Когда я вошел, предварительно постучав и получив приглашение: «Дверь не заперта, входите», то увидел, что она стоит возле серванта, орудуя над пробкой в горлышке приятной для взора бутылки.

— Ваш ростбиф там, на телевизоре, — сообщила девушка не оглядываясь, — Угощайтесь, мистер Клевенджер. К сожалению, его принесли без горчицы.

— Кому она нужна? — сказал я, — В данный момент я могу съесть корову вместе со шкурой.

Я взял тарелку, съел пару кусков мяса и почувствовал слабый намек на восстановление сил и способности к соображению.

Я повернулся, чтобы взглянуть на маленькую, стройную девушку, стоявшую в дальнем углу комнаты. На ней были темные узкие брюки, белая шелковая рубашка с длинными рукавами и открытый черный жакет. Я не очень понимал, что этот костюм должен изображать, но, с другой стороны, я вообще мало разбираюсь в дамских модах.

Я спросил:

— Вас как-нибудь зовут, или вы откликаетесь на любой звук?

Не поворачиваясь ко мне, она ответила:

— Я зарегистрировалась в отеле как Элайн Хармс. Если вам обязательно надо обращаться ко мне по имени, это имя сойдет.

— А как же.

— Надеюсь, вам нравится шотландское виски? Оно здесь так же дешево, как и любое другое, и, значит, очень даже недешево.

— Шотландское будет в самый раз.

Обычная моя диета бурбон-и-мартини, но я не считал, что этот принцип стоит отстаивать в три часа утра в номере отеля, принадлежащем незнакомой девушке. К тому же гораздо больше, чем выпивка, меня интересовало ее лицо — она так старательно прятала его от меня.

В движении, которым девушка повернулась ко мне, было нечто такое обдуманное и вызывающее, что послужило бы мне предостережением, если бы я в нем нуждался. Она шагнула вперед со стаканом в каждой руке и вызывающим блеском в глазах, стараясь подстеречь момент, когда я вздрогну. Ну и черт с ней. Я еще мальчишкой играл в покер. И в жизни мне довелось видеть целую кучу мужчин (да и женщин тоже) с поврежденными лицами. Пару часов назад я видел человека вообще без лица. Меня ей было не испугать.

Взяв предложенный мне стакан, я сказал:

— Благодарю. Вы спасли мне жизнь, мисс Хармс.

— Надеюсь, с ростбифом все в порядке, мистер Клевенджер?

— Просто чудо, — откликнулся я. — Еще бы пару, и был бы как раз мой прожиточный минимум на день.

Между прочим, ничего такого шокирующего в ее лице и не было. В детстве она переболела оспой, только и всего. Поэтому кожа имела грубый вид. Грустно, конечно, но не так, как если бы она являла собой тот хрупкий тип девиц, для которых столь существенны розы и лилии на щеках. На ее физиономии мальчишки-сорванца с большим, красивой формы ртом и маленьким вздернутым носиком этот дефект не бросался в глаза. С нежной и гладкой кожей она казалась бы только хорошенькой, теперь же выглядела одновременно и хорошенькой и опасной. Я хочу сказать, что шрамы от оспы изменили ее лицо так же, как дуэльные шрамы меняют лицо мужчины. Они придали ему выражение жесткости и угрозы. В брюках и шелковой рубашке она напоминала тех леди прошлых столетий, которые (часто не менее, чем она, разукрашенные оспой) не расставались со шпагой и в любой момент готовы были пустить ее в ход, не успев даже как следует вас разглядеть.

Она сказала:

— Вы говорите так, словно бы приехали издалека и настолько быстро, что не имели времени задержаться в пути и поесть.

— Сегодня днем я еще был в Южной Дакоте. Впрочем, уже вчера.

— Что же вас сюда привело?

— Телефонный звонок, — ответил я, — телефонный звонок в связи с глупым молокососом, который опять заварил какую-то кашу.

По дороге в отель я сочинил историю, настолько близкую к истине, насколько допускали мои инструкции.

— Предполагалось, что я должен утереть ему нос и послать домой к папочке.

— Кто папочка и где он?

Я покачал головой.

— Вы, мисс Хармс, слишком много хотите за один ростбиф.

Она настаивала:

— Что вас связывало с Майком?

Я не знал, о чем ей рассказывал Грегори, а о чем нет, но рискнул и сказал:

— Мы с ним работали в одной лавочке.

— Он называл себя страховым агентом из Капы, Калифорния. Говорил, будто здесь в отпуске, обычный турист.

— У меня где-то есть карточка, — заметил я, — утверждающая, что я занимаюсь страхованием жизни в Тринидаде, штат Колорадо. Если вы верите подобным вещам, вы глупее, чем показались мне поначалу.

