Конармейцы — вперед!
Конный корпус был создан своевременно: белые вновь начали наступление на Царицын. Против 10-й армии командующий белогвардейскими силами на юге России генерал Деникин бросил группу войск барона Врангеля, в которую входили усиленные казачьи корпуса генералов Улагая и Покровского, смешанный корпус генерала Шатилова и другие части. Располагая разведывательными данными о ближайших планах противника, намеревавшегося корпусом Улагая перерезать железнодорожную магистраль Тихорецкая — Царицын, командарм А. И. Егоров приказал С. М. Буденному передвинуть Конный корпус в район станицы Граббевской и разгромить белых.
13 мая красные конники настигли части Улагая и завязали бой. Белоказаки начали отступать. До глубокой темноты буденновцы преследовали противника. Сравнительная легкость успеха насторожила Буденного: не заманивает ли его противник, не пытается ли увести с главного направления ударов своих войск? Комкор допросил пленных. Все они были из двух дивизий. А где же третья дивизия корпуса Улагая? Конечно, заманчиво продолжить преследование противника. Но ведь тогда обороняющиеся части 10-й армии могли на какое-то время остаться без своей подвижной ударной силы. С. М. Буденный разгадал хитрость противника. Преследование было прекращено. Корпус вернулся на исходные позиции.
Противник, как и предугадал комкор, собрав силы в кулак, охватил с флангов стрелковые дивизии красных, потеснил нашу пехоту. Надо выручать своих. Конкорпус вышел на тылы белых и, развернувшись в боевой порядок, внезапно всеми частями атаковал врага. Началась жестокая сеча. В этом бою половина пластунской дивизии белых была уничтожена, половина — пленена, а конница рассеяна по степи. Буденновцы взяли богатые трофеи.
Через несколько дней к красным конникам, занявшим оборону на широком фронте по правому берегу реки Маныч, прибыл командарм А. И. Егоров. Побывал в эскадронах, пообедал и потолковал с бойцами, осмотрел коней. Командарм остался доволен корпусом. Его тронула любовная заботливость бойцов о своих боевых друзьях — конях. Он узнал о высокой требовательности Буденного, учившего всадников: «Сначала напои и накорми коня, а затем уже поешь, отдохни сам… Погоняй лошадь не нагайкой, а овсом».
Вместе с командирами-конниками командарм разработал план дерзкой операции, целью которой было отрезать белых, захвативших плацдарм на реке Сал. По этому плану 4-я кавдивизия наносила противнику удар с востока, а 6-я — с запада. А. И. Егоров, который всегда в решительные моменты стремился, находясь в гуще боя, показать бойцам личный пример, повел в атаку 6-ю дивизию. Во главе 4-й дивизии с обнаженным клинком скакал С. М. Буденный. Одновременная атака с двух направлений оказалась неотразимой. Белоказаки, переправившиеся на правый берег реки, оказались либо зарубленными, либо взятыми в плен.
Атаки противника на царицынском направлении становились все настойчивее. В первых числах июня корпус занял оборону по правому берегу реки Аксай-Курмоярский и в течение пяти суток вел сдерживающие бои с наседавшими частями белых, прикрывая отход стрелковых соединений армии на новый рубеж обороны. Красные кавалеристы отважно сражались и в конном и в пешем строю. Их успеху во многом содействовали удачно выбранные командиром корпуса позиции, а также насыщенность обороны пушками и пулеметами. В последний день обороны на этом рубеже свои основные атаки белые сосредоточили на фронте 6-й кавдивизии, но, не достигнув успеха, приостановили наступление. Поскольку стрелковые части уже отошли на новые позиции и задача, поставленная перед корпусом, была выполнена, С. М. Буденный решил вывести его из боя. 6-я кавдивизия начала отрываться от противника первой; комкор направился на правый фланг, в 4-ю кавдивизию.
По пути в дивизию, находясь в расположении 1-й кавбригады, он решил окинуть глазом поле боя. Взобравшись на скирду сена, несмотря на наплывавшие сумерки, уловил скрытное движение в стане белых. Их конница под прикрытием садов и балок принимала развернутый боевой порядок. Враг готовился к ночной атаке. Тотчас же было принято решение орудия и пулеметы 1-й кавбригады выдвинуть на передний край обороны, а сабельным эскадронам построиться в два эшелона.
Вражеские полки начали движение. В вечерней тишине слышался звон подков и тихое ржание коней. Бригада открыла беглый огонь из всех пушек. Белая конница, перейдя на галоп, ринулась в атаку. Тогда по ней ударили четыре десятка пулеметов. Первый эшелон белых, наткнувшись на огневой вал, повернул вспять, сшибаясь со следующими за ним вторым и третьим эшелонами всадников. Наступил удобный момент для контратаки. Командир корпуса применил свой излюбленный маневр — послал на фланги пулеметные тачанки. На бешеном карьере расчеты выскочили к холмам и, развернувшись, открыли огонь.
— Шашки к бою! За мной, в атаку, марш-марш! — скомандовал Буденный.
В наступившей темноте началась отчаянная рубка. Увлекшись боем, Семен Михайлович вырвался слишком далеко. Четыре белоказака навалились на всадника, отбившегося от своих.
— Держи, держи его, это комиссар! — кричали они.
— Кого держи, черт бы вас побрал! — подделываясь под казачьего офицера, выругался Семен Михайлович и, приказав следовать за собой, добавил: — Я вам покажу, какой я красный комиссар…
Он произнес эти слова спокойно, набивая патронами опустевшую обойму кольта. А затем так же спокойно несколько раз выстрелил в преследователей — кого-то убил, кого-то ранил и, пришпорив скакуна, умчался в гущу боя.
В непрерывных боях под Царицыном последовательно и настойчиво вырабатывалась новая тактика борьбы с врагом. Буденновцы стремились к активным действиям, внезапным ударам по противнику; они предпочитали нападения с тыла и с флангов. Если враг преимущественно вел бои днем, то буденновцы зачастую навязывали ему ночной бой. Военный опыт и показания пленных привели к выводу, что белые генералы любят сосредоточивать артиллерию в одном месте. Поэтому красные конники старались первый удар наносить по артиллерийским подразделениям врага. Из захваченных орудий тотчас же открывали огонь по нему. Крупным нововведением в боевой практике буденновцев стали знаменитые пулеметные тачанки. Они внезапно появлялись там, где их меньше всего ждал противник. Повсюду наводя панику, они были надежным огневым средством в руках командования.
