Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Обдумывая дизайн рынков, мы получаем отличную возможность взглянуть на них под новым углом зрения, начать их лучше понимать. Я очень надеюсь, что эта книга поможет вам увидеть рынки по-новому. А теперь позвольте пригласить вас на ужин и достойно отпраздновать окончание ее чтения.
Если мы встретимся с вами в Стэнфорде, у нас будет огромный выбор мест, где можно поужинать. Некоторые близлежащие улицы буквально переполнены десятками самых разных ресторанов; а можно, например, отправиться на Юниверсити-авеню в ближайший городок Пало-Альто или поехать чуть дальше, в Маунтин-Вью, где на Кастро-стрит расположена штаб-квартира Google.
Обе улицы представляют собой плотный рынок ресторанного бизнеса: там много не только ресторанов, но и людей, которые любят есть не дома. Эти заведения выбрали свое местоположение именно из-за огромного количества клиентов, невзирая на то что им приходится работать в условиях жесткой конкуренции. И хотя все эти рестораны привлекло сюда одно и то же, они по-разному справляются с перенасыщенностью рынка.
Если бы мы с вами собрались пообедать или поужинать в наиболее популярное время, то нам, возможно, пришлось бы ждать свободного столика. Как я уже сказал, каждый ресторан по-своему справляется с перенасыщенностью, то есть определяет, где и когда мы будем ждать места. Вы, скорее всего, будете удивлены тем, как много можно узнать о ресторане из того, как он подходит к решению этой задачи.
Предлагаю провести «слепой тест»: я расскажу вам, как три ресторана — назовем их А, Б и В — управляют перенасыщенностью оживленной вечерней порой. Держу пари, что вы даже сможете сказать мне, какого цвета скатертями накрыты в них столики.
Итак, решив поесть в ресторане А, мы позвоним туда заранее, чтобы забронировать столик, а затем продолжим общаться в моем кабинете, ожидая назначенного времени. (Воспользовавшись сервисом заказа столиков OpenTable, предлагающим услуги по резервированию мест в множестве ресторанов, мы можем сравнить наличие свободных мест в ресторане А и других ресторанах сопоставимого класса.)
По приезде в ресторан нас тут же усадят за столик и дадут меню. Вскоре к нам подойдет официант, чтобы спросить, не желаем ли мы выпить аперитив. После того как принесут напитки, официант будет готов принять наш заказ, а пока еда готовится, мы можем вести непринужденную беседу. В конце трапезы нам принесут счет; просмотрев его, мы достанем кредитную карту, за которой придет официант. В последний раз он вернется, чтобы принести нам выписку по кредитке; оставив на столе чаевые, мы подпишем чек и уйдем. Таким образом, практически все время, проведенное нами в ожидании блюд после прихода в ресторан, мы просидим за своим столиком.
В ресторане Б резерва нет, и, когда мы туда приедем, администратор внесет нас в список и сообщит, сколько приблизительно времени нам придется ждать свободных мест. Мы можем подождать у двери внутри помещения (или даже снаружи, если внутри и так много посетителей, пришедших раньше нас), а можем побродить поблизости и вернуться назад в назначенное время. Отойдя от места, мы ничем не рискуем, поскольку когда администратор запишет наше имя, место в очереди уже никуда от нас не денется.
Как только мы сядем за столик, к нам подойдет официант, примет заказ и быстро принесет еду вместе с заказанными напитками. По окончании трапезы нам принесут счет. Оставив на столе чаевые наличными, мы пройдем с чеком к кассе, распложенной в передней части ресторана, где расплатимся, а потом уйдем. Почти все время ожидания мы проводим в ресторане, но не за столиком.
И наконец, в ресторане В мы сразу станем в очередь к одной из касс, быстро перечислим блюда заказа кассиру, расплатимся и получим еду на подносах. После чего найдем свободный столик и поедим. Затем сами бросим остатки еды в специальный контейнер, сложим грязные подносы в стопку и уйдем. Большую часть непродолжительного времени ожидания мы заказываем блюда и оплачиваем их.
Итак, три ресторана сталкиваются с перенасыщенностью на разных этапах процесса обслуживания и, следовательно, справляются с проблемой по-разному. В ресторане А перенасыщенность возникает на кухне: повара готовят еду, а ограниченные производственные мощности не позволяют быстро обслуживать большее число клиентов. Мы ждем, пока наши блюда приготовятся; темпы обслуживания в этом ресторане определяются скоростью работы кухни.
