Глава 19
Сквозь прозрачный купол капсулы для анабиоза я всматривалась в очередное женское лицо. Спокойные умиротворенные черты и едва заметное движение грудной клетки в такт дыханию. Женщины спали и даже не подозревали, что им пришлось пережить. Я уже привыкла к мужчинам илишту и вполне отличала их друг от друга. А представительницы их прекрасной половины, с более светлой кожей, разными прическами и украшениями, разительно отличались одна от другой.
Иванка ошиблась – в живых осталась сто одна женщина, включая ее саму. Несколько часов мы переправляли капсулы – одну за другой – на «три семерки», и сейчас Фисник был на «пятьсот сорок шестом», а я подключала их к оборудованию в подготовленном нами отсеке. Иванка крутилась неподалеку. Тарий позволил ей забрать из каюты свой багаж для более комфортного возвращения домой. К моему удивлению, она прихватила и мамин, и папин. А еще девушка явно испытывала неловкость из-за своего непрезентабельного внешнего вида, хотя никому не было до нее дела – у всех своих невпроворот. Илишту работали вокруг в очках и перчатках, да и неприступное холодное поведение мужчин тоже заставляло ее нервничать, а меня в который раз удивило.
Как только последняя капсула была доставлена и установлена на «трех семерках» и последний спасатель покинул поврежденный корабль, тому позволили затонуть. Мы с Иванкой не пошли на это смотреть. Она сидела возле капсулы своей матери и оплакивала отца, а я искренне сочувствовала ее горю и утешала.
К нам подошел Фисник в таких же черных очках и перчатках, как старпом, когда забирал меня с ИР-154. Как-то непривычно было смотреть на единственного доброжелательно настроенного ко мне члена экипажа и в то же время любопытно ощущать его чувства и эмоции, когда он неуверенно шел к нам обеим, расположившимся прямо на полу возле капсулы.
Я с покаянной улыбкой извинилась:
– Простите меня, эс Лека, за вынужденный обман! Пожалуйста! – Негатива не ощутила и решила попробовать продолжить с ним хорошие отношения: – Позвольте сразу сказать, что я очень благодарна вам за все, чему научилась. И прошу вас – не лишайте меня вашего общения и сотрудничества из-за того, что я женщина.
До меня дошло его радостное удивление, а заодно и явный интерес… к Иванке. Она тоже заинтересовалась светлым илишту и сейчас, внезапно успокоившись, искоса поглядывала на мужчину. Тянуться к своим запутанным черным лохмам уже не стала.
Фисник обратился к девушке – если ее можно так назвать в восемьдесят шесть лет. Хотя я скорее по стандартам знакомых мне рас сужу, у которых жизненный цикл не более трехсот лет. А мы – тсареки и, как теперь выяснилось, илишту – живем гораздо дольше. Так что возраст этой илишту не достиг даже четверти жизненного цикла. В отличие от Фисника.
– Извините, миси Надара, вы приняли решение? Наш врач эсар Джама готов прямо сейчас ввести вас в анабиоз, чтобы вы не…
– Нет! – тут же испуганно вскинулась девушка. – Я в эту капсулу даже под страхом смерти не полезу! Мне одного раза хватило.
Мужчина попытался ее уговорить:
– Но, поймите, миси Надара, нам предстоит очень долгий путь. Это военный корабль со свободными мужчинами. Здесь нет развлечений, и заниматься вами никто не будет. У нас жесткая дисциплина, вам ограничат зоны доступа, вы должны понимать…
Я чувствовала, что девушка настроена решительно и готова сопротивляться до конца. Фисник же нервничал, давя на Иванку. Ему откровенно было жаль ее, но и то, о чем он говорил, я тоже понимала и принимала – на своем нелегком опыте убедилась. Илишту кивнула, соглашаясь с его словами и только усугубляя хаос на своей голове, а потом твердо заявила:
– Я понимаю ваши опасения и трудности, месс Фисник, но в капсулу не полезу. Со своей стороны я обещаю: по кораблю шататься без разрешения не стану, буду четко следовать правилам, которые определит ваше начальство. Более того, готова носить защиту, чтобы не причинять лишних неудобств экипажу корабля. И знаете ли, у меня есть собственные принципы. И я не собираюсь ловить мужские взгляды без разрешения – это аморально.