Конный корпус все время пополнялся. Выступая перед новыми бойцами, С. М. Буденный говорил:
— Наш корпус — соединение смелых! У нас первое условие, закон такой — идти вперед. Бойцы у нас лихие, кони ладные. Нам нужны герои, беззаветно преданные революции, готовые на смерть за власть Советов…
Каждое выступление С. М. Буденного воспринималось конниками как боевое напутствие. Почти всегда после командира держал речь комиссар корпуса, большевик с дореволюционным стажем, бывший машинист А. А. Кивгела. Дополняя страстные, идущие от сердца выступления комкора, он говорил о партии, о В. И. Ленине, раздвигал перед бойцами широкие горизонты светлого будущего, за которое надо бороться не щадя ни сил, ни самой жизни.
Летом и в начале осени 1919 года на фронтах создалось тяжелое положение. Особенно сложно было там, где наступали войска генерала Деникина, уже назначившего сроки захвата Москвы. В письме ЦК РКП(б) к партийным организациям «Все на борьбу с Деникиным!» говорилось: «Наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции». Чтобы отразить наступление Деникина, Центральный Комитет партии требовал перестроить всю работу на военный лад, превратить молодую Советскую республику в единый боевой лагерь. На фронт для усиления частей Красной Армии направлялись коммунисты и отряды рабочих Москвы и Петрограда.
В конце июля 1919 года на левом крыле Южного фронта была создана Особая группа войск в составе 9-й и 10-й армий, а также Конного корпуса С. М. Буденного. Командующим группой был назначен B. И. Шорин. На нее возлагалась задача нанесения главного удара в глубь Донской области, в общем направлении на Новочеркасск. Развернувшиеся бои были очень тяжелыми. Впоследствии Деникин писал, что этот удар и, в частности, наступление 10-й армии с многочисленной конницей Буденного поставили Кавказскую армию белых в весьма затруднительное положение.
Одним из сильнейших соединений деникинских полчищ был конный корпус генерала Мамонтова.
C. М. Буденный слышал о нем, но пока встречаться с мамонтовцами не приходилось. Однажды на хутор Кепинский нарочный из штаба 10-й армии привез Семену Михайловичу товарищеское письмо от К. Е. Ворошилова, который находился на Украине. Он писал о глубоком рейде, предпринятом мамонтовцами по тылам советских войск, и считал, что для борьбы с Мамонтовым следует использовать буденновцев: «…разгромить его — вот, по моему мнению, ваша первостепенная, а для республики необходимая задача». Примерно такого же содержания пришло письмо от члена Реввоенсовета Южного фронта И. В. Сталина. В нем говорилось, что В. И. Ленин считает необходимым быстрейшую ликвидацию зарвавшихся мамонтовцев.
В тревожные дни деникинского наступления Пленум ЦК партии, обсуждая вопрос о положении на Южном фронте, решил направить туда как можно больше сил. Пленум Центрального Комитета одобрил меры, принятые главным командованием Красной Армии по усилению Южного фронта, и, в частности, переброску Конного корпуса Буденного в район Бутурлиновка — Репьевка. Распоряжение это привез в корпус Е. А. Щаденко, которого Семен Михайлович знал еще с 1914 года. Старый боевой товарищ привез и циркулярное письмо ЦК РКП(б) от 20 сентября 1919 года — обширный план, излагающий методы борьбы с Деникиным. В конце письма говорилось: «Помогайте строить кавалерийские части! Извлекайте всех коммунистов-кавалеристов, создавайте из них ячейки для советской кавалерии».
Настал черед разгрома корпуса Мамонтова. От пленных С. М. Буденный узнал, что мамонтовцы сосредоточились в районе станции Таловой. Они показали, что Мамонтов — полковник царской армии, ставший теперь генералом. Ему пятьдесят лет. На вопрос, какой у него характер, пленный унтер ответил:
— Жестокий. Плюнет — гадюка сдохнет.
В дождливый октябрьский день над походными колоннами красных конников, направляющихся к Таловой, появился самолет с трехцветными опознавательными кругами на крыльях. Буденновцы замахали шлемами. Летчик, ошибочно приняв красную конницу за белоказаков, посадил машину неподалеку от дороги. Он вез пакет генералу Мамонтову с приказом штаба Донской армии, а также письмо от командира конного корпуса генерала Шкуро, занявшего Воронеж. Документы, взятые у белого летчика, раскрыли планы врага. И Шкуро, и Мамонтов, каждый располагая силами большими, чем советский Конный корпус, опасались в одиночку встретиться с буденновцами. Им была известна смелость Буденного, они считали его способным на любую дерзость. Узнав о приближении буденновцев к Таловой, Мамонтов поспешил увести свои дивизии к Воронежу.
7 октября комкор получил пакет с директивой командующего Южным фронтом, в которой говорилось: «…по имеющимся сведениям, Мамонтов и Шкуро соединились в Воронеже и действуют в направлении на Грязи. Приказываю: корпусу Будённого разыскать и разбить Мамонтова и Шкуро». Корпусу были приданы железнодорожная стрелковая бригада и кавгруппа 8-й армии. Совместно с ним действовала, находясь в оперативном подчинении С. М. Буденного, 12-я стрелковая дивизия.
Корпус прошел по осеннему бездорожью около пятисот верст. В полночь 13 октября штаб разослал приказ, согласно которому утром красные конники должны были перейти в наступление по всему фронту. Однако на рассвете восемь кавалерийских полков Шкуро под прикрытием тумана неожиданно ударили по левому флангу красных конников. Атака с трудом была отбита артиллерийским и пулеметным огнем. Не давая противнику опомниться, красные конники перешли в контратаку, и после четырехчасового боя противник вынужден был отступить. На другой день Шкуро крупными кавалерийскими силами при поддержке бронепоездов вновь начал наступать, но был отброшен.
Бои с переменным успехом не удовлетворяли Буденного. Активность противника настораживала. В штабе не было достоверных сведений о силах врага. Семен Михайлович знал, что Воронеж занят двумя конными корпусами белых. Но там могли оказаться и другие части. Комкор, склонившись над картой, подолгу размышлял: двум поредевшим в боях красным кавалерийским дивизиям противостояли шесть казачьих дивизий; да и атаковать Воронеж предстояло по открытой местности, насквозь простреливаемой с холмов.
