Глава семнадцатая

Как-то быстро все закрутилось, причем в начале практически без моего участия. Лишь успевал крутить головой и изредка вставлять короткие фразы и кивать, дабы никто не усомнился кто тут главный. На самом деле командовать начал Фиш и делал он это замечательно. В смысле не «гениально». Ничего гениального в приказах: «Построиться!» и «Мечи из ножен!», нет. Я бы тоже так смог. В обычных условиях. Однако перед предстоящим столкновением опять пришла растерянность и увидевший мое состояние десятник ловко (как ему думалось) вышел из положения. Выкрикивая указания, он неизменно добавлял: «Согласно приказу господина барона!». Глупо конечно звучат подобные команды, когда младший по званию распоряжается, а старший, тоесть я, поддакивает. Но эта ситуация помогла мне собраться и не упасть в глазах телохранителей. Это в мире, который я оставил можно смело прятаться за спины охраны. Здесь же бодигарды существуют больше для защиты чести и от случайного удара в бою. Титул и статус подзащитного подразумевает, что он и сам в состоянии справиться с вооруженным противником.

В общем, собрался с духом и перехватил у десятника эстафету. Надо будет в последствии отблагодарить его за сообразительность. А пока…

— Выстраиваемся в две линии! Первая линия Бран, Фиш, я и Дорон. Остальные во вторую, — воины без суеты заняли места согласно приказу, перегородив коридор по ширине полностью. — Бран! Что ты умеешь? Коротко, — со слов Зурима и лекаря Корниса я имел некоторое представление о возможностях магов, но в моих познаниях все равно зияли огромные пробелы. О потенциале лесных колдунов подавно не знал ничего. Не интересовался раньше. Упущение с моей стороны. Надо было задаваться этим вопросом в первую очередь. В отличие от людских магов — эти-то под боком! Будь на моем месте кто-то с более большим жизненным или военным опытом, возможно, он бы поднял данную тему сразу, узнав о существовании воинственных соседей. Но как случилось, так случилось. Лучше поздно, чем никогда.

— Защитные триграммы запитаны полностью. Щиты выдержат пару слитных залпов из двух десятков арбалетов. Что вполне достаточно. Не с целой армией воюем. Силы в посохе хватит на активацию трех-четырех атакующих триграмм взывающих к разнонаправленным стихиям и больше, если возбуждаемые стихии родственные, — наверное, в моем взгляде промелькнуло легкое непонимание, поэтому Бран Хитрец внес ясность. — В последнем случае нет необходимости тратить усилия и время на переход от одной стихии к другой.

Ага. Теперь понятно. Магия рулит. От души отлегло. С пехотой идет танк.

— Вдруг Корнис вмешается? — высказал опасение десятник. — У него есть боевой амулет.

Правильный вопрос. Мне вот тоже интересно.

— Не волнуйтесь. Есть чем его удивить, — окончательно успокоил всех измененный.

— Тогда вперед. И помните! Лишние жертвы ни к чему! — в последний раз предупредил я воинов.

Люди-охранники удовлетворенно загудели и замолкли под моим грозным взглядом.

Через пару секунд две линии воинов сделали первый шаг.

Затем второй, третий. Еще и еще. И вот она — лестница вниз. Раздались крики заметивших нас бунтовщиков. Увидев в основном облаченных в кольчуги замковых слуг, горечь обиды обожгла мое сердце. Как же так? Что я им сделал плохого? И дед… За те несколько месяцев, что был с ним знаком ни единого раза не слышал, чтобы он по пустой прихоти орал в голос на прислугу или наказывал безвинных. Неблагодарные!

Перед глазами что-то мелькнуло и ушло влево. Короткое копье, чиркнув по стене, упало на пол. Сработала обещанная защита.

— Вот гады! Выпорю! — невольно вырвался гневный возглас.

Кинувший орудие убийства с криком — Колдун! Колдун! — скрылся, увлекая паническими возгласами остальных. Показавший спину «враг» в неподогнанных под размер кольчугах, оставил нас одних.

Бегство вооруженных слуг, возомнивших себя супергероями, вызвало смешки. Это хорошо. Небольшая разрядка напряжения не помешает.

