Шкурка восьмая

– Добро пожаловать домой, господин младший наследник! С возвращением! – говорит он, вновь почтительно кланяясь. – Прошу, проходите в дом! Ваша бабушка и матушка ждут вас.

– А где мои отец, брат и сестра? – спрашивает парень.

– Господин президент находится в Китае, в деловой поездке. Ваш старший брат и сестра находятся сейчас на острове Чоджу.

– Хм… – хмыкает парень, – значит, главная в доме – бабушка? Понятно…

Парень вздохнул и неторопливой походкой направился в дом, мимо согнувшихся в поклоне слуг.

Бах!! – с громким звуком впечатывается в столешницу сухонькая ладонь пожилой женщины.

– Ким Чжу Вон! – громко и сердито говорит она, с гневным прищуром смотря на парня сквозь стёкла очков на её носу. – Ты ни к чему не годный, ленивый придурок! Как ты мог бросить учёбу? И полгода скрывать это от семьи?! А? Немедленно отвечай!

Женщина среднего возраста вздрагивает, и её лицо становится ещё более печальным.

– Ты тратил деньги семьи направо и налево, развлекаясь эти три года! Всё никак не наиграешься, Чжу Вон?! – продолжила ругаться на парня пожилая женщина.

– Гмм… гм… Это так хорошо, – наконец ответил тот, улыбнувшись, – я наконец почувствовал, что я дома, услышав твой громкий голос, бабушка!

– Ты хитрюга, как ты смеешь со мною заигрывать? Я отправила тебя за границу обучаться менеджменту и экономике! А ты бросил учиться!

– Гмм… гм… Видишь, ли, бабушка… Я решил, что менеджмент и экономика – это не совсем то, чем я бы хотел заниматься в жизни…

Бах!

Бабушка снова громко хлопает ладонью по столу.

– А раньше о чём ты думал, засранец?! Когда поступал?

– Ну, вообще-то меня особо не спрашивали. Ты ведь решила всё за меня.

Бах!!

– А теперь ты решил жить своим умом?!

– Ну, вообще-то да… Бабуля, я говорил тебе, что ты очень умная женщина? Будь осторожна. Не ушиби руку.

Бах!!

– Не смей ко мне подлизываться, Чжу Вон! В этот раз ты разозлил меня по-настоящему! Подумать только?! Сын Ким Дон Вука, президента корпорации «Sea group corporation», бросил учёбу! Ты не подумал, что скажут люди, когда услышат такое? «Может, у него нет ума?» – вот что они про тебя скажут, Чжу Вон! А что подумают люди о твоём отце, у которого такой непутёвый сын? И как это отразится на корпорации? Ты об этом подумал?!

– Бабушка, с тысячами студентов такое происходит… И ничего…

Бах!!

– Ты не тысячи, придурок! Таких, как ты, – по единицам пересчитать! Ты – наследник «Sea group corporation»!

– Мама, пожалуйста, не говорите так грубо с вашим внуком… – попыталась вступиться за парня женщина средних лет.

– А ты молчи, невестка, – обвиняюще направила на неё указательный палец бабушка, – это ты виновата, что он вырос у тебя такой! Потакала ему во всём, баловала. Вот и результат! Ты плохо воспитала своего сына, Ин Хэ!

– Мама, но… Простите меня…

Женщина, сидя за столом, сделала поклон.

– С тобой я ещё поговорю, а ты, маленький негодник, отвечай, что ты теперь собираешься делать?

– Ну, я пока не решил, бабушка… Хотел оглядеться…

– У тебя задолженности по шести кредиткам! Если ты думаешь, что я позволю тебе кутить налево и направо, ничего при этом не делая, то ты сильно ошибаешься, Чжу Вон! В этой семье мужчины все работают! И ты будешь работать! Если не можешь работать головой, будешь работать другим местом!

– Каким? – настораживается парень.

– Мне нужны правнуки. Поэтому я тебя женю!

– Как – женю?! – искренне возмутился Чжу Вон и завопил: – Бабушка, что ты такое говоришь?! Мне только двадцать два года! Мне рано ещё обзаводиться семьёй! Пусть мой старший брат делает тебе правнуков! Он уже год как женат! Ему уже давно пора!

– Твой старший брат получил образование в Оксфорде! И в отличие от тебя понимает всю ответственность, лежащую на его плечах. Он работает дни и ночи напролёт, как положено мужчине, и поэтому уделяет мало времени своей жене. Ты же, наоборот, показал свою полную неспособность к образованию, проводя время с какими-то французскими девицами! И не делай такое лицо, я всё знаю, чем ты там занимался в Париже! В итоге профессию ты не получил, значит, и рассчитывать на то, что ты будешь работать своими мозгами, не стоит. Их у тебя, по-видимому, нет. Значит, для компании ты бесполезен. Но ты член семьи. А в семье все работают. Даже твой дед, который свихнулся на старости лет со своими часами. Но он, по крайней мере, заслужил отдых, создавая эту компанию. И всё равно, даже при этом он работает! Значит, и ты будешь работать! Если нельзя использовать твою голову, буду использовать тебя как племенного жеребца!

