Chapter five
So beautiful lie
Как только мы прибыли в участок, нас, первым делом, осмотрели медики и не выявив серьезных повреждений, за исключением ссадин, разъединили по разным комнатам. Маркус, за все время, не проронил ни слова, только бросал в мою сторону странные взгляды. Что вертелось в его голове я не представляла.
Картер, так звали полицейского, вот уже около часа смотрел на меня в упор своими черными глазами. У меня от него мурашки по коже шли. Он был похож на тех двоих, словно был их братом или близким родственником и своими повадками, и внешним видом напоминал буйвола. Его широченные плечи были затянуты в плотно облегающую черную форму и, казалось, она вот-вот лопнет на нем.
Я пыталась отвечать ему со всей любезностью на какую была способна, но, после постоянно повторяющихся вопросов, я хотела двинуть его тем самым неудобным стулом, на котором сидела. Как это все несправедливо! На нас напали? Так почему я должна была выплясывать перед ним, как дрессированная обезьянка?
– Что вы делали в клубе? – в сотый раз спросил он. Его глаза блеснули, когда он наклонился вперед.
Я стиснула зубы. С каждой минутой моя злость все сильнее вырывалась наружу и, под конец, я уже не говорила, а рявкала.
– Отдыхали с друзьями.
– Как вы попали внутрь?
Резонный вопрос. Пройти можно было только по особым пропускам и только тем кому уже исполнилось 23.
Я прикусила язык и промолчала.
– Значит вы подделали пропуска.
– Я купила его на входе, – ответила я, – понятия не имела, что это запрещено!
Он пронзил меня жестким взглядом. Конечно он не поверил.
– Я проведу отдельное расследование по этому поводу.
Вздохнув, я отвернулась в сторону. Вдруг в комнату вошел другой полицейский и сообщил:
– Родители Блейк здесь.
– Отлично! – злорадно произнес Картер и поднялся со стула.
– Ладно, хватит, Картер, – сказал второй. – Оставь ее в покое.
Видимо тот, что говорил, был выше званием, поэтому Картер недовольно скрипнул, но промолчал. Мы вместе двинулись к выходу. Хорошо, что он хоть наручники на меня не надел.
– Мы нашли кое-какие зацепки, – второй был поменьше ростом и имел квадратную фигуру, как тумбочка, – в глайдере, который они бросили… – дальше я ничего не смогла разобрать, так как говорил он очень тихо.
– Я займусь этим лично, – проговорил Картер и покосился на меня: не подслушиваю ли я.
Следующие часы прошли в сплошных мучениях. Мама смотрела на меня встревоженно, но без злости. Она подписала все бумаги и мы, наконец, смогли отправиться домой.
– Где остальные? – спросила я у Картера уже на выходе.
– Там где им положено быть, – рявкнул он.
– Пойдем, Кейт, – сказала мама. – С ними все будет хорошо.
Добравшись домой я была вообще никакая. При первой возможности я убежала в свою комнату и с головой зарылась в одеяло, чувствуя себя опустошенной от сегодняшних волнений. Мысли не давали мне уснуть, я пыталась найти хоть какую-то зацепку. Может эти люди из прошлой жизни, и Кейл им что-то задолжал? Иногда он прокручивал разные сделки, но старался держаться подальше от опасностей. Почему они похожи между собой, и что Ксид сделал с Маркусом? Медленно я погрузилась в сон, а под закрытыми веками все время вспыхивали их лица.
Проснувшись на рассвете, от очередного кошмара, я еще некоторое время лежала в постели и смотрела как на пасмурном небе Обливиона встает солнце и облака тянутся тонкими нитями вдоль небосвода, окрашиваясь из стального в золотой и розовый. Все портили сотни флаев, словно вкрапления ржавчины на нем.
Я вспомнила, что сегодня суббота – это значило, что я еще два дня не увижу Маркуса. Интересно, где сейчас он? Как долго ему пришлось провести в участке? Едва дождавшись девяти я набрала Эрика, но его телефон был выключен. Это зародило во мне неприятное предчувствия, я постаралась оттеснить эти мысли как можно дальше. Возможно, он просто отсыпается после долгой ночи в участке.
