ГЛАВА IX

– Он и вправду смешно придумал? – поинтересовались у землян бывшие конвоиры, а теперь их товарищи по несчастью.

– Для кого как. Для него – да. И даже очень. А для нас очень грустно, – сказали земляне, стараясь быть объективными.

В желудке гранитного Помса было неуютно и сумрачно, как, наверное, в настоящем желудке. В его углах и вовсе стояла непроглядная тьма. Но может, это было и к лучшему. В такой суровой темнице не до лени. Тут хочешь не хочешь будешь действовать, совершать героические поступки.

– Так и быть, даю на полное отчаяние одну минуту. Затем начинаем думать о побеге, – объявил Аскольд Витальевич, взглянув на свои небьющиеся и негорящие командирские часы, которые можно было доверить даже неразумным детям.

Узники, не теряя драгоценных секунд, погрузились было в горькое и вместе с тем сладостное отчаяние, но им все испортил неуемный юнга. Ну, не сиделось ему спокойно даже в солидной тюрьме.

– Змея! – воскликнул Саня, как бы призывая своих и давних, и новых друзей к оружию и готовясь ринуться первым в отчаянный бой.

– Не бойтесь! Это не змея! Это моя борода! – известил узников чей-то голос, исполненный миролюбия и благородства.

Он донесся из дальнего угла камеры, куда не доставал тусклый свет неизвестного, кстати, происхождения. Ибо желудок памятника не имел окон, как и все прочие органы пищеварения. Вслед за голосом, точно на поводке, из темноты вышел старик с длиннющей седой бородой. С его плеч ниспадала профессорская мантия, видимо, перешитая из мантии императорской. На ее подоле и рукавах сохранилась кайма из горностая. Университетская шапочка незнакомого узника чем-то напоминала три короны, нахлобученные одна на другую. Его величественная осанка говорила о том, что некогда этот старец повелевал миллионами подданных. Но теперь он, судя по его бороде, уже долгие годы томился в темнице. Борода узника-ветерана спускалась к ногам, тянулась через всю камеру, сворачиваясь по дороге в кольца и обвивая ножки стола, сколоченного, как и принято в порядочных тюрьмах, из грубых досок. Ее-то и принял Саня за громадную амазонскую змею. «Императорскую анаконду», – рассказывал потом впечатлительный, но отважный юнга.

– Приветствую вас, мои новые друзья по нашей общей беде, которых мне, сжалившись надо мной, ниспослало доброе провидение! – немного выспренне, но вместе с тем гостеприимно молвил старожил кутузки.

Он произнес это голосом, который земляне будто уже где-то слышали. Да не раз. И было это лет двадцать тому назад. Не больше и не меньше.

– Смирив свое высокомерие, присущее императорским особам и впитанное мной с молоком матери-императрицы, прошу меня благосклонно извинить, – продолжал обладатель знакомого голоса. – Простить за то, что не вышел к вам в первые секунды вашего, несомненно, несправедливого заточения. Но тому помешали две, надеюсь, уважительные причины. Во-первых, та самая вышеупомянутая самодержавная фанаберия. Ну, иногда так и тянет корчить из себя нечто этакое, августейшее… А во-вторых, я старался проявить противоположную этой спеси деликатность. Пусть, думаю, они прежде освоятся со своей горькой участью. Без чужих назойливых советов, как себя вести, и прочего, и прочего. Хотя, признаться, мне стоило многих сил удержаться от соблазна обрушить на вас лавину ценных, на мой взгляд, рекомендаций. Меня так и подмывало сунуться к вам со своими «что» и «как». Ведь я томлюсь здесь давно, почти как граф Монте-Кристо. К тому же я вас тотчас узнал, любезные мне, несмотря на ваше низкое происхождение, Аскольд Витальевич, Петенька и Саня. Нет только красавицы-стюардессы Марины и доброго ворчуна Кузьмы. Вижу, время над вами бессильно. Вы молоды, как и двадцать лет назад. И даже еще юней.

– Стойте! Не шевелитесь! – скомандовал ему Аскольд Витальевич, будто фотограф. – Если сбрить бороду… и убавить вам лет этак двадцать… Друзья, перед нами император Мульти-Пульти, правитель планеты Хва! Здравствуйте, ваше величество!

– Будет вам, будет…Давайте без церемоний. Зовите меня просто Мульти, – замахал длинными рукавами император, явно польщенный оказанным ему почтением. – Да мне и некогда было править. Я мотался по Вселенной, читал лекции, рылся в библиотеках в поисках еще не прочитанных книг. Когда-то вы мне помогли понять, что нет на свете ничего дороже знаний. И с тех пор я охотился за ними, а добыв, делился с другими людьми. На их «спасибо» и жил. Иногда я получал до тысячи «спасибо» в месяц! Пока не угодил в желудок каменного Помса.

– Но как вы сюда попали?! И за что?! – не сговариваясь, единодушно вскричали остальные узники.

– И как вы вообще оказались на этой планете? Ведь какая-то тайная сила сделала ее недоступной для других? Кроме нас с вами да таинственного государственного преступника, который сидит в печенке, сюда не ступал ни один человек. Но может, вы проникли сюда тем же путем, что и мы? Через тайный ход под космосом? – добавил командир.

– О том, что под космосом, оказывается, проложен тайный ход, я узнал только сейчас. От вас. И с превеликим удивлением, – признался Мульти-Пульти. – Нет, у меня другая история. Вам как ее поведать? Коротко? Пространно? В стиле Вальтера Скотта или Дюма? С прологом и эпилогом? Или прямо с первой главы?

Аскольд Витальевич взглянул на штурмана и юнгу. На вид им уже было по пятнадцать лет. «Так и впрямь нам скоро понадобятся подгузники да всякие памперсы», – грустно подумал командир и решительно попросил:

– У нас нет времени. Нельзя ли еще покороче? В стиле «Красной Шапочки»? Да и, говорят, теперь иные времена и нравы.

– Знаю, – сказал Мульти-Пульти. – И потому буду краток, ровно Мальчик-с-пальчик. После того как мы расстались, я десять лет колесил по Вселенной. Из университета в университет. Из библиотеки в библиотеку. В поисках еще не читанных книг. Их круг очень быстро сужался. И наконец настал скорбный час, когда была прочитана последняя книга. Я уже был в полном отчаянии, когда мне принесли телеграмму, в которой было написано: «Вы должны такого-то числа в такой-то час прибыть в „Центральный бар литераторов на планете Земля“. Под текстом стояла подпись: „Судьба“. Повинуясь судьбе, я в назначенный час явился в указанный бар, уселся за свободный столик и покорно начал ждать, озираясь от нечего делать по сторонам. И вскоре мой взгляд, а так же слух привлекли двое путешественников, сидевших за соседним столом. Они вели себя шумно, их возбужденные голоса разносились по всему залу. Один из застольников невероятно походил на Барбара. Но тот, как гласила молва, в это время отшельничал на необитаемом астероиде. Вторым был известный плохой писатель Помс. И хотя мне с ним встречаться не доводилось, я узнал его сразу. Да и кто еще отважится разгуливать средь бела дня в лавровом венке? И то и дело, поднимая бокал с фруктовым соком, требовать от своего собеседника, чтобы тот без конца пил за его гений? К тому же, прочтя все книги на свете, я невольно прочел и его биографию. В ней говорилось о том, как в одном царстве, одном государстве жили-были старик со старухой. И было у них, как водится, три сына… Первых двух пропускаю… Короче, третий сын, Степан, однажды захотел заделаться великим писателем, властителем дум. Сказано – сделано. Взял он себе звучный, как удар колокола, псевдоним Бом-сс и принялся сочинять книги для детей среднего школьного возраста. Написал одну… вторую… третью… а славы, ну ни на грош. Больше того, ему частенько доводилось слышать – писатель-де он никудышный. Псевдоним его потускнел, утратил звучность и превратился в приглушенное Помс. Понял Степан: не быть ему классиком в своем отечестве. И придумал он для себя собственную планету Икс. „Там-то у меня не будет конкурентов. Стану я единственным писателем, а благодарные жители – мои персонажи, они же и читатели, – станут славить меня да величать гением и властителем дум. Потому что и читать им более некого, и сравнить, ста,ло быть, не с кем“, – так рассуждал Помс. Развесил он по всей планете свои портреты, установил на каждом углу свой гипсовый бюст. Но не учел одного: на планету Икс вместе с прочими товарами проникали и творения авторов с иных планет. Начитавшись их вдосталь, иксияне стали роптать: „У других авторов персонажи – настоящие люди. У них и яркий сложный характер, и какая-то внешность, а мы ни то ни се. Все на одно лицо, вместо которого серое пятно. Словом, сплошные нули!“ Не вынеся тяжкой обиды, они подняли бунт: посрывали портреты со стен, побили бюсты на черепки, точно глиняные горшки, говоря: „Помс не заслужил этой славы. Нам такой автор не нужен“. И прогнали Помса с планеты вон. Случилось сие прискорбное для Помса событие вскоре после того, как вы сбежали с планеты Икс, оставив беднягу ни с чем.