– Мама! – ахнула невестка, прикрывая рот пальцами. – Как можно?! Что вы такое говорите?!

– Что думаю, то и говорю! – отрезала бабушка. – Твой сын, Ин Хэ, вырос безответственным и ленивым. Семейная жизнь пойдёт ему на пользу. Ему нужна крепкая женская рука, которая поможет преодолеть его недостатки. Думаю, что я найду ему такую девушку!

– Но, бабушка… – начал было Чжу Вон.

Бах!!

– Молчи, негодник! Молчи! И попробуй только не ходить на свидания!

– А тогда что будет?

– Можешь тогда вычеркнуть себя из семейного регистра!

– Угрожаешь лишением наследства?

– Самый эффективный метод. Всегда срабатывает.

– Мама-а… – жалобно протянула невестка.

– Молчи! – рявкнула на неё та. – Или ты забыла, кто тут старшая?

Бабушка снова повернулась к внуку.

– Срочно женись, Чжу Вон! – сказала она. – Ты меня понял?!

– Хорошо, бабушка, я буду ходить на свидания с девушками, которых ты выберешь. Но это должны быть очень милые девушки. Это надо не мне, а твоим правнукам. Ты же хочешь, чтобы они были красивыми? – улыбнувшись, покорно согласился Чжу Вон.

Бабушка поджала губы и свирепо посмотрела на внука.

– Только попробуй отказаться от своих слов, Чжу Вон! – с угрозой произнесла она, направляя уже на него указательный палец. – Только попробуй!

– Что она сделала?! – потрясённо переспрашивает у мамы Сун Ок. – Разбила дяде нос?!

– Угу, – грустно кивает головою мама, – ещё ударила его решёткой от гриля по голове и хотела ударить сковородкой…

– Сковородкой?! Да она с ума сошла! Почему она так поступила?

– Она подумала, что он – маньяк. Из школы. Ты же знаешь дядину манеру одеваться? Этот его любимый чёрный плащ… Она совсем не помнит дядю, Сун Ок…

Мама тяжело вздохнула. Сун Ок с полуоткрытым ртом и круглыми глазами переваривает услышанное.

– Забыла? – наконец говорит она. – Как можно забыть дядю?

– Видно, как и всё остальное…

Сун Ок ещё немного думает.

– Нужно показать ей фотографии, – наконец говорит она, – я почему-то не подумала об этом. Как дядя? Он на неё не обиделся? Она его не сильно побила?

– Нет, не сильно. И он не обиделся. Ты же знаешь, что он вас очень любит. Он всё понял. Ругался, что я ему не сказала о случившемся с Юн Ми.

– Не сказала? – удивилась Сун Ок. – Я думала, ты ему сообщила.

– Зачем, дочка? Мы сами справились.

– Ну, он же наш родственник. Родственникам нужно сообщать.

– Родственникам… – с горечью в голосе произнесла мама, – мои родственники сами едва концы с концами сводят… Чем они помогут? А твой дядя… Он и так столько для нас сделал… Мне просто стыдно его о чём-то ещё просить. Стыдно говорить, что несчастья по-прежнему преследуют меня и мою семью… Стыдно, что я такая неудачница…

– Мама, прекрати! – рассердившись, топнула ногою Сун Ок. – Терпеть не могу, когда ты начинаешь заниматься самоунижением! Совсем никакая ты не неудачница! Ты самая лучшая мама на свете! Слышишь?

Дочь подошла к матери и обняла её.

– Я тебя очень люблю, мамочка, – сказала Сун Ок, заглядывая маме в глаза, – у нас всё хорошо, а будет – ещё лучше. Я окончу университет, получу хорошую работу и буду тебе помогать. А ты будешь отдыхать. Вот увидишь!

– Конечно, дочка, – со слезами на глазах ответила мама, – всё так и будет. А пока мне нужно идти работать, чтобы дожить до этих светлых дней.

– Я тебе помогу, мамуля!

– Спасибо, Сун Ок. Ты моя самая крепкая опора в жизни.

– Это сестра твоей двоюродной тёти, – тыча пальцем в фото улыбающейся кореянки, говорит онни, – она приезжала к нам два года назад. Мы тогда все вместе ходили в океанариум. Помнишь?

– Уку, – отрицательно мотаю головою я, – не помню…

Я наказан. За избиение дяди. Наказан просмотром семейных альбомов. Что может быть скучнее и бессмысленнее разглядывания чужих фото, которые тебе не интересны? Так и тянет произнести вслух известную фразу – «Кто все эти люди?» Но… Эти люди родственники Юн Ми. И мне их нужно знать, чтобы не вышло, как с дядей. А с дядей очень нехорошо вышло. Избил благодетеля семьи… Так неудобно… Одно радует, что не причинил ему серьёзных увечий. Не успел пустить сковородку в ход… Но я же не знал? Подумал, маньяк сбежал из полиции и на кухню пробрался. Отомстить… Когда увидел перепуганное лицо мамы Юн Ми, понял, что опять натворил что-то из ряда вон выходящее. Поэтому долго кланялся и извинялся, как полагается нормальной корейской девушке. Дядя, к слову сказать, оказался нормальным мужиком, как я про него и думал. В бутылку лезть не стал, простил и даже посмеялся. В общем, обошлось. Но теперь, «в искупление» грехов, сижу, рассматриваю фотки, которые притащила онни. Не возникаю. Хотя, конечно, хочется заняться совершенно другим – воплощением своего проекта «айдол». Однако, раз виноват, значит, виноват.