Фисник довольно кивнул, услышав последние слова Иванки. Я ощутила, что его интерес к ней увеличивается, а у меня так же быстро растет количество вопросов по поводу самих илишту, и я намерена выведать ответы на них у этой женщины. Тем более спать она не желает, и общаться со мной ей тоже нравится. Как бы нам вдвоем с ней остаться?
Фисник тем временем связался с эсаром Тарием Бианой и сообщил, что спасенная миси не согласна спать, и тот сообщил, куда ее поселить. Затем наставник благосклонно предложил:
– Миси Надара, позвольте проводить вас в каюту, которую вам выделили.
Девушка согласно кивнула, а наставник повернулся ко мне:
– А ты, Есь… хм-м-м, Есения, можешь быть сегодня свободна. У тебя и так был чрезвычайно насыщенный день… как мне рассказали…
Я смутилась, а Иванка с еще большим интересом и любопытством следила за нами. Бросив последний взгляд на капсулы, мы ушли втроем, но, поднявшись на лифте, на нашем общем жилом этаже разделились. Я пошла к себе, а Фисник повел подопечную в выделенную ей каюту, неся следом два вместительных баула. Проводив их взглядом, я почему-то решила, что они неплохо смотрятся вместе…
С замотанной в сверток маскировкой под мышкой я подошла к своей каюте. Причем забирала камуфляж с шаттла под неодобрительным взглядом пилота эсина Сарная, не замедлившего продемонстрировать свое неодобрение внешне и эмоционально. Но молча. Видимо, тем фактом, что помогла быстро обнаружить «потеряшек» на прескверной планете, я заслужила небольшое снисхождение. И на том спасибо – уж слишком тяжелый день выдался.
Дверь с едва слышным шипением закрылась, и я, подняв глаза, оцепенела от страха. На моей кровати сидел ушастый, здоровенный, а главное – наглый и беспринципный Тарий Биана. Потому что он не просто сидел, а с очень большим интересом копался в моих вещах и документах. Настоящих документах! И сейчас как раз держал в руках и рассматривал мой диплом, водя по строчкам внушительным черным когтем. Я сглотнула, вспомнив, как этим же самым когтем он резал горло пятерым подравшимся, пуская кровь. Тарий медленно поднял голову, отрывая бриллиантовый взгляд от диплома об окончании академии на Саэре, и уставился на меня, прищурив глаза.
– Проходи, Есения!
От настолько уверенного превосходства меня перекосило от злости, ведь я полагала, что мой обман о собственной половой принадлежности еще не дает ему права вести себя подобным образом.
– Думаю, раз вы позволяете себе так запросто обращаться ко мне, я тоже могу себе это позволить. Итак, Тарий, что ты здесь делаешь и на каком основании роешься в моих вещах?
Гневный прищур стал еще более узким. Безопасник положил документы на кровать рядом с собой, накрыл рукой, постукивая по пластику когтями, и как-то наигранно любезно ответил:
– Теперь нам точно не стоит соблюдать условности, Есения. Так что – да, можешь обращаться ко мне по имени.
Я фыркнула, складывая руки крест-накрест на груди, чем тут же привлекла к ней внимание. Однако продолжил он говорить уже с ядовитым сарказмом:
– А в твоей каюте я нахожусь, потому что имею право знать, кого мне звезды в пару послали. На том же основании исследую твои документы.
– И с какого перепугу я вдруг твоей парой стала? Только потому, что у меня вдруг титьки выросли? – таким же тоном ответила и поплатилась.
Он зарычал, оскалив клыки, а я ощутила ярость, ядовитой змеей поднимающую голову у него в душе. Стало не по себе.
– Нет, тсарек! Твои титьки здесь ни при чем, хотя не скрою – их наличие стало для меня не сказанной радостью и облегчением. Ты сама пробралась на наш корабль, обманула всех, в том числе и меня… Заставила всех думать, что я… – он даже высказать мысль, что хотел якобы мужчину, не смог – так противно это было его природе. Я незаметно сделала шаг назад, поближе к двери, а порядком разозленный мужчина подвел итог: – Теперь тебе придется задержаться здесь, со мной, и затем лететь на Илишту.
Я отрицательно мотнула головой и твердо ответила:
– Нет! Илишту в мои планы не входит, эсар Биана. За этот рейс я заработала приличное количество кредитов – хватит, чтобы добраться туда, где меня никто не найдет. А с вашим отношением к жизни и окружающим трудно представить женщину, которая сможет долго вас выдержать.
Он плавно, с едва уловимой грацией хищника, поднялся, напугав меня своими габаритами и сверкающими яростью глазами. Все-таки в маленьком пространстве каюты он выглядел еще более устрашающе.
– А я знаю, какой женщине придется терпеть меня всю оставшуюся жизнь. Это ты, Есения. За свою глупость и обман придется платить. И в мои планы не входит твой отъезд куда-либо, кроме как на Илишту и вместе со мной, – проскрежетал он обманчиво спокойным голосом.
Я вытянула руки по швам, сжимая ладони в кулаки, и прошипела:
– А вы не входите в мои планы. Я – наемный работник и согласно контракту и обещанию командора…
– О каком контракте идет речь, Есения Коба? – прервал Биана, зло хмыкнув и голосом выделяя мое имя. – О том, в котором стоят фальшивые фамилия и имя? Или о том, где ты злонамеренно указала несуществующие специальность и образование? Да ты даже с командором договаривалась как мужчина… И подумай, на чьей стороне будет командор? На стороне илишту, не раз спасавшего ему жизнь, друга детства, в конце концов, или на стороне лживой женщины, якобы скрывающейся от преследователей?.. Хочешь проверить?
Наверное, у меня на голове едва отросшие волосы зашевелились от ужаса и понимания, что он все провернет так, как сейчас пообещал. Отставив гнев и злость, я попыталась достучаться до него:
– Послушай, зачем я тебе нужна? Ведь я не люблю тебя, а ты явно не любишь меня… Да ты с трудом можешь терпеть меня! Отпусти меня, пожалуйста. Ты же сломаешь мне жизнь! Я работу искала, а не мужа.
Он снова зло и в то же время горько усмехнулся и выдал ответ, от которого волосы буквально вставали дыбом:
– А когда ты обманывала Шерана, чтобы пробраться к нам на корабль, ты ведь не думала, что сломаешь мою жизнь? Так? – Я лишь смогла кивнуть, а он продолжил добивать меня: – Как ты считаешь, почему мы ходим в защите от женщин? Думаешь, мы боимся их? Нет, мы боимся себя, своей слабости. Ненавидим себя за нее, но мы – илишту. Я мечтал о большой карьере, быстро шел к ее вершинам и, уверен, достиг бы всего задуманного. Но не теперь! Мне восемьдесят три года, Есения, еще полторы сотни лет я мог бы радоваться свободе, жить как хочу и делать что хочу… Но тут появилась ты! И сломала мою жизнь. Твоя ладонь в моей руке связала нас физически, теперь для меня не может быть никакой другой женщины, кроме тебя, и за это ты будешь делить со мной постель. Ты смогла увидеть мою душу, и я запечатлел тебя для себя. Обманом украла душу и теперь, если ты уйдешь или исчезнешь, я сойду с ума без тебя. У меня все болит, потому что ты далеко и я не могу вдохнуть твой запах, успокоиться, почувствовать тебя…
Каким-то неуловимым движением Тарий оказался совсем близко и рывком распахнул полы моей куртки. С болезненным наслаждением, непереносимым желанием залез черной лапой в вырез и сжал грудь. Я всеми фибрами души почувствовала, как он наслаждается этим прикосновением, упивается им… и явно хочет большего. Подхватив меня, пока я находилась в полнейшем ступоре, приподнял над полом, придерживая одной рукой. Прижимая к себе и уткнувшись носом в изгиб между плечом и шеей, мужчина глубоко вдыхал мой аромат, жадно сжимая мою грудь, беззастенчиво перебираясь от одной к другой…
Приподнял повыше, заставив меня снова удивиться его невероятной силе, и скользнул черным носом, так контрастно выделяющимся на фоне моей бледной кожи, в ложбинку между грудями.
Меня буквально оглушили его чувства и эмоции: злость, нечаянная радость, удовольствие, затухающая нужда, быстро превращающаяся во что-то более сильное и дикое, грозящее перерасти в лавину, которая снесет разум. А помимо этого неожиданно для себя я ощутила, как собственное тело предает меня, откликаясь на ласки Тария. Его губы скользили по моей тонкой, очень чувствительной коже, заставляя гореть эти участки, а внизу живота скапливалось томительное напряжение.
Как завороженная я посмотрела вниз на выпуклый лоб и темечко Бианы, на словно полированную черную кожу головы; отметила, что торчащие крупные уши немного просвечиваются на свету, чуть красноватым тоном обрисовывая раковинку уха изнутри. Такие забавные уши!
В первый момент, когда он поднял меня для своего удобства, я вцепилась руками в его широкие плечи, а сейчас, совершенно неожиданно для себя, под влиянием момента потрогала ухо, немного погладив снаружи и изнутри. В ответ Тарий со стоном удовольствия довольно ощутимо впечатал меня в дверь, а затем сильно укусил грудь. Я вскрикнула и дернулась от боли, но мужчина словно не слышал – начал еще сильнее мять грудь, грубо прижимая к двери своим телом, причиняя боль. От боли я замолотила руками по его плечам, одновременно изо всех сил начав брыкаться и сопротивляться:
– Мне больно! Ты слышишь?! Ты делаешь мне больно! Прекрати!
Давление на мою грудь уменьшилось, сменившись поглаживанием, а губы… показалось, что он поцеловал следы укусов на моей коже. Затем недовольно прорычал:
– Прости, я буду мягче. Просто отвык от на туралок, давно привык к роботам, а они, как тебе известно, боли не чувствуют.
Еще сильнее задергалась в его руках и, чуть не плача, заорала:
– Отпусти меня! Я не хочу, ты делаешь мне больно!
Мужчина замер и глубоко дышал, какое-то время его черный нос покоился в ложбинке между моими грудями. Я почувствовала, как он уже привычным усилием воли берет себя в руки, и оценила, чего ему это стоит при той буре, которая бушевала внутри. Наконец он медленно ослабил хватку, и я сползла по нему вниз, тут же ощутив, что над одной частью тела взять полный контроль ему не удалось. Кое-как запахнула куртку, морщась от боли. Уткнувшись взглядом в его грудь в светло-сером офицерском кителе с нашивками, которые я, пока сползала, тоже ощутила своей ранимой кожей, просто молчала и ждала, стараясь выровнять дыхание и не расплакаться. Ждала, что он дальше предпримет.
– Я ознакомился у эсара Джамы с вашей физиологией, Есения. Мы полностью совместимы и, в принципе, подходим друг другу в интимном плане идеально. Если уж потомство получить можем… то с остальным проблем возникнуть не должно…
По-прежнему глядя на китель, я устало и обессиленно ответила:
– Проблема не в этом, Тарий! Ты сделал мне больно…
Меня тут же гневно перебили:
– Я же пообещал тебе, что буду мягче и боли не причиню! Обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе понравился этот процесс…
Вот теперь я задрала голову вверх и, тоже испытывая злость, завопила:
– Для тебя это всего лишь процесс, а для меня – таинство… слияние душ, сердец… Должны быть чувства, понимаешь?! А ты меня ненавидишь, презираешь… Я так не могу!
– Зато я могу и хочу! Знаешь, что твой запах со мной делает? – Мгновение помолчал, а потом прошипел с болью в душе и горечью: – Сводит с ума от желания, переворачивает все внутри…
– Так не дыши! Кто тебе мешает? – последовал мой резкий злобный совет.