На этом месте он прервал рассказ и осторожно спросил:

– Теперь, очевидно, кто-то должен меня перебить? Иначе мое повествование может вас убаюкать. Вы начнете зевать.

– Считайте, что мы уже перебили, – сказал командир.

– Вернувшись к старику и старухе, – продолжал Мульти-Пульти, – Степан снова стал Степаном и уже было занялся поисками иного, более доступного дела, но тут, как я понял из невольно подслушанного разговора, к нему приехал его нынешний собеседник по имени Бирбир. Он увел Степана за околицу деревеньки, подальше от умных братьев, и принялся его искушать, говоря: «Ты, Степа, никого не слушай. Не вышло с первого раза, выйдет со второго. Придумай еще одну планету, такую, куда бы не просочилась ни единая посторонняя книжка, даже самая тоненькая, для малышей». И он научил, что для этого следует сделать. «Ты поступил благоразумно, дал мне мой же совет, – говорил ему Помс, сидя в баре. – Я ему последовал и придумал вторую планету, такую, как надо. Здесь я единственный писатель!» Друзья, именно на этой планете мы находимся с вами сейчас, – с грустной торжественностью произнес Мульти-Пульти.

– Так вот оно что?! – вскричали земляне. – Мы на придуманной планете! Но что он придумал такого хитрого? Чтобы скрыть ее от всего остального мира? Какой поставил заслон?

– Это вы узнаете из второй половины моего рассказа, – пообещал Мульти-Пульти. – Итак, сидя за соседним столом, Помс говорил: «На новой планете я и классик, и гений, а моя новая книга – непревзойденный шедевр!» Услышав это, я обомлел: оказывается, еще существует книга, которую я не читал! Когда Помс и его собутыльник вышли на улицу и отправились в космический порт, раскачиваясь, точно два синхронных маятника, я последовал за ними. По дороге они продолжали расхваливать на весь город новую книгу Помса. При этом они будто бы спохватывались и громогласно напоминали друг другу: «Тс-с! Это секрет!»

Придя на космодром, Помс и его спутник неуклюже забрались в двухместный звездолет. К счастью, как я тогда подумал, а на самом деле, выходит, к несчастью, мой малолитражный профессорский кораблик был припаркован тут же, в двух шагах. Забыв о своем высоком происхождении и ученых званиях, я, будто студент-первокурсник, подобрал полы мантии, прыгнул в кабину своего звездолетика и взмыл в космос следом за Помсом и его пассажиром.

Мы долго мчались по вселенским давно заброшенным проселочным дорогам, через какие-то подозрительные пустыри, усеянные дикими метеоритами. И… вдруг Помсов звездолет остановился. Я глянул в иллюминатор, желая выяснить причину столь внезапной остановки, и увидел табличку с выразительной надписью: «Вниманию любителей приключений! Тут ничего нет!!!» Пока я дивился, гадал, что привело двух развеселых гуляк в это более чем пустынное место, в черном Ничего возникла светлая щель. Корабль Помса шмыгнул в приоткрывшуюся лазейку, будто вернувшаяся с прогулки мышь, и кто-то снова захлопнул невидимые ворота. Все это длилось какое-то мгновение, но мне удалось как-то проскользнуть вслед за ними. Так я, сам того не зная, проник на планету Планета! – Тут рас сказчик снова умолк и выжидательно уставился на слушателей.

– Мы вас еще раз перебиваем. Ну, ну, продолжайте! – заторопил его командир.

– На планете стояла ночь, – снова вдохновился Мульти-Пульти. – Внизу подо мной горели уличные фонари. А вот над моей головой по-прежнему не было ничего. Хотя я знал точно: вверху остались густые россыпи сверкающих звезд. Но что-то таинственное отрезало и меня, и эту планету от окружающего космоса. Я направил свой кораблик вверх, и он вскоре уперся во что-то твердое. Тогда я взял спички, вышел наружу и тут же понял все. Планета была окружена подобием скорлупы, покрытой сверху черной краской, скрывающей ее от посторонних глаз. На внутренней стороне скорлупы был нарисован голубой небесный свод. Роль солнца, которое всходило и заходило, играл огромный фонарь. Для себя Помс оставил тайный лаз. Через него выбирался развлечься на другие планеты и, нагулявшись, так же скрытно возвращался назад. Вот вам и ответ на загадку планеты Планета! – торжественно произнес Мульти-Пульти.

Аскольд Витальевич вспомнил о своих снах, в которых приоткрывались ворота и в них мелькал чей-то звездолет. Но сны, выходит, были настоящей явью.

– Значит, мы во Вселенной все-таки не одни! – воскликнули ошеломленные пограничники.

Майор, как и было положено при его воинском звании, пришел в себя первым и устремился к землянам, раскрыв объятия и восклицая:

– Здравствуйте, братья по разуму! Его примеру последовали остальные плане-тяне, и мрачная темница озарилась светом… да что там?! – настоящим фейерверком бурного братания. Когда затихли восторги, майор сказал:

– Конечно, приятно чувствовать себя исключительным. Но еще приятней знать, что где-то в космосе у тебя есть родня!

– Да, это была прекрасная встреча двух цивилизаций. Но мы увлеклись и забыли о нашем рассказчике, – напомнил командир, больше всего чтя справедливость. – И все же, ваше величество, то есть дорогой Мульти, мы хотели бы знать, что было дальше. Мы заинтригованы до мозга костей.

– После всего того, что я открыл, мне бы следовало немедля задать стрекача, – продолжал Мульти-Пульти, ничуть не обидясь. – Но подо мной, на поверхности планеты, лежала на столе или стояла на полке книга, которую я должен был прочесть! Я решительно приземлился на местный космодром, замаскированный под детскую игровую площадку. А там меня поджидали Помс и тот, кто назвался Бирбиром.

«Ловко мы заманили вас?» – спросил Помс, довольно потирая руки. «А телеграммку-то вам отбил я лично!Сочинял два дня», – похвастался его пособник. «Можно было не устраивать такой спектакль. Мне нужно всего ничего: прочесть вашу новую книгу, – сказал я здраво. – Прочту всего за один день и обещаю не ставить на нее чашку с чаем и не слюнявить пальцы».

– «И не надейтесь! Вы еще не доросли до моей книги, и никто не дорос! До того она гениальна. Потому ее стережет страшная охрана. Никто, если ему дорога жизнь, не смеет переступить порог моего кабинета», – грозно промолвил Помс. «Коли так, тогда я пошел. Прошу извинить за беспокойство», – сказал я с тяжким вздохом и полез было в свой звездолет. «Ну уж нет. Мы вас не отпустим! Что ж, мы старались зря? – вскричал Помс. – Вы будете служить мне верой и правдой. Пересказывать все, что прочитали, как Шахерезада. А я буду заниматься плагиатом, то есть литературным воровством!» Я, разумеется, отказался участвовать в таком преступлении, и тогда по зову Помса с детской горки скатился отряд пограничников и отвел меня в эту темницу, где я влачу свое жалкое существование и по сей день.

– Я был в том отряде, – признался майор, густо покраснев. – Нам сказали: с неба-де свалится особо опасный преступник. Второй по важности после того, который сидит в печенке.

– Прекрасная история! – похвалил командир самого начитанного императора во всей Вселенной. – Она раскрыла нам все тайны Помса, кроме последней. Почему он скрывает содержание книги? Видно, в нем спрятан очень важный секрет. И, раскрыв его, мы поможем планетянам влиться в дружную семью всех народов Вселенной. Но для этого нам предстоит решить две нелегкие задачи: сбежать из темницы и добраться до «Книги». И вообще, друзья, – обратился он к товарищам по горькой участи, – не кажется ли вам, что мы несколько засиделись? Не пора ли совершить побег? Все на поиски лазейки!

Бывалые, истосковавшиеся по побегам путешественники и быстро вошедшие во вкус новички-пограничники немедля занялись осмотром своей темницы. Они ползали по полу, шарили по стенам, изучая каждый миллиметр, и наконец их усердие было вознаграждено. Искатели вдруг наткнулись на огромную дыру, сквозь которую легко пролез бы и начинающий турист с рюкзаком, набитым лишними вещами. Дыра зияла на самом видном месте, посреди стены, радушно приглашая к побегу.

– Откуда взялась эта дыра? И так вдруг? Еще час назад ее здесь не было? И как она могла появиться? – поразились узники, щупая толстые стены из гранита.

– Это не дыра! Это язва желудка, – сказал Муль-ти-Пульти.