Взвесив все «за» и «против», Семен Михайлович пришел к решению на какое-то время прекратить активные действия, выманить противника из города на открытую местность. Свое решение он объявил на совещании командиров. Они зашумели.
— Освобождение Воронежа — желанный подарок к годовщине Октября, — сказал Семен Тимошенко.
— Возьмем Воронеж — побанимся, приведем в порядок себя и коней, — поддержал Ока Городовиков.
— Захватим в городе трофеи… Будет что выпить и закусить, — пошутил Федор Морозов.
Кто-то громко сказал:
— Излишняя осторожность — трусость.
— В случае сомнений лучше воздержаться, чем сделать неправильный шаг. В нашем деле так: семь раз отмерь — один раз отрежь, — настаивал Семен Михайлович.
Его поддержал комиссар корпуса А. А. Кивгела. Развивая доводы комкора, он говорил, что далеко не всякое наступление приносит успех, а тем более плохо подготовленное.
— Зачем рубить топором там, где нужна игла, — сказал он и предложил послать в Воронеж два письма: одно — белоказакам, а другое — самому Шкуро.
Участники совещания согласились с комиссаром: искусно составленный документ иногда достигает большего, чем кровопролитный бой. Да и предложение о письме белому генералу увлекало — тут можно было дать волю накопившемуся в душах сарказму. Письмо к Шкуро сочинили здесь же, на совещании. Каждый, подобно легендарным запорожцам, писавшим турецкому султану, старался вставить словечко похлеще, позабористее.
Это послание взялся доставить адресату командир полка Олеко Дундич. Серб по национальности, он мужественно сражался за Советскую власть, за свою новую родину — Советскую Россию. Переодевшись в офицерскую черкеску с золотыми погонами, Олеко Дундич проник в Воронеж и через дежурного по белогвардейскому штабу передал письмо генералу Шкуро. Затем он объехал оборонительные сооружения города и, вернувшись к штабу, бросил в окна две ручные гранаты. Пользуясь возникшей паникой, смельчак возвратился к своим и рассказал комкору обо всем увиденном.
В другом письме — обращении к трудовому казачеству, находившемуся в белой армии, говорилось: «Братья трудовые казаки! Заявляем вам, что вы напрасно губите себя и свои семьи, оставленные вами далеко на Кубани и Дону, воюя с нами. Мы знаем, за что воюем, — за свободу своего трудового народа, а вы — за генералов, помещиков, которые забирают у ваших отцов и жен хлеб и скот, отправляют его за рубеж в обмен на патроны, снаряды и пушки, которыми вы слепо убиваете таких же трудовых братьев крестьян и казаков, сражающихся за лучшее будущее всего трудового народа. Бросайте, братья, воевать, расходитесь по домам или переходите на нашу сторону». Обращение подписали с «титулами» — командир Конного корпуса старший урядник Семен Буденный, донской казак инспектор Конкорпуса Ефим Щаденко и казак Голубинской станицы Степан Зотов.
Письмо буденновцев и напугало, и привело в ярость генерала Шкуро. На четвертые сутки боевого затишья белоказаки вышли из города и начали наступление. С. М. Буденному все же удалось принудить врага к бою на открытой местности!
Противник наступал в густом тумане, затруднявшем ведение прицельного огня. Пришлось начать бой сабельной рубкой. Как и ожидал Семен Михайлович, кони белых, измученные ночным маршем по грязи, уступали в резвости коням буденновцев. Пользуясь туманом, как дымовой завесой, Ока Городовиков вывел свои полки в тыл противника и нанес сокрушающий удар. Стиснутые с фронта и тыла, белоказаки повернули к городу. Буденновцы гнали их до реки Воронеж и только там остановились перед стеной заградительного огня автоброневиков и бронепоездов.
Белые располагали мощными огневыми средствами. Надо было срочно исправить положение. Комкор с группой всадников поскакал на станцию Отрожка. Там разводил пары маневровый паровоз.
— Чем помочь, товарищ Буденный? — крикнул пожилой машинист, высовываясь из паровозной будки.
— Рычаги на полную скорость, а сам прыгай! — скомандовал Семен Михайлович.
Паровоз ринулся вперед и, все убыстряя ход, врезался во вражеский бронепоезд. Так же быстро были парализованы и действия второго бронепоезда белых: железнодорожники-добровольцы взорвали пролет железнодорожного моста; бронепоезд и бронеплощадка оказались в руках буденновцев.
С утра на восточных подступах к Воронежу Кон-корпус возобновил наступление. Белые оборонялись с ожесточением смертников. За ночь они успели закрепиться на высоком берегу реки. Среди документов, найденных у убитого начальника штаба одной из белогвардейских дивизий, обнаружили оперативный приказ Шкуро, после прочтения которого у комкора созрел новый план действий — нанести главный удар на Воронеж не с востока, где сосредоточивались основные силы белых, а с севера. Там и оборонительных сооружений меньше, и местность благоприятствует маневру кавалерии. На следующий день части корпуса вновь перешли в наступление. Бой продолжался весь день. Вечером белые подожгли деревянные строения города, а на рассвете красные конники с двух направлений ворвались в Воронеж. Вместе с ними в город вошли и красноармейцы 12-й стрелковой дивизии. Буденный послал краткое донесение в штаб фронта: «После ожесточенного боя доблестными частями Конкорпуса в 6 часов 24 октября занят город Воронеж. Противник отброшен за р. Дон. Преследование продолжается».
Разгром конных корпусов Шкуро и Мамонтова, освобождение Воронежа, успешные действия других частей Красной Армии резко изменили обстановку на всем Южном фронте.
Посоветовавшись с комиссаром корпуса, Семен Михайлович написал письмо в Реввоенсовет фронта, излагая в нем соображения о дальнейшем использовании конницы в интересах не одной армии, а всего фронта. Кавалерию надо привлекать прежде всего для решения крупных стратегических задач. Буденный предлагал Конкорпус развернуть в Конную армию. Это была смелая мысль. В истории военного искусства столь крупных кавалерийских объединений никогда не существовало. Письмо заканчивалось просьбой прислать на пополнение конных частей рабочих-коммунистов.