— Но и вы ведь не желаете сообщить, чем занимаетесь в действительности.

Я промолчал, и она добавила:

— Нельзя сказать, чтобы мы успешно продвигались, а?

— А мне продвигаться некуда, — возразил я, — Я здесь только потому, что меня пригласили.

Секунд десять девушка разглядывала меня в задумчивости, затем объявила:

— Красные кафтаны атакуют Банкер-Хилл, мистер Клевенджер.

Не стану утверждать, будто вы что-нибудь уловили в данном контексте, но мне лично кое-что стало понятнее. Таким образом она сообщала, где работает, одновременно приглашая и меня сделать то же самое, — если я мог.

Время от времени кто-то наверху пытается с самыми благими намерениями скорректировать разнообразные и многочисленные тайные начинания нашего могучего и мудрого правительства, чтобы его служители взаимодействовали надлежащим образом и не совали необдуманно коллеге пальцы в глаза. Идея не срабатывает по ряду причин и, в частности, потому, что скептически настроенный опытный агент видит мало радости в том, чтобы доверить свою жизнь и порученное дело безответственным кретинам, работающим на другое ведомство. Половину времени мы не доверяем даже сотрудникам нашей собственной лавочки.

Девица была не из наших, так как Мак обязательно сообщил бы мне, если бы поблизости было к кому обратиться за помощью. Она работала в каком-то другом ведомстве, и предполагалось, что я теперь запечатлею на ее устах братский поцелуй признания и скажу что-нибудь вроде: «Подождите, пока мы увидим белки их глаз». Конечно, это не был настоящий пароль, но и настоящий не лучше, они все в таком роде. После этого, согласно официальной теории, мы с мисс Хармс должны усесться рядом и в атмосфере взаимного доверия сравнить наши данные по операции «Дриллинг». Естественно, для того, чтобы выработать совместный план проведения кампании. Теперь вы понимаете, насколько такая идея может импонировать кучке экспертов в Вашингтоне, которым никогда не приходилось ставить свою жизнь в зависимость от совершенно незнакомой им личности и фразы, известной широкому кругу лиц и, возможно, давно скомпрометированной.

Я сказал:

— Что-то не пойму, куколка. И на самом деле это ведь был Бридс-Хилл, да?

Не стану утверждать, будто при других обстоятельствах я не среагировал бы, как полагается. Обычно нам советуют оказывать помощь в пределах разумного, но решение всегда остается за агентом на месте действия. И всегда это щекотливый дипломатический вопрос. Но не в данном случае. Мне был дан приказ: другие ведомства не знают о нашем участии в этом деле и не должны знать.

Элайн рассмеялась.

— Извините, я задумалась.

Она замялась.

— Может быть, если не возражаете, вы просто расскажете, что тут делаете?

Я сказал:

— Возражаю.

Она хотела заговорить, но я прервал:

— И пожалуйста, не угрожайте мне полицией Реджины, мисс Хармс. Держу пари, она вам тут нужна не больше, чем мне. Если хотите знать, кто я и чем занимаюсь, сообщите, кто спрашивает. Если, например, вы покажете мне маленькую золоченую бляху, моя позиция может измениться решительным образом.

Девушка нахмурилась.

— Кто вам сказал…

Я снова прервал ее:

— Почему для разнообразия нам не продолжить в предположении, что оба мы сравнительно разумные люди? Вы же проверяли на мне какой-то пароль, а? Этот вздор о Банкер-Хилл. Так что, если хотите получить ответ на кучу ваших вопросов, скажите сначала, кто вы и с какой целью наблюдали за той комнатой в мотеле, выслеживая всех, кто в нее входил, и проверяя их потом дешевыми условными фразами. Если это Дядя Сэм, я могу уступить. Но если это местные «Маленькие красные капюшоны» или «Смоки-медведь», то черт с ними. И с вами.

Она слегка улыбнулась.

— Что это вы вдруг всполошились, мистер Клевенджер?

Я пристально посмотрел на нее, потом проглотил остатки ростбифа, допил виски, поставил стакан на телевизор, достал из кармана два канадских доллара и положил их рядом со стаканом.

— Вот, — сказал я, — Никто никому ничего не должен. Если тут много, внесите сдачу в фонд муниципальных расходов вашего городка. Я вижу здесь есть телефон, так что, как только я уйду, вы в два счета можете вызвать полицию.

Я ухмыльнулся ей в лицо и направился к двери.

— До встречи за решеткой.

— Мистер Клевенджер…

Я остановился на пороге.

— Если в конце вашей фразы вопросительный знак, то вы зря тратите дыхание.

— Я работаю на правительство Соединенных Штатов, мистер Клевенджер. На Дядю Сэма — если воспользоваться вашим выражением.