– Мульти, вы забыли: памятник сделан из камня, – напомнили ему его товарищи.

– И все ж это язва, – упрямо повторил император. – Это забыли вы. Среди прочих книг я прочитал все медицинские. И знаю, что говорю.

– Тайны и всевозможные неожиданности на этой планете сыплются на наши бедные головы прямо-таки градом, – нахмурился великий астронавт.

– А сейчас сюда явится Боль, – предупредил Мульти-Пульти, к чему-то прислушиваясь. – Судя по ее шагам, сегодня она особенно зла. Мы должны бежать без малейших промедлений.

И, точно подтверждая его слова, по стенам желудка прошла легкая дрожь.

– Тогда вперед! Начинаем бегство! – решительно скомандовал великий астронавт. – Все в дыру, один за другим! Первыми бегут старики и дети! – закончил он, имея в виду императора и невероятно помолодевших штурмана и юнгу.

– Командир, здесь высоко! Девятый этаж! А у нас нет веревки, – хладнокровно доложил юнга, высунувшись наружу.

Узники приготовились впасть в отчаяние. Даже командир и тот нахмурился, сурово сжал свой волевой рот. Сообщение юнги застало врасплох даже его, и это, кстати, лишний раз напомнило о главном достоинстве великого астронавта: он был, как все, обычным человеком.

– Не отчаивайтесь! У нас есть моя борода! – послышался знакомый добрый голос. Это напомнил о себе Мульти-Пульти, который, закончив свой рассказ, как бы отступил в тень. – Признайтесь! Небось вы, увидев меня, решили: мол, Мульти-Пульти уже пал духом, опустился, перестал следить за собой, чистить на ночь зубы, зарос, как запущенный… сад. Но вы не угадали! Я бороду растил для побега. Вместо веревки. Бережно холил, расчесывал каждый волосок. Даже удобрял теми скудными витаминами, которые приносил тюремщик. И теперь подошло ее время! Она к нашим услугам!

Его слова вызвали недоверчивые улыбки. Лишь командир даже не повел бровью и спокойно молвил:

– Между прочим, их величество прав. Самые прочные веревки и канаты, какие я встречал за годы странствий, были свиты именно из бород. И особенно сивых, как у нашего друга. Например, на одной из планет есть ферма, на которой специально выращивают сивые бороды. Но это уже другая история, а сейчас нам необходим острый нож. Ну-ка, юнга, поройтесь в своих карманах!

Да, да, карманы у каждого юнги – это кладезь самых разных вещей, соперничающий с лучшими городскими свалками. Юнга совал в них все, что ему попадалось под руку: всякие проводки, шурупы, использованные батарейки и прочие богатства. Покопавшись в его карманах, наверно, можно было найти и ржавый торпедный катер, и даже заброшенные острова. Вот и сейчас быстро отыскался морской зазубренный тесак со сломанной рукоятью, больше похожий на пилу.

Мульти-Пульти прихватил бороду возле подбородка и принялся пилить ее тесаком. Но тупой тесак лишь елозил по бороде, выпиликивая, будто смычок, какую-то мелодию, напоминавшую печальный романс.

Опасность между тем приближалась и приближалась…

– Боль уже на подходе! – прислушавшись, воскликнул Мульти-Пульти. – Попробуем настроить тесак на что-нибудь веселое. Пойте, если вам дорога жизнь!

Земляне затянули жизнерадостную «Калинку», подражая казачьему ансамблю. Планетяне прислушались и с жаром подхватили песню, ну может, перевирая некоторые слова и мотив. И дело пошло живее. Тесак, видно, вспомнил бурную молодость, драки в портовых притонах и сноровисто отхватил бороду. А дальше работа покатилась сама собой. Как тут же выяснилось, умение плести канаты сидело у каждого в генах и только ждало подходящей минуты. Борода замелькала в ловких руках, сверкая серебристой сединой,и вскоре в распоряжении узников оказался превосходный канат.

– А теперь все живо вниз! Последним спускается командир темницы! —приказал великий астронавт.

– А мне, к сожалению, проделать это не позволяет мое высокое происхождение, – посетовал Мульти-Пульти. – Император драпает, будто уличный пес, в которого запустили камнем?! Нет, я так унизить себя не могу. Что скажут мои подданные?

– Тогда драпайте, как профессор. Профессора, случается, драпают, – посоветовали ему товарищи. – Наш академик только это и делает.

А желудок гранитного Помса уже заходил ходуном, его стены заскрипели, застонали от страха перед Болью. Узники опрометью кинулись к дыре и съехали по канату вниз, точно бусы с порванного ожерелья. Последним, выполняя свой собственный приказ, скатился Аскольд Витальевич. Но прежде чем покинуть узилище, он оглянулся и увидел злобное зеленое чудовище, зубастое и когтистое, ворвавшееся в желудок сквозь его каменные стены. «Так вот какова она. Боль», – догадался никогда не болевший Аскольд Витальевич и решительно последовал вниз. Там его ждали соратники – у подножия винтовой лестницы, откуда они начинали свое восхождение в темницу.

Приземлившись, командир тут же хлопнул себя по лбу и воскликнул:

– Сгоряча мы забыли самое главное! Закрепить канат! Он не привязан! И в подтверждение его слов канат рухнул сверху наземь и свернулся кольцом у ног командира.

– Так ведь его привязать-то было совершенно не к чему. В темнице ни вбитого тебе гвоздя, ни отопительной батареи, – вспомнил востроглазый юнга.

– Тогда почему он не свалился сразу? – удивились самые недогадливые беглецы.

– Его нечаянно застали врасплох. К счастью, нам попался канат-тугодум. Ему и в голову не пришло, что мы можем спуститься не по правилам. А когда спохватился, мы уже были здесь. Или, может, он не знает простейшей физики, – предположил командир.

– Он прикинулся, будто не заметил. Хотел нам помочь! Не забывайте: его сплели из преданной мне бороды. А что касается физики, она ее знает назубок, – рассердился за канат Мульти-Пульти.

И у самого каната был обиженный вид.

– Извините нас, уважаемый канат. Нам это не пришло в голову, – повинился Аскольд Витальевич по негласному поручению своей команды. – И вы, юнга, молодчина. Доложи вы нам вовремя о своем неприятном открытии, и мы бы не смогли использовать канат. Угодили бы в беспощадные когти Боли. Так что забывчивость иногда приносит пользу. Но только в исполнении юнг, – добавил он, спохватившись.

– Командир! Можно, по забывчивости я кинусь в кабинет Помса первым? Даже впереди вас? – спросил нетерпеливый юнга, готовый бежать по лестнице вверх.

– Но прежде мы должны освободить того» кто сидит в печенке, – остановил его командир. – Может, наше промедление станет для этого узника роковым. Ведите нас в печенку! Вы будете нашим проводником, – сказал он майору.

В пьедестале было по-прежнему глухо и безлюдно. И потому наши герои без особых помех у ну, разве что вспугнув по дороге стаю летучих мышей, взбежали на винтовую лестницу и устремились по ступеням ввысь, на помощь незнакомому бедняге, который уже стал им верным товарищем, а для Сапи и вовсе закадычным другом.

Майор привел их к двери с музейной табличкой «Печень гения» и массивным амбарным замком. Саня вспомнил сказку о храбром портном и сжал замок своей могучей ладонью. Через се-кунду-вторую из замка закапала ржавая вода, и он стал похож на выжатый творог. После чего его соскребли с двери.

Честь объявить узнику о том, что он свободен, была единодушно предоставлена великому астронавту. При этом были учтены и его величественная осанка, и прекрасно поставленный громовой голос. Но прежде чем вступить в темницу, командир вежливо постучал в дверь.

– Милости прошу! Если сумеете войти. А если у вас все-таки получится, прошу заранее извинить за непрезентабельный вид моей обители, – послышался из темницы приятный баритон. Слышалось в нем нечто этакое барское.

– Нет, это вы нас извините за то, что явились без приглашения, – ответил великий астронавт, распахивая дверь, точно врата, и переступая порог. – Но мы пришли объявить: «Мой друг! Вы свободны! Выходите!» – Мощный голос командира раскатился под сводами печени и впрямь наподобие летнего грома.

В ответ на его трубный призыв из тьмы страшного узилища появился незнакомый мужчина. Но незнакомый лишь на первый взгляд, а на второй – земляне поняли, что знают этого человека всю жизнь.

– Здравствуйте, Иван Петрович Белкин! – взволнованно приветствовал Аскольд Витальевич важного узника.

– Господа, как вы меня узнали? По-моему, я не имел чести с вами встречаться раньше? – удивился тот, кого назвали Белкиным.

Его недоумение вызвало у землян и Мульти-Пульти дружную улыбку.

– Да как же вас не узнать?! – воскликнул командир. – Ну-ка, сыщик, вам слово!

