11

Ева направилась прямо в морг. Звать туда Пибоди она не стала. В целях расследования той следовало проверять магазины, где побывал Рейнхолд, а потом отыскивать за рабочим столом хозяев ломбардов, не торопившихся или не желавших сообщать о приобретении предметов, предложенных убийцей.

Шагая, как накануне, по белому коридору, она думала о том, что ее давненько не баловала удача.

Моррис был занят с Лори Нуссио. По обыкновению, он выбрал музыку, соответствовавшую его настроению – или его представлению об убитой. В морге звучала нечто легкое, мимолетное, ясный женский голос негромко, но с надеждой воспевал то, что ждало певицу за поворотом дороги.

При появлении Евы он поднял голову и приказал музыке звучать тише.

– Я надеялся, что наша новая встреча произойдет не так скоро.

– И я, – сказала она, подходя.

– Молоденькая. И хорошенькая.

– Теперь об этом трудно судить – убийца постарался…

Моррис покачал головой.

– Напрасные старания. Строение тела, цвет кожи не скроешь. Он, конечно, натворил страшных дел, но красоту не затмишь.

– Твои бы слова да ей в уши. – Ева горестно приподняла плечи, но, увидев нахмуренные брови Морриса, опустила их. – Ты ведь знаешь, как это бывает. Трудно выбросить их из головы. Отсюда соответствующее настроение.

– Понимаю.

– Она была для него важна – в его свихнутом духе. За это он ее ненавидел. Он ее не насиловал.

– Нет, – кивнул Моррис. – Признаки половой активности, по согласию или насильственной, отсутствуют.

– Он может восполнить это с кем-нибудь еще, если появится шанс. Убивая ее, он пережил оргазм. Вдруг он захочет повторения?

– На тебя сильно подействовала эта смерть.

– Сама не знаю, почему именно эта. Наверное, потому, что мы никак не могли до нее добраться. Похоже, судьба была на его стороне. Ее искали и мы, и ее соседка, но он все равно забрался к ней, сделал свое черное дело и был таков.

Глядя на тело, Ева покачивалась на каблуках, засунув большие пальцы рук в карманы.

– Она жила бедно. Ящики с подушками вместо дивана, бахрома вместо штор, не квартира, а клетушка. Но она заботилась о чистоте и уюте, упорно трудилась, у нее были друзья, родные. Он всего ее лишил, потому что она положила конец его паразитизму. Теперь ее родители убиты горем.

Она умолкла и ущипнула себя за нос, снимая напряжение.

– Мне доложили, что ее старшая сестра с мужем и ребенком приехали из Огайо на День благодарения. Намечался большой семейный пир, убитая заказала в ресторане, где работала, праздничный стол. Не знаю, зачем мне все это сообщают. Наверное, потому, что ничего больше не знают.

– Смерть жестока. В дни традиционных семейных сборищ она еще больше ужесточается.

– Кстати, родные хотят на нее взглянуть. Не знаю, что ты можешь сделать для того, чтобы они не увидели ее в таком виде.

– Не бойся. – Он дотронулся до Евиной руки. – Мы позаботимся о ней и о них.

– Уж пожалуйста! – Чтобы как следует работать, нужно было выкинуть из головы черные мысли. – Все указывает на то, что у него были ключи от ее квартиры или их дубликаты. Он проник в квартиру в отсутствие соседки. Перед этим сидел в кафе напротив, откуда хорошо виден дом. У погибшей был очередной выходной. Согласно различным показаниям, она обычно проводила этот день вне дома: совершала покупки, встречалась с подругами. Он воспользовался ее отсутствием. Перед этим он сам делал покупки: его засняли камеры безопасности отеля. Так он запасся клейкой лентой и веревкой. Думаю, он приобрел еще одну бейсбольную биту.

– Похоже на то. Рана на голове могла быть нанесена битой. От этого удара она потеряла сознание, но не умерла.

