Культура имеет значение, и на нее оказывает глубокое влияние религия или этический кодекс, такой как конфуцианство, хотя это и не единственное влияние.

Я описал положение каждой из 117 стран с помощью десяти индикаторов или индексов, а затем сгруппировал эти данные по признаку господствующей религии. Использовались следующие десять показателей.

1. Индекс развития человеческого потенциала ООН на основании соответствующего доклада (UN Human Development Report) за 2007 г., отражающий данные о здравоохранении, образовании и доходах.

2. Данные о грамотности из Доклада о развитии человеческого потенциала за 2007 г.

3. Данные о женской грамотности из Доклада о развитии человеческого потенциала за 2007 г.

4. Данные о рождаемости из Доклада о развитии человеческого потенциала за 2007 г.

5. Рейтинг Freedom House за 2007 г., в котором страны оценивались с точки зрения политических прав и гражданских свобод (диапазон каждой из этих двух шкал — от 1 для самых свободных до 7 для самых несвободных стран; самая высокая суммарная оценка — 2, самая низкая — 14).

6. Дата установления демократического правления, которое после этого не прерывалось (моя оценка).

7. Душевой валовой внутренний продукт (ВВП), по данным публикуемого Всемирным банком Доклада о мировом развитии (World Development Report) за 2007 г.

8. Уровень неравенства в распределении доходов (коэффициент Джини) из Доклада о мировом развитии за 2007 г. (более низкое значение соответствует более высокой степени равенства).

9. Степень доверия, по данным World Values Survey за 2000 г. (процентная доля респондентов, считающих, что людям в целом можно доверять).

10. Рассчитываемый Transparency International Индекс восприятия коррупции за 2007.

Данные сведены в табл. 2.1.

Я признаю, что с научной точки зрения такой анализ имеет серьезные ограничения. Данные взяты из респектабельных источников, но некоторые искажения все же неизбежны. Например, хотя я в целом исходил из рабочего допущения, что большинство жителей страны придерживается религии, к которой отнесена данная страна, очевидно, что существуют большие колебания в распределении населения многих стран по религиозной принадлежности. Хотя Индия является преимущественно индуистской страной, численность мусульманского населения в ней — одна из самых больших в мире. Напротив, в Индонезии подавляющее большинство населения — мусульмане, но ее небольшое китайское меньшинство преимущественно христианского вероисповедания внесло непропорционально большой вклад в экономическое развитие страны. Хотя Южная Корея считается конфуцианской страной, многие корейцы практикуют другие религии, в первую очередь христианство. Да и сам ярлык «конфуцианский» является чрезмерно упрощенным: более точным было бы говорить о китайской культуре, которая включает в себя, помимо прочих источников, определенные аспекты буддизма, даосизма и культа предков.

Наконец, я отнес Германию, Нидерланды и Швейцарию к числу протестантских стран, хотя в каждой из них сегодня, возможно, больше практикующих католиков, чем протестантов. Я сделал это по тем же основаниям, по каким это сделано в World Values Survey, поскольку, как говорит Рональд Инглхарт, «исторически их формировал именно протестантизм».

Хочу повторить важную мысль, о которой уже говорил раньше: в рамках одной и той же религии существуют разделения, встречные течения и национальные варианты, не отраженные в табл. 2.1. Например, целый ряд обобщений, которые в дальнейшем будут сделаны по поводу католицизма, неприменимы к баскам, которые имеют многовековую традицию предпринимательства, творчества и сотрудничества, но при этом являются католиками (Общество Иисуса — орден иезуитов — было основано баском Игнатием Лойолой; см. главу 6). Ислам очень разный в Индонезии и в Саудовской Аравии. И, кроме того, в нашем анализе не проведено дезагрегирование суннитов, шиитов и мусульман-курдов, не говоря уж о тяготеющих к прогрессу исмаилитах (см. главу 7).

Я также вынужден был сделать некоторые оценки на основе личных суждений. Например, я должен был ответить на вопрос: «С какого момента в Великобритании существует не прерывавшееся демократическое правление?» Кто-нибудь мог бы привести аргументы, что подходящая дата — 1215 г. Исходя отчасти из признания математических искажений, которые возникли бы, если бы я принял в качестве значения этого показателя год подписания Великой хартии вольностей, я выбрал вместо этого 1832 г. — год всеобъемлющей политической реформы.