– «…был росту среднего, глаза имел серые, волосы русые, нос прямой; лицом был бел и худощав», – доложил сыщик. – Как видите, приметы совпадают! Это вы написали «Повести покойного Белкина» . У нас есть свидетель – Александр Сергеевич Пушкин! Но… свидетель также показал, что вы «покойный». А вы живы и здоровы. Вот перед нами. Как это, по-вашему, надо понимать? – спросил он в отчаянии, не в силах совладать со своей сыщицкой натурой.

– Иван Петрович – персонаж. А персонажи бессмертны! – опередил Белкина командир. – Разумеется, те, кого породил истинный гений.

– Но «Повести» не моя заслуга, – засмущался Белкин. – Надеюсь, вы понимаете, что их сочинил сам господин Пушкин. Хотя некоторые люди приняли его вымысел за чистую монету. Они убеждены, будто «Повести» и впрямь написал ваш покорный слуга. И у меня-де действительно остались неопубликованные рукописи. И когда же, мол, я их издам?

– Признаться, я тоже думал так, – вздохнул Мульти-Пульти. – Но не знал, как вас найти. Хотел прочесть.

– Вот-вот. Потому-то мой автор и нарек меня «покойным Белкиным», дабы уберечь от особо назойливых читателей и мошенников разного рода. Но, увы, это не помогло. И в конце концов я оказался здесь, – помрачнел Белкин.

– Но как это могло случиться?! – вскричали все.

– Меня на свою планету завлек писатель Помс. Ну где еще искать свой угол персонажу, как не на придуманной планете, среди других персонажей? Помс обещал мне уединение и покой. Но на самом деле он решил завладеть моим несуществующим романом да издать его под собственным именем. Мои уверения в том, что роман всего лишь фантазия Пушкина, отскакивали от него, точно от стены. Он топал ногами и кричал на меня: «Ты сгинешь в моей печенке, если не укажешь, где твой роман!» Но я не могу ему дать то, чего нет. И потому томлюсь здесь уже не один год. – Так закончил Иван Петрович Белкин свой печальный рассказ и опустил голову.

– Но, сударь, с этой минуты вы свободны! В вашей воле покинуть и печенку Помса, и сам памятник! – с удовольствием повторил великий астронавт эффектную реплику, которую освободители произносят с особым наслаждением и которая для уха узника звучит слаще самой божественной музыки.

– Господа! Примите мою глубочайшую признательность! – искренне поблагодарил Белкин. – Печенку я покину тотчас и с превеликим удовольствием. Но, с вашего позволения, я бы на некоторое время задержался в самом памятнике. Хочу заглянуть в «Книгу» Помса. Ибо меня с первых же дней заточения занимает вопрос: «Зачем нужны господину Помсу чужие рукописи, коль у него уже есть собственная, как он говорит, гениальная „Книга“?

– Тогда присоединяйтесь к нам. Нас тоже интересует эта «Книга», которая, судя по всему, уже стала легендарной, – торжественно ответил великий астронавт.

Белкин открыл было рот, намереваясь поблагодарить за приглашение, но сверху в этот момент донеслись отчаянные вопли:

– Ваша гениальность! Они удрали! Твой желудок пуст!

– В погоню! Их нужно вернуть, пока они не отняли мою Планету!

После этого гулко хлопнула дверь, и Помс вместе с Бирбиром с топотом и криками пронеслись вниз по лестнице мимо печенки.

– Мы должны немедля проникнуть в кабинет Помса. Пока он сам и Бирбир где-то гоняются за нами, – решительно распорядился командир. – Заодно и посмотрим на талант Помса. Если вы помните, писатель, уходя, оставляет его в своем кабинете. Я встречал тысячи талантливых людей, но, признаться, мне еще не попадался сам талант в натуральном виде. Интересно, на что он похож? На экзотический фрукт или диковинного зверька?

– И нам любопытно! Нам тоже! – загорелись и земляне и планетяне вместе с Мульти-Пульти.

А Белкин лишь улыбнулся. Видимо, натуральный талант ему не был в новинку.

Но время подгоняло. Наши герои покинули печень и поднялись по лестнице, освещенной талантом Помса, на самый верхний этаж. Здесь, в голове памятника, они увидели роскошную дверь, украшенную бронзой и музейной табличкой «Ум гения». Это и был кабинет живого классика.

– Командир! Там страшное чудовище! – напомнил юнга. – Что будем делать? Ворвемся как буря?

– Прежде всего мы поступим, как воспитанные люди, – хладнокровно возразил великий астронавт. – Постучим в дверь. Даже к чудовищу негоже врываться без стука, каким бы опасным оно ни было.

И он вежливо постучал в дверь.

– Так и быть, можете войти! – откликнулся чей-то нечеловеческий голос, но явно нехожий на грозное рычание.

Видимо, чудовище было очень уверено в своем могуществе и не считало нужным наводить ужас.

Теперь у командира не осталось ничего другого, как открыть дверь и предстать перед чудовищем, дабы не прослыть невеждой.

– Ну что ж, у меня появилась прекрасная возможность погибнуть героем, – сказал он просто, без рисовки. – Надеюсь, вы продолжите мое дело.

– Командир! Мы войдем вместе с вами! – воскликнули все.

– Тогда мы поступим нечестно: нас много, а он один. Нет, поединок есть поединок, – грустно улыбнулся командир.

И, не дав опомниться своим соратникам, он распахнул дверь и отважно вошел в кабинет. Его товарищи невольно зажали уши, готовясь к страшным звукам, производимым гигантской битвой, – к оглушительным взрывам, яростным крикам и жалобным стонам.

Им не пришлось ждать долго. Из кабинета донеслось леденящее душу шипение, и невидимое чудовище пригрозило:

– Только посмейте к ней прикоснуться. И я вас разорву, точно подушку. Выпущу перья и пух!

– Клянусь ее не трогать! Иначе мне больше не видеть приключений! – горячо пообещал Аскольд Витальевич.

Его товарищи не поверили своим ушам. Великий астронавт без боя отказался от «Книги»! Такого еще не бывало никогда. Знать, и вправду страж был невероятно силен.

Друзья астронавта не мешкая бросились к нему на выручку. Сталкиваясь в дверях плечами и лбами, мешая друг другу, они влетели в кабинет и обнаружили своего командира живым и невредимым. И… кроме него, в комнате никого не было.

– А где же оно, чудовище?! – изумились все, выискивая взглядом нечто огромное и дышащее огнем, бьющее смертоносным хвостом и скребущее стальными когтями.

– Прошу не обзывать! Пошлите меня на выставку, и там я займу первое место. По неописуемой красоте, – послышался оскорбленный голос.

Наши герои глянули под стол и увидели рыжего кота. Тот сидел в позе копилки и стерег миску со сметаной.

– Что уставились? Небось, узнали? – спросил он самодовольно.

– Мы видим вас впервые. И вы нас, конечно, извините. Но коты не говорят по-человечьи, – твердо молвил сыщик. – Они только мяукают, мурлычат. И орут под окнами по ночам.

– Остальные – да. А те, кого создал истинный гений, если нужно, вдобавок и споют, и спляшут. Гений может все! – сказал кот с апломбом. – Ну что? Наконец-то догадались? Никак?.. Неучи! Надо читать Пушкина! «И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом», – продекламировал рыжий. – Ученый кот – это я! Теперь собираюсь издать «Руслана и Людмилу» с указанием подлинного автора. Книга будет выглядеть так.

Он тронул лапой лежащий перед ним лист бумаги, пододвинул к нашим героям. Это был набросок обложки. По краям белой страницы кто-то старательно нацарапал виньетки, а в центре красовались имя автора и название книги:

КОТ УЧЕНЫЙ РУСЛАН И ЛЮДМИЛА Литературная запись А. С. Пушкина

– Это моя сказка, – вызывающе произнес рыжий, готовясь к защите. – Да и Пушкин не скрывает этого сам: «…и кот ученый свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту…», «Руслана и Людмилу», значит. Только не говорите Помсу. Он мигом присвоит себе. – И кот поспешно убрал листок под стол.

– Ну, а вас-то что сюда занесло? – поинтересовались люди.

– О, меня сюда занесли мои грандиозные планы! – ответил с пафосом кот. – Бьюсь об заклад, вы еще не видали таких сногсшибательных планов. А дело было так. Подхожу я к Помсу в одном кафе… где я обитал на кухне… и говорю со всей прямотой: «Я тот самый кот…» Он прямо-таки затрясся: «Ах, ах! Давай выклаывай все сказки». – «Только при одном условии, – говорю. – Если будешь меня кормить до отвала, отдам тебе все мои сказки. А нет, так нет». Мы сели в его корабль, и вот я здесь. Только боюсь, Помс не дождется ни единой сказки. Он кормит и кормит. А мне все мало и мало! Да и во всем мире не найдется столько сметаны и сливок, чтобы ублажить здорового кота!

