Открыл заседание доклад автора этих строк «Постиндустриализм: конец мифа».

Сам термин «постиндустриализм» в широкий оборот запустил в 1973 году Дэниэл Белл. Он разумел под ним общество, где главенствующую роль играют знания, где на первый план выходит производство не товаров, но услуг, а место фабрики и привычной корпорации занимает университет как очаг производства новых знаний, инноваций. Хотя это понимание постиндустриализма близко мечтам советских обществоведов и фантастов «ревущих шестидесятых», на деле теория постиндустриализма послужила самым разрушительным целям правящей капиталистической элиты. Стала оправданием деградации и регресса. Идеологией сохранения общественного строя, отжившего свое и превратившегося в тормоз здорового развития человечества.

На деле оной теорией воспользовались те, кто, остановив истинный прогресс в развитии производительных сил, стал выводить производства из дорогих стран Запада (Большой Семерки) в азиатские страны с дешевой рабочей силой, гонясь при этом за максимизацией прибыли. Дешевая рабочая сила и «щадящее» законодательство в странах Третьего мира остановили развитие трудо– и ресурсосберегающих технологий, гибкую роботизацию с искусственным интеллектом, революцию в энергетике и т. д. Но зато привели к экологическому кризису, к стагнации на Западе. Его страны, лишаясь «питательной среды» в виде передового реального сектора экономики, стали терять налоговую базу, входя в жестокий долговой кризис (ведь надо как-то было поддерживать механизмы социальных гарантий). И теперь надутые пузыри государственных долгов грозят страшным взрывом в 2010-е годы, что будет сопровождаться крахом социального государства (welfare state) на Западе, бунтами и революциями.

Уничтожение реального сектора на Западе привело к прогрессирующему исчезновению условий для инновационного развития, построения креаномики (экономики знаний). Стали деградировать высшие и средняя школы, чахнуть наука. Образование, наука и финансы неминуемо движутся к реальному производству. А значит – сила начнет перетекать с Запада в Азию. Да Китай и так уже крупнейший кредитор США. При этом на тот же смертный путь деиндустриализации встали и обломки Советского Союза во главе с РФ. Все это создает условия для глобального силового конфликта за передел мира.

Теория постиндустриализма послужила обогащению корпораций, невиданно нажившихся на переносе реального сектора в Третий мир. Она же стала и оправданием для невиданного раздувания сектора совершенно бесплодных финансовых спекуляций, что подавалось как «развитие сектора услуг». Достаточно сказать, что в ВВП Соединенных Штатов половину так называемого сектора услуг (70 % ВВП) занимает именно финансовое «казино». И оно же довело Запад до второй Великой депрессии в наши дни. В то же время автор этих строк показал, как в последние тридцать лет развитие науки и техники в мире оказалось замедленным и искривленным – вопреки всем нынешним литаврам по поводу небывалых темпов инноваций. Более того, в скорости воплощения прорывных проектов 2000-е годы смотрятся бледно по сравнению с 1960-ми. А глобализация на неолиберальных принципах, развернутая с 1980-х годов (одной из идеологических «подпорок» коей стала теория постиндустриализма»), вылилась в создание глобальных монополий, гегемония которых привела к торможению развития, к росту дороговизны товаров/услуг при падении их качества, к «затиранию» важнейших (но опасных для капиталистических отношений) инноваций.

Удивительно, но на теперешнем Западе погоня за быстрой прибылью привела, как и в РФ, к опасному износу техносферы и инфраструктуры. На вложениях в основные фонды, как выясняется нынче, экономили и в США, и в Евросоюзе.

Сама теория «постиндустриального общества» была поднята на щит неолиберальными, ультракапиталистическими варварами в 1979–1981 гг. (олицетворения течения – Рональд Рейган в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании, Аугусто Пиночет – в Чили, Е.Гайдар и А.Чубайс – намного позднее в РФ). Поднята именно потому, что скрывала суть исторического процесса: смерти капитализма, превращение его в гирю на ногах развития человечества и необходимости смены капитализма на строй более высокой ступени развития. В теории постиндустриализма нелепость кроется в самом названии: «после индустриализма». Но не бывает строя «после чего-то-там». Есть новый общественный порядок. Никогда в жизни не существовало ни «пострабовладения», ни «постфеодализма», ни «постремесла», ни «постаграрности».

На самом деле, на смену издыхающему, зашедшему в тупик капитализму может придти два строя – восходящий и нисходящий.

Нисходящий («новый феодализм» или даже новое кастово-рабовладельческое общество по Андрею Фурсову) может родиться в результате катастрофического обрушения прежнего порядка. Как результат грандиозного исторического отката.

Восходящий вариант – новый общественный строй, соответствующий прорывным «антикапиталистическим» технологиям и креаномике знаний. Это то, что коммунисты считают коммунизмом, а новые русские мыслители – Нейромиром/нейросоцем, Когнитивной эпохой, Антропной эрой. Задача нас как русских «мозговиков» – разработать теорию этого нового строя, его понятийный аппарат, вскрыть главные тенденции. А заодно – отыскать ростки такого будущего в окружающей жизни.

Итак, постиндустриализму место отныне – на свалке истории. Нам очень важно понять на этом примере, как опасно пользоваться импортными интеллектуальными продуктами в обществоведении, и как важно думать и творить самим, без оглядки на западные авторитеты…