– А это её сын, Со Чжи Сок! Он тогда за тобой так забавно ухаживал, – радостно сообщила Сун Ок, тыча пальцем в фотографию какого-то тинейджера, – и тебе он тоже понравился. Помнишь?

«Вот эта обезьяна с оттопыренными ушами? – подумал я, посмотрев на фото. – Ну и вкусы у этой Юн Ми, однако! Будь я девушкой, я бы такого за километр обошёл бы…»

– Что, неужели не помнишь? – огорчилась онни.

– Уку, – отрицательно мычу я.

– Постой… – неожиданно сказала Сун Ок, о чём-то на мгновение перед этим задумавшись. – Юна, что ты знаешь о парнях?

Что я знаю о парнях? Вот это поворот! Вообще-то я о них знаю всё! Но…

– Что я должна о них знать? – делая непонимающее лицо, спрашиваю я.

– Ты помнишь значение слова «секс»?

Хм, разговор неожиданно становится интересным…

– Нет, не знаю. Расскажи, пожалуйста.

– Ну… – издалека начала внезапно порозовевшая лицом онни, – в мире живут мужчины и женщины…

Минуты за три я прослушал курс поведения приличной корейской девушки. Ничего такого невероятного я не услышал, хотя, впрочем, были и нюансы. Оказывается, знакомиться на улицах для девушки считается категорически недопустимым. Для знакомств существуют так называемые «свидания вслепую», куда молодые люди приходят по рекомендациям друзей и родственников. Ну, ещё, конечно, можно знакомиться на работе или на учёбе. Но на улицах – ни-ни. Абсолютно низкий класс. Про свидания «вслепую» я был в курсе, а вот про то, что на улицах не знакомятся, не знал. А так, в основном, рассказ онни был с уклоном про «парней, которым нужно только одно». Интересно, а у неё есть парень?

– Онни, а у тебя есть парень? – поинтересовался я, когда она сделала паузу в своём рассказе, припоминая, что она ещё мне не сказала.

– Почему ты спрашиваешь? – смутившись, ответила она.

– Интересно, – честно ответил я.

– Ну… как бы… есть… один…

– А вы уже переспали?

– Ты что! – испуганно отшатнулась от меня Сун Ок. – Что ты такое спрашиваешь, Юн Ми?!

Понятно. Гипотетическая модель сферического коня в вакууме, похоже, вот что такое её представление о парнях.

– Дочки… – сказала мама Юн Ми, входя в комнату с подносом в руках, на котором стояли два длинных стеклянных стакана с чем-то ярко-оранжевым, – я вам сок принесла. А что вы делаете, мои красавицы?

– Сун Ок рассказывает мне о сексе! – радостно сообщил я, постаравшись улыбнуться как можно лучезарнее.

Это тебе, онни, за фотоальбомы! Маленькая месть!

Судя по её движению, мама Юн Ми от неожиданности чуть поднос не уронила. Лицо у Сун Ок стало красным, как помидор.

– Да? – через пару секунд стабилизировав стаканы, испуганно поинтересовалась мама Юн Ми. – И… и что?

– Так интересно! – так же радостно улыбаясь и стараясь придать своему голосу максимум искренности, ответил я. – Думаю, что мне нужно обязательно это попробовать!

– Что-о? Сун Ок, чему такому ты учишь свою младшую сестру?!

– Да, мам… ничего такого… – пролепетала красная, как рак, онни, – просто я подумала, что Юна забыла, как себя вести с парнями, и вот… решила ей рассказать…

– Как же ты ей так рассказывала, что она решила попробовать? – возмущённым голосом спросила её мать.

– Ну, я не знаю… почему она всё странно так… поняла…

– Значит, ты не так всё рассказала, как надо!

– Она всё правильно рассказала, – сказал я, встревая в разговор, – это была шутка. Прости, онни. Я обязательно сделаю так, как ты сказала. Не подпущу к себе ни одного парня ближе чем на километр!

– Ээээ… – озадаченно промычала онни, растерянно смотря на меня.

– Ммм… – так же растерянно, поддержала её мама.