– Он еще не собирался ее убивать, – сказала Ева.

– Веревка хорошего качества: прочная и гибкая. Следы на теле свидетельствуют, что он связал ее так крепко, как только сумел, гораздо крепче, чем требовалось, чтобы не дать ей двигаться. Она сопротивлялась, но безрезультатно. Лента тоже высококачественная. На ней остались следы крови и зубов. Кровь из рассеченной ударом губы. Этот удар был нанесен кулаком. – Моррис сам сжал кулак. – Он бил ее по лицу, в живот, в бок. Повреждения остались вокруг носа, на одном соске – следы от щипков.

– Нос я пропустила.

– Эти следы можно разглядеть только в лупу. Вот этот слабый порез нанесен узким острым лезвием с зубчатым краем. Это все, что я пока могу сказать. Слабая царапина.

– Предупреждение: мол, берегись!

– Скорее всего. – Он положил руку Еве на плечо, чтобы ее поддержать. – Лаборатория определит, что это был за нож, по срезанным волосам.

– Волосы я поручила Харпо.

– Правильное решение. Он остриг ее, прежде чем убить.

– Да, это была часть пытки.

Моррис сменил позу и перенес свое и Евино внимание на раны на горле убитой.

– При удушении была применена немалая сила: видишь, как глубоко врезалась веревка? Судя по углу нахлеста и по снимкам с места преступления, он сел на нее верхом, обмотал ей шею веревкой и стал тянуть. – Для наглядности он развел руки со сжатыми кулаками. – Понятно, откуда взялись эти следы от веревки.

Перед ее глазами предстала вся картина: позы, движения, радость убийцы и ужас его жертвы.

– Понятно также, отчего он так возбудился. Телесный контакт, он сидит на ней, кромсает ей волосы, чувствует ее конвульсии, видит, как она ловит воздух, как теряет силы. После этого он утолял голод у нее на кухне.

– Он считает себя хитрее вас всех.

Она вздрогнула, приходя в себя.

– Что?

– Он думает, что ты и вся полиция глупее его. Откуда ему знать, как хорошо ты с ним познакомилась, как глубоко умеешь заглядывать.

– Да, я его знаю, – согласилась она. – Но если я не найду его сегодня, то завтра у нас здесь будет похожий разговор над новым трупом. У него длинный список, Моррис, и ему не терпится снова испытать то, что он испытал с ней. Это важнейшая гонка в его жизни. Теперь он – человек, любящий свою работу.

Не дожидаясь доклада, Ева поспешила в лабораторию. Советоваться с заведующим лабораторией Беренски по прозвищу Дикхед не было нужды, поэтому она побежала по лабиринту комнат со стеклянными стенами в святилище Харпо.

Харпо сменила прическу на прямую и короткую, вроде той, которую предпочитала Пибоди. Правда, Харпо выбрала оригинальный цвет – светло-голубой мерцающий лед.

По совершенно неведомой Еве причине этот выбор работал безотказно.

Поверх обтягивающего фиолетового комбинезона Харпо накинула белый халатик, повесила в одно ухо три бренчащие серебряные серьги, а другое унизала целым выводком маленьких клипсов. На ней были новомодные сапоги до колен – с торчащими наружу пальцами, ногти на которых были покрыты лаком одного цвета с волосами; в дыре на лодыжке красовалась татуировка – то ли временная, то ли постоянная, изображавшая птицу на высоких лапах.

Но при всей причудливости гардероба Харпо Ева нисколько не сомневалась в ее гениальности по части волос и тканей.

В данный момент Харпо восседала за своим лабораторным столом, разглядывая в микроскоп клочок темно-рыжих волос, воспроизведенный в многократно увеличенном масштабе на экране.

– Это волосы моей пострадавшей?

– Привет, Даллас.

– Привет.

– Она недавно покрасилась. Если надо, могу назвать марку и название краски, а также те вещества, которые использовались для прически.