Я повернулся. Она сидела на большой двуспальной кровати, внимательно следя за тем, как я прореагирую. Я подошел к ней и мрачно сказал:

— Мне, красотка, пришлось устроить сцену, чтобы извлечь из вас это признание. Теперь покажите для подтверждения какую-нибудь бумажку и перейдем к делу.

Девушка покачала головой.

— Мы не носим с собой маленьких золоченых блях, мистер Клевенджер.

— Я должен верить вашему слову?

Элайн негодующе вскинула голову, и я пожал плечами.

— О’кей. Со мной нетрудно поладить. Сначала немножко вы, затем я. Может быть, так дело и пойдет на лад. Я работаю в Западном сыскном агентстве. 3001, Паломас, Денвер, Колорадо.

Она удивилась:

— Частный детектив?

— Точно. Частный детектив, ищейка, шпик, сыщик — называйте, как хотите.

— Можете это доказать?

Я возразил:

— Вы доказываете, я доказываю. Если вашему слову можно верить, то и моему тоже.

Она засмеялась.

— Одно не следует из другого.

Я сказал:

— Какого черта? Это же легко проверить, если вы и вправду их работник. Всего-то и дела — взять трубку и заказать международный разговор. Если ваши бюрократы хоть чего-то стоят, то не успею я допить стакан, как Вашингтон уже будет у телефона с интересующими вас сведениями.

Не сделав движения к аппарату, даже не взглянув на него, она сказала, не сводя с меня глаз:

— И Майк Грин тоже был частным детективом? Вы заявили, что работали в одной лавочке.

Девица, возможно, заманивала меня в ловушку, но я поставил на то, что при всех своих недостатках Грегори все же был профессионалом и не мог расколоться перед ищейкой женского пола в брючках.

— А как же, — сказал я, — Он работал в конторе на Западном побережье. Они иногда провертывают там для нас дела, а мы для них здесь. Поэтому, когда оттуда запросили помощи, босс связался со мной в Рэпид-Сити, где я заканчивал одно дельце, и велел мне дуть сюда, что есть мочи. Майк не позвонил к ним в Лос-Анджелес в условленное время, они забеспокоились и попросили осторожно выяснить, в чем дело.

Я поморщился.

— У них в Лос-Анджелесе странные представления о географии. Им, наверное, кажется, что любое место к востоку от Скалистых гор находится рядом с любым другим местом к востоку от Скалистых гор.

Элайн в течение нескольких секунд испытующе разглядывала меня, потом отвернулась и уселась поудобнее на кровати.

Я лениво размышлял о том, насколько женщины устроены иначе, чем мужчины, если им доставляет удовольствие сидеть на собственных ногах.

Внезапно она подняла глаза, надеясь, наверное, застать меня врасплох.

— Майк никогда даже не намекал на это, — заметила Элайн.

Я ничего не ответил, и она продолжала:

— Конечно, временами он был ужасно таинственен, и я не верила, будто он всего лишь страховой агент в отпуске. Почему его заинтересовала миссис Дриллинг и почему она интересует вас?

Я честно ответил:

— Еще не знаю.

— Но вы не станете отрицать, что следите за ней. Я же сама видела.

— А как же, — согласился я, — Я позвонил в Денвер, чтобы сообщить о Майке, и босс сразу же послал меня проверить кемпинг — не улизнула ли оттуда миссис Дриллинг. Он сейчас звонит на Побережье, чтобы узнать, в чем дело. Утром я снова буду с ним разговаривать.

Я нахмурился и посмотрел на Элайн.

— Не думаю, что вы соизволите сообщить мне, какие правительственные дела привели вас сюда, мисс Хармс?

Она колебалась не более секунды.

— Не вижу, почему нет. Можете передать информацию вашему боссу вместе с предупреждением. Миссис Дриллинг стащила научно-техническую документацию государственной важности. Ее муж, ученый, работающий над одним секретным правительственным проектом, был как будто немного неосторожен со своими бумагами. Мы пытаемся вернуть их прежде, чем она передаст их своему любовнику, иностранному разведчику. Мы думаем, что они договорились встретиться в Восточной Канаде и вместе удрать морем за границу. Мы не прочь поймать и его, если это не повредит главной задаче — вернуть документы.

Я сказал:

— Полагаю, она их временно куда-то сплавила. Иначе все, что вам надо было сделать, — это перетряхнуть трейлер и «форд».

— Могу сообщить, если вас интересует, — ответила Элайн, — что несколько дней назад мы предприняли тщательные поиски (боюсь, несколько тайным и незаконным образом), но ничего не обнаружили. После того как Дриллинг удрала из дому, у нее было три дня, чтобы избавиться от документов, прежде чем ее засекли в Британской Колумбии. Мы думаем, что она переслала их по почте в какой-нибудь городок на востоке Канады и сейчас направляется туда за ними. В любом случае мы не спустим с нее глаз, пока не найдем документов.

