Книга: Витька с Чапаевской улицы
Назад: ГЛАВА ПЯТАЯ. ПЕТЬКА КВАС.
Дальше: ГЛАВА СЕДЬМАЯ. СМЕРТЬ НА ШОССЕ.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПРОИСШЕСТВИЕ В СЕЛЕ КОКОРИНЕ.

На пути встретилось село, такое же самое, как и десятки других. Стояло оно в стороне от большака и называлось Кокорино. В центре белая церковь с позолоченным крестом. Немцев вроде бы не видно.
Не успели миновать церковь, как из большого, крытого новой дранкой дома вышли три человека с белыми повязками на рукавах. У двоих за плечами карабины, у одного — немецкий автомат.
— Куда, молодцы, эт самое, путь держим? — миролюбиво спросил один из них, самый маленький. Тому, что с автоматом, он и до плеча не доставал.
— Мы, дяденьки, из детдома, — сказал Витька. — После бомбежки отстали от поезда и потеряли своих…
— Из детдома, значит, — сказал человек. — А где, интересно, этот детдом был?
Витька назвал свой город, хотя и не был уверен, что там существовал детдом.
— Развязывайте мешки! — приказал второй, с неприятным длинным лицом. Он был настроен отнюдь не миролюбиво.
Ребята вывернули мешки и рюкзаки наизнанку. Кроме ложек, кружек и зубных щеток, там ничего не было. Сашкин мешок тоже опустел. Последний круг великолепной копченой колбасы съели вчера вечером.
— Нет у них в мешках ничего, Кузьма, — сообщил мужик, который велел развязать мешки.
Длинный Кузьма, он еще не произнес ни слова, был у них за старшего. Лицо у Кузьмы опухшее, вместо глаз — две маленькие щелки. Эти злые щелки недружелюбно ощупывали ребят.
— Как звать? — неожиданно спросил он сиплым голосом Гошку. Тот ответил.
— Володька есть среди вас?
Гошка назвал всех по имени. Володьки не было.
— У Володьки нос перебит, — заметил один из мужиков.
— Я бы его, гаденыша, собственными руками задушил, — сказал Кузьма.
— А мы-то при чем? — буркнул Витька. — Иди-ка сюда… — ласково поманил пальцем Кузьма. Витька подошел. Мужик поднес здоровенный кулак к самому его носу. — Чем пахнет?
— Табаком, — сказал Витька, глядя ему в глаза. — И луком.
Кузьма вдруг осклабился и тычком двинул мальчишку в зубы.
Витька отлетел в сторону, чуть не свалив Гошку. — Смертью пахнет! — рявкнул Кузьма и вытер кулак о штаны. — А ну, мужики, гоните их в амбар. Унтер ругается, что бездельничаем, вот пусть полюбуется на арестантов…
Мужики отвели их в пустой амбар и заперли.
— Дайте хоть поесть! — попросил Сашка.
— Завтра приедет из комендатуры унтер, он вас, эт самое, накормит, — ухмыльнулся мужик.
— Сволочи! — пробормотал Витька, облизывая окровавленную губу.
Это была первая встреча ребят с полицаями, которых немцы стали насаждать в захваченных деревнях и селах. Ребята даже еще и не знали, что этих предателей Родины зовут полицаями.
Витька тщательно обследовал амбар. В темном углу крыша подгнила и виднелось небо. С трудом, обламывая ногти, он вскарабкался по бревнам на перекладину и, расшатав трухлявые доски, выглянул наружу. Полицаи сидели на ступеньках и курили. У самого крыльца железная бочка и шланг.
Если раздвинуть доски, то можно выбраться на крышу, а оттуда спрыгнуть вниз… Правда, высоко, не сломать бы ноги.
В сумерках ребята услышали шорох: кто-то бродил вокруг амбара.
Витька снова взобрался на перекладину и выглянул: к щели приник курносый конопатый мальчишка лет двенадцати.
— Эй, пацан! — негромко окликнул Витька. Конопатый отскочил от стены и стал крутить башкой: он не видел Грохотова.
— Принеси веревку, потолще только… Конопатый наконец увидел его и разинул рот. — Как звать тебя?