– Это было бы нелишним, но сейчас не до этого. Доктор Мира считает, что он прихватил с собой ее локоны.

– Я прочла это в твоем донесении. – Харпо улыбнулась до ушей. – Мира молодец. У нее острый глаз. Он забрал клок длиной пять с четвертью дюйма и толщиной в одну целую одну десятую дюйма. Могу назвать точное количество волосков в его трофее, хотя сейчас тебе и это ни к чему.

То ли от дерзости Харпо, то ли от очередного доказательства ее профессионализма у Евы скривились губы.

– Ни к чему. Но все равно впечатляет.

– Я тоже под впечатлением. Волосы хороши: здоровые, чистые, густота в самый раз. Она естественная шатенка, но оттенок выбран безупречно.

– Жаль, она недолго этому радовалась.

– Еще как жаль! Клочок отрезан не ножницами и не бритвой, а как бы отпилен.

Она заставила изображение на экране вращаться и мельтешить красками.

– Скорее применен острый нож с зазубренным краем. Я продолжаю анализировать результаты, но, похоже, это односторонний нож длиной три с половиной – три и три четверти дюйма, имеющий дюйм в поперечнике и толщину в одну восьмую дюйма. Совсем скоро смогу сказать совершенно точно.

– Размер не превышает разрешенный.

– Вроде того. – Харпо покачала головой. – Марку я тебе не назову, но предложу несколько на выбор. Вот если бы он воткнул этот ножик ей в тело, то Моррис определил бы точнее, а Птичник рассеял бы последние сомнения. Он у нас спец по холодному оружию.

– Рада слышать.

– Мне прислали волокна ткани с тела, но ты говоришь, что с этим можно подождать?

– Мы знаем, что было на нем надето и где он это приобрел. Мне нужно было узнать, забрал ли он трофей.

– Без сомнения. Даю гарантию, что забрал.

– Когда у тебя будет готов список ножей, я смогу им воспользоваться?

– Без проблем. Я покажу список Птичнику. Возможно, он его сократит.

– Кстати, о птичках, – Ева посмотрела на татуировку у Харпо на ноге.

– Нравится? Я тащусь от фламинго, только не уверена, что это он. Татуировка временная – из-за неуверенности.

С этим невозможно было спорить.

– Спасибо, Харпо. Отличная работа!

– Фирменный стиль.

Ева еще не вышла, а Харпо уже вернулась к работе.

Вернувшись к себе, Ева застыла как громом пораженная при виде галстука Санчеса. Ей пришлось отвернуться, чтобы не ослепнуть, как при взгляде невооруженным глазом на пылающее солнце. От ядовитого ярко-оранжевого цвета некуда было деваться. По слепящему фону были рассыпаны колючие желтые точки – хотя, возможно, это были искры из глаз после нескольких секунд воздействия этого чуда на роговицу.

– Господи, Санчес, что ты себе позволяешь?

– Возмездие. – Санчес оглянулся на пустое кресло Дженкинсона. – Не волнуйтесь, босс, «в поле» я его не надену. Не собираюсь лишать людей зрения.

– А мы что, не люди? – взмолился Бакстер из-под солнечных очков.

Ева направилась было к столу Пибоди, но по пути передумала и поманила напарницу за собой. Вдруг для того, чтобы ослепнуть или начать истекать кровью через уши, достаточно просто находиться в одном помещении с этой штуковиной? Нет, лучше укрыться в своем кабинете.

– Попробуй усни в комнате отдыха! – заныла Пибоди, торопясь следом за ней. – У меня такое чувство, что я всю ночь проворочалась на острых камнях.

– Я предупреждала Макнаба: никакого секса!

– Ха-ха, здесь ничего такого даже в голову не приходит. И потом, он, может, и костлявый, но все равно помягче здешней лежанки. Тем не менее я готова начать обзванивать опознанные нами магазины. Вот только разберусь кое с чем из квартиры Рейнхолда.