– Х… х… х… х…

Я приступил к похудательной программе. Вывел Юн Ми на первую пробежку. Бегу. Вырывающееся изо рта дыхание превращается в облачка пара. На улице прохладно, всего плюс два, но мне жарко. Пот течёт по спине и ногам. Ёжик волос под шапкой взопрел и колется. Как же тяжело! Какая всё-таки Юн Ми жирная! Разве можно быть такой малоподвижной? Такое впечатление, что она вообще бегать в жизни не бегала. Чуть пробежал, а в боку уже колет, ноги отнимаются, и просто адски хочется остановиться и прекратить эту пытку. Не, надо худеть! Нужно просто переключить мысли! Сдвинуть их фиксацию с боли в теле на что-то другое. Хотя бы на тот же TOEIC! Идти мне завтра на экзамен или не идти? Вчера онни обиделась на меня и мою шутку и отказалась дать мне ноут. Пришлось изображать из себя кающуюся Марию Магдалену, извиняться, обещать всегда и во всём слушать старшую сестру и выпрашивать комп, напоминая о задании для врача. Впрочем, сам виноват. Кто меня за язык тянул? В конце концов Сун Ок сменила гнев на милость и дала мне час посидеть в Инете, который я полностью потратил на выяснение вопроса – «как тут сдают этот TOEIC?». Нарыл кучу интереснейших вещей по этой теме. Оказывается, все корейцы просто сходят с ума по этому тесту. Это натуральный фетиш нации. Результаты его требуются в Корее везде: при приёме в университет, для окончания университета, но, что важнее всего, они нужны при приёме на работу. Причём, что смешно, на любую. Даже уборщика. Понятно теперь, почему так удивилась девушка-менеджер в аэропорту, когда я спросил про TOEIC – «а что это»? Максимально возможная оценка в тоике – 1000 баллов, обычно требуют больше 700 либо 750, но некоторые фирмы задирают планку и хотят, чтобы у них работали только люди, «хорошо говорящие по-английски», и требуют не ниже 850. Балл в 900 считается высшим пилотажем и приравнивается к уровню носителя языка. Судя по всему, вся жизнь любого корейца в возрасте от <…> (нужную цифру вставляют родители, это может быть и 3 года) до лет так 29–31 посвящена подготовке к сдаче и непосредственной сдаче этого теста. Чем больше твой балл по тоику, тем круче ты в глазах окружающих. Экзамен этот корейцы сдают раз по 30, пока не добьются хороших, по их мнению, результатов…

Представляю, сколько тут зарабатывают, готовя людей к сдаче теста! Похоже, это местное золотое дно для преподавателей. Вроде нашей подготовки к ЕГЭ…

Пока лазал по теме, наткнулся на новость, ярко иллюстрирующую, что значит английский язык для корейцев. Прочитанное меня, честно говоря, крепко озадачило. Значит, так… Поскольку город Сеул многонациональный, то в нем имеются специальные школы для иностранцев, а если точнее – для их детей. Подразумевается, что в этих школах учатся дети дипломатов, различных офисных служащих, тех же преподавателей английского и т. д. Все учителя в этих школах, их всего пара штук на весь Сеул, – носители английского, всё преподавание ведётся на английском. Однако, когда журналист одной из главнейших телекомпаний Кореи тайком проник в эту школу, то иностранцев среди детей он практически не увидел, – все, как один, были корейцы и бодренько разговаривали на языке Страны утренней свежести, несмотря на то, что в школе это официально запрещено. Выяснилось, что более 97 % всех учеников в этих школах – корейцы. Но как это возможно, если самое главное условие для поступления в эту школу – это иностранный паспорт? Вот тут-то и проявляется вся странная логика корейских мам и пап, изо всех сил стремящихся дать своему чаду образование на «самом лучшем языке мира». Ради того, чтобы их детей взяли в эту школу, где обучение, между прочим, стоит порядка 10 миллионов вон за один семестр, и даже в самом дорогом университете Кореи – Ёнсе – нет таких цен, эти мамы и папы… меняют своим детям гражданство! Они бегут в посольство какой-нибудь Буркина-Фассо, или Кот-ди-Вуар, или Чада, или любой другой подобной африканской страны и… покупают их паспорт. Посольства этих стран продают свои паспорта охотно, даже не особо много за это берут. За гражданство Центрально-Африканской Республики, например, требуют 2000 долларов, и, как выяснилось, это их основной доход от посольств за рубежом. В той же Центрально-Африканской Республике, оказывается, продажа собственного гражданства занимает до 30 % от общего ВВП страны! Вот и выходит, что в этих иностранных школах все поголовно приехали с Черного континента, все, как надо и по закону. А то, что по корейским законам, гражданин Кореи не имеет права обладать другим гражданством (двойное гражданство в Корее запрещено), на это родителям наплевать. Недолго думая, они лишают своих детей корейского гражданства только ради учёбы в этой школе, где еще вопрос, будет ли ребёнок общаться на английском среди всех этих «нигерийцев». И что потом этот ребенок будет иметь много проблем, когда ему стукнет 21, корейцы, видимо, тоже не думают. Ведь главное – это английский! Всё обучение на английском! О-о! И все преподаватели – американцы! А-а! Вот он, корейский рай!