Прошло еще два часа и несколько неудачных попыток дозвониться. Бесполезно. Теперь я начала нервничать. За завтраком я больше молчала погруженная в свои мысли, судя по тому, что никто не спросил меня о вчерашнем, мама предпочла не распространяться об этом происшествие.
Все спешили по своим делам, и, наконец, оставшись одна, я вздохнула с облегчением осматриваясь вокруг. Посередине просторной столовой был круглый стол, выполненный из материала похожего на выбеленное дерево; восемь стульев, по форме напоминавшие капли и ровные, словно стеклянные, стены волнами рисующие пространство комнаты, перетекая от светло голубого до кобальтового.
Схватив чашку с кофе я побрела к себе в комнату, ступая ногами по полированному полу. Дверь моей комнаты открылась и я зашла внутрь падая на кровать. Краем глаза я увидела мигающее сообщение. Пропущенный звонок. Неужели Эрик объявился.
– Проверка голосовой почты, – проговорила я.
– Голосовая почта отсутствует, – ответил голос, – номер не идентифициров ан.
Я просмотрела номер, с которого звонили, но это мне ни о чем не сказало, его я видела впервые. Немного помешкав, я, все же, решилась перезвонить. Вдруг Эрик или Эмма?!
– Кейт? – послышался голос Маркуса.
– Да, – ошарашенно протянула я.
– Мне Эрик дал твой номер. Я не хотел тебя беспокоить, особенно после вчерашнего, но мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.
Голос Маркуса был напряженным. Он беспокоился обо мне! Эта идиотская мысль грела меня.
– Со мной все в порядке, – я постаралась чтобы мой голос звучал бесстрастно, – тебя вчера долго держали?
Несколько секунд была тишина.
– Немного дольше, чем я ожидал, – наконец ответил он.
– Когда тебя отпустили?
– Минут сорок назад.
– Сорок минут назад?! Они держали тебя почти всю ночь! – я практически прорычала это. – Это Картер, да?!
– Верно, – сказал Маркус, – он странный. Очень странный. Знаешь кофейню на пересечении третьей и второй улиц рядом с парком?!
– Да, – ответила я, – это в четвертом округе.
Кофейня там была небольшая и практически всегда пустовала, хотя и кофе там делали приличный, но вот найти парковочное место и идти пешком еще квартал никому не прельщало, вот оно и медленно загибалось. Лучшего места не придумать.
– Точно! Приезжай туда через час, – произнес он, так словно умолял, – я только заеду домой переоденусь.
Сердце заколотилось быстрее и мной одновременно овладели два противоречивых чувства: с одной стороны Маркус был серпл и здесь ничего добавлять не стоит, а с другой стороны он был гораздо человечнее многих людей, по крайней мере казался, и я хотела узнать его поближе. И, в конечном счете, он спас мне жизнь, разве этого мало, чтобы выпить с ним чашку кофе?!
– Хорошо, – сказала я глядя на часы, – через час я буду там.
Я быстро одела свои самые узкие светлые джинсы, которые так или иначе висели на мне мешком, но что тут поделать, по рейтингу «красивые округлости» меня бы обошли персонажи из мультика «Труп невесты». Натянув свободную майку и коричневую куртку поверх я зачесала волосы в пучок: за последнюю неделю они отрасли до лопаток. Со мной происходило что-то странное. Может, надо мной производили эксперименты в госпитале, пока я была в отключке… Я даже не улыбнулась своей ужасной шутке, только еще раз посмотрела на длину волос и быстрым шагом отправилась в гараж.