– С чем именно?

– Сначала кофе, он прочищает мозги.

– Пей быстрее! Ты о чем?

– Например, о хрустальной вазе и о ломбарде рядом с «Грандлайн». Тут такое дело… – Мамочка! – ахнула Пибоди после первой дозы кофеина в сочетании с молоком и сахаром. – Он не знал настоящей цены этой вещи. У ростовщика наметанный глаз, он его облапошил. Я сразу догадалась – уж больно он извивался, когда я поднажала.

– Говори яснее, а то я вылью кофе тебе на голову!

– Конечно. Когда я пришла, этот тип занервничал. Затараторил, что увидел предупреждение уже после ухода Рейнхолда, хотя наверняка он тертый калач и сам разбирается в этой публике.

– Джерри пришел к нему утром, вскоре после забега по банкам. Часов в десять.

– Да, вроде этого. Принес в одном из чемоданов вазу, бриллиантовые серьги в виде звездочек и браслеты. Сразу согласился взять девятьсот баксов за вазу, шестьсот пятьдесят за серьги, триста двадцать пять за золотые браслеты. Ваза на самом деле стоит раз в десять дороже.

– Пока этого мало. Нужны вещественные доказательства.

– Я отправила туда Кармайкл, – доложила Пибоди. – Сразу после этого мне позвонили из еще одного ломбарда. То ли все теперь в курсе дела, то ли это совпадение. Рейнхолд продал там остальные украшения за две тысячи двести, менору за полторы, столовое серебро за две шестьсот.

– Наш клиент богатеет на глазах.

– Несильно, хотя если все сложить, то да. Второй ломбард находится примерно там же, кварталах в пяти от отеля. Он предпочитает пешую доступность. Но главное – часы, жемчуг – он продавал за пределами этой своей комфортной зоны. Я связалась с Кардининни. Она получила от соседки список вещей. Она и Кармайкл прочешут ломбарды. Будут тебе вещдоки.

– Хорошо, – рассеянно бросила Ева, переваривая услышанное. – Пусть он загнал вазу по дешевке – все равно это дороже, чем он сначала предполагал.

Пибоди прилежно достала свой ноутбук и показала записи.

– Показания Кевина Квинта, хозяина ломбарда: «Я увидел, что он не знает, что принес, и назвал заведомо низкую сумму, которую он мог повысить. А он уцепился за первое предложение, как какая-нибудь канзасская деревенщина. Думал, он поторгуется или хотя бы поскулит про свою безвременно ушедшую бабусю, но он только сказал: «Платите!» Ну, я и заплатил».

– Почти тысяча за дурацкую вазу – вот что наверняка подумал Рейнхолд. Удачный денек! А потом стал получать и за остальное больше, чем предполагал. Даже ему хватило ума разглядеть в этом систему. После этого он нашел место поприличнее для продажи вещей, которым знал истинную цену.

– Там можно было поднять цену, – подсказала Пибоди.

– Конечно. Три поколения в бизнесе, специализация – благотворительные распродажи. Там в самый раз похныкать про обожаемых родителей. Понял своей глупой башкой, что у родителей были приличные вещицы. Для него-то все это был мусор, просто возможность разжиться какими-то деньгами. Теперь он потащился в хорошее место, чтобы не продешевить.

Ева сделала передышку, чтобы налить себе кофе.

– Представляю, как он взбесился, что не получил больше за старье: свадебный покров, музыкальную шкатулку. Все, что он считал дешевым барахлом. Теперь он праздновал победу – вторую за день. Что у тебя еще?

– Я все еще ищу электронику, – сказала Пибоди. – Наверное, он сбывал ее в том же районе. Что толку далеко ездить с компьютерами и коммуникаторами? У меня готова карта и график его действий.

– Пришли ее мне. Я совмещу ее с данными из второго отеля. Давай выведем ее на экран.