– Ты! Ты мне мешаешь! – шипение перешло в рычание. – Ты мне нормально и спокойно жить мешаешь! Какая тебе разница, с каким мужиком спать или детей делать? Чем я хуже любого другого? Я буду заботиться о твоих нуждах, работать… У меня есть кредиты, много кредитов. Ты сможешь покупать себе тряпки, какие захочешь…
– Ты меня за робота из вашего «борделя» принимаешь? – я передразнила секскрасотку. – Как хозяин желает? Ртом, руками? Доставай хозяйство, помну… Так, да? Я – живая, понятно тебе?! И у меня тоже есть мечты, желания, есть свои слабости и вообще… Сначала меня рольф, считавшийся другом, хотел исследовать и на опыты пустить, чтобы себе жизнь продлить, следом папа погиб, а потом четверо убийц за мной по Вселенной гонялись. Да я бы никогда с вашим кошмарным старпомом контракт не подписала, если бы они в тот момент в зал ожидания на станции не вошли!..
И тут меня понесло, словно хуже уже быть не может, а возможно, так и есть – выплескивая всю усталость и события долгого-предолгого дня, наполненного смертью и горем и собственным унижением, наконец:
– А вы… вы всем экипажем меня ежедневно презирали, с трудом терпели, толкали, пинали… Все! И ты тоже терпеть не мог. И сейчас тоже… физиология вынуждает. Я не знала, что бывает… такая жуткая привязка мужчины к женщине. Я о любви мечтала, о сильном мужчине, который… нежный, заботливый и… как папа – от всего защитит. А что в итоге?.. Он погиб, погнавшись за очередной тайной, а я тут с тобой и твоей ненавистью… и больной фантазией…
Он молчал, хотя я чувствовала, как внезапно улеглись его ярость и злость и, вообще, исчез весь негатив. В нем родилось сожаление и странная иррациональная надежда… В такой ситуации?! Точно – ненормальный!
– Я же уродлива! Посмотри на меня, зачем я тебе такая? – с надеждой спросила Тария, как последний довод привела.
Непредсказуемый илишту усмехнулся, склонил голову набок, рассматривая меня свысока, а я, запрокинув голову, прижатая к широченной теплой груди, смотрела ему в лицо.
– Ты, конечно, можешь язвить по поводу своей внешности сколько угодно, но я не слепой. Ты похожа внешне на наших женщин. Даже для илишту ты привлекательна, особенно фигура, – его ладонь скользнула к моей талии.
– Меня лестью не купишь! – хмуро возразила я, отстраняясь от него, точнее, попыталась отодвинуться хоть чуть-чуть – бесполезно. – И не обманывай, я себя в зеркало вижу… пока!..
Успокоившаяся было злость вновь вспыхнула в нем:
– В отличие от тебя, я никогда тебе не врал и впредь не буду. Так что все сказанное – правда… Такая, какой я ее вижу.
Пожала плечами, чувствуя, как наваливается неимоверная усталость, и совсем тихо попросила:
– Тарий, я очень устала сегодня и хочу отдохнуть. Уходи, пожалуйста!
Мужчина постоял мгновение, размышляя, а потом отступил в сторону, выпуская меня из рук. Я быстро отошла к кровати. Он нажал на консоль, открывая дверь, и уже на выходе окончательно добил меня фразой:
– Ну что ж, Есения, отрадно, что по основным спорным моментам мы достигли согласия. Я – не идеальный, но тебе со мной будет хорошо и надежно. Это я тебе гарантирую!
Ответа этот «не идеальный, но надежный» уже не ждал, а я плюхнулась на кровать и треснула по синтетическому тонкому одеялу кулаком. Как он меня достал за сегодня, кто бы знал?! Однако не успела дверь закрыться – Тарий вернулся, вставив руку в проем. Я напряглась, глядя, как он совершенно невозмутимо быстро подошел, наклонился и – забрал мои документы. Им же собственноручно сложенные на кровати стопочкой. Пока я, опешив от наглости, приходила в себя, так же молча вышел. Зараза какая! Черная! И непредсказуемая!