Оседлав черный флай я почти услышала как Кейл говорит: «Будь аккуратней». Он не разрешал мне садиться на него, когда был жив. Ворчал всегда: «Этот флай не для тебя, он слишком мощный. Это первое правило: ты должна ехать не быстрее улитки! Чем мощнее машина, тем больше шансов у родственников оказаться у тебя на похоронах. Первый год самый опасный. Флай твое продолжение, когда ты летишь, он часть тебя: твоего мозга, твои руки и ноги, вы одно целое! Запомни, многое от тебя не зависит. И главное! Как только у тебя возникает желание открутить по полной – паркуйся, иначе долго не проживешь».
Словно в подтверждение моих мыслей, как только я вылетела на оживленную улицу, в меня чуть не врезался отвратительно ярко-красный глайдер. Я едва успела нырнуть в просвет между ним и другим флаем. Сердце колотилось как бешеное.
– Пообезумели, детей на дорогу выпускать! – закричал усатый мужчина с блестящей лысиной и затряс толстыми руками.
Я нервно сглотнула и стала медленно продвигаться сквозь дорожный затор ближе к основной автостраде, связывающей все пять ярусов. Здесь ситуация была еще хуже.
«Что происходит?» – подумала я. Сегодня суббота, дождя нет, праздники еще далеко, так почему такое плохое движение?!
Почти поднявшись к воротам (воротами их называли условно, потому что фактически это был огромный въезд похожий на триумфальную арку из серебристого стекла и искусно переплетенных металлических, словно зеркальных, конструкций. На закате лучи преломлялись таким образом, что казалось ворота пылают ярче солнца. Въезд, так же как и каждый столб в городе, был оснащен системой слежения и идентификации, так что ОНИ всегда знали о каждом нашем передвижении. Мы были как муравьи в стеклянной муравьиной ферме, где, если можно было скрыться, то в самом низу, у земли, где не было ничего кроме руин и разрухи.
Четвертый округ был чем-то вроде сердца города, его центром. Каждый ярус был отдельным городом со своими негласными законами и правилами и, иногда, нарушить их, значило понести наказание куда более суровое, чем может предложить официальная структура. Здесь располагались все основные рестораны и торговые центры, офисы самых больших компаний и парки.
В четвертом был самый красивый и самый большой парк во всем городе. Меддисон парк. По правую сторону бежала серебристая лента Айрис ривер. Раньше река носила совсем другое название, но потом, меценат оплативший реконструкцию парка, пожелал переименовать ее именно так.
Перехваченная тонкими изогнутыми мостами, она опоясывала весь парк по периметру. Внутри кольца Айрис располагались сады и с высока можно было видеть, что они тоже имели спиралевидную структуру. По всей длине стояли беседки и лавочки, автоматы с водой и даже несколько маленьких кафешек, в которых вполне сносно готовили.
В самом сердце была странная конструкция, состоящая из четырех серебристых окружностей. Первая, самая большая, лежала на земле; три других стояли вертикально, как если бы кольцо поставить на ребро и помещались одна в другой, беспрерывно вращаясь, повинуясь своим собственным ритмам. Сейчас, самая большая смотрела на меня и медленно крутилась по часовой стрелке; средняя, наоборот, двигалась в противоположном направлении; а самая маленькая оставалась неподвижной, но за счет движения двух других казалось, что тоже не стоит на месте.
Мы часто приходили сюда с Кейлом. Мне нравилось наблюдать как во время перемещения вертикальных колец на том, что лежало горизонтально, ложились тени, образуя что-то вроде насечек и знаков. Мне эта конструкция не казалась случайной, и я пыталась разгадать ее тайну, на что Кейл только смеялся и крутил у виска, мол ты всегда была не из этого мира.
Добравшись до кафе за двадцать минут до назначенного часа, я оставила флай в квартале от него и пошла пешком. Погода, не смотря на туман, была приятная – ветер теплый и пах он свежестью, что бывало редко. Уж я то знала наверняка, как пахнет настоящий воздух, потому, как мы несколько раз выезжали в леса и заповедники. В городе воздух очищался специальными фильтрами и запахи свежести тоже были искусственными, я даже сомневалась в том, что небо настоящее, не то что ветер.
Распахнув дверь кафе, я увидела скромно обставленный зал. Стены украшали пожелтевшие фотографии знаменитых посетителей, напечатанные по старинке, на бумаге. Такое сейчас почти не встретишь. На ламинированных круглых столиках стояли вазочки с живыми цветами розовых камелий, что тоже было большой редкостью. Вокруг столиков стояли самые обыкновенные стулья: с потертыми бордовыми сиденьями и металлическими спинками. За одним из таких столов, в самом углу, сидел Маркус. Из окна открывался прекрасный вид на парк, но он явно не был настроен любоваться видами. Хмурясь он отвернулся от окна и прошелся руками по своим светлым, волнистым волосам, а затем заметил меня.
Я встретилась с ним взглядом. Его глаза были цвета ночного неба: темносиние; с серебристыми вкраплениями, мерцавшими словно звезды. Черная майка еще больше оттенила цвет его волос. Маркус встал мне на встречу и посмотрел на меня с тревогой. В его глазах сквозила усталость, вокруг пролегли тени, как если бы он не спал целую неделю.
Когда я подходила к нему ближе, мои ноги стали совсем не послушными, походка не уверенной. То, как он смотрел на меня, заставляло все внутри меня переворачиваться и трепыхаться. Это было необъяснимое притяжение, между нами было особое магнитное поле и меня постоянно тянуло к нему.
Я села напротив Маркуса. Официантка остановилась рядом и посмотрела на нас из-под жгуче зеленой челки скучающим взглядом.
– Что желаете? – спросила она. Ее глаза были коричневого цвета, как молочный шоколад или лесные орехи, такие же, как и ее ногти с облупившимся лаком, словно она рыла ими землю.
– Кофе, пожалуйста, – ответила я стараясь не думать о том, что вот этими руками она будет касаться моей кружки.
– Мне тоже самое, – сказал Маркус не глядя на нее.
Дождавшись пока официантка ушла, он спросил:
– Ты ничего не хочешь объяснить? – его голос звучал хрипло и утомленно. Он нажал на сенсорную кнопку своего темпа и на поверхность стола лег голубой мерцающий квадрат. На изображении замелькали новостные ленты.
– Вот, – сказал Маркус останавливая сменяющие друг друга картинки, – узнаешь?
Двумя пальцами он растянул изображение, увеличил четкость и яркость, а затем повернул вертикально перед моим лицом.
«Авария на четвертом кольце» – гласил заголовок и рядом была фотография разбитого глайдера. Внутри искореженного авто находились мертвые люди. В том, что они мертвы не было ни малейшего сомнения. Тут я заметила на шее водителя знак и громко выдохнула увеличивая его лицо.
– Это же…, – произнесла я поднимая глаза, – Ксид.
– Именно, – Маркус смотрел на меня так, словно я скрываю от него что-то.
– Их убрали после того как они засветились, надеюсь, ты понимаешь. И кто бы не был их заказчиком, у него очень серьезные намерения.
– Я… – пискнула я и умолкла.
Воспоминания мелькали одно за другим, я в деталях видела их жуткие белые лица, глаза похожие на паучьи, помнила неестественную силу и решимость. Все это казалось не реальным, словно и не со мной происходило. Ужасный калейдоскоп: оглушительный взрыв, обезумевшая толпа, бег, кровь и черные глаза, я помнила Маркуса спасшего мне жизнь и его хриплый крик, когда он скорчился на полу танцпола.
Маркус смотрел на меня в упор прямо в глаза, а потом произнес требовательным голосом:
– Скажи, кто это был? Что они хотели от тебя? Я думаю я имею право знать хотя бы часть правды, после того как я спас тебя?!
– Спасибо за то, что спас, – ответила я удивленная его настойчивостью, – но я тебе ничего не обязана объяснять.
Да и что я могла объяснить, если абсолютно ничего не понимала. Маркус издал то ли какой-то звук, то ли неясный шепот напоминающий недовольное ворчание.
– Ты права, – расстроенно произнес Маркус, – ты действительно не обязана.