– Сейчас. – Пибоди поколдовала над Евиным компьютером. – Готово.

– Продолжай заниматься электроникой и ломбардами. Возможно, нам придется там побывать. Необходимо выявить в его действиях систему. Если Фини отпустит Макнаба, тот, имея карту, лучше прикинет, куда Рейнхолд может отнести электронику. Я сама к ним зайду.

Ева посмотрела на экран.

– Я уже была в морге и в лаборатории. Заключения Морриса совпадают с нашими. Мира была права насчет волос. Харпо подтверждает, что он прихватил с собой большой клок. Ты знаешь, какие чудеса она творит с волосами: сейчас она пытается определить нож, который он для этого использовал. Для этого у нее есть специальный эксперт.

– Птичник?

Ева нахмурилась.

– Откуда он вообще взялся?

– Перевелся из Чикаго полгода назад. Каллендер пару раз пила с ним пиво. Не Эйнштейн, но свое дело знает.

– Откуда это прозвище – Птичник? Почему не что-нибудь колюще-режущее?

– У него есть попугай.

– Вот оно что. Ты читала мой утренний рапорт?

– Да. Я дописала, чтобы в отелях отслеживали «Мэла Голда». Думаю, Даллас, Рейнхолд уже все сбыл с рук. Как бы он теперь не ударился в бега.

– Нет, еще не все. Сначала я потолкую с Фини, а потом мы составим список людей, которым надо его опасаться. Родственников, друзей, бывших знакомых, недругов, боссов, закладывавших его одноклассников, учителей, врачей, соседей.

– Список будет длинным.

– Поэтому он еще не готов.

Ева поехала наверх, к электронщикам. Карательный галстук Санчеса не привлек бы ничьего внимания среди здешних разящих наповал красок и умопомрачительных узоров. Ева ринулась в кабинет Фини, мечтая об отдыхе для глаз и души. Фини разговаривал с одним из своих чокнутых сотрудников. Сам он был для пущего контраста в спортивной куртке цвета собачьих экскрементов поверх рубашки примерно той же расцветки. Вокруг его черепа и уютного обвисшего лица топорщились во все стороны седые и желтые клочья волос.

Он вывел что-то на двусторонний экран, и сотрудник разразился торопливой профессиональной тирадой, в которой Ева не поняла ни слова. Фини в ответ покряхтел и махнул рукой.

– Валяйте!

– Одна нога здесь, другая там, капитан.

И чокнутый ускакал на своих прыгучих «платформах».

– Привет! – Ева помахала рукой в открытую дверь.

Фини сидел в кресле и прихлебывал из чашки, расписанной звездочками, – Ева угадала руку его жены.

– Привет.

– Можно кое-что с тобой обсудить?

– Валяй, раз пришла.

Войдя, она сделала то, чего не делала никогда, – закрыла дверь. Брови Фини взлетели на лоб.

– Проблема, детка?

– Не считая козла, за которым я охочусь? Нет. Хочу попросить у тебя Макнаба. Я ищу электронику, которую этот козел унес из родительского дома. Сейчас он распродает свою добычу в Нижнем Манхэттене, по большей части в Уэст-Энде. Мы составляем карту. Если мы найдем электронику, это нам очень поможет.

– Наш парень – отменный жонглер. Можешь им пользоваться, только гляди, чтобы он не уронил свои мячики.

– Очень любезно с твоей стороны.

– Козел забодал родителей?

– Убил. Потом замучил и задушил свою бывшую подружку. Он полный придурок, Фини. – Она засунула руки в карманы. – Но он оказался хитроумнее, чем я думала сначала. Сейчас он вовсю развлекается. Кто же откажется от такого удовольствия?

– Кто у него на очереди?

– В том-то и вопрос.

– Не откажешься меня просветить?

Это было верхом великодушия. У Фини была уйма собственной работы, но он изъявлял готовность ее выслушать, снять груз с ее плеч и взвалить на свои собственные.