В отличие от ресторана А в ресторане Б еда в основном приготовлена заранее; ее остается только разогреть и подать на стол. В данном случае перенасыщенность имеет место в зале: нам приходится ждать свободного столика, и темпы обслуживания ресторана определяются тем, насколько быстро едят посетители.
И наконец, ресторан В — это заведение быстрого обслуживания; пища подается здесь по принципу конвейера. К моменту нашего прихода она уже готова, нам остается только подождать, пока у нас примут заказ.
Ну что, готовы сказать, где какого цвета скатерти ? Вообще-то я бы не взялся точно определить, какие скатерти в ресторане Б, но, весьма вероятно, они из клеенки (а то и просто пластиковая столешница) и их протирают после ухода клиентов. А вот в ресторане А скатерти, скорее всего, белые, и после каждой компании посетителей их меняют. Что же до ресторана В, то там вовсе нет скатертей.
Очевидно, увидев белую льняную скатерть в McDonald’s или пластиковый поднос и такую же столешницу в Four Seasons, вы почувствуете себя дезориентированным; у вас возникнет ощущение, что тут явно что-то не так. И для борьбы с перенасыщенностью это будет абсолютно верно: Four Seasons ничего не выиграет, если получит возможность быстро протирать столики во время смены клиентов, а посетителям сети McDonald’s, скорее всего, не понравится ждать, пока на их столе сменят скатерть. Оба заведения нашли свой способ эффективной борьбы с перенасыщенностью того типа, с какой они сталкиваются.
Как мы с вами уже знаем, перенасыщенность — лишь одна из проблем, которую рынкам приходится эффективно решать. А как же насчет безопасности в ресторанном бизнесе?
Вы, конечно, понимаете, что на этом рынке безопасность состоит из множества аспектов. Может ли клиент быть уверенным, что получит еду и обслуживание, которых ожидает, и что после посещения ресторана у него не заболит желудок? И может ли ресторан точно знать, что посетитель заплатит за блюда и обслуживание? В главе 2 мы обсуждали, как кредитные карточки помогли заведениям общественного питания решить проблему безопасности платежей. Теперь давайте рассмотрим другие аспекты.
Поскольку мы с вами собираемся в ресторан в районе, где живу я, вы можете положиться на мои знания о качестве еды и обслуживания в местных заведениях. Наверняка я бывал в этих ресторанах прежде, а даже если нет, то знаю тех, кто посещал их: все местные рестораны пользуются определенной репутацией среди клиентов.
Впрочем, даже если вам неизвестна репутация заведения, в наши дни вы можете воспользоваться чрезвычайно информативными интернет-путеводителями по ресторанам, такими как Yelp или Zagat, или (в случае с рестораном A) ресторанным справочником Michelin Guidе. Ресторан В и вовсе находится на противоположном конце спектра сферы общественного питания. Вероятно, это заведение типа McDonald’s, работающее по франшизе, что делает его лишь крошечной частью огромной корпоративной сети, которая старается поддерживать определенные стандарты во всех своих отделениях. Следовательно, вы можете колесить по всей стране и абсолютно точно знать, чего ожидать от такого ресторана, даже если никогда не бывали в этих краях и в конкретном ресторане.
Во всех ресторанах органами местного самоуправления обеспечивается еще один вид безопасности. В нашем регионе лицензии предприятиям общественного питания выдает Департамент санитарного надзора округа Санта-Клара, который время от времени проверяет их работу и публикует отчеты с результатами проверки. Этот орган имеет право закрыть ресторан до тех пор, пока не будут исправлены выявленные нарушения санитарных норм.
Санитарно-гигиенические нормы касаются того, что посетителям бывает заметить довольно трудно. Ознакомившись с отчетами о результатах инспекции пищевого производства нашего округа, вы убедитесь, что рестораны тут временно закрываются сравнительно редко и в основном по таким причинам, как «пища может подвергаться заражению паразитами» и «на умывальниках в кухне нет бумажных полотенец и мыла».
Следует отметить, что определенную роль в регулировании деятельности ресторанов играют и другие органы управления. Например, по градостроительным нормам запрещено открывать рестораны в жилых кварталах, или, как известно, в калифорнийских ресторанах законом запрещается подавать блюда из конины.