Через несколько дней, когда корпус после победы под Воронежем форсировал Дон, из Реввоенсовета Южного фронта С. М. Буденному пришла телеграмма: «Вверенный Вам корпус во всех отношениях подчинен исключительно Южному фронту… В ближайшем будущем предположено создать 2-й Конкорпус из 11-й и 8-й дивизий. Оба корпуса предположено объединить под Вашим руководством на правах Конной армии».
Такое решение не могло не обрадовать Семена Михайловича. Это была победа над косными взглядами тех, кто высказывался против предложения о формировании крупных конных частей. Сама жизнь, интересы борьбы на фронтах гражданской войны сметали все преграды на пути создания мощной, подвижной ударной силы Красной Армии.
Приближалась вторая годовщина Великого Октября. В эскадронах и полках проводились митинги и беседы. Скромные подарки от трудящихся: пачка махорки, кисет, вышитый девичьими руками, теплые носки, связанные крестьянкой, пригоршня сухих грибов или ягод — радовали бойцов, напоминали им о доме. Хотелось поскорее разбить белых, покончить с войной.
Большим событием в эти дни был приезд в Кон-корпус Председателя ВЦИК Михаила Ивановича Калинина и Председателя ЦИК УССР Григория Ивановича Петровского. Они рассказали бойцам о критическом положении: страна окружена полчищами белых; в промышленности и на транспорте разруха; в городах голод, нет топлива, нет керосина; каждый фунт хлеба, посылаемый на фронт, приходится отрывать у трудовых семей. Они говорили о неутомимой работе партии, организовывавшей отпор врагу, о деятельности Председателя Совнаркома республики Владимира Ильича Ленина, решавшего сложнейшие политические, хозяйственные и военные задачи, призывали бойцов к скорейшему разгрому врага.
Ночами, в часы отдыха, Семен Михайлович подолгу беседовал с М. И. Калининым и Г. И. Петровским. Соглашаясь с его доводами, они горячо поддержали идею создания Конной армии. Перед отъездом он пригласил их на учебное занятие. Все делалось как в бою. Закончилось учение стремительной атакой в конном строю, произведшей на них большое впечатление.
— Вернемся в Москву, — сказал М. И. Калинин, — обо всем расскажем Владимиру Ильичу.
Начались бои за Касторную. Противник подтягивал свежие силы, ввел в бой три бронепоезда. Отражая контратаки врага, С. М. Буденный в конце концов заставил его перейти к обороне. В штабе корпуса велась напряженная работа — уточнялось расположение огневых средств противника, состав его частей. Комкор нередко лично допрашивал пленных — это нужно было для выбора направления главного удара. После долгих раздумий он решил ударить по небольшой степной станции Суковкино, в двадцати верстах южнее Касторной.
Когда ночью в метель станция была захвачена, С. М. Буденный и начдив-4 О. И. Городовиков пошли на хитрость. Используя железнодорожный селектор, они связались с вражеским штабом в Касторной и потребовали немедленной высылки бронепоезда якобы для охраны станции от разъездов красных. Хитрость удалась. Через полчаса в Суковкино пришел бронепоезд «Слава офицерам». Командир его, приняв Буденного, облаченного в бурку, за генерала Мамонтова, отдал рапорт и подробно доложил о частях, дислоцированных в Касторной. Бронепоезд был захвачен. В нем оказался большой запас снарядов.
Тем же способом лишили врага второго бронепоезда. Вновь связались со штабом в Касторной, попросили прислать второй бронепоезд, теперь уже на разъезд Благодатенский, куда Семен Михайлович Буденный направил 3-ю кавбригаду, которая и захватила бронепоезд. Только во второй половине дня одураченные белые поняли: красная конница обошла их с юга.
15 ноября буденновцы овладели Касторной. Противник потерял четыре бронепоезда, четыре английских танка, сто пулеметов, свыше двух десятков орудий. Около трех тысяч белых солдат и офицеров сдались в плен. Вместе с конниками в боях за Касторную геройски сражались воины 2-й стрелковой дивизии. За стойкость и мужество 371-й и 378-й стрелковые полки этой дивизии по представлению С. М. Буденного были награждены Почетными революционными красными знаменами. Взятие Касторной, успешные действия частей Красной Армии на других боевых участках надломили деникинские силы.
А через четыре дня —19 ноября 1919 года — командование Южного фронта на основании решения Реввоенсовета республики подписало приказ о переименовании Конкорпуса в 1-ю Конную армию. С. М. Буденный был назначен командующим этой армией. Сохранилась запись его переговоров по прямому проводу 21 ноября 1919 года с командующим Южным фронтом А. И. Егоровым:
«Командюж. Ваш корпус переименован в Конную армию. Командарм вы, члены Реввоенсовета Ворошилов, Щаденко… Реввоенсовет Южфронта приветствует образование первой в истории Конной армии во главе с героем красной конницы тов. Буденным и могучими борцами за рабочий класс товарищами Ворошиловым и Щаденко…
С. М. Буденный. Сердечно благодарю за высокое назначение. Приложу все силы, чтобы с гордостью оправдать свой пост…».
5 декабря в только что занятый буденновцами Новый Оскол прибыли А. И. Егоров, И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и Е. А. Щаденко. На другой день состоялось первое заседание Реввоенсовета вновь создаваемой Конной армии. Командующий фронтом обрисовал ближайшие задачи. Являясь оперативно-стратегической подвижной группой войск, Конармия должна стремительным ударом через Харьков, Донбасс, Ростов-на-Дону и Таганрог разъединить главные силы Деникина — Донскую и Добровольческую армии и во взаимодействии с 8-й и 13-й армиями Южного фронта разгромить противника.
— Задача эта, — сказал А. И. Егоров, — огромной государственной важности. И исходя из нее, надо решать все вопросы организации армии.
Член Реввоенсовета фронта И. В. Сталин подчеркнул, что Конная армия создается вопреки взглядам некоторых военспецов, утверждающих, что это надуманная затея, что в первой мировой войне кавалерия не оправдала возложенных на нее надежд. Критикуя подобные взгляды, он сказал, что действительно у нас нет подвижной техники и против конницы белых следует противопоставить свою массовую конницу, как силу, способную преодолеть казачью кавалерию. И далее он развил мысли командующего фронтом:
— Наша задача заключается в том, чтобы рассечь противника надвое, не дать дивизиям Деникина с Украины отойти на Северный Кавказ. В этом залог успеха, и эту задачу мы возлагаем на 1-ю Конную. А когда, расколов противника, дойдем до Азовского моря, будет видно, куда направить Конную армию — на Украину или на Северный Кавказ.
Обсуждение вопросов, связанных с предстоящими боевыми действиями, окрылило Семена Михайловича. Его волновали масштабы операции — удар на глубину в пятьсот верст! И в то же время он не мог не испытывать тревоги — справится ли с такой задачей? Успокаивало одно: красная стрела предстоящего наступления пролегала через рабочий Харьков и пролетарский Донбасс, где население ненавидело белых и, конечно, будет помогать красноармейцам всем, чем только сможет. А рядом, в одном строю, испытанные в бою товарищи, с которыми уже преодолено немало опасностей.
Было решено довести состав Конармии до пяти кавалерийских дивизий. Немного поспорили, включать ли стрелковые части. Не будет ли пехота замедлять маневр конницы? Но самый заядлый конник — С. М. Буденный — горячо высказался за то, чтобы в Конармии были стрелковые дивизии. Согласились, что на первое время следует подчинить штабу 1-й Конной армии — хотя бы в оперативном отношении — две стрелковые дивизии.
Во время обеда И. В. Сталин спросил:
— Семен Михайлович, почему вы дo сих пор не член партии?
Новый командарм ждал такого вопроса. Он пояснил, что коммунистом в душе считает себя по крайней мере с августа семнадцатого года, когда в Белоруссии выполнял поручения фронтовой партийной организации большевиков. А вечером, после того как были обсуждены все вопросы предстоящей операции, Сталин, Ворошилов и Щаденко написали партийные рекомендации Семену Михайловичу Буденному. И. В. Сталин зачитал постановление ВЦИК РСФСР от 24 ноября 1919 года о награждении С. М. Буденного за разгром конницы Мамонтова и Шкуро золотым боевым оружием (шашкой) с орденом Красного Знамени на эфесе.
В частях Конармии насчитывалось много коммунистов. Особенно сильной партийная прослойка была в специальных подразделениях. И отряд летчиков, и команды бронепоездов, и экипажи бронемашин в основном состояли из рабочих-коммунистов. Бойцы и командиры — члены партии идейно сплачивали воинов 1-й Конной, личным примером увлекали их на подвиги.
Размах работы поставил перед С. М. Буденным много вопросов. Одно дело командовать дивизией, руководить действиями корпуса и другое — организовывать операции столь сложного войскового организма, как армия, да еще такая, какой не знала военная история, — Конная армия. Возросла ответственность, возросли заботы, изменялись привычные методы руководства. С. М. Буденный вкладывал в Конармию всего себя без остатка. В работе он опирался на коммунистов, на партийные организации, всегда ощущал их живую поддержку в решении сложных боевых вопросов.
Испытанным приемом поднятия боевого духа среди бойцов у Семена Михайловича был личный пример. Стоило какому-либо полку, попавшему в трудное положение, дрогнуть, заколебаться, как вперед вырывался крепко сбитый всадник на ладном скакуне. Все знали: это Семен Буденный — и устремлялись за ним навстречу противнику. Это было эффектно, но опасно — могла сразить шальная пуля. Даже став командующим армией, Семен Михайлович нет-нет да и входил в прежний азарт. К. Е. Ворошилов, увидев как-то на его полушубке новую прореху от осколка снаряда, укоризненно заметил:
— Опять за свое? Сколько раз говорили — твое дело руководить войсками, управлять боем, а не кидаться сломя голову в самое пекло…
— Кто боится смерти, тот покойник среди живых. Если будем отсиживаться в штабе, то окажемся либо без армии, либо в плену у казаков, — пробовал оправдаться Семен Михайлович, понимая справедливость замечания.
На его порой чрезмерную лихость обращали внимание и А. И. Егоров, и И. В. Сталин. Далеко не всегда одобряли ее и начдивы и комбриги. Ведь и он сам не раз выговаривал раненным в боях командирам за то, что они рисковали головой там, где не надо. Учил их, что командирская храбрость и отвага не только в сабельном ударе, но и в зрелом тактическом мышлении, в умелом управлении людьми. Ну а уж если обстановка заставит — тогда командир не жалей своей крови, а если надо, то и жизни…
12 декабря Реввоенсовет Южного фронта подписал директиву на разгром Добровольческой армии Деникина. Войскам ставились точно сформулированные задачи. «Ударной группе т. Буденного, — говорилось в директиве, — в составе Конармии, 9-й и 12-й стрелковых дивизий, использовав самум решительным образом для быстрого продвижения пехоты весь наличный транспорт местного населения, стремительным натиском выдвинуться в район Донецкого бассейна и, заняв железнодорожные узлы Попасная, Дебальцево, Иловайская, отрезать все пути отхода для Добровольческой армии в Донскую область. Для занятия Таганрога выделить достаточной силы конную группу».
Воротами в Донецкий бассейн для 1-й Конной оказалась станция Сватово, занятая крупными силами противника и забитая эшелонами. Ворота эти надо было распахнуть. Неожиданно погода резко изменилась— после оттепели ударил крепкий мороз, началась гололедица. Надо было спешно перековать лошадей, движение полков замедлилось. И все же, сломав ожесточенное сопротивление белых, неоднократно переходивших в контратаки, 4-я кавдивизия овладела станцией Сватово, захватила десятки эшелонов с боеприпасами и военным имуществом, а также бронепоезд. На станции оказалось несколько составов, груженных антрацитом. В тот же день конармейцы отправили их в подарок московским рабочим.
Впереди лежала водная преграда — Северский Донец. Лед на нем еще не окреп, и перейти его не представлялось возможным. Да и бродов на участке движения 1-й Конармии не было. Оставалось одно — с ходу, стремительным ударом захватить мосты. Чтобы избежать лишних потерь, Буденный приказал подтянуть бронесилы. На острие оперативного построения армии вновь, как и при взятии Сватова, была поставлена 4-я кавдивизия. Двигаясь вдоль железной дороги, она в районе станции Меловатка атаковала конную группу белых. На стороне врага — превосходство в артиллерии и живой силе. Выручили бронепоезда, предусмотрительно выдвинутые вперед. Буденный сам руководил боем — на этот раз с площадки бронепоезда, на полных парах ворвавшегося на станцию Меловатка.
