ГЛАВА 1

— Биллион метеоритов! — в сердцах воскликнул бывший астронавт, что в переводе на обычный земной язык означало «тысяча чертей».

Не то чтобы он совсем распустился и не держал себя в руках, просто с тех пор как его отправили на пенсию и он лишился привычных опасностей, его стальные нервы начали пошаливать. «Этот земной покой превратил меня в тряпку», — не раз говорил себе с горечью астронавт. И вот теперь он не удержался от восклицания.

— Аскольд! — упрекнула его сестра и повела глазами на дверь. — Аскольд, там ребенок!

Под крепким космическим загаром астронавта выступил нежный румянец. Бывший звездоплаватель прикрыл рот ладонью, будто затолкнул назад готовое вылететь слово, и сконфуженно произнес:

— Прости, сестренка. Полбиллиона метеоритов, я не узнаю своего…

— Аскольд, — повторила сестра, укоризненно улыбаясь.

— Но тысячу метеоритов можно? — спросил астронавт, сбиваясь с толку. — Всего только тысячу.

Сестра всплеснула руками: ну что, мол, с ним поделаешь.

— Аскольд, я же тебе сказала: там ребенок. — И она вновь указала на дверь.

— Ну, тогда всего лишь один метеорит, но самый вредный и гнусный, — твердо сказал астронавт и осторожно ударил по столу кулаком, на котором был вытатуирован звездолет с надписью «Стремительный».

«Э, да я совсем расхлябался, как старая ракета», — заметил он про себя.

— В общем, этот гнусный метеорит, я не узнаю своего племянника, — продолжал астронавт. — Возвращаюсь, понимаете, из своего последнего в жизни рейса, а мой дорогой племянник уже не тот. Ходит, понимаете, опустивши нос, будто на него давит какой-нибудь жалкий миллион атмосфер!

Его сестрица пригорюнилась — видно, он задел ее больное место — и сказала:

— Влюбился наш Петенька. Надо же быть такой беде!

— Вот как?! — произнес бывший астронавт. — Значит, все пропало: теперь уж не бывать ему путешественником!

Когда-то он был великим астронавтом, и ему очень хотелось, чтобы племянник пошел по его стопам.

— Что уж путешественником, если он даже забросил любимую науку. — И сестра провела краем чистенького фартучка по глазам. — А какой он был к науке способный… Ну такой вундеркинд! Ему еще и двух лет-то не набиралось, а, бывало, спросишь его: «Петенька, а Петенька, сколько будет, если 3 575 679 помножить на 2 935 798?» — поморщит носик и скажет точно. И так все пошло хорошо… В девять годиков защитил кандидатскую диссертацию. А теперь вот уже десять лет как доктор наук. Только и осталось что в академики.

И сестрица опять едва не заплакала.

— Ничего не поделаешь, сестра. Я слышал, что с некоторыми случается такая беда, — печально пробормотал Аскольд Витальевич.

— Так если бы он полюбил, как все нормальные люди. Я бы уж рада была, детишек нянчила… А то ведь влюбился в кого? — всплеснула сестра руками.

— В кого же? — спросил машинально бывший астронавт.

— Если бы знать! В том-то и дело, что в Никого!

— Как это можно влюбиться в Никого? — усмехнулся бывший астронавт, как будто бы ему сообщили нечто несусветное. — Я холостяк, и не специалист в этой области, и, пожалуй, вообще ничего не смыслю в таких делах, но, по-моему, если разумные люди и теряют голову, то обычно из-за какого-нибудь конкретного лица, — добавил он затем.

— Можешь убедиться сам, — вздохнула сестра и приоткрыла дверь в соседнюю комнату.

Бывший астронавт увидел своего племянника. Вундеркинд сидел за письменным столом и смотрел в окно блуждающим взглядом через толстые очки, точно пытался что-то найти на улице. Оттого что он долго не был на свежем воздухе, племянник осунулся. На лице его отросла молодая кудрявая бородка.

— Сынок» кто же Она? Женщина? Рыба? Или, может быть, водоросль? — тоскливо спросила сестра. — Говорят, есть планеты, где живут разумные рыбы и водоросли. И даже камни…

— Что верно, то верно, — подтвердил бывший астронавт. — Помнится, на планете Лулу я присел отдохнуть на пенек, а тот оказался интеллектуальным. Тогда мы поболтали славно.