Просто пипец какой-то, – подумал я, когда это прочитал и попытался это обдумать, – это что? Комплекс неполноценности нации или что-то иное? Так преклоняться перед английским… Странно… Ну ладно, спишем сей факт на местный менталитет…

Потом я полез искать подробности – какие же именно задания выполняются на этом популярнейшем тесте? Наткнулся на «живой журнал» какого-то русского мэна, живущего и работающего в Корее. Так вот, он у себя рассказал приключившуюся с ним историю, в которой он как-то раз, на спор, сходил и сдал этот TOEIC, набрав 980 баллов. Этот мэн утверждал, что тест на самом деле очень легкий и рассчитан на носителей азиатских языков, прежде всего корейского и японского, грамматическая структура которых диаметрально отличается от грамматики английского языка. Делясь опытом, он объяснял, что «корейский тоик» рассчитан, прежде всего, на знание грамматики английского языка, но не на знание лексики, реалий англоговорящего общества или сложных моментов этого языка, как, например, в тестах TOEFL или IELTS, поэтому сдать его носителю русского будет НАМНОГО проще, чем носителю корейского…

Что ж? Мне это понравилось, и я проникся. Поискав, нашёл примеры заданий. Там было так:

1) John… flowers every day.

a) water

b) waters

c) watering

d) watered

2) Your words don't make any sence! Please, be…!

a) ration

b) rational

c) rationally

d) rationality

Изучив примеры, я, честно говоря, ничего не понял. Это что, всё вот такое, в этом тесте? Но это вообще-то кажется, наш шестой класс. Там подобное изучают. И мне это будет раз плюнуть, если оно и вправду так. И вот теперь вопрос. По расписанию, взятом из Инета, завтра, в одном из ближайших центров, которые этим занимаются, будет проходить экзамен. Вообще-то пишут, что экзамены сдают по предварительной записи. Но вчера там почему-то были свободные места. Я, на всякий случай, записался. Поэтому можно будет пойти и попробовать сдать. Но я же совсем не готовился! Не слишком ли это нагло? А с другой стороны – экзамен бесплатно, деньги берут только за выдачу сертификата, и сдавать тест можно столько раз, сколько хочешь. Либо я завтра драю решётки, думая о светлом будущем, либо что-то делаю для этого самого светлого будущего… Чё б мне на разведку не сходить? Увижу всё своими глазами… Если провалюсь – второй раз приду подготовленным. Как говорится, за одного битого двух небитых дают!

– Хррр… хррр. ххрр…

Ноги окончательно отказали, а «колотьё» в правом боку, кажется, добралось чуть ли не до горла. Я остановился, держась рукой за бок и хрипло дыша. Хорошо, будем делать дыхательную гимнастику. Ноги на ширине плеч, руки в стороны и… раз! Ии… два! Оййй, жизнь моя, жестянка!

Так, тросик я закрепил… Осталось соединить провода…

Сижу, никого не трогаю, починяю колёсную машину. Машина оказалась особо не повреждённой. Свёрнут руль, порван трос управления подачи топлива и вырван «с мясом» замок для ключа. Причём так, что два провода из трёх оказались оборванными. Как так могло получиться – не представляю. Замок зажигания? Совершенно не та вещь, причём стоящая в таком месте, чтобы подвергаться таким разрушениям. Хотя, если удар пришёлся в руль, то его и вынесло…

Сегодня я решил принести семье видимую пользу и заняться ремонтом скутера. Альтернативой помощи семье было мытьё грязной посуды из ресторана. Но этот процесс – «невидим». Сколько её ни мой, меньше её не становится. Да и не мужское это дело, в посудомойке торчать… Поэтому я решил заняться ремонтом. Куда более интеллектуальный процесс…

Вчера я всё же сходил, сдал тест TOEIC. Уложился в два часа времени. Сам тест – 50 минут и дорога туда – обратно. Так что в доме никто этого и не заметил. Сказал – гулял. Отпускают меня из дома неохотно, но отпускают. Движение и воздух – полезны для здоровья. Так и говорю. Возразить на это нечего, поэтому и соглашаются. Вчера, в день экзамена, я поехал на место проведения «казни», даже не зная толком врага в лицо: что там будет, как оно будет, какую форму будут иметь задания… Корейцы же в отличие от меня были подготовлены превосходно. Девушка, которая сидела возле меня, явно сдавала экзамен не в первый раз. Быстренько заполнив бланк ловкими и небрежными штрихами, она достала йогурт и методично уничтожила баночку ровно за четыре минуты, которые нам дали на перерыв перед экзаменом. Я, вяло позавтракавший и ничего с собой не взявший, глядя на неё, сразу начал осознавать собственную убогость. Девушка же, смотря, как я переписываю в анкету свои личные данные с заготовленной с вечера «шпоры», похоже, составила совсем не лестное мнение о моих умственных способностях. По крайней мере, смотрела она на мои потуги с жалостью. Далее все корейцы, как один, дружненько достали сотовые (инструктор даже рта не успел раскрыть), выключили их, вынули батарейки, наклеили стикеры на экраны телефонов, подоставали карандаши, наточили их и приготовились слушать. Я же в это время еще заполнял анкету. Всё же опыт – великая вещь. Меня чуть не выгнали с экзамена, потому что, как выяснилось, допускался только один-единственный вид карандашей, которыми можно было делать отметки на листе ответов. Я, разумеется, этого не знал. Меня бы и выгнали, если бы «йогуртная» девушка милостиво не протянула мне свой запасной карандаш. Пожалела соседку-дурочку…

Так… Замок на место я вставил, провода соединил, изолентой замотал. Ключ в замке. Его, похоже, никто оттуда с момента аварии и не вынимал… В баке плещется бензин… Можно попробовать завести…

Я встал с табуретки, открыл ворота, подняв их вверх, чтобы не устраивать газовую камеру и, взяв скутер за руль, откатил его от стены. Сел сверху, покрутил ключ зажигания в замке туда-сюда на предмет лучшего контакта, крутанул стартер. Двигатель завёлся сразу. Выбросив из глушителя струю тёмно-синего дыма, он заработал уверенно и ритмично. Я дал ему прогреться и немножко «погазовал», наблюдая, как он отзывается на поворот ручки газа.

Вот, какой-никакой, но транспорт теперь есть, – с удовольствием подумал я, слушая рокот мотора и вдыхая знакомый запах бензина и выхлопа, – вполне может пригодиться. Колёса – это всегда удобно…

– Юн Ми! Что ты делаешь?!

Оборачиваюсь. Мама Юн Ми! Стоит в дверях гаража, уперев руки в бока, и сердито смотрит на меня. Глушу двигатель.

– Я байк починила! – улыбаюсь ей я, не понимая, почему она сердится.

– …? Что ты починила?

Полное непонимание на её лице. Не знает слова «байк»?

– Ну-у… фффф… Я его починила!

– Немедленно слезай! И не смей мне больше никогда на него садиться! Слышишь, что я тебе говорю? Я запрещаю тебе! Ты поняла?!

– Ну-у… ааа… А почему? Можно теперь снова заниматься доставкой. Буду зарабатывать деньги.

– Чтобы ты ещё раз попала в аварию?! Ни за что! Поклянись мне, что ты в жизни на него больше не сядешь!

Блиин! Вот и накрылись медным тазом мои колёса! Впрочем, в мире ведь есть и другие колёса, не так ли? А на эти я уж так и быть – не сяду. Вполне возможно, что они несчастливые, раз попали в аварию.

– Юна! Ты слышала, что я тебе сказала?!

– Клянусь, – вздохнул я, слезая со скутера, – клянусь, что больше никогда на него не сяду…

– Представляешь, она сказала, что снова будет ездить на доставку! Я как увидела её верхом на этом мотороллере, у меня чуть сердце не оборвалось!

– Так он же сломан? – с набитым ртом говорит Сун Ок. – Как она будет ездить?

– Она его починила! Завела и уже собралась ехать!

Сун Ок замирает, прекратив жевать и держа на весу палочки.

– ПОЧИНИЛА? Юна – починила мотороллер? САМА?

Дочь непонимающе, с удивлением смотрит на мать.

– Ой, – говорит та, испуганно смотря в ответ, – а ведь действительно? Как я об этом не подумала? Наверное, вспомнила про аварию, и всё из головы вылетело. Как она могла его починить? Ведь она же этого не умеет! А?

Мама вопросительно смотрит на дочь.

– Странно… – задумчиво говорит Сун Ок, вновь опуская палочки в чашку с рисом, – никогда с ней такого раньше не было…

В этот момент на кухню заходит Юн Ми с коротким ёжиком волос на голове.

– Аннён! – улыбаясь, певуче произносит она, машет ладонью и смотрит на сестру. – Как прошёл день, онни? (Аннён – привет! – Прим. автора.)

– Спасибо, хорошо, – кивает в ответ та и спрашивает: – Юн Ми, мама говорит, что ты починила мотороллер. Как ты смогла это сделать?

– Там было оборвано всего два провода. Я зачистила изоляцию, скрутила жилы между собой и замотала изолентой. И всё. Любой бы смог это сделать.

– А-а! – кивает онни. – Но я бы вот так не сделала.

– Просто ты не начинала делать, – отвечает ей Юн Ми, – начала бы делать и сделала. Главное тут – начать.

Мама и Сун Ок переглядываются между собой.

– Юна, дочка, – спрашивает мама, поворачиваясь к младшей дочери, – будешь чай? Садись с нами.

– Да, спасибо, – отвечает та и садится за стол, наливая себе зелёного чая в маленькую кружечку из коричневой керамики.

Некоторое время на кухне царит тишина. Мама и Юн Ми пьют чай, Сун Ок ест.

– Завтра суббота, – говорит мама, смотря на лысую голову Юн Ми, – будет много посетителей. Юн Ми, ты поможешь мне на кухне?

– Конечно, – кивнув, соглашается та, – мне только нужно будет сходить в информационный центр. Хочу узнать свой результат по TOEIC.

– Ты сдала тест? – искренне изумляется Сун Ок. – Зачем?

– Его требуют при приёме на работу. Ты же знаешь.

– Так ты серьёзно решила пойти работать?! – удивляется мама.

– Конечно, – пожимает плечами Юн Ми, – я ведь уже говорила.

– Да, но я не думала…

– Всё будет хорошо, – говорит Юн Ми, – не волнуйтесь.

– А зачем ходить? – спрашивает Сун Ок. – Можно ведь через Интернет посмотреть. Там, на квитке с номером, который тебе дали, написан индивидуальный код доступа к результатам экзамена.

– Уууу… А я его выкинула… Я не знала.

(Некоторое время спустя. На кухне только мама и Сун Ок. Юн Ми ушла наверх, в комнату.)

– Сун Ок, сходи завтра с ней вместе, – просит мама.

– Зачем? – не понимает та. – Сама сходит.

– Дочка, ну что она там получит? – с болью в голосе говорит мама. – Английский язык такой трудный! Она же ничего не помнит. Она что-то там придумывает себе или думает, что у неё всё в порядке. Представляешь, как она расстроится, когда реальность не совпадёт с её мечтами? Я боюсь, как бы она потом ничего такого не сделала. Пожалуйста, сходи. Присмотри за нею.

– Да, мама, – секунду подумав, кивает головой Сун Ок, – хорошо, я схожу. Не волнуйся.

Что вот ей дома не сиделось? Я бы сам прекрасно сходил. Без всяких разговоров, от которых уже уши в трубочку сворачиваются.

Онни вдруг решила пойти со мною за результатами теста. Я не возражал, хотя, если бы знал, что она первую половину пути будет расспрашивать меня о том, как же всё-таки починил скутер, а вторую – говорить про английский язык, я бы отказался от такого спутника. Про скутер, когда я его решил починить, у меня были мысли, что это будет выглядеть как палево, но там действительно повреждения оказались незначительными, и даже девушка могла бы с ними справиться. Я же не двигатель разбирал? Не двигатель. Двигатель – это было бы да, подозрительно. А так – два провода и тросик. Ну, руль свёрнут. Отпустил три винта, поправил да обратно затянул. Всё просто и понятно. Никаких чудес. Так что… Ну и что, что Юн Ми на скутере до этого только ездила? Всё когда-то случается первый раз. Пусть привыкают, что она стала другой. Подделываться под неё я не собираюсь, ибо всё равно не смогу, да и резона нет. Так что с «мотиком» – вот так. И с английским тоже. Поначалу я решил ничего не говорить, но потом подумал – а собственно, чего? Если устраиваться на работу, наверняка потребуется согласие мамы Юн Ми, так как её дочь несовершеннолетняя. Всё равно придётся показывать результаты теста. Ну и зачем тогда делать из этого тайну? Никакого смысла в этом нет. Зря я только с онни пошёл. Болтает и болтает всю дорогу. Как можно столько говорить? Сейчас она переключилась с разговора о скутере на английский. Рассказывает, кто и сколько из её знакомых получил за TOEIC и какой английский – сложный язык. Что если результат теста не очень, то расстраиваться не стоит, нужно просто ещё раз хорошенько подготовиться… Это не конец света, а трудность, которую можно преодолеть трудолюбием… У многих не сразу всё получилось, но они старались и были в итоге вознаграждены…

«Она что, морально готовит меня к провалу? – доходит до меня. – А-а, вот почему она со мною увязалась! Пошла оказать поддержку младшей сестре!» Хм… Хоть она и болтлива, но… хорошо иметь такую сестру! А у меня вот никого нет. Я в семье один…

– Онни, – спрашиваю я, – а сколько у тебя баллов за TOEIC?

– У-у… Не так много, как мне бы хотелось, – враз загрустив, отвечает она, – пятьсот тридцать шесть. Думаю, что мне нужно ещё позаниматься и сдать его ещё раз. Но английский язык – такой трудный…

Пятьсот тридцать шесть? И она собирается работать в области турбизнеса? Мда-а… Сложно ей будет…

– Почти тысяча баллов! Ничего себе!

– Наверное, нужно прожить всю жизнь в Англии, чтобы получить столько…

– Думаю, ты права.

Мимо нас прошли две девушки, разговаривая между собой. Мы с онни как раз подошли к входу в информационный центр. Девушки вышли оттуда и, похоже, обсуждают чью-то удачу.

– Тысяча баллов! – завистливо произнесла Сун Ок, проводив их взглядом. – Слышишь, Юн Ми? Кто-то получил целую тысячу баллов! Везёт же некоторым! Мне бы так. Наверное, кто-то из богатеньких. Конечно, если постоянно жить за границей, тогда можно и тысячу получить. Это не то что некоторые, для которых съездить в другую страну – мечта всей жизни…

Я покосился на онни. Её мечта жизни – съездить за границу? Вот уж не думал. Впрочем, я её почти не знаю…

– Ну, пошли, чего остановилась? – хмуро сказала мне Сун Ок.

Похоже, настроение у онни резко упало.

Мы зашли внутрь здания и поднялись по лестнице на второй этаж, где в начале длинного коридора, справа на стене, были вывешены результаты тестов. У стенда почти никого не было, лишь у его дальнего края стояли двое парней и две девушки, негромко разговаривая между собой. Листов с оценками было много, и они были расположены по группам. Короче говоря, там были вывешены результаты нескольких групп за разное время.