Обратите внимание, что корпорация McDonald’s в рамках своей франшизы играет отчасти такую же роль, какую округ играет в отношениях со всеми ресторанами, входящими в его юрисдикцию: у обоих есть правила, которые рестораны обязаны соблюдать, и предприятие общественного питания, не соответствующее определенным стандартам, может быть закрыто.
Точно так же любой торгово-развлекательный центр находится в собственности частной компании, которая, как правило, контролирует точное количество и разнообразие ресторанов и предприятий других типов в своем торговом центре намного строже, чем это делает город при соблюдении правил зонирования. Довольно часто торгово-развлекательные комплексы подписывают со своими арендаторами контракты, гарантируя, например, что только один конкретный ресторан в центре будет предлагать блюда той или иной кухни.
Итак, наш с вами променад наглядно показал, что детали имеют огромное значение. Некоторые рестораны научились использовать резерв столиков, чтобы замедлить приток клиентов и справиться с перенасыщенностью на кухне, точно так же как центры обмена почками научились организовывать неодновременные цепочки пересадок и избегать благодаря этому перенасыщенности в операционных. Рестораны среднего ценового диапазона управляют перенасыщенностью в залах с помощью очередей; а заведения быстрого обслуживания быстрые не только потому, что готовят пищу непрерывно, но и потому, что сводят обслуживание клиентов к одной-единственной операции у кассы.
Как видите, ресторанному бизнесу, подобно другим рынкам, приходится решать ряд общих проблем, но конкретные решения, как правило, зависят от деталей работы рынков и от того, какого вида сделки на них заключаются. Кроме того, в дизайне конкретного рынка учитываются некоторые в высшей степени локальные решения, как, впрочем, и те, что навязываются определенным отраслям внешними субъектами нормотворчества, как частными, так и государственными. И эти решения обычно серьезно влияют на степень доверия к рынку, а также на эффективность и слаженность его работы.
Законы и нормативные требования обычно распространяются на широкий спектр рынков и отраслей. Правила могут устанавливаться как государственными, так и частными юридическими организациями, такими как продавцы франшиз, торгово-развлекательные центры и отраслевые ассоциации. Но законодательные нормы — прерогатива исключительно правительственных органов.
Некоторые законы обеспечивают подструктурой дизайн многих рынков. Например, регуляторные нормы, касающиеся прав собственности (кто чем владеет) и договоров (кто производит обмен). Защита имущественных прав и обеспечение выполнения приватных контрактов частично зависят от судов, которые представляют собой правительственный ресурс, призванный не только гарантировать соблюдение законов, но и урегулировать разногласия по частным соглашениям и договорам.
Имущественные права тоже нуждаются в дизайне; они не все одинаковы. Например, вы, безусловно, являетесь владельцем своих почек и даже имеете право отдать одну из них больному человеку, но сегодня по закону вы не можете продать ее ни в одной стране мира, за исключением Ирана. Или приведу более понятный пример: вы владеете землей, на которой построен ваш дом, но городские нормы зонирования запрещают открывать в нем продуктовый магазин или ночной клуб.
Если вы купили книгу, которую держите в руках, значит, вы стали ее владельцем и можете оставить ее себе, продать, подарить, даже написать на нее рецензию. Но копировать ее содержание без разрешения автора вы не имеете права. Для этого существуют законы о защите авторского права, обеспечивающие безопасность для авторов и издателей. Если же вы купили цифровой экземпляр книги, то ваши права, скорее всего, будут еще более ограниченными (вы, по всей вероятности, не сможете ее продать), на этот раз они регулируются не законодательными нормами, а договором с издателем электронной книги, аналогичным тому, который заключается при покупке программного обеспечения. Покупая электронную книгу или компьютерную программу, вы, по сути, приобретаете лицензию на их использование.
Как и другие элементы дизайна, в том числе правила, устанавливаемые для отдельных рынков, нормативно-правовые предписания, предназначенные для регулирования сразу многих рынков и отраслей, могут приводить как к хорошим, так и к плохим последствиям. Например, нормы в области здравоохранения защищают нас от антисанитарии на кухнях ресторанов, но если они не успевают своевременно приспосабливаться к изменяющемуся рынку, то начинают «спасать» нас также от передвижных кухонь, предлагающих блюда для гурманов. Или, скажем, McDonald’s может разрешать своим франчайзи вводить в меню новые продукты для клиентов, заботящихся о своем здоровье, медленнее, чем хотелось бы некоторым франчайзи в Калифорнии.