— Ах, если бы я знал, кто Она! — вздохнул племянник.

— А может, Она и не стоит этого? — осторожно спросила сестра.

— Что ты говоришь, мама! Она — Самая Совершенная во времени и в пространстве, — пробормотал влюбленный с упреком. — Я полюбил Ее с первой же мысли. Как только понял, что Она теоретически существует, так и потерял покой. Но кто Она и где Она?! — воскликнул он в полном отчаянии.

Это печальное зрелище оказалось им не под силу, брат и сестра вышли на цыпочках, несчастная мать закрыла дверь и вновь потерла глаза краем фартучка.

«А я-то… А я-то мечтал, что племянник пойдет по моему пути и тоже станет настоящим путешественником», — подумал бывший астронавт с горечью, расхаживая по комнате в своей поношенной курточке из коричневой кожи. Еще совсем недавно эта старенькая курточка была известна всему миру по газетным снимкам и телевизионным передачам. Аскольд Витальевич сшил ее из кожи сатурнинского бегемота, которую самолично добыл на Сатурне. Нет-нет, он не был таким фанатом, чтобы ради моды стрелять в животное! Просто сатурнинский бегемот раз в десять лет сбрасывает кожу, и на этот раз он сделал это специально для Аскольда Витальевича.

— Сто тысяч метеоритов… — пробормотал бывший астронавт и, погладив в утешение сестрицу по голове, вышел из дома.

Он брел по улице и бормотал себе под нос:

— Ах, как подвел племянник, биллион биллионов метеоритов! Кто же теперь вместо меня будет искать приключения? Сам-то я уж на пенсии теперь. Поди ты, списали на Землю. Полетал — и довольно, говорят.

Это случилось в тот день, когда он вернулся из своего последнего путешествия. На космодроме, как всегда, собралась толпа тех, кому не терпелось сейчас же услышать рассказ о новых приключениях своего кумира. Аскольд Витальевич присел на ступеньки вокзала и поведал несколько совершенно новых удивительных историй. Наслушавшись вдоволь, народ разошелся, и тогда к астронавту подсел представитель Отдела путешествий.

«А не пора ли вам утихомириться, дорогой Аскольд Витальевич? — мягко произнес представитель. — Попутешествовали — и хватит! Дайте теперь попутешествовать другим, тем, кто помоложе».

Они, то есть отдел, застали его врасплох. И все же великий астронавт возразил, сказал, что он вовсе не стар еще и готов хоть куда, хоть за тридевять Вселенных. А что касается перегрузок. так даже трудно представить, сколько он может их выдержать…

«Знаем, знаем… — прервал его представитель, а в голосе его сквозило сомнение. — Знаем, вы еще бравый мужчина! Но столько желающих путешествовать, что просто не напасешься космических кораблей. На вашем счету уже тысячи приключений, и будет просто несправедливо, если из-за вас кто-нибудь так и не отправится в путешествие. Ни разу в жизни!..» Великий астронавт чтил справедливость более всего и поэтому покорился, хотя даже не смог представить, как теперь будет жить без приключений…

— Неужели я не буду больше путешествовать? — шептал астронавт, шагая по улице.

Встречные уже не узнавали его, словно позабыли о его существовании. Во всяком случае, по тротуару совершенно запросто шагал самый прославленный путешественник, почетный член всех географических и астрономических обществ, и никто из прохожих даже не оглянулся ему вслед. А раньше-то, а раньше, когда он возвращался из очередного еще небывалого похода, от бесчисленных почестей не было спасу. И скромный и суровый по натуре великий астронавт прятался от ликующей публики по задворкам. Поэтому сегодня ему стало чуточку обидно.

«Ну да, конечно, забыли… Теперь уже другие звездолеты и другие имена, — сообщил он себе печально. — И подвел племянничек мой — надежда, единственый продолжатель рода знаменитых звездоплавателей, который я было основал. Что за прок от человека, потерявшего голову?..» Вернувшись домой, он с горя первым делом отключил в кабинете земное притяжение. Когда астронавт еще был знаменит, ученые подарили ему специальную машину, которая убирала притяжение. И человек в кабинете становился невесом. Астронавт переобулся в домашние туфли и начал плавать по комнате, продолжая рассуждать сам с собой.