– Вообще-то я пришла поговорить на другую, не связанную с этим тему. Хотя связь, может, и существует. Вот скажи, ты получил что хотел, ради чего вкалывал? Этот отдел, этот стол, эти нашивки.

Наблюдая за ней, Фини выудил из вазочки миндаль в сахаре и бросил себе в рот.

– Иначе я бы здесь не сидел.

– Понятное дело. – Она кивнула, не переставая расхаживать перед ним и напряженно раздумывать. – А ведь ты был профи по расследованию убийств, Фини.

– Еще я умел готовить других профи.

Ева слегка улыбнулась.

– Твоя правда.

– Почетная медаль конгресса, – сообразил он, и его физиономия бассет-хаунда просияла. – Настоящая сенсация!

– Она самая. Надо понимать, теперь это не составляет тайны.

– Эти награды не раздают, как ириски, детка. Ты ее заслужила. Твоему мужу тоже вешают какую-то цацку. Я горд за вас обоих.

– Спасибо. – Его поздравление значило для нее больше самой медали. – Какое-то странное чувство…

– Шумиха из-за награждения – вот что вызывает странное чувство, – поправил он ее. – Что ж, без конфетти и трубных звуков не обойдется, Даллас. Это честь для Управления, а не простой пиар. Очень полезно для укрепления морального духа.

Ей самой это еще не приходило в голову, а Фини сразу ухватил главное. Именно поэтому он был тем, кем был.

– Я бы обошлась без конфетти и без огласки, хотя ты, конечно, прав, Фини. Ты мог бы возглавить отдел убийств, когда был произведен в капитаны. Но ты не стал этого делать.

– Я подустал от мертвецов.

Она покачала головой.

– Причина же не в этом?

– Отчасти в этом. Хотелось немного от них отдохнуть. Тебе снятся трупы?

Она вспомнила Лори Нуссио – одну из многих.

– Еще как!

– Вот мне и захотелось положить этому конец. Здесь тоже, конечно, без мертвецов не обходится, но хотя бы не в таком количестве. Главную роль сыграло мое желание заниматься электроникой.

– Ты лучший.

Он разгрыз очередной орех.

– Не стану с этим спорить. Это поднимает мою самооценку. Ты сама – доказательство того, что я умею готовить смену. Я мог выбирать между электроникой и убойным отделом. Прислушавшись к внутреннему голосу, я остановился на электронике. И не жалею – с такими парнями!

Он указал кивком на своих разнокалиберных подчиненных за стеклянной перегородкой, трудившихся не поднимая головы.

– В убойном отделе у меня хорошо получалось, а здесь еще лучше.

Это ее не полностью удовлетворило. Зачерпнув из его вазочки горсть орешков, она спросила:

– Ты не скучаешь по улице? Знаю, ты не засиживаешься в кабинете, но…

– Никаких «но», от кресла страшно устаешь. Куда ты клонишь?

– Уитни предложил мне капитанское звание.

У него отвалилась челюсть, потом он расплылся в широкой улыбке и хлопнул ладонью по столу.

– Давно пора!

– Я отказалась. Мой внутренний голос сказал «нет». – Не давая ему прореагировать, она продолжила: – Чутье подсказывает, что я должна продолжать делать то, что делаю сейчас, и так, как я это делаю. Я была бы хорошим капитаном, но как сыщик я еще лучше. Поэтому я сказала «нет». Я дура?

Он перевел дух и надолго задумался.

– Дай переварить твой отказ. Черт! Ты была бы дурой, если бы не прислушалась к своему внутреннему голосу. Будешь готова – согласишься. Главное, что ты уже давно заслужила повышение.

– Вот и я того же мнения. Я не ожидала этого предложения и тем более не собиралась отказываться. Но чутье есть чутье.