— Филька.
— Можешь достать веревку?
— А кто вы такие? Партизаны, да? Попали в окружение? Было в голосе Фильки что-то такое, что заставило Грохотова соврать.
— Ну да, — сказал он. — Партизаны.
— Это вы в Марьином Бору напали на обоз? — сразу оживился Филька.
— Мы им дали жару… — сказал Витька.
— Немцы восемь своих похоронили и трех полицаев из соседней деревни… Ух, бесились! Мы думали, деревню спалят, а всех перестреляют. Как в Добывалове. А вы знаете майора Гору? Ну, который в окружение попал и организовал партизанский отряд? Гору тут все немцы боятся…
— Как же, знаем, — ответил Витька.
— Я тоже хочу к партизанам…
— Вот что, Филька, жми за веревкой, только не попадись им на глаза, — попросил Витька, видя что разговорам не будет конца.
— Я через огороды, — сказал Филька. — Вить, — подал голос снизу Сашка, — скажи, чтобы принес поесть… Помираем с голоду!
— Ладно, пошукаю, — услыхал Филька и исчез за амбарной стеной.
Витька сидел на перекладине и смотрел в щель. Полицаи все еще дымили цигарками. В стороне прошли самолеты. Потом вдруг громко закуковала кукушка. Контуры домов стали стираться, кое-где на небе зажглись первые звезды.
— Чего это ты про каких-то партизан заливаешь? — неодобрительно сказал Гошка. — А если он сейчас же этим… с повязками расскажет?
— Нас сразу повесят, — сказал Сашка.
— Не каркайте, — оборвал Витька. — Так уж кругом все предатели…
— Он и так бы веревку принес, если честный парень, — сказал Гошка.
— Вот в этом я сомневаюсь, — ответил Витька и стал расшатывать доски, чтобы расширить щель. Филька не подвел. Он принес веревку и еду.
— Полицаи хлещут самогон, — сообщил он. — Вылезайте! Это было не так-то просто. Сашка встал на четвереньки, на него взобралась Алла. Краснея от натуги, Ладонщиков стал выпрямляться. Витька, перегнулся, подхватил Аллу под мышки и с трудом втащил. По веревке спуститься на землю не представляло никакого труда. Так же втащили Люсю и Солю Шепса, который настолько ослабел, что не мог подтянуть на перекладине собственное тело.
Гошка и Сашка вскарабкались на стропила без посторонней помощи. Оказавшись на свободе, они хотели без промедления двинуться в путь, но Филя огорченно сказал:
— Неужто так и уйдете? Я думал, ихний дом подожжете. В голосе конопатого Фили было столько разочарования, что Витька заколебался.
— Вообще это идея…
— У них во дворе бочка с бензином и банка с маслом, — сообщил Филя. — Мотоциклеты заправляют.
— Давайте рвать когти, — обеспокоенно сказал Гошка. — Они в любую минуту могут прийти сюда.
— Не, они теперь нос не высунут из дома, — успокоил Филя. — Боятся майора Горы.
— С какой стати эти люди заперли нас здесь? — сказал Витька. — И еще неизвестно, что они утром с нами бы сделали…
— Могут и убить, — заявил Коля Бэс. — У них в лицах что-то звериное.
— Двоих наших деревенских повесили, — сообщил Филька. — У комендатуры. Полицаи вешали.
— Кто это такие полицаи? — спросил Витька. — Никогда раньше не слышал.
— Полицаи? — изумился Филька. — Еще хуже немцев!
— Где только немцы таких подонков находят?.. — задумчиво заметил Коля.
— У кого батьки когда-то были раскулачены, кто из тюрьмы вернулся… — охотно рассказывал словоохотливый Филька.
— Ладно, что-нибудь придумаем, — сказал Витька. Он вполуха слушал Фильку, думая о другом.
— Я с тобой, — сказал Коля.
— Давай спички, — взглянул Витька на Гошку.
— У меня нет, — ответил тот.
Витька шагнул к нему и похлопал по карманам.
— А это что? — спросил он. Гошка нехотя достал коробок.
— Доиграетесь, мальчики… — буркнул он и отошел в сторону.