– Он хохотнул и похлопал себя по тугому пузу.

За его спиной до самого потолка высилась гора картонных пакетов из-под сливок и сметаны.

– Но вы не тот кот, – задумчиво произнес Белкин. – Настоящий ученый кот был черно-белым. Я встречал его в Болдине, в светелке у Арины Родионовны, няни господина Пушкина.

– А вы-то сами кто такой? – возмутился кот, но в его зеленых глазах замелькало беспокойство.

Ему объяснили, и разоблаченный самозванец тут же потерял способность говорить по-человечьи. Он что-то возмущенно замяукал, но его никто не понял. Я^ык-то у него теперь был кошачий. Решив, что ему лучше смыться подобру-поздорову, рыжий плут подцепил зубами пакет со сметаной и выскочил за дверь.

Но людям уже было не до него. Их взоры жадно устремились к письменному столу Помса, где лежала «Книга». Это был толстеннейший фолиант, наверное, в тысячу страниц, в малиновом переплете с затейливым золотым тиснением. Под его красивой обложкой скрывалась самая секретная тайна!

Первым не выдержал Мульти-Пульти и с отчаянным криком: «Дайте почитать!» – кинулся к столу. За ним устремились все остальные и мигом окружили книгу.

– Ну, ну, ваше величество! Смелее! Откройте «Книгу». Вы это заслужили, – подбодрил командир вдруг оробевшего императора.

И в комнате возникла вакуумная тишина, ибо все присутствующие затаили дыхание. Мульти-Пульти набрался сил, перевернул обложку, и под ней оказалась… чистая страница.

Чистой были и вторая страница, и третья… Император поспешно перелистал «Книгу» от начала до конца, но все ее страницы были белы, как свежий снег. Ни единой тебе буквы, ни единой запятой и точки. Не говоря уж о восклицательном знаке.

– Теперь мы знаем, почему Помс прятал свою гениальную «Книгу», – произнес великий астронавт, не теряя присущего ему хладнокровия. – Потому что она не написана! Ее нет!

– Тогда, выходит, памятник Помсу поставили зря? – спросил простодушный юнга.

– А вы думаете, легко быть памятником? – вдруг раздался посторонний голос, и кто-то тяжко вздохнул.

Удивленно оглядевшись по сторонам, наши герои поняли, что с ними заговорил сам памятник. Только на самом деле это был не голос, ибо памятники, даже самые знаменитые, лишены дара речи.

Аскольд Витальевич и его соратники, находясь в голове памятника, услышали его мысли. И если они были похожи на голос, то лишь по одной причине: памятник думал басом.

– Да, многие нам завидуют, – продолжал памятник. – Мол, как это здорово: стоишь и не дуешь в ус, а тебе оказывают знаки уважения – почетные караулы и к ногам цветы. Букеты! Венки! И никому невдомек, как тяжела наша жизнь. Летом – зной и дожди. Зимой – снег и холод. Но если бы только это! Невыносимей всего душевные муки, которые нам приходится сносить. Насмешки тех, кто уверен, что тот, кому поставили памятник, этой чести не заслужил. И кое-кто в тебя исподтишка плюет. А то и швырнет гнилой помидор, – пожаловался памятник.

– Не может быть! Чтобы в вас? Здесь, на Планете? – не поверили все.

– И в меня тоже. Я, увы, не избег этой горькой участи. Уже давно среди планетян появились люди, которые сомневаются в величии Помса. Но если это и так, при чем тут я? Разве я воздвиг себя сам? Вот и плачут памятники по ночам, когда их никто не видит, обливаются горькими слезами по всей Вселенной. Люди утром думают: это-де роса. А я даже нажил себе язву.

– Наверное, это из-за нас, – повинились бывшие узники желудка. – Хотя мы вроде бы не острые и не кислые. И даже, наоборот, веселые люди.

– Я это понял сразу. Вам не в чем себя винить. Причина тому – мои душевные муки. Думаете, я не понимаю, кто такой Помс? – грустно улыбнулся памятник, как догадались его собеседники.

– Но у него все же появился талант, – возразил добрый Саня, стараясь утешить памятник. – И может, он напишет свою гениальную книгу? Когда-нибудь.

– А где, кстати, талант Помса? – спохватились все.

Но никто не знал, как выглядит талант.

– И все же мы о нем кое-что знаем. Он светит! – напомнил сыщик.

Только теперь все обратили внимание на отверстие в полу, вырезанное в центре кабинета. На его краю стояла настольная лампа с желтым абажуром. Она была включена! Ее свет падал вниз, освещая недра памятника.

– Вот никогда бы не подумал, что талант похож на обычную настольную лампу. Хотя повидал на своем веку всякое, – признался великий астронавт.

В этот момент на лестничной площадке кто-то затопал в четыре ноги, запыхтел в четыре ноздри, и в комнату влетели Помс и Бирбир. Писатель тотчас бросился к столу и, увидев открытую «Книгу», истошно закричал:

– Караул! Они похитили содержание моей великой «Книги»! Все до последней точки. – А заметив в руках командира лампу, завопил уже во всю мочь: – Они вдобавок украли мой талант! И вместо него подсунули дешевую настольную лампу!

– Нам не нужен чужой талант. У нас, у каждого есть свой, – скромно пояснил великий астронавт.

И тут настал момент для нового шума. На этот раз он донесся… нет, прямо-таки ворвался в голову памятника через его уши. И в отличие от первого был невообразимым.

Командир и Помс, не сговариваясь, подошли к глазам-окнам памятника и выглянули на площадь. Там собралась несметная толпа планетян. Люди были чрезвычайно возбуждены и кричали, грозя кулаками:

– Эй, Помс! Ты нас обманул! У тебя нет никакой гениальной книги! И мы, получается, всего-навсего простые люди, и таких во Вселенной тьмущая тьма! Выходи на расправу! И прихвати с собой своего советника и подлых землян! Это они во всем виноваты! До них мы жили без забот. И каждый был великим! Выходи! Дай ответ! Мы ждем!

– А я тут ни при чем, – энергично отмежевался Бирбир. – Я – человек подневольный. Маленький. Вот такой. – Он даже присел, показывая, какого он якобы роста. Но ему и это показалось недостаточным, и Бирбир опустил ладонь почти до самого пола. – Нет, я вот такой. Малюсенький. А если по правде, меня не видно даже в микроскоп, – объявил он нахально.

– Мы должны бежать и немедля. Я еще помню, чем все закончилось на планете Икс. И здесь, похоже, меня ждет то же самое. А под горячую руку взгреют и всех вас, – предупредил Помс, дрожа от страха. – Но путь к бегству отрезан! – воскликнул он, глядя в окно.

– Я бы охотно предоставил и Помса, и советника их судьбе. Но им повезло: с ними Аскольд Витальевич и его друзья. Поэтому я вам помогу. Вы можете незаметно уйти через щель на моей пятке. У меня прохудился башмак. Но этого никто не знает. И вас, Помс, и жителей вашей планеты интересует лишь мой парадный фасад, – произнес памятник с грустной усмешкой.

– Спасибо, уважаемый памятник, мы еще встретимся. А пока наш отряд… нет, не спасается бегством, а с достоинством вас покидает, – сказал великий астронавт, возглавив всех присутствующих, и Помса с Бирбиром в том числе, а те не возражали, стараясь держаться вместе с отважными землянами.

Памятник оказался прав. Уж неизвестно, как такое могло случиться при неподвижном образе жизни, который он вел, но каблук на его правом башмаке слегка отошел от пятки, и отряд великого астронавта беспрепятственно выбрался наружу. Но стоило нашим героям спуститься с пьедестала на площадь, их тут же заметили, закричали:

– Вот они! Держи их!

Беглецы, делая вид, будто просто бегают трусцой, бросились в ближайший переулок. Толпа тотчас устремилась в погоню.

– Ваша гениальность! Вы только скажите, что это все неправда! Мол, вы по-прежнему классик, а мы все великие до одного! И мы от вас отстанем. А «Книга»… ну, и шут с ней. Нет ее и не надо. Вы напишете другую, – предложили преследователи, шумно дыша за спинами убегающих.

– Я не сумею! – жалобно крикнул Помс и помчался как ветер, обгоняя самого себя.

– Скажите им правду, и вам станет легче, – посоветовал командир, поравнявшись с Помсом.

– Не могу! Это выше моих сил, – признался развенчанный классик.

Однако, сам того не подозревая, он придумал город прямо-таки идеальный для бегств и погонь. С лабиринтами ловко заплетенных кривых улиц и множеством проходных дворов и коварных тупиков.

