Украина, пограничная зона
Урало-Кавказ
28 ноября 2001 года
Граница с Украиной представляла собой сплошную дыру, от начала и до конца. В каких-то местах не было даже и пограничных столбов, а граница проходила, например, по речке. Контрабанды тоже особой не было – какой смысл, когда и те, и те нищие. Слышал, что от нас в Украину контрабандой возили уголь – была какая-то схема, связанная с тем, что Украина выделяла большие деньги на поддержку угольной отрасли и дотировалась каждая тонна угля, а у нас нет, мы топились газом. Но там – ходили поезда.
Я принял решение идти много севернее, так называемым Бамутским шляхом. Это старая, известная не одну сотню лет торговая дорога, ведущая на юг России. На ее границе был поселок Урало-Кавказ, гордо несущий свою недобрую славу вот уже сотню лет. Такое дикое название – Урало-Кавказ – он получил от Урало-Кавказского общества, которое сто лет назад построило тут шахту. Теперь это место было известно как пристанище всякой уголовной шпаны: уголовников тут начали расселять после войны, потому что никто не хотел работать на шахтах. Между Урало-Кавказом и границей существовал пограничный поселок Изварино, в котором появляться не стоило, если ты въезжал на Украину нелегально…
Как я…
Остановились в конце концов мы у магазина «Продтовары». «Продтовары» – это не я придумал, так на вывеске было написано, которая наверняка еще Брежнева помнила – если часом не Хрущева. Беленое, двухэтажное, какое-то покосившееся здание, второй этаж которого жилой и даже с балкончиками. Крыша шифер, на окнах решетки наподобие тюремных. Подъезд даже с двумя колоннами и над ним надпись – «Продтовары». Это магазин такой. Открытый, судя по всему…
Я аккуратно припарковал машину.
– Пошли, что ли?
Судя по свету в окнах – еще торговали.
Надпись «Пиво есть» тоже радовала.
Зашли. Попали как в сказку – только невеселую. Советскую сказку, где на одну копейку можно было купить коробок спичек, а жратву, кроме бычков в томате и конфет «Коровка», надо было не покупать, а доставать. А вот продавщица… такого я тут просто не ожидал увидеть. Правильно говорят – розы растут в самом навозе. Пропадет она тут.
– Сестренка, позвонить бы нам. – Я положил на алюминиевую чашку для сдачи сторублевую купюру.
– Телефон у директора. А она ушла…
О как. Тут и директор есть!
– А если открыть кабинет? – Я положил еще пять раз по столько.
Бандера проговорил долго, минут двадцать, мы купили немного жратвы, выбрав самое пристойное из того что было, пива, а выйдя, столкнулись с неподдельным интересом к нам и нашей машине со стороны местных аборигенов, выразившимся в том, что один из местных уже хозяйски попинывал колесо джипа.
– Здарово… – подкатил один, сивухой от него буквально разило. – Закурить не одолжишь?
– Не одолжу.
Главное – выиграть тут несколько секунд. А для этого не надо говорить «не курю», надо говорить «не одолжу».
– Э, ну а чо…
М-да… захолустье. В Ростове только за сам факт такой корявой предъявы можно было навсегда потерять авторитет на улице. Ростов – это все-таки величина, и проявлялось это во всем, даже в движении группировок.
– Юрец, хавчик в багажник, – уверенно распорядился я.
– Э, стой, перетрем…
Бандера открыл багажник – я перехватил «АКС-74У» и направил его в брюхо неловко скачущему (нога, что ли, перебита) предводителю местной кодлы.
– Давай перетрем. Чо сказать хотел, обсос? Говори!
Остальные аборигены тихо растворились в темноте: лезть на автомат никому в ум не пришло.
– Чо заглох, буркалы выпучил? Не слышу!
– Не… я типа закурить попросил.
– Нету у меня. Еще вопросы?
Мужик опасливо покосился на автомат:
– Э, а ты чей…
– Папы с мамой. Я тебе должен что-то?
Очень важный вопрос, советую задавать его всегда, на любой терке, даже если вы считаете, что она закончилась в вашу пользу. Если ваш противник отвечает, что нет, не должен – потом отыграть ему назад будет почти невозможно. Ты же сам мне сказал, что я тебе ничего не должен? Аргумент железный.
– Не…
– Тогда вали…
– Я хотел сказать, кореш… через Молодогвардейск не ходи, там мусора, засада. Лучше объедь…
– Благодарю.
– Ну… пойду я.
– Давай.
Я не опускал автомат, пока последний из могикан не скрылся во тьме…
– Прозвонил? – спросил я Бандеру.