— Ждите нас в лесу, — сказал Витька. — Вон у той сосны.
— Полицаи третьего дня дядю Степу застрелили, — стал рассказывать Филя. — Нашего председателя. Он мой родной дядя. Сначала били его железным прутом, потом застрелили. Больше всех измывался старшой, Кузьма.
— На этот раз вы меня тоже возьмете, — заявила Алла. Витька взглянул на нее, хотел возразить, но, встретившись с ней взглядом, промолчал.
Когда они вслед за Филей пошли огородами к высокой избе с освещенными окнами, их догнал Сашка.
— Мне эти полицаи тоже не понравились, — сказал он. — И потом, наши запасы кончились…
— Действуй, — усмехнулся Грохотов.
Они лежали в огороде и ждали. Из дома доносились хмельные голоса, гогот.
— Дверь можно закрыть снаружи? — шепотом спросил Витька.
— Надо в щеколду всунуть гвоздь, — подсказал сообразительный Филя.
— Есть у них харчи? — спросил Сашка.
— В сенях, направо, кладовка, там всякая всячина…
— Погодите закрывать, — сказал Сашка и, достав из-за пазухи скомканный мешок, пополз к крыльцу.
Они видели, как мелькнула его тень, и Сашка исчез в темном проеме сеней.
— Если бы не он, мы давно протянули бы ноги, — шепотом сказал Коля. — А сейчас он конфискует провиант у врага.
— Раньше я не замечал у него этой страсти.
— Забудь о том, что было раньше, — тихо и грустно сказал Коля.
— Ты не прав, — возразил Витька. — Так можно забыть, что мы родились людьми.
— Некоторые уже забыли… Возьми хоть этих полицаев.
— А кто такой Володя? — помолчав, спросил Витька.
— Володька? — улыбнулся Филя. — Он из города… Жил в Семенихе, это в пяти километрах отсюда… Он спер у немца гранату и взорвал склад боеприпасов… Грохнуло, даже у нас слышно было. Полицаи его уже неделю разыскивают… А он разве не в вашем отряде?
— Не до утра же нам ждать, — сказал Витька. — Айда!
Прячась в тени, они подобрались к железной бочке. Витька попробовал открутить металлическую пробку — ни с места. Тогда Коля достал из кармана платок, обернул пробку и стал потихоньку колотить камнем. Пробка подалась.
Филя пошарил под ногами и протянул резиновый шланг. Ведро стояло рядом с бочкой. Витька засунул шланг в бочку и подсосал. Бензин тугой струёй ударил в рот, Витька ругнулся и стал отплевываться.
Набрав целое ведро, они облили стену дома. И в этот момент в сенях что-то грохнуло и покатилось по полу. В ту же секунду оттуда пулей выскочил Сашка и, волоча туго набитый мешок, бросился в огород.
Стало тихо. Там, за стеной, смолкли голоса. Отворилась дверь, и кто-то вышел. Мальчишки затаились возле бочки. Из шланга бесшумной струёй лился бензин. Человек потоптался на крыльце, откашлялся и вдруг — яркая вспышка и автоматная очередь. Стрелявший расхохотался и, громко топоча, ушел в избу.
— Я закрываю, — сказал Витька.
Гвоздя они не нашли. Закрыли дверь на щеколду, вставив в прорезь щепку. Филя принес еще одно ведро с бензином. Коля выплеснул его на крыльцо. Витька выдрал из паза бревен клок пакли, намотал его на палку и вымочил в бензине — А теперь подальше от дома! — прошептал Витька.
— Дай, пожалуйста, мне? — попросила Алла, она спряталась за колодцем. — Я тебя очень прошу.
Витька на секунду замешкался, потом отдал ей спички, палку и отошел к ребятам. Алла чиркнула спичкой, и факел ярко вспыхнул.
— Бросай! — шептал Витька. — Ближе нельзя! Там кругом бензин!
Алла сделала еще два шага и, размахнувшись, бросила факел на крыльцо. Яркое пламя озарило девочку, стену дома, березу у крыльца. Пряча лицо от жара, Алла мотнулась в сторону. Витька схватил ее за руку.