Элайн подняла на меня глаза.

— Можете передать своему боссу, что у любого честного агентства, которое впутается в это дело, будут серьезные неприятности.

Я вздохнул.

— Душечка, вы — самая грозная девушка, какую я когда-либо встречал. Сначала это была полиция Реджины, а теперь — правительство США. Но я сообщу ему. Уверен, что он затрясется, как лист на ветру. Он очень пугливый человек, мой босс, совсем как я.

Девушка на постели рассмеялась. На этот раз настоящим, искренним смехом, отчего ее лицо засияло, и все дефекты словно бы исчезли. Она и в самом деле была очень мила.

— Простите, — сказала она, — Я не имела в виду изображать себя такой важной и строгой персоной, но Майк Грин доставил нам немало беспокойства, крутясь возле нашего объекта, и, не зная, кто он, мы затратили на него кучу времени.

— А вам не довелось увидеть убийцу, пока вы тратили эту уйму времени?

Элайн слегка покраснела, словно я упрекнул ее в некомпетентности. По сути дела, так, впрочем, и было.

— Нет, — ответила она. — Когда я попала туда после полудня, он уже был мертв. Но разве есть сомнения? Другой-то кандидатуры не имеется.

Я пожал плечами.

— Откуда мне знать? Моя информация так скудна. Что ж, завтра утром я передам боссу ваше предупреждение, а сейчас я, пожалуй, побегу в кемпинг и попробую урвать пару часов для сна. А дождь все идет! Хоть бы мои спальные принадлежности не промокли. Палатка у меня не такая уж водонепроницаемая, — Я бросил взгляд на часы, — Пока накачаю этот чертов матрац, от ночи ничего не останется.

— Несколько часов у вас есть. Эта Дриллинг редко когда выползает на дорогу раньше девяти часов утра.

Девушка заколебалась. Что-то в ее интонации заставило меня внимательно посмотреть ей в глаза. Она ответила ничего не выражающим взглядом и похлопала по кровати, на которой сидела.

— Это большая кровать, — заметила она. Атмосфера в комнате внезапно изменилась. Элайн вызывающе взглянула на меня.

— У нас с вами такая тоскливая профессия…

Я молчал: ход по-прежнему был за ней. Она продолжила:

— Конечно, если вам не хочется, то о’кей. Я имею в виду, если вы храните верность жене или любимой девушке, то меньше всего я хочу сбить вас с истинного пути. И если вы спите только с девицами, у которых щечки как лепестки роз…

Она замолчала, не сводя с меня глаз. Я сказал:

— Откуда вы все знаете? А если я просто устал, проехав пятьсот миль за семь часов? Эти «фольксвагены» не предназначены для автогонок.

В ее глазах что-то изменилось, они стали пустыми и потускнели, как тающий лед.

— Отговорка не хуже всякой другой, — заметила она ровным тоном. — Прошу прощения за предложение. Встретимся вечером в Брэндоне. На случай, если забудете название, это город, в окрестностях которого находится большая провинциальная тюрьма. Расстояние отсюда составляет как раз средний дневной пробег миссис Дриллинг, если только она не изменит своих привычек решительным образом. Мисс Элайн Хармс, Музхед-лодж, номер двенадцать. Буду ждать и советую появиться с именем вашего босса и убедительным объяснением причины, по которой вы впутались в это дело. Мой шеф не поощряет частную инициативу.

— Угрозы, одни угрозы, — вздохнул я и, посмотрев на нее сверху вниз, грубо спросил:

— Получил ли Майк Грин аналогичное предложение, и если да, то какова была его реакция?

Элайн не шелохнулась, продолжая сидеть, скрестив под собой ноги. После короткой паузы она сказала пустым голосом:

— Майк Грин предпочитал дам повыше классом и приятней для взора. Зачем класть под себя отмеченных оспой мартышек, когда вокруг есть много чего получше. Конец цитаты. По крайней мере, он был честен и не заявлял, что устал. — Она сделал гримасу, — До свидания, мистер Клевенджер. Желаю вам хорошо отдохнуть и жду вас в Брэндоне с ворохом информации.

Я сказал:

— Вы симпатичнее, когда злитесь, но красивей, когда смеетесь.

Элайн взглянула на меня и после долгой паузы осторожно сказала:

— Романтический подход можно пустить побоку. И не делайте бедной девушке разных больших одолжений.

— Чего только не сделаешь, — возразил я, — чтобы не спать под дождем в дырявой палатке.

Она медленно улыбнулась. Улыбка ее была так же приятна, как и смех: немного заносчивая, свежая и бесстыдная.

— И чего только не сделает девушка, чтобы не спать одной!