Мимо беглецов проносились дома и подворотни. А однажды промелькнули люди в черных скафандрах, не похожие на других людей. Они, торопясь, уходили прочь по боковой улице. Один из них тянул за руку какую-то упирающуюся девочку. Но тут карусель погони увлекла наших героев за угол, и это видение исчезло, точно за окном скорого поезда.

И все же у каждого бегства есть конец. Есть он и у погони. После долгой беготни по городскому лабиринту беглецы и преследователи снова оказались на главной городской площади, у подножия памятника. Здесь все остановились, выбившись из сил и тяжело дыша, лицом к лицу.

– Граждане планетяне! Разрешите считать митинг открытым! – не растерявшись, объявил Бирбир и выступил вперед, как бы заняв председательское место. – Слово предоставляется писателю Помсу!.. Твоя гениальность, скажи, что это было шуткой и все остается, как было, – зашипел он на Помса.

– Да какая я гениальность, – в отчаянии пробормотал Помс и вдруг, на что-то решившись, отчаянно крикнул: – Эх! – Сорвал с головы лавровый венок и швырнул его наземь. – Никакой я не гений! Я – бездарь! И во Вселенной вы и впрямь не одни! Я устал от охоты за славой. А ну ее! С утра до вечера трясешься, что кто-то все поймет и укажет пальцем:

«Тю, а Помс-то, оказывается, тоже голый!» Не лучше ли вернуться в деревню, полеживать на печи да почитывать иных писателей. Зачем тщиться, сочинять самому, коль на свете уже полно самых разных замечательных книг! Читай – не хочу!.. Вы правы: мне и впрямь стало легче, – признался он Аскольду Витальевичу. – Такое чувство, будто я, как воздушный шар: еще немного и взмою ввысь. А вы, конечно, меня презираете за мое стремление к славе.

– Мы не имеем права вас презирать. Нам проще: мы-то все уже давно очень знамениты, – смущенно ответил великий астронавт.

– Раз он не хочет, пусть нашим гением будет Бир-бир! – сказала толпа.

Бирбир поднял лавровый венок, примерил на свою жесткую шевелюру и удовлетворенно пробормоал:

– А что? Вполне сносная вещица.

– Виват! Слава нашему гению! – закричала толпа. – Мы снова все исключительные! И все великие!

– Степан Степанович, – обратился командир к Помсу. – Придумайте настоящее небо. Без черной скорлупы. Пусть перед вашими планетя-нами откроется огромный окружающий мир. Кстати, сегодня, по счастливому стечению обстоятельств, в этом районе Вселенной должно произойти солнечное затмение. Ровно через двадцать минут, – уточнил он, взглянув на часы. – И над ними засверкает звездное небо. Во всей своей красе! То-то будет радость. Ведь пока бедняги не видели ни одной звезды.

– Планетяне! Не соглашайтесь! Протестуйте против нового небосвода! – завопил Бирбир. – Оттуда зимой на ваши забубенные головы повалятся снега, осенью польют мерзкие холодные дожди! Летом, в курортный сезон, к вам хлынут авантюристы всех мастей!

– Что такое «снег» и «дождь»? И кто такие «курортный сезон» и эти самые… «авантюристы»? – неожиданно заинтересовалась толпа. – Ваша бывшая гениальность, будьте добры: покажите! А то у нас что-то все одно и то же, одно и то же. Хотелось бы немножечко новизны.

– Увы, у меня ничего не выйдет. Не хватит таланта. То есть у меня его нет вовсе. Вместо него – настольная лампа. Я могу придумать другую планету. Но она никому не нужна. Им и без того во Вселенной нет числа. И все на разный вкус, уныло ответил Помс.

Все поняли: на этот раз он говорит истинную правду. Планетяне были разочарованы, они ждали увлекательного представления, на которые была так скудна их Планета. Бирбир довольно потирал руки. А земляне и Мульти-Пульти по обычаю приготовились впасть в отчаяние, но Петенька в последний момент глубокомысленно проговорил:

– По-моему, то, что не по силам Степану Степанычу, способен сочинить Иван Петрович.

– Господи, и вы туда же, – сказал Белкин с мягким упреком. – Уж вам-то не следует забывать: все мои повести написал сам Александр Сергеевич Пушкин.

– Но в авторы этих повестей он выбрал не какого-то Степана Степаныча Степанова, то есть меня, а вас, – с грустью возразил Помс. – Значит, он заметил у вашей скромной персоны особый дар.

– Иван Петрович, признайтесь! Вам очень хочется помочь планетянам, – с чувством произнес великий астронавт. – Возьмите авторучку да опишите новую атмосферу этой планеты. Доступную всем. Ту, что людей не разъединяет, а связывает со всем миром. Ну, в общем, в духе вашего великого создателя..

– Помните? «…Прозрачно небо, звезды блещут», – подсказал фантастически начитанный Мульти-Пульти.

– И все-таки окна во флигеле вашей ключницы были заклеены страницами вашей рукописи. Это был ваш незаконченный роман, – напомнил сыщик. Ну, не давала ему покоя его обязанность быть дотошным.

– Господа, вы меня смущаете. Не знаю, как вам отказать, – пробормотал бедный Иван Петрович, загнанный в воображаемый угол.

Видя его колебания, командир распорядился принести бумагу и компьютер.

– Только не это, – решительно запротестовал Белкин. – Я привык к гусиному перу.

Перо тотчас нашли, взяли в долг у домашнего гуся, гулявшего в соседнем дворе. Эту деликатную акцию провел сам великий астронавт. Инстинкт подсказал гусю, кто его просит, и он доверил Аскольду Витальевичу свое самое лучшее, самое белое перо. А самый молодой пограничник живо сбегал в ближайший дом и принес чернила и новый, еще не начатый блокнот.

Ивану Петровичу создали творческую обстановку. Все отступили на окраины площади, и, призывая друг друга к тишине, следили оттуда, волнуясь, за действиями Белкина. А тот терзался, краснел, бледнел, макая перо в пузырек с чернилами, и застывал над чистой страницей.

«Ну, ну, милый, смелей! У вас все выйдет!» – мысленно подбадривал его весь город.

И наконец Иван Петрович преодолел свои сомнения, энергично ткнул перо в пузырек и стал писать быстро и без остановки.

То, что он написал, до сих пор остается неразгаданной тахтой2. Но чудо совершилось! Оно явилось в тот самый момент, когда здешняя луна закрыла собой здешнее солнце и перед планетя-нами распахнулось небо, полное сверкающих звезд.

– Вон наша Земля! Вон Хва! А там даже виден Икс, придуманный Помсом, – охотно пояснил доброжелательный юнга.

– Командир, – шепнул Петенька на ухо Аскольду Витальевичу. – Затмение, о котором вы говорили и которое сейчас состоялось, должно было на самом-то деле произойти на Земле. Иначе, откуда бы вы об этом знали?

– Действительно, штурман, вы правы, – пробормотал великий астронавт. – Но… но как бы то ни было, а все-таки оно произошло именно здесь. И в точно рассчитанный час!

А планетяне… Едва они пришли в себя, на них обрушилось новое замечательное потрясение. Луна уползла в сторону, и над Планетой возникло живое синее небо с теплым ясным солнцем. А следом за его первыми лучами к Планете прорвался первый иностранный звездолет! Это была космическая прогулочная яхта, ведомая какими-то молодыми шалопаями. Она приземлилась посреди площади на глазах у изумленных планетян. Следом за ней на площадь плюхнулся второй звездолет… За ним третий… четвертый… А затем и вовсе веселым дождем посыпались космические корабли. Удивительно, как они все поместились на одной городской площади. Но мыто с вами уже знаем: чего только в жизни не бывает?!

Это зрелище было столь неожиданным и красивым, что у всех захватило дух. Первым опомнился Бирбир, забегал между приземлившимися кораблями, замахал руками, пытаясь их вспугнуть, точно стаю галок:

– Кыш отсюда! Кыш! Вы нас чертовски обидели! Какое бездушие! Планета, понимаешь, существует столько времени, а вы изволили ее проведать только сейчас. Нет, нет! Мы не желаем вас видеть! – И он в подтверждение этого зажмурил глаза.

– А вы кто будете? – спросили оробевшие иноземные путешественники, выглянув в приоткрытые люки.

– Я новый начальник космодрома! Полковник Бирбир! – важно ответил Бирбир.

– Господин полковник, мы не виноваты. Для нас самих это явилось сюрпризом, – стали оправдываться иноземцы. – До сего момента тут не было даже пустого места. Сплошное Ничего! А сегодня летим, летим, как обычно, и вдруг перед нами ни с того ни с сего возникла неизвестная планета. Будто шарик в руке у фокусника. Хорошо, мы успели затормозить, а то бы разбились в лепешку.

Тут на сцену выступил майор, уже вступавший в контакт с иными цивилизациями, и приветствовал иноземных гостей:

– Добро пожаловать, братья по разуму! А также сестры, – добавил он совершенно справедливо и обратился к своим соотечественникам: – А вы почему молчите? Гости могут подумать, будто на нашей планете вместо великих людей живут какие-то буки.