— За мной! — крикнул он и, больше не таясь, припустил по огородам к лесу.
Они пробирались вдоль шоссе лесом, опасаясь встречи с немцами или полицаями. С дороги доносилось фырканье моторов, лязг гусениц, немецкая речь. Иногда высоко пролетали самолеты.
— Посмотрите, на дереве белый флаг! — показала Алла, И действительно, на вершине высокой сосны развевалось длинное белое полотнище.
— Там кто-то сидит, — сказал Гошка.
— Не сидит, а висит, — поправил Витька. — Причем вниз головой.
Это был мертвый парашютист. Он висел метрах в десяти от земли. Стропы и разодранный купол оплели ствол и ветви. Тело застряло в развилке.
— У него на пальце перстень, — заметила Алла. — Это не наш. Наверное, немец.
— Надо посмотреть, — сказал Витька.
— Полезешь на дерево? — спросил Гошка.
— Не ждать же, когда он свалится?
Витька подошел к сосне, посмотрел вверх и поплевав на руки, ухватился за нижний сук. Немного погодя, ломая сучья тело упало на землю.
— У него должен быть пистолет, — спустившись вниз, сказал Витька и нагнулся над летчиком. Пистолет оказался под кожаной курткой, на спине. Это был новенький вороненый браунинг с запасной обоймой.
— Найдут у тебя оружие — пиши пропал, — сказал Гошка.
— Лучше, думаешь, выбросить?
— Я бы выбросил.
— Когда сам найдешь пистолет — и выбрасывай, — насмешливо сказал Витька. — А я оставлю.
— Лопаты нет, — сказал Коля. — Надо бы закопать… Человек все-таки.
— Какие они люди, — сплюнул Соля Шепс. — Тебя они не стали бы закапывать.
— Я ветками забросаю, — сказал Коля и стал обламывать с молодых елок зеленые лапы.
Месяц сбоку заглянул в шалаш, и сосновые иголки призрачно засияли. В шалаше было тепло. В одном углу вповалку лежали мальчишки, в другом — Алла с Люсей. У входа звенели комары. И хотя ребята расположились подальше от шоссе, глухой гул моторов явственно доносился сюда. Немецкие части шли и шли на восток.
— Эх, скорее бы к своим попасть… — мечтательно сказал Гошка. — Как началась война, я еще ни разу не выспался как следует!
— Я ничего, высыпаюсь, — зевнул Сашка.
— Нам немцы не давали спать, — сказал Соля. — То прожектором в глаза светят, то палят из автоматов. И так всю ночь.
— Коля, почему наши отступают и отступают? — спросила Алла. — Когда же будет этому конец?
Бэс зашевелился в своем углу, но промолчал. — Я не верю, что немцы смогут победить, — сказал Витька. — Такого еще в России не бывало.
— А татаро-монгольское иго? — спросил Гошка.
— Тогда вся Россия была поделена на отдельные княжества, — вступила в разговор Люся. — А князья все время ссорились, вот татары и воспользовались… А сейчас все республики — одно целое.
— Вот что значит отличница — все знает! — хохотнул Ладонщиков, — Вспомните Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года, — сказал Коля Бэс. — Наполеон Москву занял, а русские все равно победили.
— Тогда самолетов не было, — проворчал Гошка. — И на голову людям не падали бомбы.
— Пушки-то были, — сказал Коля.
— Тебе-то что, — усмехнулся Гошка. — Ты немецкий знаешь. Ты с ними поладишь, даже если фашисты победят…
Коля завозился на полу, потом сел. Сквозь ветви шалаша пробился голубоватый свет — и очки заблестели.
— Я не люблю драться, — тихо сказал Бэс. — Но сейчас я бы тебе с удовольствием дал в морду.
В шалаше стало тихо. Все ожидали, что Гошка сейчас вскочит и начнет обзывать Колю разными словами. И может быть, придется их разнимать. Но ничего не произошло. Гошка молчал, и это было совсем на него не похоже. А немного погодя послышался негромкий свист. Гошка старательно свистел носом, делая вид, что спит.
— Ну, чего ты разозлился? — зашептала Люся. — Неужели не видишь, что тебя разыгрывают?