Хороший дизайн рынка нередко формируется медленно и долго, в процессе постепенной модификации прежних правил и норм, однако и плохой тоже сохраняется на протяжении длительного времени. Если провести аналогию с теорией эволюции, то прямохождение обеспечивает нас, людей, целым рядом неоспоримых преимуществ, но наш «дизайн» не всегда для этого приспособлен: мы страдаем от заболеваний позвоночника, плоскостопия, потому что «собраны из запчастей», которые в основном сформировались прежде, чем человек начал ходить. На рынках плохой дизайн часто сохраняется не только потому, что для поиска более удачного варианта требуется время, но и потому, что многие участники рынка заинтересованы в сохранении статус-кво, и координация любых изменений в масштабах всего рынка непременно затрагивает их интересы. Поэтому привести примеры рынков, работающих не слишком хорошо, не составит особого труда. Так, настоящим попурри из скверно координированных программ является нынешняя система платежей в сфере американского здравоохранения. Плательщики третьей стороны — как частные, так и государственные, — перекладывающие основные затраты на медицинский уход на налогоплательщиков, далеко не всегда хотят снижать эти затраты, но при этом у них не всегда есть и стимул прилагать максимум усилий ради выздоровления больных. Согласно действующим сегодня правилам, по целому ряду причин значительно сложнее финансировать клинику, обучающую пациентов-диабетиков разным диетам и прочим способам контроля над болезнью, нежели намного более дорогой диализ и пересадку почек, необходимость в которых возникает именно из-за того, что больной плохо контролировал это опасное заболевание.
Общеизвестно, что изменить рынок здравоохранения чрезвычайно трудно; над этой задачей билась не одна общенациональная политическая кампания. Более сорока лет назад президент Ричард Никсон попытался, но так и не смог создать общенациональную систему, которая обеспечивала бы медицинскими услугами всех граждан страны. Всего пару лет назад президент Барак Обама предпринял еще одну попытку, проведя реформу здравоохранения (прозванную Obamacare), по поводу которой в стране до сих пор ведутся острые дебаты. Если бы меня попросили высказать предположение, где может родиться хороший дизайн этого рынка, я бы сказал, что, скорее всего, в политике здравоохранения крупных компаний, практикующих самострахование сотрудников. Такие компании получают значительные преимущества как благодаря поддержанию крепкого здоровья персонала, так и в результате сокращения затрат на их медицинское обслуживание в случае, если сотрудники все же заболевают.
У себя в Калифорнии я очень ясно вижу негативные последствия еще одного рынка с плохим дизайном — водопользования. Каждый, кто смотрел фильм «Китайский квартал» или знаком с историей долины Овенс, знает, что этой проблеме уже почти сто лет. Дело в том, что водные ресурсы распределяются в штате без учета их ценности в конкретной местности. Например, в Калифорнии выращивается много хлопка, а эта культура требует постоянного орошения. И для этой воды можно было бы найти гораздо более ценное применение, особенно во время засух, вроде той, которую мы пережили в 2012 году. Но когда воды не хватает, люди, обладающие правами водопользования, не могут свободно продать их, в результате чего проигрывают и они, и мы. В сущности, устройство рынка прав водопользования не должно было бы наталкиваться на такие же высокие барьеры, как те, которые мешают созданию рынка торговли почками, но до сих пор вода в нашем штате не течет туда, где она больше всего нужна.
Меня не перестает удивлять на редкость медленная эволюция еще одного рынка — жилой недвижимости. Обойтись без профессиональных риелторов, которые играют на нем роль весьма высокооплачиваемых посредников, по-прежнему практически невозможно. В отличие от всех других специалистов, помогающих сторонам заключать сделки — в том числе юристов, участвующих в подписании договора и получающих почасовую оплату, — торговцам недвижимостью платят процент от цены продажи, и зачастую целых 5 процентов.