И планетяне, хоть и вразнобой, поддержали майора:

– Да, да! Мы вас рады видеть! Милости просим на нашу Планету!

И тотчас из космических кораблей горохом посыпались иноземцы. А если точнее, кто-то вышел на своих двоих или четырех, кто-то выполз на животе, а кто-то вылетел на собственных крыльях. Одни были похожи на привычных людей, а другие имели самый разный цвет и причудливые формы тела. И вместо обычной кожи мохнатые шкуры или чешую.

– Не все сразу! Прошу предъявить документы! – строго потребовал Бирбир и даже широко раскинул руки, как бы преградив путь.

Но куда там! Инопланетяне устремились к планетянам, возбужденно говоря, лая, мяукая и чирикая, но так, что все всем было понятно:

– Ну и сюрприз вы приготовили нам! А как называется планета, которую мы только что открыли? Будьте любезны, покажите ваши местные достопримечательности!

– Извините, это не вы, а мы вас открыли, – вежливо отвечали уже окончательно освоившиеся планетяне. – А достопримечательности мы вам покажем с превеликим удовольствием. И можем начать не сходя с места. Вот перед вами уникальный памятник. Больше таких нет нигде. Он поставлен писателю, который, как оказалось, не написал великой книги.

– Да, да, мы облетели весь свет, но и впрямь нигде не видели памятника подобного этому, – подтвердили иноземцы и защелкали фотоаппаратами, включили кинокамеры.

– Вы и вправду все люди? Даже самые непохожие? – осмелев, спросили планетяне.

– Человек тот, о ком говорят с уважением: «Вот это человек!» О нас так говорят. Значит, все мы люди. Как видите, все очень просто, – ответили им легко.

И тут началось бурное братание одной цивилизации со всеми остальными.

– Ну, вот я и навел порядок, – сказал Бирбир, вернувшись в компанию землян.

– А я, господа, должен вас оставить. Вернусь в музей Пушкина, что в селе Михайлов-ское, буду, как прежде, витать между экспонатами, – сказал Белкин и, заметив недоумение на лицах своих друзей, улыбнулся: – Меня ведь на самом деле нет.

– Что значит нет? – опешили все. – Вот же вы, перед нами.

– Так вам кажется. Потому что вы очень хотели, чтобы я был. Сначала Помс, а затем столь сильное желание возникло у вас.

«И вправду, мы очень этого хотели. Ну, чтобы Иван Петрович Белкин существовал на самом деле», – подумали все те, кто читал «Повести покойного Белкина».

Иван Петрович напоследок дружески кивнул и словно растаял в воздухе.

А встреча разных цивилизаций перешла в настоящий праздник. Откуда-то появилось шампанское. И кто-то запустил фейерверк.

– Как, оказывается, здорово иметь родню во всех городах и весях Вселенной. Жаль, мы этого не знали раньше, – признавались планетяне великому астронавту. – И в то же время, к чему скрывать, нам и немножечко грустно. Что ни говори, а очень льстит, когда ты единственный и потому лучше всех.

В разгар торжеств на площадь опустился еще один звездолет, окрашенный в черный цвет и похожий на гигантского паука. На борту его прямо так и было написано, без каких-нибудь обиняков: «Тарантул». Двигатели странного звездолета сердито ворчали, будто корабль посадили не там, где надо. Словом, с виду «Тарантул» казался неприветливым и угрюмым. Да и сел он в стороне от остальных, точно не желая общаться ни с кем. Когда его машина, что-то буркнув, умолкла, в черном брюхе паука откинулся люк, и на чистую зеленую траву брезгливо ступили три необычных астронавта, чей нрав с виду был явно под стать самому кораблю. Их темно-красные глаза горели мрачным огнем, а скафандры походили на воинские доспехи и были украшены изображением паука. Когтистые руки угрюмых путешественников сжимали совершенно средневековые мечи. Да что там мечи! Эти гости были с головы до пят увешаны-утыканы современными атомными пистолетами и ручными ракетами класса «космос-космос». Для тяжелых десантных ножей уже, видимо, не хватило места, экипаж «Тарантула» держал их в зубах, каждый из коих, в свою очередь, удивительно походил на острый стилет.

– Где-то я уже видел этих астронавтов, – сказал Помс, морща лоб и пытаясь что-то вспомнить. – Может, это было…

– Ты видел их во сне, – поспешно перебил его Бир-бир.

– Бирбир, а вы-то откуда это знаете? – строго спросила вся остальная компания.

– Я там был, – не задумываясь, ответил Бирбир. – В его сне.

– И вправду, с ними был Бирбир, – подтвердил Помс.

Хозяева кинулись было к новым гостям с распростертыми объятиями, но наткнулись на почти абсолютный холод, исходящий из их душ. Все термометры в ближайшей больнице тотчас показали минус 272 градуса. Словно, споткнувшись, планетяне остановились, и майор, потирая замерзшие нос и уши, растерянно спросил великого астронавта, как самого крупного знатока космического этикета:

– Командир, мы что-то сделали не так?

– Вы все сделали так. Наверное, этих людей кто-то очень обидел. Вот их души и окоченели, – предположил Аскольд Витальевич, не найдя иного объяснения. Он и сам впервые видел столь необщительных, прямо-таки замороженных астронавтов.

Эта троица так и осталась в стороне от всеобщего ликования, будто застыла возле своего корабля-паука.

– Нет у вас никакого подхода к людям! Приходится все делать самому, – попрекнул Бирбир все цивилизации и направился к замороженным, говоря по-свойски: – Здорово,ребята! Из какого, парни, прибыли края? И кого ждете? Может, меня? Но это, разумеется, шутка. У нас веселый народ.

– Как видите, добрые порывы свойственны даже Бирбиру, – одобрительно произнес командир.

– А мне его порыв кажется подозрительным, – недовольно пробурчал сыщик. – Спрашивается, для чего он им при этом подмигивает?.. О, подмигнул еще раз!

– Как вы об этом узнали? Он находится к нам спиной, – удивился штурман, позаимствовав простодушие у юнги.

– Нас это тоже интересует. Действительно, как? – поддержали его представители остальных цивилизаций.

– Все очень просто. Когда он подмигивал, на его затылке дергалась кожа, – пояснил Асик, не спуская глаз с Бирбира.

– Вы очень наблюдательны, сыщик, – похвалил его командир. – Но он мог подмигнуть и совершенно по другой причине. Может, с ними что-то случилось, и он подбадривает, говоря: друзья, не падайте духом. Или в глаз ему попала соринка. Во всяком случае, Бирбир и впрямь нашел к ним ключик. Смотрите, сколь непринужденно он беседует с этими людьми.

А Бирбир для удобства даже вальяжно облокотился о борт черного звездолета.

До Аскольда Витальевича и его компании долетали лишь обрывки фраз:

– …утверждал… скорлупа… условленный час… а здесь целые эскадры… – недовольно рычали собеседники Бирбира. Видно, так был устроен их речевой аппарат. Как у черных пантер.

Бирбир отвечал:

– …кто знал?.. Тут такое… но все идет… плану… первая посылка готова… отправке… скоро будет и вторая… Только сперва отдайте… – И при этом он что-то растер между пальцами. А может, их почесал.

Наговорившись досыта, Бирбир вернулся, пританцовывая и мурлыча под нос что-то веселое.

– Они просто очень застенчивы. Милые безобидные человечки. Сбились с пути, а спросить постеснялись. Я им все объяснил толком. Отдохнут и отправятся дальше, – доложил Бирбир. – Вот и я совершил добрый поступок. А вы, сыщик, все-то меня подозреваете. Но не одними пакостями жив человек! – воскликнул он с пафосом.

– Что ж, Бирбир, пожелаем вашим новым знакомым удачи. Местные жители, кажется, ее уже нашли и теперь вряд ли нуждаются в помощи, – не без сожаления молвил командир, глядя на счастливых планетян. – Осталось помочь несчастному памятнику. И наша скромная миссия на Планете будет завершена. Мы сможем вернуться к главной цели нашей экспедиции. Надеюсь, Продавец и стюардесса потерпят еще немного и не будут на нас в обиде. – Завершив эту очень содержательную тираду, он лукаво взглянул на Помса. – Степан Степанович, а не придумать ли все-таки третью планету? Говорят, удача приходит с третьей попытки.

– Ко мне она не придет ни с какой, – тяжко вздохнул незадачливый писатель.

– Вон две придумал, а вышло ни то ни се.

– А потому, что вы их сочиняли для себя, – назидательно произнес великий астронавт. – Попробуйте это совершить ради другого. Ну, скажем, для вашего памятника. Для всех памятников! Пусть они там живут спокойно. Без плевков, оскорблений и гнилых помидоров.