В тот же день одна из бригад 6-й кавдивизии овладела станцией Рубежная, а другая бригада внезапным налетом захватила станцию Несветевич. Белые заложили динамитные шашки в фермы железнодорожного моста, чтобы взорвать его. Но конники ворвались на мост и порубили подрывников. За три дня наступления 1-я Конная разгромила неприятеля, окопавшегося на левом берегу Северского Донца, и захватила все имевшиеся переправы. В метельную ночь на 23 декабря конармейцы овладели Лисичанском.
Придавая большое значение Донбассу как важному экономическому району, белые сосредоточили для его защиты три кавалерийских корпуса, две пехотные дивизии и пять бронепоездов. Деникин рассчитывал нанести этими силами удар по 1-й Конной и отбросить ее за Северский Донец. Реввоенсовет Конармии принял смелое решение — сковать противника наступлением с фронта силами стрелковых частей, а двумя кавалерийскими дивизиями нанести фланговые удары в районах Бахмута и станции Попасная.
25 декабря белые, закончив перегруппировку своих частей, перешли в контрнаступление. Севернее Бахмута разыгрался встречный бой 11-й кавалерийской и 9-й стрелковой дивизий с конной группой генерала Улагая и пехотной дивизией белых. Он продолжался весь день с переменным успехом. Исход боя решил умелый маневр дивизии О. И. Городовикова. Ее полки, пройдя за ночь около тридцати верст, глубоко вклинились в расположение белых, создали реальную угрозу окружения. А 11-я кавдивизия, преследуя противника, утром 27 декабря овладела Бахмутом; 12-я стрелковая дивизия, поддерживаемая огнем бронепоездов, приблизилась к Попасной. Таким образом, Конармия овладела первой линией обороны противника в Донецком бассейне.
Пролетарский Донбасс радостно встречал освободителей. Бойцов приглашали в дома, чинили их обмундирование, дарили теплое белье. Наши войска пополняли свои поредевшие ряды добровольцами — рабочими и крестьянами. Моральная и материальная поддержка местного населения поднимала наступательный дух бойцов, вселяла уверенность в скорой победе над деникинскими полчищами. До нового, 1920 года оставалось несколько дней. Горловка, Дебальцево, Никитовка, станции Иловайская и Амвросиевка уже были освобождены буденновцами.
Все усилия Деникина задержать наступающие части Красной Армии оказались тщетными. К 1 января 1920 года Донбасс был полностью очищен от белых.
Успеху этой операции способствовало четкое взаимодействие кавалерийских соединений 1-й Конармии с приданными ей стрелковыми дивизиями. Во время походных маршей пехота, посаженная на подводы, а там, где представлялась возможность, передвигавшаяся в железнодорожных эшелонах, не отрывалась от конницы. В бою стрелковые части сковывали действия противника, давая возможность кавалерии широко маневрировать, наносить фланговые удары, охватывать белых с тыла. Быстрота и смелость маневра достигались и тем, что командование армии — командарм, Реввоенсовет и полевой штаб — в сложной, резко меняющейся обстановке, не теряя нитей управления войсками, находило нужные решения. Успеху наступления содействовала и горячая поддержка трудящихся Донбасса, а также активная деятельность подпольных партийных организаций и партийных групп, самоотверженно боровшихся в тылу врага.
После освобождения Донбасса для 1-й Конной открылся кратчайший путь на Ростов-на-Дону и Таганрог. Шло стремительное преследование отступающего противника. Начдив С. К. Тимошенко доносил, что его дивизия преследует врага, отходящего на Таганрог. С ростовского направления докладывали: белоказаки панически бегут. Перед Реввоенсоветом Конармии встал вопрос: куда наносить главный удар? На Таганрог или Ростов? Семен Михайлович считал — на Ростов, там сосредоточиваются основные силы отходящего противника, а Щаденко предлагал— на Таганрог. Каждый отстаивал свою точку зрения. Разгоревшийся спор разрешил Ворошилов.
— Давайте, — предложил он, — отдадим приказ на преследование противника в таганрогском направлении и выедем на фронт. На месте все будет виднее, там и решим, куда бить в первую очередь.
Так и сделали. А тем временем летчики, летавшие на разведку, выяснили, что противник подготовил для длительной обороны рубежи на берегах Тузлова, Грушевки и других небольших рек. Эти оборонительные позиции предназначались для прикрытия Новочеркасска и Ростова. Летчики докладывали, что туда подходит пехота, движутся пушки, танки и бронеавтомобили, а по железной дороге курсируют бронепоезда. Конные разъезды, направленные в тыл противника, выяснили: в районе Больших Сал и Генеральского Моста сосредоточивается ударная группа белой кавалерии.
Разведывательные данные подтвердили правоту С. М. Буденного, предлагавшего главные усилия сосредоточить на ростовском направлении. В то же время командарм не мог не согласиться и с тем, что Таганрог является своего рода воротами, через которые Антанта снабжает войска белых боеприпасами и снаряжением. Было известно, что в Таганроге находится ставка генерала Деникина. Оставлять таганрогское направление без внимания нельзя, и наступавшие там 11-я кавалерийская и 9-я стрелковая дивизии получили уточненные задания.
6 января Реввоенсовет Конармии отдал приказ овладеть Ростовом-на-Дону. Поздней ночью пришло донесение — Таганрог освобожден, захвачено много трофеев. Пришло также сообщение, что части Сводного конного корпуса Б. М. Думенко, входившего в состав соседнего Юго-Восточного фронта, совместно с конниками дивизии имени М. Ф. Блинова овладели Новочеркасском.
7 января дивизии Конармии перешли в наступление. Завязался крупный бой у Генеральского Моста. Он длился до позднего вечера, но не принес желаемых результатов. Не принесли успеха и действия двух стрелковых дивизий 8-й армии, наступавшей левее. Белые постарались использовать такое положение для прекращения паники среди буржуазии, нахлынувшей в Ростов. Разведчики привезли Семену Михайловичу афишу с воззванием коменданта города. В ней крупными буквами сообщалось: красные отброшены от Ростова.
Призыв белого коменданта к сохранению спокойствия послужил на руку конармейцам. Когда б-я кавдивизия, использовавшая успех 4-й, занявшей Нахичевань, 8 января внезапно ворвалась в Ростов, многие белые офицеры безмятежно праздновали рождество. Одновременно с появлением на окраинах Ростова конармейцев и подразделений 33-й стрелковой дивизии рабочие города, руководимые подпольным большевистским комитетом, подняли восстание. Белые бежали за Дон.
Взятием Ростова-на-Дону завершилось стратегическое разъединение деникинского фронта. Была одержана крупнейшая победа. В. И. Ленин, выступая 2 февраля 1920 года на первой сессии ВЦИК седьмого созыва, говорил, что после уничтожения войск Юденича и после взятия на юге Новочеркасска и Ростова-на-Дону главной части белогвардейских полчищ и иностранных интервентов был нанесен такой решительный удар, что военное положение Советской республики изменилось самым радикальным образом и нашим врагам стало ясно — их прежние надежды на возможность раздавить военные силы Советской республики потерпели крах.
Уже больше месяца 1-я Конармия находилась в непрерывных боях. Накопленный за это время опыт следовало обобщить. Воспользовавшись короткой передышкой, было решено провести расширенное заседание Реввоенсовета с участием начдивов, комбригов, начальников штабов, военкомов дивизий и бригад. Собравшиеся критически разобрали проведенную операцию и, не щадя самолюбия друг друга, отметили промахи и ошибки. Семен Михайлович подвел итог: враг еще не сломлен, впереди конармейцев ожидают серьезные испытания, и задача всех командиров и политработников — сделать приобретенный опыт достоянием каждого бойца. В Ростове состоялась армейская партийная конференция, еще более способствовавшая повышению в войсках дисциплины и укреплению их морального духа.
В середине января 1920 года 1-я Конармия была передана в подчинение Юго-Восточному (Кавказскому) фронту, штаб которого потребовал, чтобы конармейцы вместе с частями 8-й и 9-й армий, атакуя по заболоченной, покрытой глубокими озерами местности, овладели Батайском. С. М. Буденный и другие члены Реввоенсовета Конармии лично водили бойцов в атаки. Но все попытки прорвать батайские позиции белых не дали желаемых результатов. Лобовыми атаками овладеть Батайском было невозможно. Дальнейшее упорство могло привести к ненужным потерям.
Наступление приостановилось. 1-я Конная, лишенная двух приданных ей ранее стрелковых дивизий, получила новую задачу: из района станицы Багаевской форсировать реку Маныч и нанести удар во фланг группировке белых. На рассвете 27 января 6-я и 11-я кавдивизии перешли Маныч по льду и атаковали противника, а 4-я кавдивизия стремительным ударом разбила пехоту белых, захватила до полутора тысяч пленных. Казалось, успех вернулся к буденновцам. Но к вечеру 29 января положение резко изменилось. Под давлением превосходящих сил противника конармейцы вынуждены были вновь отойти за Маныч и закрепиться в прибрежных хуторах.
Огорченный последними неудачами, Семен Михайлович после долгих раздумий написал письмо В. И. Ленину. Это был весьма драматический момент в боевой жизни командарма. «Глубокоуважаемый вождь, Владимир Ильич! — писал он. — Простите меня за то, что обращаюсь к Вам с этим письмом. Я очень хочу лично Вас видеть и преклониться перед Вами, как Великим вождем всех бедных крестьян и рабочих. Но дело фронта и банды Деникина мешают мне сделать это. Я должен сообщить Вам, тов. Ленин, что Конная армия переживает тяжелое время».
Далее в письме излагались конкретные примеры того, как штаб фронта неправильно руководил Конармией, ставил ей непосильные задачи. Послание это, доставленное в Москву специальным нарочным, В. И. Ленин прочитал. Вскоре новый командующий Кавказским фронтом М. Н. Тухачевский и член Реввоенсовета фронта Г. К. Орджоникидзе нацелили буденновцев для удара на Тихорецкую, в стык Донской и Кубанской армий Деникина.
Проделав стотридцативерстный марш по дорогам, покрытым глубоким, рыхлым снегом, части 1-й Конармии вышли в район Платовской, в родные места Семена Михайловича Буденного. Тяжелая картина представилась глазам командарма. Платовская, где были знакомы чуть ли не каждый дом и каждое дерево, была наполовину сожжена: белые жестоко мстили за то, что станица дала Красной Армии много командиров и бойцов.
Боями южнее Платовской 4-я кавдивизия совместно с частями 50-й стрелковой дивизии положила начало действиям 1-й Конной на Северном Кавказе. В ночь на 17 февраля буденновцы помогли 20-й стрелковой дивизии освободить узловую железнодорожную станцию Торговая.
Ударили морозы, покрывшие землю крепкой ледяной коркой. Бездорожье затрудняло движение конницы, холодный ветер обмораживал плохо одетых бойцов. Несмотря на неблагоприятную погоду, в ночь на 19 февраля дивизии С. К. Тимошенко и О. И. Городовикова отбросили конную группу противника, пытавшегося отбить Торговую, и стали продвигаться к Белой Глине, где, по данным разведки, находились части 1-го Кубанского корпуса белых. В бою против них буденновцами были захвачены артиллерия, пулеметы, обозы с боеприпасами и склады с военным имуществом. Допрашивая пленных, С. М. Буденный узнал о замыслах белогвардейского командования нанести удар из района Егорлыкской во фланг и тыл 1-й Конной.
Положение осложнялось с каждым часом. 1-я Конармия с ударной группой стрелковых дивизий оказалась перед главными силами Деникина. С. М. Буденный чувствовал — предстоит сражение, которое решит судьбу Кавказского фронта: либо Красная Армия разгромит противника на Северном Кавказе, либо белые удержатся на Дону и Маныче, соберут резервы, получат от Антанты боевую технику и вновь перейдут в контрнаступление.
Семен Михайлович, посоветовавшись с К. Е. Ворошиловым, собрал в Белой Глине командный состав дивизий. Стоя у оперативной карты с нанесенной на нее обстановкой, командарм предложил обсудить два возможных решения. Первое — разгромив группировку противника в районе Средний Егорлык — Егорлыкская, дать возможность войскам 8-й и 9-й армий форсировать Дон и Маныч и вместе с ними перейти в решительное наступление по всему фронту. И второе — воспользовавшись поражением, нанесенным противнику в Белой Глине, устремиться на юг, захватить станцию Тихорецкая и нанести удар в тыл деникинским войскам, действовавшим на ростовском направлении.