До появления интернета работа риелторов, возможно, способствовала повышению плотности данного рынка. Не исключено, что это также позволяло справляться с его перенасыщенностью, потому что эти специалисты помогали покупателям собирать и фильтровать информацию (а продавцам подавать нужные сигналы), так как раньше получить все нужные сведения о недвижимости было довольно трудно. Но сегодня многие покупатели, прежде чем решить, какой дом им посетить, просто совершают по предлагаемой на продажу недвижимости виртуальную экскурсию, и теперь этот рынок в посредниках не нуждается. Тем не менее стандартные контракты, используемые в этой отрасли, практически не позволяют избежать оплаты посреднических услуг, даже если вы вполне можете без них обойтись. По договору, если продавец дома привлек к сделке торговца недвижимостью и покупатель тоже приходит с риелтором, этим двоим придется поделить комиссионные, но выплачены они должны быть в полном объеме, даже если у покупателя нет своего агента по недвижимости. Следовательно, если продавец привлекает к сделке риелтора, он не сможет сэкономить на его комиссионных, даже если покупатель подобрал себе дом без посторонней помощи.
Медленная, но довольно креативная реакция данного рынка на требования времени выражается в том, что сегодня на нем появилось немало лицензированных риелторов, очень заинтересованных в обслуживании покупателей, которые на самом деле в их услугах не нуждаются. Например, когда мы с женой покупали дом, который нашли сами, без посторонней помощи, у его продавца уже был подписан контракт с агентом по недвижимости, предусматривающий выплату определенных комиссионных. А когда пришло время заключать договор купли-продажи, мы привлекли риелтора из фирмы Redfin, которая возвращает покупателю половину своей доли комиссионных. Конечно, такой подход далек от идеальной адаптации к нашему стремительно меняющемуся миру, но, надеюсь, это только начало.
Интернету пока не удалось сделать рынок недвижимости компьютеризированным, но, как мы видели, многие другие области он изменил до неузнаваемости. Компьютеры не только делают рынки вездесущими и невероятно быстрыми; благодаря им работают так называемые умные рынки, эффективность которых в значительной мере зависит от вычислительных мощностей. Ни обмен донорскими почками, ни «пакетные аукционы» не могли бы существовать, если бы не компьютеры, способные справиться со сложнейшими расчетами, без которых невозможно подобрать оптимальное соответствие нескольких пар пациент — донор или определить в каждой точке торгов набор пакетов лицензий на радиочастоты, позволяющий участникам аукциона получить наибольший доход. И скорость расчетов в данном случае не просто удобство, а еще один способ, с помощью которого компьютеры дают жизнь новым рынкам. Google просто не смогла бы проводить аукционы рекламных объявлений, основанные на поисковых словах, если бы таким аукционом управлял человек, а не компьютер.
Как же мы сегодня приводим дизайн рынка в порядок с помощью такого понятия, как свободный рынок, столь дорогого сердцу очень многих людей?
В главе 1 я проводил аналогию между свободным рынком с эффективными правилами и колесом, которое свободно и плавно вращается благодаря хорошо смазанным подшипникам. По сути, тут я, возможно, перефразировал слова известного экономиста, сторонника свободного рынка, Фридриха Хайека, который еще в 1944 году в своем манифесте свободного рынка «Дорога к рабству» писал: «Между целенаправленным созданием системы, в которой конкуренция действует максимально благотворно, и пассивным принятием институтов такими, какие они есть, — огромная разница» . Хайек понимал, что для свободной работы рынков нужны эффективные правила. По мнению ученого, экономисты могут сыграть важную роль в обучении людей тому, как следует подходить к разработке дизайна рынков. Используя термин либерал в несколько ином смысле, чем мы употребляем его сегодня (говоря о либерализме, он имел в виду то, что в наши дни назвали бы либертарианством), Хайек писал: «Либерал относится к обществу как садовник, ухаживающий за растением, и, чтобы создать условия, наиболее благоприятные для его роста, он должен как можно больше знать о его структуре и способе функционирования» .
Вернувшись к нынешнему смыслу этих понятий, мы можем сказать, что либералы и консерваторы часто не могут прийти к согласию по поводу того, в какой мере рынки должны регулироваться государством. В спорах о рынках словосочетание «свободные рынки» часто используется как лозунг, причем под этим нередко подразумевается, что рынки лучше всего работают, если на них отсутствуют какие-либо правила, кроме прав собственности. Хайек придерживался следующего мнения: «Наверное, ничто не нанесло идее либерализма такого вреда, как упрямое настаивание некоторых либералов на необходимости определенных эмпирических правил, и в первую очередь принципа невмешательства».