Хочу еще раз подчеркнуть, что не только религия воздействует на результаты, достигнутые страной по этим показателям, и на ее культуру. Но культура имеет значение, и на культуру оказывает глубокое влияние религия или этический кодекс, такой как конфуцианство, хотя это и не единственное влияние. Хотя я не могу сколько-нибудь точно выразить количественно смысл слова «глубокое», закономерности, которые мы обнаружим в ходе исследования этих данных, как правило, будут подтверждать вывод, что некоторые религии больше способствуют человеческому развитию, чем другие. Однако эти закономерности должны рассматриваться как приблизительные. Небольшие различия очень легко могут быть объяснены дефектами данных и вмешательством не относящихся к культуре факторов. Поэтому нам следует искать закономерности, проявляющиеся в значительных различиях.

Исходя из приведенных данных, можно сформулировать следующие общие выводы, которые будут обсуждаться в последующих разделах.

Преимущественно протестантские страны достигают существенно лучших результатов по Индексу развития человеческого потенциала ООН, чем преимущественно католические. Этот показатель, включающий в себя ожидаемую продолжительность жизни, грамотность, количество учеников в школах и душевой ВВП, — самый всесторонний из десяти приведенных. На шкале, где 1 соответствует наилучшему показателю, а 177 — наихудшему, средневзвешенный (по численности населения) показатель для протестантских стран составляет 14, а для католических — 66. Разумеется, большинство протестантских стран находятся в «первом мире», в то время как большинство католических — нет. Однако, даже если сравнить страны «первого мира» между собой, можно обнаружить небольшую разницу: средневзвешенное значение для протестантских стран составляет 13, а для католических— 16.

Различия в уровне грамотности между этими двумя группами искажены из-за разного состава групп по признаку принадлежности к «первому миру» и «третьему миру», а потому не заслуживают дальнейшего обсуждения. Походя отмечу, что в Латинской Америке все еще существует существенная неграмотность среди взрослых — в девяти странах она составляет 10% и более.

Рейтинги демократии Freedom House демонстрируют существенную разницу: по шкале, где 1 соответствует наилучшему случаю, а 7 — наихудшему, средневзвешенное значение составляет 1 для протестантских стран и 2,4 для католических. Эта разница по большей части отражает хрупкость и неустойчивость демократии в католической Латинской Америке.

Поскольку как в Латинской Америке, так и в некоторых африканских и ранее входивших в советский блок католических странах демократия непрерывно существует сравнительно недолго ( и это в лучшем случае), то для проверки утверждения Токвиля о том, что протестантизм имеет большее сродство с демократией, чем католицизм, наиболее осмысленной представляется рассмотрение группы стран «первого мира». Именно по показателю продолжительности существования демократии, а не по рейтингу Freedom House, наблюдается наибольший контраст. Средняя дата начала не прерывавшегося существования демократии для протестантских стран «первого мира» — 1852 г., а для католических — 1934 г. Если приписать странам весовые коэффициенты пропорционально численности населения, то это расхождение станет еще больше: 1826 против 1927, т.е. целое столетие.

Протестантские страны обладают трехкратным преимуществом по душевому ВВП, что отражает разный состав этих двух групп по признаку принадлежности к «первому» и «третьему миру». Эта разница существенно сокращается, если ограничиться рассмотрением только стран «первого мира», но остается весьма значительной — 9000 долл. США по средневзвешенному показателю. Могу добавить, что данные Энгаса Мэдисона за 1900 г. демонстрируют существенное превосходство протестантских стран над католическими внутри той группы, которая сегодня составляет «первый мир». Разумеется, данные о ВВП в целом подтверждают тезис Макса Вебера об экономической созидательной способности протестантизма.

Из всех регионов мира для Латинской Америки, по-видимому, характерно самое неравное распределение доходов, и этот факт существенно смещает показатель распределения доходов в пользу протестантских стран. Однако если сосредоточиться на «первом мире», то католические страны показывают лучшие результаты, чем протестантские, — в значительной степени потому, что распределение доходов в многолюдных и преимущественно протестантских Соединенных Штатах Америки является самым неравным среди всех развитых демократий.

Доверие, измеряемое долей положительных ответов на вопрос «Можно ли в целом доверять людям?», если учитывать весь мир, в протестантских странах намного выше (38%), чем в католических (16%), и хотя, если ограничиться только странами «первого мира», этот разрыв сокращается, тем не менее он остается существенным: взвешенное среднее показателей доверия к другим людям составляет 38% для протестантских и 29% для католических стран «первого мира». Это может быть связано с наличием довольно значительного разрыва в уровне коррупции. На шкале, где наименьший уровень коррупции соответствует показателю 10, а наибольший — 1, взвешенное среднее для протестантских стран оказывается равным 7,7, а для католических — 4. Если ограничиться странами «первого мира», соответствующее среднее значение для протестантских стран составит 7,8, а для католических — 6,5.

Из десяти наименее коррумпированных стран согласно Индексу восприятия коррупции за 2010 г. девять — протестантские, а одна, Сингапур, — конфуцианская. Данные о доверии и коррупции снова приводят на ум противопоставление Вебером относительной строгости протестантской «святости, возведенной в систему», и католической этики, в которой столь важную роль играет чередование циклов греха, исповеди, отпущения и нового греха.

В статье, опубликованной в журнале The Economist, особо выделяется непропорционально большой вклад, который внесли французские протестанты в прогресс страны, в которой доминировал католицизм: «Французы склонны думать, что протестантское происхождение означает честность, уважение к собственному слову, упорный труд, чувство ответственности, скромный образ жизни, терпимость, свободу совести — и мрачную непреклонность. Протестанты были в авангарде самых великих освободительных идей и реформ во французской истории — Декларации прав человека и гражданина, отмены рабства, рыночной экономики, децентрализации власти, распространения государственного образования, отделения церкви от государства, защиты контрацепции и разводов».

Разумеется, эти две религии оказывали гораздо большее влияние на культуру до начала XX в., чем после. В большинстве стран «первого мира» произошла существенная гомогенизация, в результате которой доминирующий этический кодекс был в целом принят людьми, исповедующими все религии, — а также агностиками и атеистами. В этом смысле, как утверждал Сэмюэл Хантингтон в книге «Кто мы?», все мы, ассимилированные американцы — протестанты, католики, иудеи, мусульмане и неверующие, — являемся англо-протестантами.

Скандинавские страны — Дания, Финляндия, Исландия, Норвегия и Швеция — на протяжении всей своей эволюции испытывавшие глубокое влияние лютеранства и являющиеся относительно однородными, получают высокие оценки по всем показателям. Все они получили высший балл 1 в рейтингах политических прав и гражданских свобод Freedom House. По Индексу развития человеческого потенциала ООН Исландия заняла 1-е место, Норвегия — 2-е, Швеция — 6-е, Финляндия — 11-е, а Дания — 14-е место. Все пять стран входят в число первой десятки с наиболее равным распределением доходов. Дания, Швеция и Норвегия занимают верхние позиции на шкале доверия. Все пять стран входят в число одиннадцати наименее коррумпированных стран мира.

Аналогичный паттерн скандинавских достижений проявляется и в четырех других рейтингах.

• Согласно исследованию качества государственного управления в странах мира, проведенному Национальным бюро экономических исследований, Норвегия заняла 3-е место (Новая Зеландия заняла 1-е, а Швейцария — 2-е), Исландия — 6-е, Финляндия — 8-е, Швеция — 9-е. Все страны первой десятки — преимущественно протестантские.

• В рейтинге Всемирного экономического форума за 2008 г., в котором страны располагаются в соответствии с конкурентоспособностью, Дания находится на 3-м месте, Швеция — на 4-м, Финляндия — на 6-м (США заняли 1-е место, Швейцария — 2-е). Девять из десяти стран, занявших самые высокие места, являются протестантскими; Япония получила рейтинг 9.

• В рейтинге стран по количеству научных публикаций в расчете на миллион граждан Швеция занимает 2-е, Дания — 3-е, а Исландия — 5-е место. (Швейцария получила рейтинг 1, а Израиль — 4.)

• В составленный в 2004 г. список богатых стран, расположенных в порядке убывания величины их вклада в прогресс бедных стран, Дания вошла под номером 2 (Нидерланды оказались на 1-м месте), Швеция — под номером 3, а Норвегия — под номером 9. Девять из первых десяти стран — протестантские, Франция вошла в список под номером 10.

Любопытно, что проведенное недавно исследование социального капитала в США (в котором социальный капитал определяется как «высокий уровень доверия и терпимости, дух равенства, волонтерская деятельность, заинтересованность в собственной информированности и участие в общественных делах») выявило, что американцы скандинавского и британского происхождения находятся в самой верхней части шкалы.

Разумеется, на данные по конфуцианским странам доминирующее влияние оказывает Китай, который тянет все индикаторы вниз, особенно если мы взвешиваем их пропорционально численности населения. Средние показатели для конфуцианских обществ «первого мира» — Японии, Южной Кореи, Тайваня, Гонконга и Сингапура — аналогичны средним показателям католических стран «первого мира» по следующим шкалам: (1) Индекс развития человеческого потенциала ООН; (2) грамотность, включая грамотность среди женщин; (3) душевой ВВП; (4) распределение доходов. В католических странах «первого мира» устойчивая демократия возникла на полвека раньше, чем в конфуцианских странах «первого мира», что отчасти отражает авторитарную тенденцию в конфуцианстве; а по индексу Freedom House католические страны «первого мира» показывают несколько лучшие результаты, чем их конфуцианские визави. Доверие в конфуцианских странах существенно выше, чем в католических, в то время как коррупция находится примерно на том же уровне, с единственным примечательным исключением: в рейтинге Transparency International Сингапур делит первое место с Данией и Новой Зеландией.

Православные и католические страны занимают одинаковое положение на шкале Индекса развития человеческого потенциала ООН со средневзвешенными значениями 67 и 66 соответственно, и они довольно близки друг к другу по душевому ВВП и уровню доверия. Единственные православные страны «первого мира» — это Греция и Кипр, но они же находятся среди наименее богатых. Православные страны в целом пользуются преимуществами уровня грамотности, характерными для стран «первого мира», что отражает приоритетное значение, придававшееся коммунистами образованию. А тот факт, что Индекс восприятия коррупции показывает для них худшие значения, чем для католических стран, может быть отчасти объяснен как результат широко распространенной коррупции, которую взращивала коммунистическая система.

Экономический крах Греции в 2011 г., сопровождавшийся аналогичными проблемами в католических Италии, Испании, Португалии и Ирландии, в целом подтверждает сказанное. Результаты, демонстрируемые Россией с момента падения коммунизма, также поднимают вопрос о влиянии православия.

Эксперт по Восточной Европе Николай Гвоздев рассказывает о церкви, основная доктрина которой не поддерживает ни демократические институты, ни рыночную экономику. Православная церковь сегодня занимает примерно те же позиции, что и католическая до того, как во второй половине XX в. она встала на путь полной поддержки демократии.

В своей статье о Грузии, подготовленной в рамках исследовательского проекта «Культура имеет значение», бывший чиновник грузинского правительства Ираклий Чкония перечисляет основные особенности православия, невольно приводящие на ум столбец нашей типологии, соответствующий низкому уровню культурного капитала: «Эти [культурные] модели, часто противопоставляемые западному христианству, в особенности протестантизму, включают подчинение авторитету, противодействие инакомыслию, инициативе, нововведениям и социальным изменениям, смиренный коллективизм вместо индивидуализма, акцент на этнической сплоченности, а не на наднациональных связях, изоляционизм, партикуляризм, духовный детерминизм и фатализм. Кроме того, в этот культурный паттерн входит неприятие православием инославного христианского Запада и мусульманского мира — политических соперников православия в прошлом и настоящем».

Что касается возможностей изменения, то, по оценке Гвоздева, «многое зависит... от двух самостоятельных, но взаимосвязанных процессов. Первый вопрос состоит в том, смогут ли и захотят ли охранители православной традиции — не только священнослужители, но также интеллектуалы и активисты — “переосмыслить” ее таким образом, чтобы новое понимание оказалось более сочетающимся с поддержкой демократии и институтов свободного рынка. Второй вопрос заключается в том, сможет ли основная часть православного населения — особенно “невоцерковленного” — принять это новое осмысление в качестве легитимного выражения их традиционной культуры. Опять-таки ответ неясен».