Когда он немного успокоился, лег в дрейф посреди кабинета и вполглаза задремал, в дверь громко постучали.

— Войдите! — крикнул астронавт недовольно. В кабинет вошел белокурый геркулес в юношеском возрасте. Гость тут же потерял равновесие и ухватился за дверную ручку. И дверь задрожала, зазвенела, точно струна, от его тяжелой хватки.

— Вот это да! Я так и думал, что у вас и дома должно быть все по-особенному! — заявил весело гость.

— Что же тут особенного? Естественные условия для отдыха, и всего-то, — пробурчал астронавт, поворачиваясь на бок.

— А, понимаю, — неизвестно чему обрадовался гость.

— Так что вам угодно? — спросил астронавт, взирая на пришельца сверху.

— Аскольд Витальевич, у меня к вам одно предложеньице, — сообщил парень, радостно улыбаясь и ослепительно сверкая крепкими зубами.

— Представляю, что можно предложить астронавту, который уже никому и не нужен, — горько усмехнулся Аскольд Витальевич. — Ну ладно, валяйте сюда!

— Иду! — крикнул жизнерадостный гость. Он оттолкнулся от дверей и полетел через кабинет, кувыркаясь по дороге для забавы.

— Нельзя ли без шалостей, — проворчал астронавт; он взялся за стержень люстры, а свободной рукой прихватил пролетавшего мимо гостя за шиворот. — Мне это нравится, — заявил парень сияя.

— Я слушаю. — напомнил астронавт, смягчаясь.

Он должен был признаться в душе, что этот парень в общем-то производил приятное впечатление. «Лихой парень! Вот уж прирожденный путешественник, — подумал астронавт. — А племянник Петенька ах уж как не оправдал моих надежд, подумать только!»

— Меня зовут Саней. Я насчет вашего племянника Петеньки, — объявил симпатичный Саня, посматривая на хозяина голубыми простодушными глазами.

— Что-нибудь еще? — спросил астронавт и насупился.

— Он влюблен! — воскликнул Саня восторженно.

— Уже наслышан, к сожалению, — сказал астронавт сухо.

Но Саня пропустил его замечание мимо ушей и продолжал восхищаться.

— И самое главное, — сказал он ликуя, — самое главное то, что он даже толком не знает в кого.

— Какое это имеет значение, это уже частности, — промолвил астронавт и, не сдержав грусти, прижался щекой к прохладному стержню люстры.

— Вы говорите — какое значение? Да потрясающее! — воскликнул Саня, блестя глазами. — Теперь Ее нужно искать! — закончил он, переходя на шепот.

Когда паренек произнес последнее слово, Аскольд Витальевич невольно вздрогнул.

— Вы сказали «искать»? — хрипло спросил астронавт, вслушиваясь в музыку этого удивительного слова.

— Да! Вот именно: искать!

— Но какое я имею отношение к этой, простите, несерьезной истории? Чем могу помочь?

— О, своим несравненным опытом! Ее следует искать в космосе. Понимаете? В космосе! — торжественно объявил Саня. — А коли так, я сразу и подумал: «Вот кто знает Вселенную как свою ладонь — Аскольд Витальевич!» И помчался к вам.

— Простите, но что общего между… между таким недостойным увлечением и… космосом?! — удивился астронавт и даже почувствовал некоторую обиду за великий космос.

— Отношение самое непосредственное. — И Саня таинственно наклонился: — Она, в кого он влюблен, связана со временем и пространством. — И гость величественно указал за окно, туда, где синело глубокое небо.

— Она что же, стюардесса, вы так полагаете? — усмехнулся астронавт догадливо.

— Ничего не известно. Может, и стюардесса на космических кораблях, а может, и жительница какой-нибудь еще неоткрытой планеты. Известно только то, что Она Самая Совершенная во времени и пространстве… Понимаете, когда Петенька почувствовал это в сердце… ну, эту самую любовь, он вначале испугался, потому что вроде влюблен, а не знает в кого. Ну хоть лопни! Понимаете, какое нелепое положение? Тогда он зашифровал свои идеалы и сунул в электронно-вычислительную машину. Машина, в общем, попыхтела и выдала на-гора, что Она, мол, — ну, та, которая будто бы ранила его в сердце, — Самая Совершенная во времени и пространстве. И более ничего, ну хоть тресни!.. Такая ситуация, Аскольд Витальевич. Значит, надо искать самим. Во времени и пространстве, то есть в космосе.

