовалась поддержка начальника стражи, чтобы обеспечить лояльность воинов и крестьян. Долгое время Корн прощупывал настроение капитана и когда понял, что в лице Лазго найдет соратника, предложил сделку.

Начальник стражи, хоть и имел счет к роду владетелей, но оказался по-своему человеком чести и в категоричной форме отказался участвовать в убийстве несовершеннолетнего Грава. Управляющий тогда сильно испугался, ему казалось, что он совершил ошибку, доверившись капитану. Но Лазго предложил другой путь — дуэль. После смерти любимого внука старый барон не сможет долго прожить, и как надеялся капитан, вскоре отправится следом. И месть свершится, и честь дворянина не пострадает. После этого пообещал оказать помощь. Хотя на самом деле, участвовать в усмирении подданных не хотел, и говорить об этом управляющему не собирался. Пусть Корн сам разбирается с доставшимся имуществом и людьми. Каким образом тот удержит владение в руках, его не волновало, хотя подозревал, что Корн за годы управления баронством и доменом наворовал немало золотых корон. Скорее всего, управляющий думал откупиться от посягательств баронов-соседей.

Следующим в очереди на получение возмездия Лазго мечтал видеть Маргрона. Иногда капитана посещали мысли отомстить сначала тому, чьи солдаты уничтожили его род, но существовала вероятность, что просто погибнет раньше времени и не сможет добраться до Ласконов. Этого допускать было нельзя. Приходилось лишь ждать.

— Так что ты мне ответишь? — не унимался Корн.

— Все обещания в силе, — вынужденно согласился капитан.

— Это хорошо, — управляющий в отличие от начальника стражи заметно повеселел.

— За успех, — Корн поднял кубок и, не дождавшись ответного жеста, выпил до дна.

— Что говорит лекарь? — поинтересовался Лазго, осушив кубок. — Как быстро Грав поправится?

— Я беседовал с магом. Он обещает, что закончит работу через месяц — другой. Считаю, что лекарь просто намеренно затягивает лечение с целью вытянуть из казны как можно больше золотых.

Упоминание о золоте рассмешили начальника стражи, деньги для управляющего значили много, даже если они были не его.

Улыбаясь собственным мыслям, капитан думал, что время расплаты все равно приближается. Осталось подождать каких-то несколько месяцев. Остальное — не имеет значения.