Маркус посмотрел на меня таким взглядом, что внутри все сжалось. В тусклых бликах солнечного света, с трудом пробивающихся сквозь тучи, его черты лица казались, словно прорисованными в глубоких тонах: невозможно синие глаза похожие на неизведанные планеты; линия острых скул; красивые, казавшиеся мягкими губы. Солнце светило на его затылок и собираясь в волосах мерцало вокруг головы подобно ореолу, отливая золотом.
Я заморгала часто-часто, пытаясь сказать хоть что-нибудь, почему-то чувствуя за собой вину, но, вместо этого, я просто тонула в его взгляде, наблюдая как внутри поднимается песчаная буря из золотой пыли. Боже, как это красиво…!
Ну хватит, решила я и, наконец, произнесла:
– Не знаю кто они и не имею понятия чего хотели, – Маркус все еще смотрел на меня скептически.
– Правда! – я сложила руки на груди и откинулась на холодную металлическую спинку древнего стула. Маркус смотрел на меня, а я на него в упор. Не знаю сколько мы могли играть в «гляделки», но тут подошла официантка.
– Что нибудь еще желаете? – девушка однозначно дала понять, чтобы мы делали заказ или убирались.
– Счет и немного личного пространства, – повернувшись к ней ответила я не хитрым образом намекая на то, чтобы она испарилась.
Раньше, чем я успела среагировать, он поднес свой большой палец и отпечатал на ее считывающем устройстве оставив ей чаевых в три раза больше, чем стоил кофе весьма среднего качества.
– Спасибо, – Маркус посмотрел на ее значок с именем, – Санора.
Она расцвела захлопав ресницами обильно намазанными серебристой тушью. Вот-вот и взлетит.
– Спасибо, – медленно и членораздельно произнесла я и натянуто улыбнулась, – обозначает – ты свободна!
Санора очнулась и фыркнув закрутила задом в сторону кухни. Когда я снова посмотрела на него, глаза Маркуса смеялись, хотя выражение его лица оставалось прежним.
– Ты слишком большого мнения о себе, – произнесла я вставая со стула. Металлические ножки неприятно заскрипели о вытертый деревянный пол.
– Я ничего не сказал, – Маркус последовал за мной.
У выхода я мельком глянула на официантку улавливая ее тоскливый взгляд направленный на Маркуса. Фу! Просто, фу! Дверь глухо скрипнула. На улице воздух прогрелся, но по прежнему пах свежестью. Так необычно. Я глубоко вдохнула наполняясь ароматом ветра.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – неожиданно спросил Маркус, и меня словно ледяной водой окатили. Вдох застрял у меня где-то в горле – посередине. Я повернулась к нему лицом, поднимая голову к верху и заметила маленькую родинку слева на шее. Точно такая же была и у меня.
– Ну, – начала я судорожно придумывать сверх важные задачи и не смогла, а врать было бесполезно. Откровенно говоря, лгуном я была отвратительным, – ничего. – призналась я.
Маркус просиял, как лампа Эдисона и мне пришлось уточнить:
– Ничего, в смысле вообще Н И Ч Е Г О, – произнесла я по слогам, словно разговаривала с умственно отсталым человеком, – делать не собираюсь! И идти никуда не собираюсь тоже. – я посмотрела на него в надежде, что мы поняли друг друга.
– Я заеду за тобой в семь, – улыбнулся он.
Я недоверчиво и даже шокировано уставилась на своего незадачливого ухажера. Неужели я говорю настолько не доходчиво или рассказы о необыкновенных интеллектуальных способностях только миф?!
– Не трать свое время, блонди, – резче сказала я, – навести русалку, – официантка все еще смотрела на него, – она на тебя запала!
– Мне бы хотелось, чтобы на ее месте была ты.
– Я скорее проведу этот вечер на заброшенном кладбище, чем с тобой! – я зашагала в сторону своего флая. Когда я улетала, Маркус все еще стоял там и улыбался. Впервые сталкиваюсь с таким самонадеянным типом.