– Нашивки кое-что значат, детка, но для таких копов, как мы с тобой, они не самое главное. Перевешивает работа. Мне не пришлось тебя этому учить, ты уже пришла к нам с этим понятием.

– Как представлю, что читаю рапорты по расследованию такого дела, как теперешнее, вместо того чтобы самой вести следствие. Что командую работой, а не работаю сама. Не хочу все это бросать, Фини.

– Не хочешь бросать Рейнхолда?

– Да. Он вроде нас с тобой, в извращенном варианте, конечно: он обрел то, к чему стремился. Обрел в тот момент, когда всадил нож в живот родной матери. Хотя не трудился ради этого, не учился, не рисковал жизнью. Но он научится, Фини. Каждое новое убийство будет открывать ему что-то новое.

– Ты хочешь вернуться к истокам?

– Да, именно туда. Спасибо. – Чувствуя себя гораздо увереннее, она разгрызла новый орешек. – Было бы жаль что-то упустить.

Выйдя, она, не обращая внимания на адский шум, добралась до Макнаба.

– Если ты не страшно занят, то сегодня ты мой.

– Занят, но это можно отложить. Я многостаночник.

– Будешь взаимодействовать с Пибоди. Ищи электронику. Найдешь – разбери на винтики. Мне нужно все что угодно и все сразу. Сидя в квартире родителей, он с помощью этой аппаратуры изучал рынок и производил свои финансовые маневры. А потом все стер.

– Он только воображает, что все стерто, – с улыбкой возразил Макнаб. – Ничего нельзя стереть безвозвратно.

– Значит, ты найдешь, – заключила она.

Снова увидев Еву в отделе убийств, Пибоди встала и поспешила следом за ней.

– В воскресенье он зашел в магазин костюмов «On the Rack», купил костюм, пару рубашек, галстуки, носки. Костюм пришлось подгонять, он договорился, что заберет его утром в понедельник. Сказал, что должен заглянуть еще в несколько магазинов. Когда я пристала к продавцу, тот описал его как «мерзкого сопляка».

– Продавец – хороший физиономист!

– У меня есть списки вещей, купленных Рейнхолдом там и в «Running Man». Они уже были подготовлены.

– Это магазин Рорка, – напомнила Ева.

– Знаю. Рапорты уже отосланы на твою почту.

– Хорошо. Теперь будешь заниматься электроникой вместе с Макнабом. Удачи!

– Мы открыты весь день. – С этими словами Пибоди вернулась к своему столу.

Ева заперлась в своем кабинете и принялась работать с картами на расширенном экране. Потом, сев с чашкой кофе, стала изучать маршрут и график деятельности разыскиваемого.

От разглядывания врученного Пибоди списка его покупок она утвердилась в прежнем мнении о нем. Костюмы, галстуки, рубашки – все больше модные. Воздушные салазки для обуви и сама обувь, кожаная куртка со столь любимыми Макнабом огромными карманами, спортивное белье, шелковые трусы.

Вся эта одежда отражала его восприятие самого себя – значительного, стильного, стремительного, успешного персонажа. И богатого. Теперь он считал себя богачом.

Она обзвонила магазины, где он побывал, сохранила их список, вычислила его наиболее вероятный маршрут и сохранила его.

Оказалось, что он болтается по контуру своего старого района, почти в него не заходя – во всяком случае, глубоко. И совершает вылазки на Ист-Сайд – в новые для него места.

По пути он приобретает вещи для своего нового облика и будущих новых занятий. Костюм, обувь, веревку, клейкую ленту, спортивное белье, нож. Новый коммуникатор – пока что не используемый. Планшет? Персональный компьютер? Разве ему не придется продолжать поиск, учитывая сообщения в прессе?

Ева решила сосредоточиться на удостоверении личности. Ему необходим новый ID. Может, Рорк прав и он попробует изготовить ID самостоятельно?

Ева с любопытством заглянула в его дело и пробежала глазами историю образования и работы. Никаких особенных компьютерных навыков или опыта она не обнаружила, если не считать короткую, прерванную посередине попытку заняться созданием компьютерных игр. Базовый школьный курс информатики, причем с дополнительным семестром. Неудачные попытки обучения на двух курсах интернет-технологий в колледже.

Нет, такому не изготовить сносный ID самому. Ему придется либо заплатить за это, либо найти человека, который все сделает за него.

Она сохранила имена всех его интернет-инструкторов в школе и при недолгой попытке учиться в колледже. Соседи на лабораторных работах? Она решила проверить и эту возможность, связавшись с его преподавателями.

Оставался еще Голд – Ева догадывалась, что он обладает соответствующими навыками; но разве он станет помогать Рейнхолду? Тем не менее она не пожалела времени, чтобы связаться с ним и исключить из числа подозреваемых. Мэл все еще находился у родителей и пока не собирался от них уезжать.

Ева облегченно перевела дух и посмотрела на свой экран.

Начинаем с самого начала, напомнила она себе. Составить длинный-предлинный перечень возможностей, а потом вернуться в исходную точку, в квартиру Рейнхолдов.

Его терпению приходил конец.

– Что-то вы тормозите, миссис Фарнсуорт. Мне что, прибегнуть к кусачкам?

Ее усталый взгляд встретился с его взглядом.

– Чему я тебя учила, Джерри? На проект уходит много времени. Если нахалтурить, документ не будет работать. А я знаю, что в этом случае ты причинишь мне боль. Не хочу, чтобы ты снова делал мне больно, Джерри.

Она, конечно, немного притормаживала. На проект требовалось время, особенно если аккуратно вставлять в программу маячки, которые, как она надеялась, насторожат полицию в случае сканирования его ID.

Она уже прибегла к помощи самого Джерри для вставки такого маячка в финансовую трассу – надеялась, что настоящий специалист его не проглядит.

Джерри был неплох – она называла это загубленным потенциалом, но слишком уж ленив, чтобы смотреть вглубь и узнавать больше.

Удостоверение личности требовало тонкости и осторожности, а он был неловок и нетерпелив. Тем не менее дело уже приближалось к завершению.

Она выклянчила немного воды для себя и для Снаффи, и он накапал сначала ей в рот, потом в ротик ее собачке несколько скупых капель.

– У меня встреча, черт бы вас пробрал! Если не попаду на нее из-за вашей лени, то вы потеряете два пальца, а этот ваш четвероногий уродец – глаз.

Он вытащил нож, открыл лезвие и угрожающе поводил им у нее перед лицом.

– Спорим, я выковыряю ему глаз?

Сделав над собой сверхъестественное усилие, она продолжила смотреть ему в глаза.

– Осталось совсем недолго, Джерри. Просто приходится загружать много данных, чтобы все было хорошо. Сейчас тебе надо будет ввести очередной код, как я говорила.

– Секунду. – Он сверился со своим наручным коммуникатором, который собирался сменить на что-нибудь пошикарнее перед встречей с риелтором. С минуты на минуту должен был вернуться дроид Болван с деньгами, вырученными за первую партию электроники.

– У вас осталось двадцать минут, – предупредил он.

– Мы успеем.

Она думала о том, что ей нельзя ошибиться, иначе он выйдет сухим из воды. Ей нужно действовать безупречно, чтобы сама программа не предупредила его о лишних данных.

Если она что-то упустит, он осуществит свою угрозу. Она уже не чувствовала своих пальцев, но все равно хотела их сохранить. У нее на коленях спал теплый Снаффи, его грудка приподнималась и опадала. Пока это продолжалось, она была готова ради него и ради себя на все.

Если этот выродок все же ее убьет, она, умирая, будет по крайней мере знать, что постаралась приблизить его конец.

– Вводи код: двадцать пять – решетка – В, – произнесла она медленно и вкрадчиво. Ее глаза были полны ледяной, смертельной ненависти.