Каждому известно, что в любом саду только некоторые растения прекрасно растут без ухода, и чаще всего это сорняки .
Дизайн рынка преподносит ценный урок тем, кто ведет политические дебаты. Суть его в том, что для того, чтобы понять, как управлять рынками и регулировать их работу, первым делом нужно узнать, в каких правилах нуждается конкретный рынок. Это иной вопрос, нежели применимы ли некоторые правила ко многим рынкам, как в случае с законодательными нормами, и действительно ли государство лучше всего подходит для установления некоторых из этих нормативных предписаний.
Дело в том, что и правительства, и маркет-мейкеры частных рынков играют в этом свою роль, и иногда они могут ошибаться, регулируя рынки либо слишком медленно и недостаточно энергично, либо, напротив, с излишней поспешностью. (Счастлив тот народ, который не запретил паровые двигатели на законодательном уровне сразу после их изобретения просто потому, что эти устройства, очевидно, иногда взрываются или способны оставить без работы честных рабочих, то есть до того, как стало ясно, что появление этих механизмов приведет к промышленной революции.)
Размышляя о том, как помочь нашим рынкам хорошо работать, мы также должны думать, что значит хорошо работать. Успешно функционирующие рынки предлагают нам выбор — иными словами, свободно работающие рынки имеют непосредственное отношение к нашей свободе и процветанию. Мы с вами уже узнали, насколько ограничивается наш выбор на недостаточно плотных или перенасыщенных рынках или на тех, где слишком рискованно даже просто пытаться получить то, что мы выбрали бы, имей такую возможность. И конечно же, рынки взаимосвязаны: иногда люди приходят на рынок, чтобы им предложили хороший выбор — например, возможность пойти в превосходную школу. Вот почему расширение круга школ может расширить диапазон выбора и на других рынках.
Хороший дизайн — движущаяся мишень. Одни рынки страдают из-за отсутствия правил, тогда как другие — от необходимости внести в них изменения. Если провести аналогию с гражданским строительством, то можно сказать, что древние римляне строили большие дороги и мосты. Однако мы сегодня тоже их строим, хоть и совсем иным способом. Ведь у нас есть новые материалы, технологии и понимание, которые позволяют строить более надежные и длинные мосты. А кроме того, мосты, как и рынки, изменяют наше поведение и образ жизни. Благодаря более широким и крепким мостам увеличивается поток машин, что приводит к возникновению заторов. Соответственно, нам требуются новые дороги и новые мосты, которые преимущественно строятся так, чтобы соединять уже существующие сети дорог и мостов.
Дизайн тоже не статичен, он часто развивается путем постепенных изменений на рынке, что позволяет ему связывать уже имеющиеся практики и взаимодействовать с другими рынками.
Мы встречаемся с рынками на торговых площадках так же, как познаем язык через выступления, разговоры, книги, эссе и твиты. Рынки действительно чем-то похожи на языки. Это древнейшие инструменты, которые человек отшлифовал в процессе своего развития. Мы используем их для самоорганизации, сотрудничества, координации и конкуренции и в конечном счете для того, чтобы разобраться, кто что получает. Эти два важных артефакта играют определенную роль во всем, что мы делаем: без них мы не можем даже заниматься любовью, не говоря уже о том, чтобы вести войну.
Рынки, как и языки, постоянно адаптируются к внешним изменениям. В современных языках огромное число слов, которых не было во времена, когда торговцы говорили на шумерском; и с помощью своего смартфона вы можете осуществлять поиск и покупать на Amazon многие новые вещи, названные этими новыми словами. И кроме того, сегодня немало специализированных рынков, например, таких как обмен донорскими почками, дизайн которых разрабатывался с целью сделать то, на что не способны традиционные рынки; ведь есть же специализированные математические и компьютерные языки для донесения концепций и идей, которые не в состоянии передать язык бытового общения.
Рынки, как и языки, бывают разные. Товарные рынки безличны, а рынки соответствия могут быть глубоко персональными, например брачный рынок. И как только начинаешь замечать, что подбор паросочетаний является здесь одной из главных функций, понимаешь, что рынки соответствия — где не все зависит от цены и где вам небезразлично, с кем вы имеете дело, — возникают повсюду, особенно в самые важные моменты жизни .