Лестница была не такая широкая как коридор. Поэтому мы, не сбавляя темпа, перестроились по два и стали спускаться. Впереди десятник и Бран. Я с остальными воинами позади. Подошвы впечатывались в ступени, амуниция звякала. Думаю, общий звуковой фон, исходивший от отряда, навевал неприятные ассоциации у бунтовщиков. На их месте многие испугались бы.

— Бран, у тебя в арсенале есть что-нибудь не смертельное. Может усыпление какое или на худой конец воздушная волна? — полюбопытствовал я. Все-таки не хотелось никого убивать.

— Усыпить не смогу, — на ходу ответил измененный. — Воздушная волна? Что вы имеете в виду, барон. Воздушный таран подойдет?

Ну, я возьми и брякни. Что, мол, да — подойдет. Откуда же мне было знать, что «таран» с такого расстояния способен превратить, тех на кого направлен в мешок с переломанными костями?

Стоило нам очутиться на первом этаже, где скучковались сбежавшие, неумело делавшие вид, будто сомкнули ряды, как колдун немедля среагировал. Некоторые знаки, вырезанные на посохе, налились призрачным синеватым светом. Несколько ударов сердца и искры отделились от посоха и повисли в воздухе. Они тут же слились в единое целое, в процессе трансформируясь в нечто полупрозрачно-бесформенное. Предметы и силуэты людей впереди исказились, будто смотришь на них сквозь линзу. А потом эта «линза» с громким хлопком выстрелила с места, увеличиваясь с расстоянием. Ближайших бунтовщиков моментально разбросало в стороны, словно кегли.

Кому не досталось от «тарана», тех снесли свои же менее удачливые соратники, попавшие под магический удар. В итоге на полу очутилось большинство. Слева скрипнула дверь, и я успел заметить выглянувшую Магду, главную повариху. На ее лице читалась смесь испуга и любопытства. Скорее всего, бедная женщина если была в курсе происходящего, то не отдавала себе отчета об опасности. Реакция Брана и тут не подвела. Магду унесло вместе с дверью вглубь ведущего на кухню коридора. Все произошло так стремительно, а результат оказался настолько сокрушителен, что у меня челюсть отвисла. Повсюду валялись и стонали мои революционно настроенные подданные. Не нужно быть травматологом, чтобы понять — без переломов тут не обошлось.

Я уже собрался наорать на измененного, с целью предотвратить дальнейшее избиение, как немногочисленные уцелевшие выметнулись на улицу с криками:

— Колдуны захватили замок! Повариху Магду убили мутанты! Спасайтесь братья!

— Сейчас попрут! — громко предупредил Фиш, и возмущение действиями колдуна застряло так и не родившись. Ну, ничего. Я с ним после поговорю. И пусть не надеется, что сможет в дальнейшем игнорировать мои пожелания и приказы. Я не я буду, если не найду на мутанта управу.

Внутрь принялись вбегать желающие получить плюх повстанцы. За спинами предателей суетился управляющий с мечом в руке. Он, надрывая голос, кричал какую-то чушь про дикарей и подталкивал своих приверженцев в спину. Не хочет, гнида, первым лезть в бой. Глядя на происходящее, я проникся презрением к этому недоразумению, называющему себя мужчиной. Даже не заметил, как сам собой исчез страх, терзавший меня все это время. Разум отсек мешающие действовать эмоции. Какая-то волна прокатилась по телу, оставив после себя лишь холодный гнев.

— Бран, ударь тараном, — велел колдуну. В этот раз я полностью отдавал себе отчет и ни секунды не сомневался в приказе. В конце концов, чего я должен жалеть тех, кто стремится всеми силами прикончить меня, своего господина, и верных мне воинов. Конечно, где-то на периферии сознания теплилась жалостливая мысль, но ее перевешивал аргумент, что если сейчас не вернуть контроль, работая жестко или даже жестоко, то в будущем ситуация может ухудшиться. Слабый хозяин, будь он хоть трижды добрым и справедливым, никому не нужен. Не в этом мире уж точно. Всегда найдется тот, кто решит проверить бастионы на прочность. Это печально, но это данность.

Очередной воздушный таран выкинул агрессивно настроенных мятежников обратно наружу. Сейчас, видя, как люди с грохотом падают на ступени парадной лестницы, ломая руки и ноги, в душе не зажглась ни одна искра сострадания. Я смотрел и ничего не чувствовал. Какая-то часть меня выгорела. К чему это приведет впоследствии? Я не знал. Об этом стану думать потом.

Следом за поверженными, чеканя шаг, вышли на улицу мы.

На замковой площади толпились крестьяне. Многие в руках держали копья и короткие пехотные мечи. Я хмыкнул и тихо произнес:

— Ты смотри-ка, успели раздать.

— Большую оружейную разграбили, — услышав, ответил Фиш.

— Только попробуй, — рядом грозно зарычал Бран, да так, что любой хищник позавидует. Маг при виде запитанных магической силой триграмм, вжался в стену, побледнел и спрятал приготовленный боевой амулет. Типа он тут не причем. Ну-ну. Оставим лекаря на закуску. В данный момент он не опасен. Колдуну маг на один зуб и тот это понимает.

— Что здесь происходит?

В ответ гробовое молчание. Один Лазго, что-то там задергался. Задумал пакость, козел?

— Я обвиняю тебя, барон Грав Ласкон в сговоре с мутантами против рода человеческого и вызываю тебя на честный бой! — выкрикнул капитан и выступил на шаг вперед.

Все устремили взоры в мою сторону. Ожидают ответного благородного хода? Да щас, разбежались!

— Вот ты, — я ткнул мечом в ближайшего селянина, совершенно не обращая внимания на капитана, — чего пришел?

— Говори! — подстегнул к ответу окриком растерявшегося мужика.

— Так это, вашмилсть, сказали нам что вы, значит, продались мутантам, значит. И теперича они тут будут за главных.

— Вот как тебя зовут и сколько тебе лет? — поинтересовался я.

— Так Никрим. Пахарь я. Все меня знают. А годов мне… сорок пятый пошел.

— Посмотри, Никрим, на этого колдуна. Видишь его нож у моего горла? Отвечай!

— Нет, вашмилсть.

— Поверх доспехов сюрко с чьим гербом?

— С вашим, вашмилсть, — мужик после каждого ответа становился все бледнее и бледнее. Видно по нему, что раньше вообще не задавал себе подобные вопросы. Все пошли, и он пошел. Может даже, надеялся утащить что-нибудь ценное во время неразберихи. Мысли читать не умею, но в этом необходимости собственно нет. И так все с ним ясно. Смена власти частенько оплачивается, в том числе разрешением помародерствовать.

— Вот именно! С МОИМ ГЕРБОМ! — заорал и тут же спокойным голосом продолжил. — А теперь скажи. Как называют тех, кто поднимает руку с оружием, на господина и его дружинников?

— Не слушайте его! Вы что не видите! Барон околдован этим гнусным мутантом! — встрял капитан.

— Так я околдован? — тут же перебил я Лазго, перехватывая инициативу. — Если околдован, то, как могу быть предателем? Ведь тогда за свои действия и слова, не могу нести ответственность! Получается, ты, капитан, не имеешь право вызывать меня на поединок! Верный вассал обязан был позвать на помощь опытного мага и помочь сюзерену освободиться от магических оков. А ты что делаешь!? — я с интересом уставился на Лазго. Любопытно, как он выкрутится?

Капитан после моих слов покраснел и только рот открывал и закрывал. Ладно, не хочет отвечать, не надо. Собственно я больше для публики старался, а не для него. Пора заканчивать, а то уже надоело тут торчать.

— Капитан Лазго. Вы потеряли честь, став на путь измены. Ваша душа черна, мысли пропитаны ядом. Настолько подлые люди, как вы, никому не нужны. Прощайте. Надеюсь, Боги будут милостивы к вам.

Сказав это, я повернул голову к Брану Хитрецу и спросил:

— Прикончить их одним ударом сможешь?

Вместо ответа воздух вокруг запах озоном и в рядах мятежных дружинников с громким хлопком вспух белый шар, разродившийся десятком молний. Одна, особо длинная, попыталась дотянуться и до нас. От неожиданности я попятился и едва не навернулся, запнувшись о ступеньку. Но пронесло. Защита, поставленная Браном, мигнула, срабатывая. Разряд погас в каком-то метре, одарив неприятным покалыванием на открытых участках кожи.

Взглянув на то, что осталось от бунтовщиков, чуть не блеванул. Хорошо прожаренные трупы в оплавленных латах и кольчугах.

Хочу так уметь!

Слава Богу, кроме солдат никого не задело. Не хотелось бы прослыть чудовищем.

— С ними что делать? — зашептал Фиш, имея в виду застывших в ужасе крестьян.

— Пусть по домам расходятся. Не рубить же им головы? Работать в поле кто будет?

— Мудрое решение, ваша милость, — сказал десятник и во всю силу легких гаркнул. — Чего застыли!? Бросайте оружие на землю и расходитесь! Его милость дарует прощение.

Люди не заставили себя упрашивать. Побросав колюще-режущие предметы, в том числе принесенный сельхозинвентарь, словно очнувшись, толкаясь и ругаясь, ринулись за ворота замка. Никому не хотелось оставаться после произошедшего.

Рубль за сто даю. Теперь долго даже помышлять не будут о мятежах. Это конечно здорово, только как бы народ не побег из баронства. Надо их заинтересовать. От налога, что ли освободить на год? Толку от него… А так… Увидели какой может быть кнут и сразу пряник на вкус попробуют. Да. Так и сделаю.

— С этим как быть? — прервал мои несвоевременные размышления Фиш.

Корн очухался. Живым его оставлять нельзя. Однако убивать вот так вот тоже не годится. Будет ему суд. Пускай знают. Господин справедлив. Не умер в бою? Будь добр повиснуть в петле по приговору.

— Корна в темницу. Поставить охрану. Раненным оказать помощь. Этим займется наш лекарь, — тут я обратил свое внимание на Корниса, который тут же сделался будто бы ниже ростом.

— Господин маг. Вы теперь служите мне. До тех пор пока я не посчитаю, что вы полностью расплатились по долгам. И не вздумайте возражать, — уловив намерение оспорить решение, предупреждающе поднял руку и продолжил, — вы выступили на стороне предателей и были готовы убить меня в моем собственном доме. Я же предлагаю вам жизнь в обмен на временную службу. Более чем щедрое предложение.

— Да, да. Конечно. Всецело в вашем распоряжении.

Еще бы он отказался, когда поблизости стоит Бран и лыбится.

Отвернувшись от лекаря, приказал:

— Виновным слугам по выздоровлению двадцать плетей каждому, — добрый я сегодня. — Дальнейшую их судьбу решу потом. Мертвых похоронить согласно обычаю. Распорядись выставить охрану на стенах. Так как дружина практически перестала существовать, временно организуй лояльных слуг.

— Будет исполнено, — Фиш стукнул кулаком в грудь и склонил голову.

Дверь мастерской открылась, стылый осенний воздух не замедлил ворваться и заявить права на помещение. Зурим и осунувшийся от магического истощения Бран Хитрец, повернулись к вошедшему молодому барону.

— Плохо выглядишь, Бран, — констатировал Грав Ласкон, разглядывая измененного.

— Бран запитал кристалл силы, — вместо колдуна ответил Зурим.

— Прости, что вынудил тебя поделиться магическими запасами, — барон немного виновато посмотрел на колдуна. — Сам понимаешь, отправляясь по нашим делам, я не могу оставить замок без защиты. Корнис, как маг слаб и его резерв невелик. Он наполнял бы один кристалл целую неделю. Не меньше.

— Я в порядке, господин барон, — Бран криво улыбнулся.

— Мы тебе за вредную работу каждое утро молоко выдавать будем.

— Разве молоко восполняет магические потери организма? — опешил Зурим.

— Господин барон изволит шутить, — пояснил, более понятливый Бран.

Грав Ласкон коротко хохотнул и тут же посерьезнел. Зурима такие резкие перемены иногда выбивали из колеи. Все-таки сильно изменился после травмы головы товарищ по детским шалостям. Порой механику казалось, будто перед ним совершенно другой человек. Не тот, которого он знавал всю жизнь.

— Теперь к делу. Зурим, ты голема точно починил? Все предусмотрел? В прошлый раз после твоего ремонта потребовалась половина дружины, чтобы сломать его обратно, — высказал опасение барон.

Механик после упоминания об ошибке, немного сник.

— Ваша милость, в этот раз ничего похожего не случится. Клянусь. Я проверил все узлы и сочленения «Громовержца». Оружие в норме. От кристалла управления получил все положенные при тестировании отклики. Осталось только подобрать и заменить простреленные броневые пластины. Но это ерунда. Такого добра у меня навалом. До вечера управлюсь.

— Что с рунными браслетами?

— Вы уже спрашивали.

— Сколько надо будет, столько и спрошу. Если хотя бы одного браслета, входящего в систему «свой-чужой», не хватит… С тебя спрошу.

Зурим обиженно засопел.

«За что мне такое наказание», — думал он. — «Я стараюсь, стараюсь. В ответ одно недоверие. Ну, сплоховал пару раз. Так что теперь всю жизнь расплачиваться?»

— Браслетов хватит на всех с запасом. С активацией рун вполне справится господин Корнис. Там плевое дело, — заверил механик, загнав эмоции подальше.

— Замечательно. Тогда завтра утром выступаем. Чем раньше завершим намеченное, тем проще будет в последствии, — подытожил Ласкон. — Бран, я понимаю, что ты устал, но удели мне немного своего времени. Надо утрясти перед отъездом пару вопросов.

— Я всецело в вашем распоряжении, барон, — сказал колдун и поклонился.

Зурим смотрел на это действо и не мог понять — мутант таким образом тонко издевается над хозяином замка или проявляет уважение на полном серьезе. Что бы измененные кого-то чтили из людей? В это слабо верится.

Грав Ласкон и колдун, тихо разговаривая, покинули мастерскую, оставив механика один на один с големами. Тяжко вздохнув, Зурим подошел к верстаку и взял в руки тяжелую грудную пластину. По центру красовались три оплавленных отверстия. Сам он никогда не сможет заделать такого типа пробоины, а кузнец не умеет работать с этой маркой металла. Он лишь коня способен подковать, да нехитрые инструменты подремонтировать.

«Хорошо хоть запасные имеются. Только бы успеть заменить и подогнать пластины. Не хватало мне еще снова подвести Ласконов. Точно тогда мастерскую увижу только издали, несмотря на былую дружбу с его милостью. Изменился барон. На деда своего становится похож», — Зурим поежился при воспоминании о наказаниях.

Солнце еще не показалось из-за горизонта. Тем не менее, зарево уже прикоснулось до верхушек башен. Казалось, будто это они превращают ночь в утренний сумрак, а не светило. На стене медленно ходили стражники. Зурим, глядя на темные силуэты, порадовался, что это не он бдит в тяжелых доспехах, подставляя бока холодному ветру.

После того как дружина практически перестала существовать. Барон принял решение набрать новую. Благо было с кого начинать. Помимо уцелевших ветеранов, оставленные в Каменном воины рекрутировали пятнадцать молодых мужчин, а в Гвазде Грав Ласкон вообще призвал всех от семнадцати до двадцати пяти, тем самым, доведя численность дружины до шестидесяти человек. Народ было зароптал, однако когда люди узнали, что оплата будет в два с половиной раз больше, чем раньше быстро умолкли. Правда, как солдаты бывшие крестьяне пока «никакие», но, как выразился барон: «под лежачий камень вода не течет».

Вот тоже очередная странность. Грав Ласкон знает кучу мудрых изречений, а ведь в прошлом он не блистал ими. Предпочитал с мечом тренироваться, да на девок глазеть. Теперь же в библиотеке штаны протирает сутками! Отродясь такого не бывало. По приказу покойного барона разве что, в качестве наказания. Еще неизвестно, какой хозяин лучше — образованный или дурень. Порой начитанные могут такой ужас сотворить… Тот же Жорэс Маргрон, говорят в самой Империи обучался. Но не дайте Боги подобного господина! На всякий случай Зурим решил даже мысленно Грава Ласкона «Вашей Милостью» величать. От греха подальше. Слишком тот изменился.

— О! Смотрите! Наш механик не проспал, самый первый выполз на свежий воздух. Видать в лесу, что-то сдохло! — раздался возглас барона. Зурим резко развернулся и увидел подходящего владельца замка в сопровождении охраны: десятника Фиша, дружинника Хомы, колдуна и двух мутантов-близнецов, имен которых он так и не удосужился запомнить. Четвертый мутант отсутствовал. Насколько Зурим знал, того оставляют в замке, чтобы за Корнисом присмотрел. Почему-то Ласкон не желает лекаря отпускать. И зачем нужен такой слабый маг? Непонятно. Знахарка и то бывает, лечит не хуже. Уж всяко дешевле.

— Доброе утро, ваша милость. Господин десятник, — поздоровался механик. Остальным просто кивнул. — Почем знаете, что кто-то в лесу издох? — не удержал в себе вопрос Зурим.

В ответ Грав Ласкон заразительно рассмеялся. Воины не удержались и заулыбались.

— Господин как всегда шутит, — пояснил колдун.

— Где конюх? — громко спросил барон, отвеселившись.

— Я туточки, вашмилсть, — на улицу из конюшни вышел дородный дядька, ведя за повод оседланного Черныша. Конь всхрапывал и нетерпеливо пританцовывал. Радовался появлению хозяина и предстоящему путешествию. — Лошади оседланы, как вы и требовали.

— Отлично, Бруно. Как там твой помощник? Пошел на поправку? — полюбопытствовал Грав Ласкон. Помощник конюха имел глупость выступить на стороне заговорщиков и теперь расплачивался за свой проступок. Мало того, что умудрился сломать руку, не успев даже вынуть клинок из ножен, так еще и получил обещанные двадцать плетей. Хорошо не повесили. Пожалел слуг барон. Мог ведь, и казнить — имел право.

— Да куда он денется. Оклемается, я ему от себя добавлю, — Бруно потряс кулачищем, показывая, чем добавит.

— Думаю — это будет лишним, — по-прежнему улыбаясь, произнес Ласкон. — Он получил по заслугам. Надеюсь, урок пошел впрок и больше неповиновения не будет.

— Не извольте беспокоиться. Я прослежу, — пообещал конюх.

Барон приблизился к своему коню:

— Соскучился? — спросил он у Черныша и обнял за шею. В ответ жеребец довольно фыркнул.

— И я. Ты прости. Не уделял тебе много внимания. Дел было полно. Теперь все позади и мы будем вместе долго, — Черныш замотал головой, будто бы понял каждое слово и радуется перспективам.

Зурим тихонько хмыкнул и подумал: «Никогда мне не понять скотину. С големами куда как проще».

Он сонно зевнул, запахнулся плотнее в плащ и понес приготовленную сумку с вещами в конюшню. Надо приторочить ее к седлу и выводить лошадь.

Семеро всадников выехали за ворота и поскакали вниз по дороге. Вскоре показалась развилка, у которой стояли виселицы. Казненные: староста Гвазды и бывший управляющий Корн покачивались под порывами ветра. Зурим уловил ноздрями запах разложения и поморщился. Незавидная судьба. И чего им не хватало? Жили в достатке. Все у них было. И что теперь?

Механик старался не смотреть на трупы, но проезжая рядом не удержался и глянул. Посиневшие лица с отвратительными вывалившимися языками. Глаза отсутствовали. Ими падальщики полакомились в первую очередь.

«Мерзость какая», — Зурим отвернулся и вовремя. Не увидел он, как на голову Корна села ворона и стал долбить длинным черным клювом глазницу.

Через минуту молодой механик забыл о мертвецах. Он думал о совершенно другом.

О том, что в мире есть лишь две вещи, к которым стоит стремиться — к приключениям и познаниям в големостроении. Зурим в это искренне верил, поэтому не сомневался в выбранном жизненном пути. Он чувствовал, что дорога, по которой сейчас скачет, приблизит его еще на шаг к мечте.