Высказались почти все участники совещания. У сторонников наступления на Тихорецкую было много заманчивых доводов: перерезалась железнодорожная магистраль, по которой снабжались деникинские войска; выход конармейцев на Тихорецкую отрывал Донскую армию белых от их Кубанской армии. Однако большинство командиров и политработников высказалось за действия на егорлыкском направлении против главной ударной группировки деникинских войск. Слушая толковые рассуждения своих соратников, Семен Михайлович радовался: командиры и политработники 1-й Конной не только сражались мужественно, но и мыслили смело.
24 февраля Реввоенсоветом 1-й Конной был подписан приказ, по которому три ее кавалерийские и две стрелковые дивизии устремились на Средний Егорлык. В авангарде шла дивизия С. К. Тимошенко. Ее конные разъезды заметили колонны противника. Вскоре выяснили — это 4-й Донской корпус белых. Предполагая, что буденновцы двинулись на Тихорецкую, белоказаки шли без походного охранения. Этим удачно воспользовался начдив-6: накрыв колонны картечью, он с ходу атаковал их. Корпус белых скоро оказался смятым. Одновременно 4-я кавдивизия обрушилась на правый фланг 2-го Донского корпуса противника. Так начался разгром сильнейшей егорлыкской группировки белых.
1 марта части 1-й Конармии и 20-й стрелковой дивизии развернули наступление на «Егорлыкскую крепость», как называли белые станицу Егорлыкскую. Плотный туман еще не рассеялся. Конники скрытно сосредоточились в лощинах. Первыми к станице подошли подразделения 20-й стрелковой дивизии и вступили в ружейную перестрелку с пластунами. Наиболее крупная группа конницы белых перешла в контратаку, пытаясь обойти левый фланг частей 1-й Конармии. Буденный, наблюдавший за полем боя, быстро разгадал замысел противника, рассчитывавшего захлестнуть красные дивизии с фланга и отбросить их к железной дороге под огонь бронепоездов и окопавшихся там пластунов.
Отразить удар обходной колонны белых командарм приказал 6-й кавдивизии, а 4-ю бросил в решительную атаку на конницу белых, выдвигавшуюся с южной окраины станицы. Во время схватки на флангах центр фронта 1-й Конармии оказался ослабленным: там находился только один полк. Сюда-то и устремилась крупная группа белогвардейской конницы. Положение создалось тревожное, но начдив-4 О. И. Городовиков, пропустив вперед зарвавшиеся эскадроны белых, приказал открыть по ним огонь из всех пулеметов и пушек.
Одновременно со схватками кавалерии, в которых с обеих сторон принимало участие свыше сорока тысяч всадников, в открытой степи разгорелся бой между стрелками 20-й дивизии и пластунами противника, поддерживаемыми огнем бронепоездов. К вечеру конармейцы и стрелки овладели станцией Атаман, ворвались в Егорлыкскую. Закипел жестокий бой на улицах, перегороженных повозками, сеялками, бревнами, бочками, санями. Только к утру удалось вышибить белогвардейцев из станицы. В разгроме противника конармейцам большую помощь оказали части 20-й стрелковой дивизии, которые первыми ворвались в станицу, а также наступавшие за их правым флангом конники Кавказской кавдивизии и кавдивизии имени М. Ф. Блинова.
Сражение под Егорлыкской было последней крупной операцией по ликвидации деникинщины. Началась распутица — реки разлились, дороги превратились в потоки грязи. Но не только непогода затрудняла преследование разгромленного противника. Конармейцы, месяцами не слезавшие с седел, смертельно устали. Кони, запаленные в переходах, истощились до предела. 1-й Конармии требовался отдых. И она получила его.
С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов отправились в Ростов-на-Дону, чтобы решить вопросы обеспечения бойцов продовольствием, обмундированием и боеприпасами. На станции Батайск они впервые встретились с командующим Кавказским фронтом М. Н. Тухачевским и членом Реввоенсовета фронта Г. К. Орджоникидзе.
13 марта пришла директива штаба Кавказского фронта выйти в район станиц Усть-Лабинской и Ладожской, перейти через разлившуюся Кубань и овладеть районом Белореченская — Гиагинская.
На другой день М. Н. Тухачевский и Г. К. Орджоникидзе побывали в полках 1-й Конной и побеседовали с бойцами. Они остались довольны и дисциплиной и выправкой буденновцев. Были уточнены ближайшие задачи Конармии, дополнительно приказывалось— нанося фланговые удары по врагу, помочь 9-й армии овладеть Екатеринодаром.
После боев за Усть-Лабинскую, Белореченскую и Гиагинскую части 1-й Конной вступили в Майкоп — центр нефтяных промыслов Северного Кавказа. В городе уже находились подразделения местных партизан, содействовавших наступлению войск Кавказского фронта. Конармейцы немедленно организовали охрану нефтепромыслов, а несколько эшелонов с нефтью отправили в Москву. По горным дорогам к берегам Черного моря прошли несколько эскадронов буденновцев и освободили Туапсе, Сочи, Гагру.
Наступала весна. Белым пламенем зацвели сады. Все вокруг казалось мирным. Но борьба с врагами Советской власти продолжалась. Газеты сообщали: на западных границах Советской республики собирается новая военная угроза. Об этом С. М. Буденному не раз говорил Г. К. Орджоникидзе. Однажды он показал командарму телеграмму В. И. Ленина — ответ на предложение создать из войск фронта трудовую армию. В телеграмме говорилось: «Очень рад вашему сообщению, что скоро ожидаете полного разгрома Деникина, но боюсь чрезмерного вашего оптимизма. Поляки, видимо, сделают войну с ними неизбежной. Поэтому главная задача сейчас не Кавтрудармия, а подготовка быстрейшей переброски максимума войск на Запфронт. На этой задаче сосредоточьте все усилия».
— Видимо, Семен Михайлович, — сказал Орджоникидзе, — вашим орлам придется покинуть Кубань и двинуться на запад…
А через несколько дней пришла депеша: «Командарму Конной тов. Буденному и члену РВС Ворошилову. Ростов, 22 марта 1920 года.
Ввиду возложения ближайшем будущем на Конармию новых задач Главком приказал вам прибыть Москву для доклада и переговоров… Командкавказ Тухачевский. Член РВС Орджоникидзе».
Вопрос о переброске 1-й Конной на запад встал на повестку дня.