– Ага. Нас ждут…
Донбасс…
Я был тут несколько раз, но особо не задерживался – все по делам. Донбасс сильно отличался от Ростова. Ростов – блатной, купеческий город, ни на что не претендующий, но и своего не упускающий, – наверное, это самый большой провинциальный город в Союзе. Криминал у нас, конечно, был мощный, но старый и придерживающийся определенных принципов. А в Донецке и вообще в Донецкой области все сразу пошло с горки и кувырком. Немало пацанов там пропало. Я слышал, что были даже случаи, когда киллеров, мотающих срок и даже сидящих под вышкой, выпускали из зоны, чтобы отработать заказ и вернуться обратно. А кум с хозяином за это бабло делили. Конечно, и у нас не детсад, но такого, чтобы киллеров из зон выпускали на дело, – такого не было…
А вообще мрачно тут было, мрачно. Ростов – это казацкий край, зажиточный, хлебосольный, там деревни – картинки казацкие, это тебе не беленые мазанки на цементе из коровьего дерьма с соломенными крышами. И Ростов – много производств, порт, люди деловые – в общем, жизнь кипит. А Донецк – край шахтеров, здесь все темное, мрачное. Проезжаешь через небольшой городок – угольные терриконы как обязательный элемент пейзажа, торговля у дороги, темные от угольной пыли дома, какие-то рынки, бедные машины – «Москвичи», «Жигули», тоже грязные. Люди – кто в чем одет, есть и в шахтерских спецовках. В одном месте – стоянка дальнобоев, и там девочки…
– Остановим, – сказал я Бандере, – отдохнем?
– Ни. Ехай… – сказал он.
– А чего так?
– Не по-христиански это…
Ну, если не по-христиански…
– Юр, а у тебя девушка есть? – спросил я, продолжая рулить и посматривая назад. Какая-то «девятка» прицепилась… но нет, ушла.
– Ни…
– А была?
– Была одна. Красивая…
Что-то мне подсказывало, что Бандера врал. Может, и была. Да только она сама об этом не знала.
– Чего грустный такой?
…
– Ты послушай меня. Меня еще перед Афганом учили – в первом бою по фиг на врага, главное тут – не победить. Главное – выжить, пулю не словить. А бывает по-всякому. Я с одним учился, его в первом же бою минометом накрыло. Потом в ящик собирали, чтобы «Черным тюльпаном» домой отправить. А ты выжил. И не только выжил, но и счет свой пополнил. Это не каждый сможет. А ты смог…
Бандера вздохнул:
– Ты когда-нибудь у нас был?
– У вас – это где?
– Ивано-Франкивская область.
– Нет.
– Там… у каждого дома есть такая… часовенка. Дева Мария стоит или крест. Люди с дороги могут тоже подойти помолиться. А зброю на людыну поднимать нехорошо. Не по-христиански это…
– Слушай, – сказал я, – а чо тогда ты тут-то делаешь, а? Шел бы священником в церковь и к оружию не касался бы. А ты здесь.
– Мой дед в УПА воевал, от ваших рук загинул. Мне сказали – хочешь мстить? Я сказал – хочу…
– А месть-то горькой оказалась…
Бандера отвернулся к окну и замолчал…
Сам Донецк… он был огромен, и очень сложно было определить границу города. Дело в том, что такого города, как Донецк, изначально не было, это был шахтерский поселок Юзовка, построенный на берегу реки у завода промышленника Хьюза. Потом он начал разрастаться, вбирая в себя все больше и больше окрестных шахтерских поселков, стоящих у местных богатых рудных лав. Уголь здесь добывали уже лет двести, работа была тяжелой – и потому здесь привечали всех, главное – готов ли ты работать. В итоге получилось, что перед распадом СССР Донецкая область была третьей по численности населения после Московской и Ленинградской. Она же стала самой населенной в Украине.
Чувствовалась ли здесь Украина? Нет. Вывески на русском, радио на русском – только номера у машин другие. От самого въезда в город нас повели, сел на хвост замызганный «Форд Сьерра». Все так, нема базара – донецкая братва заметила стремную машину. Если все по-серьезному, то тормознут дальше уже менты, обшмонают, найдут автомат – и мы приехали. А дальше – братве могут и из КПЗ выдать…
– Далеко ехать тут?
– Ни. Давай на Артема…
Тормознули нас на перекрестке Артема и Гурова. Я уже думал, что делать дальше, как отмазываться от автомата в машине, но заглянувший в машину мент не попросил права. Он только оглядел нас и бросил:
– Давайте за мной…
И пошел обратно к своей «шестерке», разукрашенной в непривычный зеленый цвет с желто-синей лентой…