Здесь я повторяю с некоторыми изменениями свои заключительные замечания из главы 8, посвященной католической Латинской Америке. Разумеется, влиятельность православной церкви сейчас не такова, какой она некогда была. Однако церковь сохраняет существенное влияние, и она посредством реформирования своих политических и экономических доктрин, а также более принципиальной позиции в вопросах морали и этики может внести существенный вклад в изменение традиционных ценностей, что необходимо для повышения шансов на дальнейший прогресс православных стран. Реформа способна также остановить и, возможно, обратить вспять происходящий отход людей от православия.

Данные по мусульманским странам демонстрируют сильное сопротивление модернизации, что поразительно контрастирует с авангардной ролью ислама в первые несколько столетий его существования. Страны ислама находятся далеко позади конфуцианских и еще больше отстают от христианских стран «первого мира» по Индексу развития человеческого потенциала ООН; по уровню грамотности, особенно среди женщин; по душевому ВВП; по уровню доверия в соответствии с данными World Values Survey (если не считать католические страны); и по Индексу восприятия коррупции.

Особенно стоит отметить низкий уровень женской грамотности — в частности, в Египте, Марокко, Пакистане и Бангладеш он составляет менее 50%, — что отражает подчиненное положение женщин в мусульманской религии.

Примечательны также данные о рождаемости. По оценкам ООН за 1995—2000 гг., исламские страны имеют самые высокие значения коэффициента рождаемости в мире. Но хотя, по оценкам ООН на 2000—2005 гг., они продолжают демонстрировать самый высокий уровень рождаемости среди различных религиозных групп, в последнее время, как показано в табл. 2.2., происходит общее его снижение.

Согласно рейтингу Freedom House, исламские страны — менее свободные, чем любая другая группа стран, за исключением конфуцианских, где на числовые данные решающим образом влияет китайский авторитаризм. Только одна преимущественно мусульманская страна, Мали, оценивалась Freedom House как свободная — до тех пор, пока военные не свергли избранное правительство в марте 2012 г. Доверие в странах ислама низко, а коррупция высока.

Я провел дезагрегирование исламских стран на арабские и неарабские, чтобы посмотреть, существуют ли между ними существенные расхождения. Арабские страны показывают существенно лучшие результаты по душевому ВВП, что отражает богатство, связанное с нефтью, и по показателю коррупции. Но при этом они показывают гораздо худшие результаты, чем неарабские страны, по шкале политических прав и гражданских свобод Freedom House.

Индуистская Индия по рейтингу Freedom House обошла все прочие группы стран, выделенные по религиозному признаку, кроме протестантских стран. Британские политические институты пустили здесь глубокие корни.

По данным Всемирного банка, в 80-х годах XX в. экономика Индии росла в среднем на 5,3% в год, а в 90-х — на 6% в год, в последнем случае это имело место после открытия экономики страны. Продолжающийся экономический подъем в Индии относится к числу самых отрадных экономических явлений начала XXI в., хотя ее экономика сбавила обороты в 2011 г., параллельно аналогичному феномену в Китае.

Однако уровень грамотности в Индии остается поразительно низким — более половины индианок неграмотны, что указывает на столь же подчиненное положение женщин в индуизме, как и в исламе. Кроме того, у Индии в 2010 г. зафиксирован весьма низкий Индекс восприятия коррупции Transparency International — она делит 87-е место из 178 стран и отстает по этому показателю от Мексики, Малави и Перу.

Буддизм доминирует в семи странах: Таиланд, Мьянма, Шри-Ланка, Камбоджа, Лаос, Монголия и Бутан. Монголия — одна из самых свободных стран «третьего мира», а Мьянма — одна из наименее свободных. Значения коэффициента Джини для Монголии, Камбоджи и Таиланда типичны для стран «третьего мира», а для Шри-Ланки они намного лучше, фактически даже лучше, чем в Великобритании и США, где, повторим еще раз, распределение доходов самое неравномерное среди развитых демократических стран. Таиланд — единственная буддистская страна, в которой наблюдаются стабильно высокие темпы экономического развития, но — как и в Индонезии, Малайзии и на Филиппинах — непропорционально большой вклад в этот рост вносит китайское меньшинство.

Проблема построения обобщений еще более затрудняется из-за разноликости буддизма с его крупными разделениями, множеством сект и разнообразными изменениями, которые переживают его секты во времени.

Несомненен, однако, тот факт, что вплоть до настоящего времени ни одна буддистская страна не вошла еще в «первый мир», который включает только протестантские, католические, конфуцианские страны и иудейский Израиль.