– Позвольте, позвольте! А что будет с нами? Когда все памятники в первую же ночь сбегут от нас на свою планету? – запротестовали все свидетели этого разговора. – На что станут похожи наши города?

– Смирно! Вольно! – гаркнул майор, обретая прежний бравый вид. – Нет, командир, так не пойдет. Пусть наш памятник остается с нами. Мы больше не будем его обижать. И язва его заживет, будто ее и не было. И починим ему башмаки.

– Но памятник поставлен мне. А я не достоин, – мужественно напомнил Степан Степанович Степанов.

– Нет, вы достойны! – твердо возразил майор. – Наша планета появилась благодаря вам. Вот и считайте, что ее благодарное население воздвигло памятник своему творцу Степанову! Теперь он так и будет называться: памятник не Помсу, а Степанову. Всего и делов-то! И вообще, что за имя планета Планета? Планета Степановка, а мы все степановцы. Вот это звучит!

Его голос заглушил рев двигателей взлетающего звездолета. Это взмыл свечой черный «Тарантул» и унесся в космос. Видимо, на поиски верного пути.

– Я вспомнил, где видел его экипаж! – воскликнул Степанов. – Это было не во сне, а в самой настоящей яви. В ту ночь мы с советником, как обычно, отправились себя потешить, встряхнуться от скучной планетной жизни, но на этот раз Бирбир затащил меня в ресторан с подозрительной славой. Там собирались мафиози и прочие темные дельцы. Говорят, его тайным владельцем был сам Властелин Вселенной. Сделав заказ, мой спутник якобы пошел мыть перед едой руки. А через минуту-вторую я, озирая скучающим взглядом зал, вдруг увидел его за другим столом, в компании каких-то людей. Это и были астронавты с «Тарантула». Выходит, Бирбир их знал раньше!

– Бирбир – такой же Бирбир, как из Помса Гомер! – раздался голос, похожий на мощный обвал в горах. Это вслух заговорил памятник. – Вы удивлены? Да, памятники не говорят. Я знаю. Но природа в виде исключения позволила мне сказать несколько слов. Порой наступает момент, когда не могут молчать даже камни, – пояснил он, с трудом ворочая гранитными губами. – Надеюсь, бывший Помс на меня не в обиде за этот выпад. Теперь мы с ним оба Степановы. Но я отвлекся. Так вот, Бирбир – это Барбар! В те часы, когда Помс… то есть Степанов спал, его советник в моей голове встречался с людьми, а вернее, с монстрами «Тарантула». Они здесь не в первый раз. Речь шла о каких-то похищениях. И монстры называли советника Барбаром!

– Ну, Барбар, на этот раз тебе придется ответить за свои проделки! – вскричали все цивилизации и тут же заволновались: – Где Барбар? Он только что был среди нас!

И впрямь, он еще мгновение назад крутился в толпе, кричал и смеялся громче всех. И вдруг точно провалился под площадь. И заодно с ним куда-то делся Петенька. Как сейчас же выяснилось, последним их видел молодой пограничник. По его словам, Барбар с таинственным видом поманил штурмана за собой. Они удалились за угол ближайшего дома, и вот их нет до сих пор.

– Рано или поздно они вернутся. И мы Барбару тотчас хорошенько всыплем! – беспечно пригрозили степановцы и их гости.

– Увы, скорее мы их увидим поздно. Даже очень, – задумчиво и вместе с тем загадочно произнес командир.

Асик тотчас пробежался по следам Барбара и Петеньки. Они вели к недавней стоянке «Тарантула» и там обрывались самым неожиданным образом, будто дальше злодей и штурман начали передвигаться по воздуху.

– Этого я и ждал, – удовлетворенно и снова загадочно молвил командир и, взглянув на часы, пробормотал: – Пора бы и…

И сейчас же сверху донесся голос механика Кузьмы:

– Командир! Ну как? Вас пора выручать? Вы готовы?

Никто не заметил, как там, в небесах, средь белых облаков появилась «Сестрица». Она курсировала туда-сюда и, норовя ввести какого-то невидимого противника в глубочайшее заблуждение, шла в кильватер самой себе, изображая целый дивизион боевых субмарин.

– Спускайтесь смело! Мы среди новых друзей! – произнес командир, высоко задрав голову.

«Сестрица» нехотя опустилась на площадь. Вид у нее был насупленный. Он как бы говорил: вы не нуждаетесь в моей помощи? Ну и не надо! Вы мне самой больно-то нужны.

– Каемся, это мы виноваты. Освободились раньше времени, – произнес командир самые искренние извинения от имени своего отряда.

Кузьма сбежал трусцой с палубы на брусчатку, обливаясь умиленными слезами из первосортного машинного масла, и воскликнул:

– Ах ты. Господи! Вы живы, дорогая мне органическая материя! Любезные моему механическому сердцу белки, жиры и углеводы! Давеча, когда я стоял на электрической подзарядке, мне приснился нехороший сон. Но я твердил свое: «Сон не в руку! Сон не в руку!» И глянь: обошлось! Хотя, если быть справедливым, мы сами задержались малость. Как и вы, угодили в паучьи тенета, – посетовал он, глядя на паутину в волосах и на ушах землян. – Но только наши не чета вашим. Нашито паук соткал из толстенных, капроновых жил и натянул меж звезд, в аккурат по нашему курсу. Ну, «Сестрица» и влетела в эту сеть на манер какой-нибудь мухи. Мы кинулись назад, да только запутались пуще. Я понял: это конец. Но наша «Сестрица» ко всем ее летным и плавательным достоинствам еще и умелая мастерица. Нашла конечную нить и распустила паутину, что вязаный свитер. Но погодите радоваться. Мы тоже было обрадовались, думали, мол, беда позади. Да только оказалось, что это всего лишь присказка. А сказка нас ждала впереди. В этот момент появился сам паук. Это был черный звездолет под названием «Тарантул». Увидев, что его добыча ускользнула из пут, экипаж «Тарантула» вскричал по радио «проклятье!» и саданул в нас ракетой «космос-космос», но ему и этого показалось мало, и он направил в нас лазерный луч. Однако «Сестрица» показала и тут, что девица не проста: взяла да легла на дно, прикинулась, будто ее потопили. Экипаж паука пришел в неописуемый восторг, затопал, засвистел и, празднуя свое, наверное, не первое преступление, отправился в какие-то неизвестные нам свояси. И вот что, командир, – тут голос Кузьмы стал значительным, – среди экипажа того паука был Барбар. Он скакал по верхней палубе и вопил: «Топи их! Топи!»

– Значит, на «Тарантуле» и наша несчастная стюардесса, – задумчиво произнес великий астронавт и, оживившись, добавил: – Нам остался сущий пустяк: догнать черный звездолет и освободить Марину. Друзья, пора собираться в дорогу!

– Командир! Но еще не вернулся Петенька! Неужели мы отправимся в путь без нашего штурмана? – заволновался юнга.

– Штурман нас опередил! Он, несомненно, уже там, на «Тарантуле», – сказал командир и, заметив всеобщее недоумение, терпеливо пояснил: – Как показывает опыт многих приключений, если кто-то удалился за угол и не вернулся вовремя к старту, значит, он похищен. Что и произошло с нашим штурманом. А посему не будем терять попусту время. Где у вас ближайшая редакция газеты? – поинтересовался он у степановцев.

Командира отвели в редакцию, и там, в окружении ничего не понимающих хозяев и его соратников, он дал в вечерний номер газеты самое срочное объявление:

«Похищены двое детей сорока лет. Мальчик и девочка. Тех, кто располагает полезными сведениями, просим сообщить по адресу: Вселенная, любому честному человеку для Аскольда Витальевича».

– Итак, теперь наш черед пускаться в погоню, – сказал командир. – Слушай мою команду! Все на борт!

И тотчас все, кто был на площади, кинулись с разных сторон к «Сестрице». У трапа началась настоящая давка. Каждому хотелось попасть в экспедицию великого астронавта.

– Остановитесь! – гаркнул командир голосом в десятки оглушительных децибел. – На всех не хватит мест. И потому мы не возьмем никого. Дабы не было обид. Увы, даже вас, дорогой Мульти. Но вы не отчаивайтесь. Как мне подсказывает моя знаменитая интуиция, писатели пишут новые книги. И вам их читать – не перечитать!

Тут у памятника вновь со скрежетом шевельнулись гранитные губы.

– Сейчас я умолкну навеки, – прогрохотал каменный Степанов. – Хочу пожелать вам удачи. Счастливого пути!

– Погодите! Одно только слово! Вы останетесь вместе с нами? – поспешно спросил майор.

– Да! – ответил памятник и умолк.

– Но сколько еще измученных памятников… – покаянно пробормотал Степанов-живой.