Из-за энергичных движений он то и дело кувыркался в воздухе, и хозяину каждый раз приходилось ловить его за полы пиджака и возвращать на место.

— Значит, как я понял, вы пускаетесь в путешествие? — спросил астронавт с завистью.

— Петенька очень переживает, прямо нет сил смотреть, — сказал Саня, заглядывая астронавту в глаза по-собачьи.

— И что же должен я? Помочь советом? — спросил астронавт с горечью.

— Мы просим вас возглавить экспедицию, — важно предложил Саня.

— Искать какую-то сопливую девчонку? — фыркнул астронавт, полагая, что нужно немного поупрямиться для солидности, а сам так и обмер от неожиданной радости.

— Да, искать! Аскольд Витальевич, неизвест-ные дороги ждут вас! Вас ждут звезды, Аскольд Витальевич! — призвал Саня, бледнея от пафоса.

Астронавт смущенно хмыкнул…

«Снова в путешествие! — с восторгом подумал он. — Пусть даже из-за какой-то девчонки. Мы разыщем ее, и пусть мой дорогой племянник посмотрит на нее и скажет: „Нет, все-таки самое прекрасное на свете — это путешествие. Стану-ка я лучше путешественником!"“

— Экипаж? — спросил астронавт деловито.

— Три человека. Командир корабля, то есть вы, и мы еще с Петенькой, — четко доложил Саня.

Астронавт одобрительно кивнул. Этот бравый парень нравился ему час от часу все больше.

— А с Отделом путешествий вы утрясли? Может, чья-нибудь очередь, а я, пожалте, вместо него? И ни за что ни про что пострадает хороший товарищ, — произнес Аскольд Витальевич и затаил дыхание, дожидаясь ответа.

— Не волнуйтесь, никто не пострадает, потому что мы построим свой звездолет! — воскликнул Саня.

— Вы сказали — построим? Я не ослышался? Выходит, у вас даже нет корабля?

— Пока еще нет, но это же пустяки, соберем своими руками. Достанем схему и соберем. Долго ли? — сказал небрежно Саня.

Астронавт покачал головой. В нем все так и погасло. Он-то уж настроился было…

— А что? — запетушился гость. — И соберем! У нас есть один парень… Вот такой парень! — И Саня выставил большой палец. — Сам собирает приемники. Да ему только посидеть, и будет вам звездолет.

— Будет звездолет, тогда и поговорим, — сказал астронавт укоризненно.

Он взял себя за рукав, подтащил к стене и начал спускаться на пол, хватаясь за мебель. Этим он давал понять, что беседа закончена. Он был немножечко сердит за то, что пришли и без толку растравили его старое астронавтское сердце.

— А как же я? — спросил Саня, вращаясь под потолком.

— Следуйте за мной, — буркнул астронавт не глядя.

Он выключил аппарат, восстановив земное притяжение в комнате, и Саня, только успевший до-браться до стены, скатился на мягкий ковер.

— До свидания, командир! Через несколько дней наш корабль будет ждать вас на старте, — сказал Саня, одной рукой отряхиваясь и протянув вторую для рукопожатия.

— До свидания, до свидания, — проворчал астронавт, продолжая дуться.

Он пожал протянутую ладонь, по-прежнему глядя в сторону. А Саня, видно, был очень доволен визитом. Едва за ним захлопнулась дверь, как до астронавта долетел с лестницы его веселый голос. Недавний гость напевал, не заботясь о мелодии:

— Нам нипочем и космический мороз, и очень горячие звезды… Мы отыщем тебя, о Самая Совершенная незнакомка!

«О биллионы биллионов!.. — ругнулся астронавт про себя. — Никогда я еще не испытывал такой досады. Даже когда попался в плен к пиратам из созвездия Гончих Псов. Будь у нас звездолет, биллионы биллионов!..» А Саня выбежал из подъезда и помчался на стоянку такси, лавируя между прохожими. Прохожие, в свою очередь, огибали Саню. У них были такие лица, будто они тоже куда-то спешили. Некоторые даже бежали…

«Что бы это значило?» — не выдержав, заинтересовался Саня, и тут же до его слуха донеслось с соседней улицы:

— Есть приключения! Самые разные приключения! Увлекательные! Занимательные! На-а любой вкус!..

Мимо Сани пробежали парень и девушка. Парень пояснял на ходу своей спутнице:

— Говорят, это Продавец приключений. Говорят, он прибыл вчера на нашу планету.

«Нас-то уже поджидают свои приключения», — ухмыльнулся Саня и последовал дальше.

На углу он остановил такси на воздушной по» душке и уселся рядом с водителем. Машина оторвалась от земли, полетела над асфальтом. Саня нетерпеливо заерзал, и такси под его тяжестью едва не село на брюхо.

— Осторожней! — испугался шофер. — Порвешь воздушную подушку.

Они примчались на тихую, тенистую улицу, вымощенную старинным булыжником. Расплатившись с водителем самыми добрыми пожеланиями, Саня взбежал по лестнице на второй этаж деревянного дома и нетерпеливо постучал в одну из дверей. Ему открыла пожилая женщина с руками в мыльной пене. Ответив на приветствие, она пропустила Саню в глубь квартиры. Он протопал по коридорчику, пронзительно скрипя половицами, и ворвался в комнату, где стоял стол, заваленный триодами, диодами и прочей металлической утварью, а за столом сидел худенький парень с острым лицом и совал паяльник в чрево какой-то сложной конструкции.

— Добрый день! — заорал Саня, останавливаясь за спиной приятеля.

— Что делаю-то? Да вот комбайн: стиральная машина с телевизором. У мамы, понимаешь, корыто прохудилось, — рассеянно пробормотал паренек и поднес острие паяльника к близоруким глазам.

— Есть срочное дело, понимаешь? Ты еще не представляешь, какое грандиозное дело!

— Да вот нашел на чердаке старый велосипед, а поломанную мясорубку на всякий случай прибрал еще прошлой осенью, — пояснил паренек, заглядывая в нутро будущего комбайна.

— Очнись, дружище! Я же говорю: дело есть одно, ну прямо гигантское! Да выключи свой паяльник, в конце концов! Дело первейшей важности. Знаешь что, собери ракету, а? Небольшой звездолетик. Соберешь? Ради Петеньки!

Эдик поднял паяльник, точно жезл, и сказал, уже что-то соображая:

— Звездолет? Тебе какого класса?

— Ну… мне бы самый большой.

— Тащи материал! Если что-нибудь осталось из твоих игрушек.

— Старый паровоз пойдет? Кукушка?

— Пойдет! Хорошо бы еще стенные часы с громким боем фирмы Буре, — проговорил Эдик. — Спроси у своего прадедушки, — и вновь углубился в работу.

Уже к вечеру энергичный Саня принес все необходимое. А на другой день прибежал к Эдику прямо с завода и отныне каждый вечер сидел, примостившись у краешка стола, и благоговейно следил за каждым движением своего приятеля. И наконец настал час, когда Эдик откинулся с отверткой в руках на спинку стула и сказал:

— Готово! Можешь забирать! — и повел отверткой, отыскивая, что бы еще можно было такое подвинтить.

Саня едва не заплакал от разочарования. Звездолет едва доходил ему до подбородка.

— Что же ты натворил? Здесь едва поместится кошка, а не то что трое взрослых людей. Как же я теперь посмотрю в глаза Петеньке и Аскольду Витальевичу? — горестно сказал Саня.

— Маловат, что ли? — спокойно спросил конструктор. — Ну, это беда поправимая. Мы его вырастим, и всего-то забот! Бери звездолет — и айда на пустырь.

По дороге Эдик заглянул в сарай, прихватил лопату и небольшой мешочек.

— Копай грядку, — сказал он на пустыре. Потом он высыпал в ямку из мешочка порошок, оказавшийся минеральным удобрением.

— Сажай звездолет.

И когда недоумевающий Саня посадил звездолет, сказал:

— Ну вот, а теперь поутру поливай и окучивай.

— Да что толку? — возразил Саня уныло. — Это же не огуречная рассада. Всем известно, что железные вещи не растут, сколько их ни удобряй и ни окучивай.

— А кто-нибудь проверял это на опыте? — спросил Эдик сердясь.

— Пока еще никто. Мы первые, — вынужден был признать Саня.

— Вот видишь, еще никто не проверял, а ты уже сомневаешься, — промолвил Эдик с упреком.