Мы взялись просматривать листы с ближней к входу стороны, ища мой. Но пока он нам не попадался. Постепенно мы сдвигались влево к парням и девушкам. Краем уха я слышал, они обсуждают вопрос – можно ли, учась в Корее, получить столь высокий балл? И вообще правильно ли это, допускать до сдачи теста иностранцев наравне со всеми? Сун Ок, продвигаясь по стенду, влезла уже между ними и доской. Я шёл следом. Внезапно онни издала громкий звук и, ткнув указательный палец в листок, замерла. Говорившие замолчали и уставились на неё. Как, впрочем, и я.

– Юн Ми! – потрясённо произнесла Сун Ок, оборачиваясь ко мне и продолжая давить пальцем в стенд. – Ты получила девятьсот девяносто девять баллов! Вот! Смотри!

Молодые люди, в одной из которых я узнал «йогуртную девушку», тоже повернулись ко мне, смотря на меня с непередаваемым изумлением. Возникла немая сцена. Вроде как – «К нам приехал ревизор!»

Неспешно, под внимательными взглядами пяти пар глаз, я подошёл к стенду, посмотрел. Да, действительно, Пак Юн Ми – 999 балов. Вот это да! Вот это я дал! Однако, Серёга, уж скажи что-нибудь? Публика явно ждёт.

– Гм… гм… – прочистил я горло, – а почему девятьсот девяносто девять? Почему – не тысяча? Куда они дели один балл?

Я с недоумением посмотрел на онни, а потом обвёл взглядом присутствующих.

Сун Ок завизжала и кинулась меня обнимать.

– Вне всякого сомнения, это очень достойный результат, – сказал пожилой кореец, с лёгким полупоклоном двумя руками протягивая мне сертификат, – думаю, в твоей школе его с удовольствием повесят на «стену наград».

Моей школе? После устроенной мною драки? Хм… Ну не знаю…

– Возможно, – уклончиво сказал я, протягивая руку за листом из плотной бумаги золотого цвета. В зависимости от набранных баллов бланк сертификата тонируется в определённый цвет: 210–215 баллов – оранжевый, 220–465 баллов – коричневый, 470–725 баллов – зелёный, 730–855 баллов – голубой. Мне положен золотой – от 860 до 990 баллов и выше.

– Юн Ми, – прошипела сзади онни, дёрнув за одежду, – как ты себя ведёшь? Бери двумя руками и благодари.

Нда? Ну ладно… Принимаю бланк обеими руками и кланяюсь. Сун Ок за моей спиной тоже кланяется. Дядечка, с удивлением смотря на меня, кланяется в ответ. Мы кланяемся. Он кланяется. Повторяем это три раза. Наконец можно идти. Идём. На ходу смотрю в сертификат. Меня интересует, за какой раздел с меня срезали балл. Listening – 500, Reading – 499. Ага, таки за письменную часть сняли. Но один балл? За что его можно снять? Я что, где-то запятую не поставил?

– Возьми, – протянул я сертификат Сун Ок, – положи к себе. У меня некуда.

– Ты что? С ума сошла? Смотри, все на тебя смотрят!

Поднимаю глаза. За дверью, в коридоре, собралась уже изрядная толпа. Все смотрят на меня и на сертификат в моих руках. Пауза. Стоим и смотрим друг на друга. Но тут Сун Ок сделала выступление.

– Это моя сестра, Пак Юн Ми, – сделав шаг вперёд, неожиданно громко произносит онни, – она получила золотой сертификат, сдав тест на 999 баллов!

Совершенно посторонние люди внезапно разражаются в ответ приветственными возгласами и начинают хлопать и радостно улыбаться, словно для них это действительно радость. От такой неожиданной реакции я теряюсь и стою столбом, не зная, что делать.

– Благодари! – шепчет мне Сун Ок и начинает кланяться. Сообразив, я присоединяюсь к онни.

Некоторое время мы благодарим, потом ликование толпы спадает. И становится тихо.

– Скажи, – внезапно обращается ко мне на неважном английском языке какой-то молодой мужчина, – ты жила за границей? Где ты научилась английскому?

– Нет, – отвечаю я ему тоже на английском, – я училась в школе и занималась самостоятельно.

Услышав моё чистое и чёткое произношение, толпа вытягивает губы и завистливо дружно тянет: у-ууу…

– А что за школа? – уже на корейском заинтересованно спрашивает мужчина, – это какая-то известная школа? Как она называется?

Уууупссс… Хоть убей, не помню, как называется школа, в которой я был всего один раз в жизни!

– Онни, – поворачиваюсь я к сестре Юн Ми, – как называется школа, в которой я учусь?

За моей спиною в коридоре возникает непонимание, потом раздаётся смех. Люди решили, что это шутка.

– Моя сестра учится в школе Bu Pyeong для девочек, – говорит онни, с недоумением смотря на меня.

– О-оо, – благоговейно выдыхает толпа.

Похоже, у школы Bu Pyeong скакнул рейтинг. Какие-то странные люди. Совершенно неадекватная реакция. Чего они так радуются, будто я их родственник?

– Пошли, – дёргаю я за рукав Сун Ок.

Вдруг ещё кусаться начнут…