— Не вижу, — сказал Коля и, сняв очки. снова лег.
— Скорее бы наши остановили их, — вздохнула Алла. Засопел по-настоящему Сашка, заснула Люся. Не слышно стало Колю в углу шалаша. Гошка все так же, на одной ноте, свистел носом. Алла приподнялась и шепотом спросила:
— Вить, ты спишь?
— Нет.
— Я хочу с тобой поговорить… Выйдем?
Витька бесшумно выскользнул из шалаша. Вслед за ним — Алла.
Гошка сразу перестал свистеть носом.
Ночь была ясной. Месяц плыл над остроконечными вершинами сосен и елей. Голубовато мерцали звезды. Большая медведица, Малая, далекий-далекий Млечный Путь… Может быть, и по нему движутся в бесконечность громоздкие космические механизмы, о которых писал Герберт Уэллс? Так же грохочут моторы и лязгает металл, как на шоссе, которое не знает покоя ни днем, ни ночью. И так же дико и безжалостно агрессивная цивилизация уничтожает мирные народы и целые миры? Или на других планетах человекоподобные существа более разумны?.. Как бы то ни было, а звезды тихо и мирно светили с неба, как и тысячи лет назад, а истерзанная опаленная огнем земля вздрагивала от мощных разрывов бомб и снарядов, хотя с другой планеты она, наверное, выглядела такой же тихой и мирной, как и мириады других планет и звезд.
Алла и Витька сидели на усыпанном иголками мху под толстой сосной. Тонкий комариный писк перерастал в шмелиное гудение, потом в знакомый прерывистый вой. Без огней прошли в стороне самолеты. На восток. Бомбить наши села и города. Нашу землю.
Голубоватый небесный свет лился сверху вниз по толстой косе девушки. Витька сбоку заглянул ей в глаза и чуть заметно улыбнулся: днем бы он ни за что не осмелился так посмотреть на Аллу.
— Я устала, — сказала Алла. — Мы идем, идем, а конца не видно… И потом, что будет с нами? Где-то под Шуей у меня есть родственники, но я никогда у них не была. Я даже не знаю их адреса.
Алла передернула плечами: ночь, хотя и ясная, но прохладная. Витька подумал, что надо бы поближе придвинуться к ней — теплее будет, но не решился. Но тут Алла сама пододвинулась к нему и прижалась плечом.
Витька боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.
— …он ведь не был трусом, — говорила Алла. — Даже не верится, что это он. Я убеждена, что, не будь мы ему нужны, он бы, не задумываясь, бросил нас и ушел. Он боится остаться один. Знает, что без нас пропадет… Гошка Буянов — гроза Чапаевской улицы… Кто бы мог подумать?..
При чем тут Гошка Буянов? Витька старался уловить смысл. Он не хотел сейчас говорить о Гошке. Витьке хотелось вот так, прижавшись к ней, сидеть рядом и слушать лес.
— Что же ты молчишь? — спросила Алла и посмотрела ему в глаза. И сама замолчала.
— С нами со всеми что-то происходит, — облизнув пересохшие губы, сказал Витька. — А хорошо это или плохо, я не знаю.
— Ты тоже изменился, — негромко сказала Алла, — был мальчишка, а стал… стал мужчина. — Она провела ладонью по Витькиным нечесаным волосам и вздохнула. Все мы стали взрослыми.
— Это плохо?
— Не знаю, — помолчав, ответила Алла. — Мне иногда бывает страшно… Не из-за бомбежек и всего такого — страшно жить. Ведь я теперь совсем одна.
— Ты не одна, — сказал Витька.
— Ты иди, а я еще посижу, — попросила она.
Витька встал и пошел к шалашу.
Навстречу ему попался Гошка. Увидел Витьку и сказал:
— Какой мне сон приснился…
Тот молча прошел мимо, залез в шалаш и затих рядом с Сашкой.
— А где Алла?! — сонным голосом спросила Люся. Ей никто не ответил.
Назад: ГЛАВА ПЯТАЯ. ПЕТЬКА КВАС.
Дальше: ГЛАВА СЕДЬМАЯ. СМЕРТЬ НА ШОССЕ.