Учась слушать и говорить, а также читать и писать, мы изучаем правила хорошего тона, правила грамматики и общеупотребительную лексику, которые эволюционировали и продолжают развиваться, хотя никто этого и не планировал. Вот так и на рынках и торговых площадках — как на тех, для которых дизайн разрабатывался целенаправленно (например, Amazon или рынок обмена почками), так и на развившихся постепенно и произвольно, — действуют определенные правила, помогающие им работать хорошо — ну, или плохо.
Итак, дизайн рынков, действующий через торговые площадки, представляет собой старейший вид человеческой деятельности, гораздо более старый, чем сельское хозяйство. И все же по прошествии более десяти тысяч лет он по-прежнему нами широко (или глубоко) не понят. Экономисты изучали рынки, словно это природные явления, во многом так же мы относимся и к языкам. Мы считаем их чем-то, что лежит вне зоны нашего контроля. И мы действительно не можем контролировать развитие естественных языков, ведь они возникают в результате взаимодействия миллионов пользователей. Носителям английского языка, например, отлично известно, как трудно изменить написание слова, которое можно было бы писать намного проще, чтобы при этом оно стало ближе к реальному произношению. Конечно же, с искусственными языками, такими как языки компьютерного программирования, ситуация совсем иная. По сути, компьютерные операционные системы и смартфоны сами представляют собой что-то вроде отдельных отраслей. Эти искусственные языки — и другие торговые площадки — отличаются от естественных тем, что имеют владельцев, а группы влиятельных пользователей могут координировать свои действия ради внесения в их дизайн необходимых изменений.
Начиная все лучше разбираться в работе рынков и торговых площадок, мы понимаем, что можем вмешиваться в их работу, изменять их дизайн, «ремонтировать» их в случае неэффективности и основывать новые там, где они нужны и полезны. В последние годы работа экономиста все чаще напоминает работу инженера, и это чем-то похоже на те эпохальные преобразования, через которые на протяжении многих тысячелетий прошли сельское хозяйство и врачебное искусство. Сначала люди выращивали то, что находили в лесах и на полях, но со временем начали собирать семена самых плодородных растений и высаживать их на следующий год; так и зародилось селекционное растениеводство. Сегодня мы пользуемся достижениями многовековой селекции, а в последнее время еще и генной инженерии, для того чтобы улучшать сельскохозяйственные культуры и получать все большие урожаи в более сложных природных условиях. Выйдя погулять в поле или сад, мы видим результаты многих поколений культивирования. Одни растения — это древние виды, хорошо приспособившиеся к современным условиям, а другие — современные сорта, специально выведенные для того, чтобы сделать их более выносливыми, питательными или, возможно, просто более красивыми, чем их прародители. Но даже новейшие сорта растений по-прежнему опыляются пчелами, которые являются неотъемлемой частью экологической системы; в этом отражается сложнейшее взаимодействие эволюции, коэволюции, человеческих желаний и разработанных человеком дизайнов.
Подобный прогресс наблюдается и в медицине. Еще относительно недавно врачи в основном занимались тем, что старались хоть немного облегчить страдания больных. Сегодня же мы ожидаем, что врач активно вмешается в ход болезни, что в его распоряжении есть действенные препараты и хирургические методы, помогающие добиваться существенного успеха в излечении заболеваний. Мы надеемся и предвидим, что в будущем медицина станет еще более эффективной и результативной, но с радостью пользуемся всем тем, что она может предложить нам сейчас.
Поскольку рынки и языки представляют собой инструменты, используемые коллективно, изменить их дизайн, как правило, бывает чрезвычайно трудно, даже если они работают из рук вон плохо. Поэтому нам приходится довольствоваться некоторыми плохими дизайнами, вроде странного написания многих английских слов. Но иногда мы все же беремся за дело и принимаемся что-то менять на плохо работающих рынках или даже разрабатываем дизайн для совершенно новых. Эти возможности мы должны ценить и изучать, относиться к ним беспристрастно и отслеживать с предельным вниманием.
Как мы уже говорили, рынки — это артефакты, творения рук человеческих, а не природные явления. И их дизайн дает нам отличный шанс сохранить и улучшить некоторые из самых старых и важных изобретений человечества.
Войти с помощью соц. сетей: